— Они погоды не сделают, проявятся, ребята с холмов снимут их.
— Внимание! Соболю, Курко, Гаврилову и Юрченко выход и работа по определенным целям. Смирнов — рывок после десантирования ребят прямо к лейтенанту. Иначе не успеем подойти. А он нужен живой.
— Понял! — сказал Смирнов и переключил передачу.
— Подгруппа на выход! — приказал Жилин. — Смирнов, вперед! Работаем!
Дверцы внедорожника открылись, спецназовцы вывалились на грунт. «Ниссан» с пробуксовкой, от которой камни полетели из-под колес, рванул к валуну, на котором сидел лейтенант.
Курко выпал из машины на правую сторону, сбросил сумку с выстрелами, поднял гранатомет.
Турецкий сержант, который командовал солдатами, застыл. Его подчиненные тоже растерялись. Они не сдвинулись с места, когда кумулятивный выстрел попал в каркас одной из четырехместных палаток. Грохнул взрыв. Солдат разметало.
У них почти не было шансов остаться в живых, но сержант уцелел, вскочил и рванулся к пирамиде с винтовками. Из ушей у него текла кровь. Он плохо соображал, действовал машинально.
Соболь, выпрыгнувший из внедорожника следом за Курко, дал короткую очередь. Турецкий сержант с пробитой головой врезался в пирамиду винтовок, завалил ее.
Гаврилов и Юрченко вынуждены были стрелять по разным направлениям. Сержанта из расчета и водителя транспортно-заряжающей машины они приземлили первыми же очередями, но Гаврилов не успел перевести ствол на второго солдата.
Тот оказался шустрым малым. Он растерялся, как и все остальные, но лишь на мгновение. Как только прогремел взрыв и прозвучала первая очередь слева, солдат не стал ждать и прыгнул в канаву, которая оказалась поблизости. Турок привел к бою пистолет, дважды выстрелил и попал в лодыжку Юрченко.
До канавы было метров двадцать. Гаврилов, не мешкая, выдернул из пояса наступательную «РГД-5» и метнул ее. Граната легла прямо под солдата. Раздался взрыв, тело водителя установки подбросило. Он даже не крикнул, нашпигованный осколками, рухнул обратно в канаву.
Гаврилов бросился к Юрченко. Тот повернулся, зажимая рану.
— Куда?..
— Пустяк, в лодыжку, кости не повреждены.
— Ну и добре.
— Ты работай, я остановлю кровь, прикрою тебя.
— Угу!
Гаврилов взглянул на товарища. Тот рвал санитарный пакет. Аптечка уже лежала рядом.
А внедорожник в этот миг стремительно шел на лейтенанта.
Тот выхватил из кобуры пистолет, пригнулся от разрыва выстрела гранатомета, затем метнулся в сторону и выстрелил по машине. Пуля сделала аккуратную дырку в лобовом стекле, прошла между Смирновым и Жилиным, Демиром и Сабихом. Лейтенант опять выстрелил, промазал, бросился к спутниковой станции, но не успел.
Смирнов резко притормозил и ударил Араса бампером так, что тот отлетел метра на три.
— Охренел? — заорал на него Жилин. — А если наповал?
— Нет, эта сука шевелится. Ствол потерял, до станции не дотянулся. Что еще нам нужно? Рука у него висит, наверняка перелом. Точно, вон как морду кривит от боли.
— Берем!
Офицеры выскочили из машины.
Лейтенант лежал, держась за сломанную руку. Его физиономия была перекошена гримасой боли, отчаяния и ненависти.
Смирнов наставил на него автомат.
Жилин присел, но на приличном расстоянии, чтобы не попасть под выброс здоровой руки с ножом.
— Вот и все, господин лейтенант Челик Арас. Закончилось блуждание твоей группы. Больше вы никого не убьете, — проворил он.
— Русский? — Гримаса на физиономии лейтенанта изменилась.
Теперь он выглядел изрядно удивленным.
— Ты находишь это странным? С нами есть и командир курдского ополчения. Он охраняет твоего корректировщика Сабиха.
— Вот оно что. Этот пес предал нас, привел вас сюда.
— Да, с ним проблем не возникло. У него мозгов больше, чем у тебя.
— Помогите, мне больно.
— Позвать командира курдского ополчения? Он тебя в момент вылечит.
— Нет, только не курды.
— Испугался, мразь! — воскликнул Смирнов. — Как расстреливать женщин и детей в мирной деревушке, журналистов, не имевших никаких враждебных намерений ни к кому, ты не боялся, а сейчас в штаны наложил? Командир, а его точно надо брать живым? Может, отпишемся, что не получилось? Или он сам перерезал себе горло?
— Отставить, старший лейтенант! Откуда у тебя эти гестаповские замашки? Шею кому-нибудь свернуть, горло перерезать, перестрелять? Придется отправлять тебя на обследование к добрым докторам. Они быстро восстановят твою психику, заметно расстроенную тяготами и лишениями воинской службы. Давай смотри за ним.
По портативной станции майор вызвал капитана Туренко и сообщил ему:
— У нас все!
— Видел, впечатлило.
— Что с подходами?
— Чисто.
— Где санинструктор?
— Рядом со мной.
— Давай его вниз, к турецкому лейтенанту. Тот ранен, требуется первая помощь! И связиста ко мне!
— Я видел, как Смирнов сшиб турка. Фееричная, ювелирная работа. Не запустить ли нам его, командир, на какие-нибудь автомобильные соревнования, отстаивать честь спецназа?
— Он в группе пригодится. Названных бойцов ко мне, остальным вести круговое наблюдение.
— Принял, выполняю!
С холмов спустились санинструктор прапорщик Гурьев и связист сержант Сторский.
Жилин приказал прапорщику:
— Ступай к турку и окажи помощь, но до этого обязательно вместе со Смирновым обыщите его. Не дай бог у него окажется второй пистолет или граната. Понял?
— Так точно! С ним что?
— Похоже на перелом руки. Точно сам выяснишь, я не глядел.
— Понял, пошел!
Жилин повернулся к Сторскому и приказал:
— Связь с полковником!
— Есть, товарищ майор!
Вскоре он доложил, что связь установлена.
Жилин посмотрел, как санинструктор под пристальным контролем Смирнова оказывает помощь турецкому лейтенанту, подошел к связисту, принял трубку.
— «Кедр», это «Байкал»!
— Ни к чему позывные, Сережа. Что у тебя?
— Операция по нейтрализации турецкой огневой группы успешно завершена. У нас один легкораненый. Противник уничтожен, командир лейтенант Арас взят в плен. Еще и Сабих.
— Техника?
— Целехонька, стоит, прижавшись к холмам, под маскировочной сетью. Сверху не различишь. Установка заряжена. ТМЗ загружена под завязку реактивными снарядами. Видимо, турки намеревались выходить еще на несколько целей.
— Как Демир?
— Просил отдать ему турков.
— Надеюсь, ты не обещал?
— Нет, я сказал, что доставлю их в Хмеймим. Дальше пусть он сам договаривается с сирийцами. Ведь нам эти турки, по сути, не нужны, да?
— Верный ход. Он смирился?
— Смирился, но сдерживает себя с трудом.
— Его понять можно.
— Мы вполне понимаем.
— Как обстановка в буферной зоне?
— За всю я сказать не могу, а в нашем районе чисто. В Майле наверняка слышали взрывы. Но на подходах к занятому участку никого нет. Что дальше делаем?
— Сейчас в Хмеймим собираются журналисты со всего мира, уже около пятидесяти человек. Прибыли, узнав об обстреле неизвестными личностями курдской деревушки и гибели своих коллег.
— Деревушки, конечно, в первую очередь.
— Западников, разумеется, больше волнует инцидент с журналистами. Но мы им покажем все. Кстати, залетные щелкоперы даже сейчас, еще находясь в Хмеймиме, уверенно заявляют, что эти обстрелы — дело рук террористов, но никак не военнослужащих регулярной турецкой армии.
— Мы покажем им этих террористов. Хотя западники правы. Эти турки, которые убивали ни в чем не повинных людей, ничем не отличаются от тех же игиловцев, в чем-то и превосходят их. Значит, нам встречать журналистов?
— Нет! Мы объявили, что к операции по нейтрализации огневой группы не имеем никакого отношения. Нас там не было. Я имею в виду буферную зону.
— Да? А кто был?
— Курды. Ополченцы вычислили корректировщика, через него вышли на базу у Майлы, разгромили ее, взяли живьем командира.
— А Арас и Сабих подтвердят эту версию?
— Куда они денутся?
— Что будет с ними потом?
— С кем?
— С пленными турками?
— Это решат сирийские власти. Ведь все эти трагические события происходили на территории их государства.
— А нам что же, топать назад?
— Выходите из буферной зоны по прямой, на плато. Там вас подберет «восьмерка». Второй вертушкой на место разгрома огневой группы вылетят курды. С ними будет представитель штаба сирийского армейского корпуса. По-моему, туда собрались и сотрудники спецслужб этой страны.
— Значит, самосуд исключен?
— Исключен.
— А журналистов тоже вертушками перебрасывать будете?
— А как еще? Тоже используем «Ми-8» с прикрытием из «Ми-24» и «Су-35».
— Когда нам уходить?
— Как только прибудет смена. Подберите площадку, чтобы вертолеты могли приземлиться.
— Как только прибудет смена. Подберите площадку, чтобы вертолеты могли приземлиться.
— Тот участок, который занимали турки, большой, вполне достаточный для приема одновременно трех машин. Координаты у вас есть.
— Да.
— Кому я должен передать пленников и технику?
— Так, погоди, посмотрю. У меня записано. Вот, полковник Али Медир. Остальные персоны мне неизвестны. Передаете технику, пленных, потом пешим порядком выдвигаетесь в район эвакуации. Внедорожник оставить на месте. Вам предстоит пройти всего два километра.
— Принял.
— Перед началом выдвижения связь со мной.
— Сюда сами не прилетите?
— Нет. Встречу вас в Хмеймиме.
— Что за вертушка должна забрать нас?
— Та же самая, которая забросила в район поиска.
— Понял.
— Еще вопросы будут?
— Вопросов нет, но как-то перед Сабихом неудобно получилось. Конечно, он убийца, заслуживает смерти. Однако я дал слово, что обеспечу его переброску в Хмеймим.
— Ты слово сдержишь, он будет доставлен в Хмеймим. Не знал, что ты сентиментален.
— Я сам пристрелил бы его без всяких эмоций. Дело вовсе не в Сабихе, а в слове российского офицера.
— Понял тебя. Ответ ты получил, так что успокой свою совесть. Она чиста. Если вопросов нет, то до связи!
— До связи!
Майор Жилин объявил бойцам группы построение. Эта команда не касалась санинструктора прапорщика Гурьева, которому после оказания помощи турецкому лейтенанту было приказано охранять его.
Командир группы довел до подчиненных порядок дальнейших действий. Майор отдал команду обозначить площадки для вертолетов, подготовиться к совершению двухкилометрового марша, распустил группу, подошел к «Ниссану».
Сабих с ненавистью смотрел на него.
— Слушай меня, козел! Я сдержу слово. Кто бы ни прибыл сюда и что бы они ни делали, но тебя и лейтенанта Араса перебросят в Хмеймим. Вас никто пальцем не тронет.
Демир услышал это и недовольно задергался.
Майор же продолжил:
— Я во всем согласен с курдским командиром и тоже прибил бы тебя, как бешеного пса, за то, что вы натворили. Но слово есть слово. Живи пока и не зли ни меня, ни господина Демира. Не нарывайся.
Жилин сообщил Демиру, что предстоит делать спецназу.
— Так вы уйдете? — проговорил тот.
— Да. Мы свое дело сделали. Нам пора исчезнуть.
— Это несправедливо. Мы должны отблагодарить вас. Принять в Хамене как героев.
Жилин улыбнулся.
— Знаешь, Авраз, я бы не против пару дней провести в Хамене, посидеть с тобой за столом, но приказ есть приказ.
— Тогда запомни, майор, и передай всем своим парням, что в Хамене вас будут помнить всегда. Если вам придется побывать здесь еще раз, то встретим как самых дорогих друзей.
— Запомню и передам.
Вскоре над участком бывшей базы прошли два «Ми-24», и тут же из-за холмов появился «Ми-8».
Командир экипажа видел площадки, поэтому на связь выходить не стал, посадил машину сам, без лишних разговоров.
По трапу спустился смуглый строгий мужчина в сирийской военной форме.
Жилин подошел к нему и спросил:
— Полковник Медир?
— Да, а вы, как понимаю, командир группы спецназа? — на чистом русском языке проговорил офицер.
— Так точно! Майор Жилин.
— Вам сообщили, что вы должны передать мне пленных и всю технику турецкой огневой группы?
— Технику я не принимал, поэтому и сдавать не собираюсь. Пленные сейчас находятся под контролем командира курдского ополчения Авраза Демира. Я их уже передал, так что все вопросы к нему. Моя группа сейчас начинает выдвижение в район эвакуации.
— Вы не расскажете мне, что здесь произошло?
— Проводилась спецоперация. Для нас это самое обычное дело. Результаты вы видите. Командуйте, полковник, а мы, как говорится, до дому, до хаты.
— Благодарю вас за службу.
— Уж не знаю, что и ответить. Принимаю благодарность. Так будет, наверное, правильно.
Жилин подал полковнику руку и приказал группе строиться у холма, с которого прикрывал участок капитан Туренко.
Из вертолета начали выходить бойцы Демира.
Майор подошел к нему и сказал:
— Ну что, Авраз, давай попрощаемся.
— Помни, что я сказал тебе.
— Конечно.
Демир снял с руки часы.
— Держи, майор, на память.
Жилин отдал ему зажигалку.
Командир группы попрощался с курдом и отдал приказ:
— Внимание, «Байкал»! Готовность к маршу две минуты. Сержант Сторский, связь с Северцовым.
— Есть, командир!
Жилин принял трубку.
— Это я, товарищ полковник!
— Медир и курды прибыли?
— Так точно! Пленных передал, техника стоит на прежних местах, группа начинает марш. Выход в район эвакуации ориентировочно в пятнадцать тридцать.
— Принял. Вертушка будет ждать вас.
— До встречи.
— До встречи.
Командир группы отдал приказ. Подразделение вытянулось в колонну и начало двухкилометровый марш. Впереди, как и положено, шел дозор.
Бойцы видели, как в воздухе прошли истребители. За ними следовало звено «Ми-24», прикрывавшее две «восьмерки».
Смирнов, шедший в передовом дозоре вместе с неизменным Соболем, сказал:
— Пресса! Сколько же их набилось в «восьмерки»?
— Человек пятьдесят.
— Меньше, если с аппаратурой.
— А тебе не все равно? Лавры, как и всегда, достанутся кому-то другому.
— Ты воюешь за лавры?
— Ты же знаешь, что нет. Просто иногда обидно бывает.
Смирнов усмехнулся и спросил:
— Обидно за то, что Родина не знает в лицо своих героев?
— Почему? Иногда она их узнаёт, особенно на похоронах.
— Главное, Соболь, не в том, чтобы Родина знала своих героев, а в том, чтобы они у нее были.
— Ладно. Прибудем на базу, не взыщи, нажрусь до поросячьего визга.
— Да жри, только не в нашем отсеке. Мне для полного счастья не хватало видеть твою пьяную морду и слушать поросячий визг.
— Злой ты, Боря!
— Какой уж есть. Хорош базарить, смотри по сторонам. Мы в буферной зоне, а здесь, как ты, наверное, заметил, иногда происходят странные вещи. Вроде все тихо, вдруг появляется куча вооруженных мужиков и валит другую, точно такую же.
— Я бы сказал, что она валит всякую нечисть.
— Согласен. Посмотри на растительность у правого холма. По-моему, там какое-то движение.
— Это песчаная гадюка охотится на газелей. Она выбирает самых мелких, десятикилограммовых.
В штабе турецкой бригады, расположенной у поселка Гардан, час назад стало известно о провале операции «Блуждающая смерть». Еще через час двадцать минут туда позвонил полковник Банадир.
Говорил он сухо, официально:
— Господин полковник, соизвольте объяснить, как ваши подчиненные оказались в стане террористов ИГИЛ? Откуда у них турецкая военная техника? Почему вы не контролируете обстановку в подчиненной вам бригаде? Вы настолько увлеклись своей любовницей, что на службу времени не хватает?
Шафар оторопел.
— Но, Улуч… — начал было он.
— Я вам не Улуч, а полковник Банадир, которому поручено провести тщательное расследование того, что произошло в буферной зоне. К вам выехал мой спецпредставитель. Будет лучше, если вы встретитесь не в расположении штаба. Не только вы лично, но и майор Дагар, капитаны Пакар и Конкер. Я думаю, что для этого подойдет стрельбище на полигоне Асан.
— Есть, господин полковник! Мы будем на полигоне. Но хочу заметить, что сегодня на ваше имя в генеральный штаб ушли представления об увольнении лейтенанта Араса и всех военнослужащих, оказавшихся вместе с ним в буферной зоне. Они покинули ряды наших вооруженных сил задолго до того, как оказались у террористов.
— Я ознакомлюсь с представлениями.
Спустя шесть часов служебный автомобиль командира бригады въехал на полигон Асан. Дагару бросилось в глаза, что стрельбище, обычно занятое в это время, сейчас оказалось пустым.
— Странно. По-моему, роты должны стрелять и днем и ночью. Но здесь почему-то никого нет.
Командир реактивной батареи проговорил:
— Да и на КПП не было наряда.
— Все это очень странно, — вторил ему Пакар.
— Видно, Банадир позаботился, чтобы встреча осталась в тайне, — сказал командир бригады. Уверен, мы будем обсуждать ситуацию и найдем выход из нее. Особых проблем в этом не вижу. Изменники были уволены из рядов вооруженных сил и перешли на сторону террористов. Такое бывает.
— А техника? — спросил Пакар.
— Наша вся на базе, в других батальонах тоже. Это запросто выяснит любая комиссия, даже международная. Откуда у террориста Араса взялись РСЗО «Сакарья», ТЗМ и «Отакар» — не наша забота. Никоим образом нельзя утверждать, что эта техника попала в буферную зону именно из Турции. Ведь на ней нет никаких опознавательных знаков.
— Бойцы Араса были одеты в форму боевиков.