– Слушай, Ники, и слушай внимательно! – я сбавил обороты. – Чихачёв это не мой выдвиженец, и не выдвиженец Генерал-адмирала, а человек, занявший место по праву! По меньшей мере, я знаю, что от него ожидать и оставляю на него Морское ведомство, на время своего отсутствия, дав достаточно недвусмысленные инструкции. По реалу Чихачёв послал бы Генерал-адмирала вместе с его инструктажем в пешеходно-эротический тур и решал бы дела напрямую с царём… Но старик был очень удивлен тем, что я забодал Шестакова[11]. Это должно было навести его на определённые мысли… Центры власти-влияния меняются. Так что… не трогай Николая Матвеевича! Не надо!
– Хорошо… – Ники кивнул и вдруг улыбнулся, – эк ты меня, мордой об стол… Да, блин, забываться стал, совсем тут уже адаптировался… Но все-таки – Титов – отличный мужик!
– Да я разве с этим спорю? – тоже улыбнулся я, – Петр Акиндинович, про которого до сих пор по углам шепчутся, что он «для вразумительности слово «инженер» пишет с двумя ятями», талант, трудяга, каких поискать, но… но давать ему генерал-лейтенанта!..
– Ладно, ладно, брэк… – примирительно сказал Николай. – Пускай Титов в том же звании остается. Давай по существу: я хочу поручить Петру Акиндиновичу переоборудование балтийских верфей, а в помощники выделить Самойлова[12]. Всемерно помогать, в средствах не отказывать!
– Титову значит? Самойлову значит? Эт-то ты ловко придумал, эт-то здорово! Стало быть, лучшие корабелы будет верфями заниматься, а корабли, надо полагать, ты своих атаманцев строить отправишь?
– Блин, ну не заводись по новой! – Николай примирительно махнул рукой. – Ты-то что предлагаешь?
– Димке поручить…
– Кому?! – на лице Ники было написано неподдельное изумление. – Мало Димычу дел в своем Стальграде? Значит, бросай все – занимайся флотом? А армию перевооружать, технологии развивать, технические новинки внедрять – само-собой пойдет? Или дядя за нас делать будет?
На каламбур он не обратил никакого внимания, что было совсем плохим знаком…
– Постой, постой «племяшка», не кипятись…
– Кой черт «не кипятись»? Ты трезво на вещи смотри. Или тело не умеет?..
– Дык, я и смотрю трезво. Суди сам: Стальград у Димки работает, не как часы, разумеется, но работает. Он уже успел подготовить неглупых управляющих, на заводах – грамотные инженеры, толковые мастера – короче, Стальград может какое-то время проработать и без вмешательства отца-основателя. Зато на верфях он нужен как воздух! Во-первых, нужно объединять все казенные верфи, создать этакий государственный холдинг, во-вторых – провести логичное, экономически оправданное техническое перевооружение. Одних эллингов минимум пять штук потребно строить, стапели постоянные, новые механические мастерские и много еще что. И если на это дело поставить местного, пускай даже семи пядей во лбу, то он, может быть, дело и не завалит, но денюжек потратит гораздо больше. А казна-то не бездонная! Средства крайне ограничены, почти в обрез. Нету там столько, сколько нам потребно!
– Не нам, а вам, – голосом Вицина прокомментировал Николай. Я пропустил мимо ушей эту подначку и продолжил:
– Так вот. Первая и главная задача – турнуть в шею Франко-русское общество с завода Берда и Галерного островка. Немцев своих напряги, пускай станки дают! Хотя, я проверял, лучшие станки сейчас у Рукавишникова и американцев. И еще – я слышал, ты с Круппом на дружеской ноге? А у него много чего можно взять – в частности, системы механизации башен и затворы! Не все же самим разрабатывать! В этом вопросе Димка далеко не продвинулся. И на верфях Шихау тебя, вроде, как родного принимали? Вот и давай, тяни с них все что можно. А Франко-русское общество Димыч взашей вышибет, денег больше подкинет и в дамках…
– Да чего там вышибать – просто прекращаем аренду. Завод обратно в казну. Формальный повод: французы не провели обусловленную договором модернизацию станочного парка. Политический повод: в январе этого года на французских верфях заложены две «Симы"[13], – включился в обсуждение Николай. – Лягушатников я возьму на себя. Ох, Серега, ты ж меня без ножа режешь, капитан Кидд чертов!.. Да, а с казенными верфями что станем делать? Прикинь, это ж мне Димку в правительство вводить! Чин ему – не ниже действительного статского, министра отстроить, чтобы не приставал… В натуре, с той поры, как «папенька» пить бросил, я на такие авантюры не подписываюсь! Повлиять на него я, конечно, попробую, но… сам же знаешь, как он к податным сословиям относится…
– Зашибись относится… – усмехнулся я. – Например, есть такой крендель Вышнеградский – министр финансов, по сути премьер…
– Нда… это я погорячился! – рассмеялся Николай. – Уел, старый черт, уел! Но ты не забыл – а на хрена Димычу весь этот геморрой с точки зрения бизнеса? Это же бред полный! Провести строительство новых крытых эллингов, мартенов, перестроить цеха, поменять станочный парк – и это всё за свой счёт!!! А потом отдать в казну? Не наварив бабла путём постройки броненосцев и дредноутов? А если он захочет отбить вложения, то завязнет там лет на «дцать» и по самое не балуйся! Или разорится на хрен на таком «меценатстве». Оно ему надо?
– Нам это надо! Государству это надо! Лучший вариант – поставить Димку наёмным управляющим на время перестройки… Вся модернизация и «капиталка» – за счёт казны.
– Толково… – кажется Николай все-таки проникся идеей.
– А вот в помощь Димке и дадим твоего любимца, да и я еще добавлю…
– Эх, ладно! – Ники махнул рукой. – Батюшка, конечно, рвать и метать будет, но Димке я генеральство вырву. Надо будет – с кровью, но без чина ему никак…
– Генеральство это хорошо! Только на какую должность ты его хочешь посадить?
– А вот это ты сам и придумывай, твоё ведь ведомство, как ты говоришь! Так что жду теперь от тебя плана модернизации и должностных назначений. Пробивать проект через «отца» буду сам. Уже наслышан о ваших баталиях местного значения.
Можно немного расслабиться. Верфями и заводами морского ведомства займётся единственный человек, которому это по силам. Я улыбнулся и, откинувшись в кресле, положил ногу на ногу.
– Наливай! – эх, печень моя, печень…
Рассказывает Дмитрий Политов (Александр Рукавишников)
Цесаревич прогулял-прогостил у меня целых пять дней, вызвав жуткую ажитацию среди местной публики и глубочайшее удивление среди своих соратников. Первые никак не могли понять – чем наследник российского престола так заинтересовался. Но в целом склонялись к мысли, что цесаревич изучает придуманные мной технические новинки. И отчасти они были правы. Соратники же просто терялись в догадках, почему их патрон вдруг проникся столь глубокими дружескими чувствами к совершенно незнакомому человеку.
Но все хорошее когда-нибудь проходит. Вот и нас растащили опомнившиеся царедворцы, скромно напомнив Николаю, что в России, кроме Нижнего Новгорода существуют и другие города, требующие посещения.
Расстались мы довольно легко – потому как планировали встретиться в Питере уже через неделю. Мне надо было уладить множество дел, а Ники – посетить Владимир и Москву. А запланировали мы общее собрание всех «вселенцев», чтобы познакомиться лично и обсудить глобальные стратегические планы и наши роли в них.
Питер встретил меня и Горегляда промозглой оттепелью, больше подходящей ноябрю, а не январю. По всему маршруту следования от Нижнего до столицы трещали двадцатиградусные морозы, а здесь хлюпал под ногами жидкий снег. Афанасий первый раз был в Санкт-Петербурге. Причем вообще первый раз – в прошлой жизни он тоже не посещал этот город. А я уже много раз бывал здесь по коммерческим делам и с удовольствием показал Горегляду местные достопримечательности, благо располагались они достаточно компактно.
А вечерком мы пошли на жутко конспиративную встречу с коллегами-внедренцами. Первоначально она планировалась в недавно открытом, еще и года не прошло, но уже ставшем модным среди высокопоставленных персон, ресторане «Cubat». Но потом старики-разбойники, Петрович с Альбертычем, решили поиграть в штирлицов и, из соображений секретности, перенесли «тайную вечерю» во дворец Великого Князя Алексея, находящийся на набережной Мойки. Ну, может и к лучшему. Потому как я уже посещал тот французский ресторан в один из прошлых визитов, и мне там не очень понравилось из-за кричащей помпезности и высокомерных гостей. Да и французская кухня мне, в большинстве своем, «не шла».
Для входа на территорию дворца нам были назначены не парадные двери, а парковые ворота. Перед калиткой топтался бородатый привратник, который, поинтересовавшись нашими именами, передал нас стоящему на подхвате атаманцу. Внешнее кольцо охраны состояло из людей генерал-адмирала, а внутреннее – из свиты цесаревича. Атаманец, хоть и видел меня в Нижнем Новгороде, спросил пароль – все тот же, про славянский шкаф. Старательно сказав отзыв про кровать и тумбочку, казак проводил нас в отдельно стоящее посреди парка строение, то ли оранжерею, то ли зимний сад. В обширном застекленном помещении можно было смело устраивать среди фикусов (а может рододендронов, я не специалист по ботанике) маневры пехотной роты. Но в данный момент там находилось всего три человека. Все они топтались у длинного стола с выпивкой и закуской. Двоих из них я уже знал – Великий князь Павел, реципиент Григория Романова и корнет Лейб-гвардии Гусарского полка фон Шенк, реципиент Дорофеева. А вот третий человек, высокий сутуловатый мужчина лет тридцати пяти, в мундире пехотного капитана, был мне незнаком.
Шенк, увидев нас, радостно заржал, Павел вежливо улыбнулся, а капитан смотрел точно на меня и молчал. И взгляд его был… выжидательным что-ли. Догадка молнией пронеслась в моей голове. Неужели?..
– Деда? – робко спросил я. Шенк, зараза, заржал еще громче, а капитан шагнул ко мне и крепко обнял.
– Узнал, пострел, узнал… – тиская меня в объятиях, бормотал прямо в ухо мой дед.
Меня даже на слезу пробило, так я обрадовался. Горегляд и Романов тактично отошли в сторону, обмениваясь рукопожатием и формальными приветствиями, рядом балагурил чертов Шенк, а мы с дедом просто стояли и смотрели друг на друга, просто стараясь… узнать? Нет! Скорее заново запомнить… Несколько затянувшуюся сцену встречи прервало появление Николая и высокого бородатого мужика в адмиральском мундире. Если это Сережка Платов в теле великого князя Алексея, то семь пудов мяса августейшая особа еще не нагуляла, остановившись пока на пяти. А такой вес, в сочетании с гвардейским росточком в 185 сантиметров, делал фигуру адмирала скорее худой.
– А вот и мы! – громогласно крикнул с порога Николай. – Здорово, современники!
– И тебе не хворать, – тихо сказал дед. – Это что же ты тут устроил, твое высочество?
– В смысле? – оторопел Ники.
– Тебе, понимаешь, страну доверили, а ты… – дед откровенно прикалывался и Ники все-таки понял это.
– Э-э-э-э… Владимир Альбертыч, если не ошибаюсь? – улыбнувшись, спросил мой друг.
– Он самый, Олежек, он самый! – тоже улыбнувшись, кивнул дед. – Ну, ладно, раз уж все в сборе, давайте быстренько представим друг другу незнакомцев и к столу!
Мы обменялись приветствиями и рукопожатиями с Николаем и Алексеем и, наконец, шумно расселись за стол.
Альбертыч, негласно взявший на себя обязанности ведущего вечера, жестом предложил разливать. Проигнорировав стоящее в серебряных ведерках шампанское, мы накатили из винных фужеров по «стописят» коньяку, причем Шенк-Дорофеев немедленно отпустил свою дежурную шутку, что «между первой и второй». Мы накатили еще грамм по сто, закусили и… наконец-то расслабились, почувствовав себя среди своих. Шенк даже начал рассказывать какой-то местный анекдот, но по ходу понял, что люди из 21 века его не оценят и замолчал. Дед виртуозно воспользовался паузой и предложил старожилам кратенько доложить об успехах за три с половиной прошедших года.
Первым встал со своего места я. Мне было чем похвастаться перед коллегами. Все-таки не шутка – за короткое время создать на пустом месте металлургический комбинат. Сейчас Стальград был лидером России по выпуску подшипников, колесных пар для вагонов, кровельного железа, рельсов, металлопроката, стальных труб, судовых паровых машин. А сельскохозяйственным агрегатам, вроде сеялок и жаток, вообще не было аналогов в нашей стране. Такая же ситуация была с производством, хоть пока и небольшим, оптического стекла. А выпускаемым нами двигателям внутреннего сгорания, металлообрабатывающим станкам с электроприводом, пневматическим шинам для конных колясок и велосипедов не было аналогов в мире!
Кроме еще не пошедшего в серию автомобиля, на заводе выпускали четыре вида конных экипажей: от ландо и фаэтона до коляски-тачанки. Три типа велосипедов, два городских – мужской и дамский, и особо крепкий – для бездорожья.
Швейные машинки с ножным и ручным приводом, арифмометры, печатные машинки, механические замки, врезные и навесные, керосиновые и карбидные лампы, примусы. Гвозди, болты, винты, шурупы, гайки – мы продавали эти изделия уже не сотнями, а тысячами тонн! В срочном порядке пришлось вводить стандартизацию – теперь гвозди шли 24 типоразмеров, а для винтовых изделий взяли метрическую систему. Огромным спросом пользовались лезвия кос и лемехи для плугов, которые мы делали из высокоуглеродистой стали.
Инструмент: кирки, мотыги, лопаты, грабли, вилы, топоры, ножи, пилы. Тележные оси, обручи для бочек, стальные шины для тележных колес, цепи, стальные тросы, крюки и шкивы разных размеров. Стремена, мундштуки, удила, подковы. Наборы алюминиевой посуды, чайники, кастрюли, ложки, вилки. Ведра, металлические бочки, тазы, корыта.
И совсем мелочевка: канцелярские кнопки и скрепки, швейные иглы, дверные петли и щеколды, наперстки, ножницы. И самое модное: раскладные зонтики-автоматы, часы-будильники, бензиновые зажигалки. Охотничьи ножи, раскладные лопатки, мачете, бинокли, подзорные трубы. И ставшие очень популярными у модников застежки-молнии.
Электрические товары: лампочки, патроны, изолированные провода, выключатели, распредщитки, дверные звонки. Люстры, бра, настольные светильники. Генераторы до 100 КВт под паровой и бензиновый привод – в мелкосерийном производстве. Аккумуляторы автомобильные 12В весом 1 пуд ёмкостью 20 а/ч – в мелкосерийном производстве, в основном для внутренних нужд и комплектации авто– и промышленной техники.
Предметы личной гигиены: зубные щетки, мыло «с запахом» в ассортименте, шампуни. Дешевые духи и одеколоны, вроде «Красной Москвы» и «Шипра» с «Тройным».
Ну и конечно, предметы моей особой гордости – магазинные винтовки и револьверы. И только-только сконструированные пулеметы и самозарядные карабины.
В финале своего доклада я, промочив пересохшее горло сельтерской водой, с удовольствием рассказал о главном достижении: начале выпуска автомобилей. Их пока было немного: легковых всего восемь штук, из них два лабораторно-полигонных, три представительских, с улучшенной отделкой салона, подготовленных к отправке в Петербург для нужд цесаревича и Великих Князей Алексея и Павла (хорошая реклама!), один мой личный и два для «братьев» Ивана и Михаила. Автомобили грузовые, сходные по характеристикам с АМО-Ф-15, только помощнее и с более удобной металлической кабиной – две штуки, оба на полигоне. Еще были колесные тракторы, но они пока дорабатывались. Так же как и гусеничное шасси.
Шенк вскочил и стал, зараза такая, аплодировать, выкрикивая «Браво!» и «Бис»!
– Петрович! Прекрати! – прошипел дед.
Шенк, горделиво демонстрируя выполненный долг, сел на место и стал картинно обмахиваться платочком.
– А про автомобиль поподробнее можно? – подал голос великий князь Павел. – Как далеко он ушел от телеги?
– Ну, до «Лексуса» нашей машинке еще далеко! – усмехнулся я. – Внешне наши «Жигули» «уазик» напоминают. Кузов сварной, на кованой раме. Продольные рессоры. Тормоза гидравлические барабанные. Подвеска шкворневая. Колесные диски стальные, штампованные. Покрышки пневматические. Цвет черный… Салон кожаный…
– И сверху синяя мигалка! – Шенк опять начал ржать.
– А двигатель? – спросил Алексей.
– Внутреннего сгорания, четырехцилиндровый. Рабочий объем 1600 кубиков. Блок чугунный, головка блока алюминиевая. С верхним расположением распредвала и клапанов…
– То есть топливо идет не самотеком? – уточнил Алексей.
– Абыжаешь, начальник! Бензонасос с приводом от распредвала. Карбюратор. Зажигание электрическое. Свечами. Распределитель зажигания механический. Что еще?..
– Какая мощность? – снова Алексей.
– Первоначально планировалась 50 лошадок… Но из-за несовершенства технологического процесса – на выходе получилось всего 35. – Признался я. – Но и это по нынешним временам круто!
– А выпускаемое количество? – дотошно продолжал выспрашивать Алексей.
– К сожалению, всего 15-20 штук в месяц, – вздохнул я. – Хотя рассчитывали на 50-70… Даже у самых лучших и опытных рабочих, лично отобранных главным инженером завода Даймлером, не хватает технической культуры. Разбили производственный цикл на множество мелких операций, запустили конвейер… один хрен не помогает!
– Ну, хоть что-то! – утешил Николай. – Лучше ведь, чем вообще ничего!
– Еще вопрос! – не унимается Алексей. – На тебя, я слышал, Попов с Герцем работают – как у них успехи?
О, это была моя больная мозоль! Эти гении за два с лишним года так и не смогли довести свои многочисленные поделки до уровня хотя бы нормального функционирующего прототипа радиостанции. У меня порой складывалось ощущение, что таланты в сытости и неге не действуют. Я в шутку даже подумывал посадить их на цепь, хлеб и воду…
– Боюсь, Серег, ох, тля… Алексей, что в этой области мне тебя порадовать нечем. Отдельные успехи есть, но они никак не хотят перерастать в что-то глобальное. Когерер я им подсказал, до антенны они сами додумались, но вот дальность пока не превышает 200 метров. Так что… Считай, что радиосвязи у нас пока нет.
Лицо адмирала приняло выражение, словно у него одновременно заболели все зубы и вдобавок прихватило сердце:
– Придется мне объявлять открытый конкурс на средства внутриэскадренной связи! Я уныло кивнул. Ну, что ж…
– Еще вопросы к докладчику есть? Нет? Тогда подводим итоги! В общем – результаты удовлетворительные! – в устах Альбертыча это была настоящая похвала. – Нужна ли тебе помощь? В чем-либо испытываешь нужду?