– Последнее время он часто говорил о юге. Собирался сюда съездить.
– Ясненько. Заявление о розыске, я думаю, писать не стоит. Разыщем вашего мужа и вашего партнера по бизнесу частным порядком. У вас, Екатерина Викторовна, его фотография есть?
– Конечно. Вот, пожалуйста.
– Хорошо. Сегодня разошлю по краю. Зайдите через пару дней. Может, что и проясниться.
Когда обе стороны, жаждущие разыскать Соскачева, вышли из отделения, между ними состоялся неприятный разговор. Екатерина до женитьбы работала продавщицей в овощном магазине, а Тони поднаторел в вагонных баталиях, так что поединок получился равный.
– Вам, козлы американские, что от моего мужа надо?! – заорала Соскачева, лишь только они зашли за угол.
– Наши законные деньги, – зло огрызнулся Тони.
Екатерина скрутила дулю и сунула ее в самый нос американца. Тони толкнул противницу, и та стукнулась спиной о кирпичную кладку здания.
Не успевшую разгореться битву, потушили одним своим видом два, проходивших мимо милиционера.
Екатерина крикнула «Гады!» и нервной походкой удалилась в сторону автобусной остановки.
Джон, отойдя от транса, сказал:
– Тони, как ты можешь?! Нельзя бить женщину!
– Какая она женщина?! Сучка подзаборная!
– Тони!
– Ладно, Джон, ближе к делу. Надо следить за ней. Только она нас сможет вывести на Соскачева.
– Но Тони…
– Послушай, Джон, я говорил тебе, что у меня в станице Новопокровской есть родственники?
– Ну…
– Так вот. Поедем туда, ты поживешь там с полмесяца, пока я тут все улажу. Одному мне будет проще.
– Но…
– Никаких «но»! Ты же хочешь вернуть свои деньги?
Джон, с которого уже давно слетел весь его американский лоск, покорно согласился.
Тони, который уже вполне сносно ориентировался в способах передвижения по бескрайней России, добрался к вечеру, вместе с Джоном до станицы.
Автобус, который их вез по грунтовым сельским дорогам, так трясло, что вышли из него американцы абсолютно разбитыми.
Возле остановки стояла тихая старушка и торговала семечками. Тони, купив для начала разговора кулечек, спросил:
– А где Роменко проживают, не подскажите?
– Как же, милок, не подскажу? Подскажу. Тут их, почитай, полстаницы. Вам какие нужны?
– Любые.
– Тогда, вон ту хату за колодцем видите? Идите туда, там самые старые Роменко живут.
Стучаться в дверь пришлось долго. Лишь через пять минут послышались шаркающие звуки, потом звон упавшего ведра и дикое «Мяу!» придавленной кошки. Потом падение чего-то тяжелого и хриплый недовольный прокуренный бас «Ходють!» Вслед за этим дверь, яростно скрипнув петлями, открылась.
На пороге стоял Санта-Клаус в исподнем. Борода и усы деда были скомканы и осыпаны табаком. Волосы на голове, словно инеем, были обильно усыпаны сединой. Левый глаз его смотрел, в отличие от правого, не на пришедших, а куда-то в сторону.
Дед хмуро оглядел гостей, подивился их явно заграничной одежде, сильно пострадавшей за время путешествия. Потом он высморкался в рукав, подтянул кальсоны и спросил:
– И что?
Тони, которого неласковый прием не сбил с толку, сказал:
– Мы ищем Роменко.
– Ну, я – Роменко. Что дальше?
– Дело в том, что моя бабушка Галина Петровна Роменко родом из этих мест.
– Галка Роменко – моя старшая сестра. Но она после революции в Америку подалась.
– Так вы, получается, мой двоюродный дед! Можно, мы в дом зайдем?
– Отчего же не зайти? Заходите! Так ты, хлопчик, Галкин внук, что ли?
Гости и хозяин прошли через темную и сырую прихожую и очутились в небольшой комнатке с низким потолком. Дед усадил приятелей и крикнул своей бабке:
– Галина, накрывай на стол! Внук из Америки приехал!
На следующее утро Тони, едва живой от чрезмерного употребления «первача», оставив на попечение родственников Джона, поехал в столицу края.
Провожали его всей станицей. Развлечений здесь было мало, и любое событие немедленно перерастало в праздник.
Тони вынужден был перецеловаться со всеми станичниками, от чего губы у него стали твердыми и грубыми, как боксерская капа. Потом он сел в автобус. В сторонке стоял Джон и неуверенно махал на прощанье рукой. Энтони высунулся в окно и крикнул деду:
– Григорич, вы тут за Джоном поглядывайте. Русскому языку его научите.
– Не волнуйся, внучок, в обиду не дадим! – крикнул дед и позвал Джона: – Жора, пошли самогонку пить!
Джон уже понимал слово «самогонка» и поэтому, услышав слова Григорича, сильно скривился.
«Ничего, я не долго», – подумал Тони.
Глава 10
Тони дежурил у городского отделения милиции уже три дня, а Соскачева все не появлялась. Он угощал пивом дежурных офицеров и удивлялся тому, что те спокойного его употребляют на службе. Янки свел с ними знакомство, и милиционеры разрешили ему сидеть в небольшом тамбуре напротив дежурки и караулить Екатерину. За время, проведенное на посту, Тони сильно продвинулся в своих знаниях о незримой стороне милицейской работы. Теперь стойкий страх перед служителями закона стал составной частью его натуры, что приблизило его к облику настоящего российского гражданина.
Екатерина Викторовна появилась неожиданно. Тони, достигший таких высот в знании русского языка, что мог решать кроссворды, сидел на своем посту и скрашивал этим занятием свои скучные часы ожидания. Женщина прошелестела юбкой мимо него, не узнав.
Тони, крадучись как лис, проследовал за ней. Возле двери Брыкина он замер и превратился в слух.
Там, в кабинете, шел серьезный разговор. Тона были повышенные, благодаря чему американец имел возможность улавливать суть беседы.
– Почему это я должна с вами делиться?! – кричала Соскачева.
– Но ведь я нашел вашего мужа!
– Его задержали?
– На каком основании? Но за ним следят.
– Где он?
– В Сочи.
– Сочи большое. Где конкретно?
– Нам необходимо заключить с вами небольшой договорчик.
– Какой еще «договорчик»?! Вы – лицо при исполнении.
– Ясненько… Значит, делиться не хотите? Может, с рэкетом желаете познакомиться?
– Но… но, вы же – милиционер! При чем здесь рэкет?!
– Все при том же! Так что, договоримся?
– Нет! Я его сама найду, – сказала в заключении Катя, видимо полагая, что первый, кого она встретит, приехав в Сочи, будет ее сбежавший муж.
– Как знаете, как знаете…
В кабинете послышался звук двигающихся стульев и Тони отскочил от двери в сторону и, надо сказать, вовремя. Дверь с грохотом распахнулась и из кабинета вылетела вся красная, как свекла, Екатерина. Энтони хотел уже было припустить за ней, но дверь повторно открылась, и в коридор вышел уже переодетый в гражданскую одежду Брыкин.
«Сочи, Сочи… Надо быть там раньше ее. Да и этот мент, наверное, виды имеет», – подумал Тони, бесшумно идя сзади.
Вся троица, следуя друг за другом, как и следовало ожидать, встретилась на автовокзале. Глупо было играть в шпионов и, столкнувшись лоб в лоб, они вынуждены были как-то обозначить свои взаимоотношения.
– Чего увязались, гады?! – взревела Екатерина.
– Вы не имеете никаких прав на деньги, которые нашей компании должен Соскачев, – не громко, но твердо произнес Тони.
– Может, мы сможем договориться? – озираясь на собирающуюся вокруг них толпу любопытных, сказал Брыкин.
– О чем договариваться? Он – мой муж. И все, что принадлежит ему, принадлежит и мне. Ясно? А с этим долгом мифическим еще разобраться надо!
– Как это «мифическим»?! У меня и все документы с собой! – изумился Тони.
– Какие документы?! Ты че, паря?! – рявкнул, забывшись, милиционер.
– Не в Америке своей долбанутой, чай! – неожиданно пришла на помощь следователю Соскачева.
– Вы… вы… вы за это ответите! – зашипел Тони.
Толпа вокруг них собралась совсем уж неприличная, и надо было расходиться.
«Сам его найду!» – гневно подумал Энтони и устремился к стоянке такси.
– В Сочи! – крикнул он, падая на сидение автомобиля.
Носатый кавказец с интересом посмотрел на потенциального пассажира и спросил:
– А ти знаешь, дарагой, сколько это стоит будэт?
– Не имеет значения!
– Для тэбю нэ ымеет, а дла мэны – ымеет!
– Хорошо, сколько вы хотит?
– Двэсты баксов!
«Не дорого», – подумал снабженный командировочными Тони и сказал:
– Триста, если будешь быстро ехать.
– Харашо, дарагой! Так бистро ты ещо нэ когда нэ ездыл!
Екатерина и, увязавшийся за ней, Брыкин разрезая толпу, как ледокол, прорвались к автобусным кассам. Там их ожидал неприятный сюрприз – транспорта на Сочи не было. В районе Горячего Ключа террористы захватили автобус с пассажирами, и весь район был оцеплен.
– Куда есть билеты?! – крикнула в окошко кассы Екатерина.
– В Анапу, в Новороссийск.
– Это по направлению к Сочи?
– Не совсем. Немного в сторону. Но в Новороссийске вы можете сесть на «Комету» и добраться до Сочи, – ответила кассирша.
– Какие там «Кометы»?! Они уже лет пять, как не ходят. Продали за границу «на иголки»! – недовольно пробурчал рыжий дядька, стоящий рядом с Екатериной.
– Хорошо. Давайте до Новороссийска, – сказала Соскачева и подумала: «Там на месте сориентируюсь».
Брыкин избрал другой путь к достижению Сочи. Он остановил микроавтобус, предъявил удостоверение и грозным голосом приказал ехать в Сочи.
Станичник, хозяин машины, вез на базар кур в клетках. Он попытался отбиться от сотрудника правопорядка, мотивируя тем, что куры могут подохнуть, но Брыкин был непреклонен. Проклиная судьбу, фермер направил свой автомобиль к городу-курорту.
Гонка началась. На кону был Соскачев и умыкнутые им деньги. Серебряные и бронзовые медали не предусматривались, значим был лишь первый результат.
Глава 11
Ранним утром Петр Никанорович Попугайкин сидел за массивным дубовым столом в большой комнате московской квартиры и с увлечением перекладывал марки. Отсутствие зятя и дочки мало заботило его и воспринималось скорее как благо. Деньги, выданные ему американцами, он уже пристроил, о чем свидетельствовали пять новых кляссеров и несколько пухлых конвертов с марками.
В дверь, бесцеремонно нарушая покой пенсионера, позвонили. Причитая, как бабка, он поплелся в прихожую. Не успела входная дверь полностью открыться, как по подъезду понеслась его обычная ругань.
– Почему топить перестали?! Когда лампочки поменяете?!
Но, не докончив своего спича, Попугайкин запнулся – на пороге стоял человек в форме капитана милиции.
Дед, прошедший закалку на фронтах и пять лет в сталинских лагерях (по досадной ошибке), при виде старшего по званию непроизвольно вытянул руки по швам. Перед ним стоял невысокий крепыш с гадкими черными глазами. Это был Митя, племянник швейцара Михалыча.
Митя, или точнее Дмитрий Викторович Шайкин, даром, что был мент, имел жизненную историю замысловатую и увлекательную.
Уже с десяти лет он состоял на учете в Первомайском отделении милиции глубоко провинциального города Прудки, поскольку любил забирать мелочь у одноклассников в школьном буфете. Потом пошли дела покруче. Газетные киоски, сувенирная лавка, гастроном и даже дача главы города подверглись нападению юного Аль Капоне и его банды. И вот именно дача и переполнила чашу терпения служителей порядка – Митю взяли. Но… но посадить не смогли – ему не было четырнадцати.
Везло ему и в дальнейшем: то улик недостаточно, то свидетелей найти не удалось. Архаичная, как подсечно-огневое земледелие, система борьбы с малолетней преступностью работала неэффективно, что и позволяло Мите оставаться безнаказанным. А когда его прижали по-серьезному, и вполне отчетливо высвечивался срок, он свалил в армию. Там он вообще стал проделывать виртуозные трюки. Завел себе друга, полкового писаря, и через него доставал бланки воинских требований, по которым приобретал авиационные билеты.
Вечером в субботу он отворачивал угол одеяла на своей кровати, складывал на табурете свое обмундирование, ставил рядом сапоги и прятал под подушку тапочки. Так, даже не зная мудреного термина «эффект присутствия», он успешно им пользовался. Потом он шел к своему потайному месту в каптерке, одевал там гражданскую одежду и, покинув часть, ловил такси и мчался в аэропорт. Потом летел в какой-нибудь крупный город (исключая Москву и Ленинград, которые он избегал) и выбирал дом в центре. Следуя интуиции, определял квартиру побогаче и хладнокровно и нагло ее грабил, используя в качестве оружия муляж пистолета. Хозяев запирал в туалете или ванной и, забрав золото и деньги, спокойно уходил. На такси ехал в аэропорт и ближайшим рейсом возвращался обратно. В казарме его отсутствия чаще всего не замечали. А если старшина намеревался поднять шум, он просто выставлял ему «пузырь». И здесь ему везло – за два года ни одного залета. Ехал Митя на «дембель» барином. Кожаный плащ, джинсовая «тройка», фирменный «башмак», «дипломат» с коньяком, виски и пачками денег внутри. Имея натуру широкую, он на «гражданке» прогулял награбленное в два месяца. Остро встал вопрос о дальнейшем.
Не сильно заморачиваясь, Шайкин направил свои стопы в Первопрестольную. И вот тут всему его везению пришел конец – в столице милиция работала гораздо лучше, чем в провинции. Когда его арестовали за очередной грабеж, богиня Фортуна, уставшая уже возиться с Митей, отвернулась от него. Но… но, видимо, не полностью – надвигалась Олимпиада, сотрудников в органах катастрофически не хватало и начальник отделения, работники которого взяли Митю, неожиданно предложил:
– Если сидеть не хочешь, можешь пойти к нам на работу.
Митя, не веря своему счастью, часто закивал головой.
Теперь он приобрел определенный социальный статус. Ему дали форму, табельное оружие и комнату в общежитии. Своих наклонностей Шайкин, конечно же, не изменил. Стал он только значительно осторожнее и умнее. Грабил только уже награбленное, «обувал» только преступников, честных граждан не трогал.
Окончив школу милиции, получил звание. За годы дослужился до капитана, в коем чине он и прибыл на квартиру пенсионера Попугайкина.
Внимательно изучив деда, он шипящим голосом спросил: – Квартира Ивана Никаноровича Соскачева?
Судя по судорожным миганиям старика, это было так. Митя продолжил допрос потерявшегося деда: – А вы кем ему доводитесь, гражданин? – Я… я – его тесть. А почему «гражданин»?
Митя игнорировал вопрос и, слегка отпихнув плечом Попугайкина, зашел в квартиру.
Дед, отпрянув, удивленно спросил:
– А этот, как его, ордер у вас есть?
– Есть дедуля, все у меня есть. Назовите ваше имя.
– Попугайкин Петр Никанорович. А, собственно говоря, по какому поводу? За шпаной лучше бы следили, весь подъезд они загадили.
– И со шпаной разберемся. А вы вот что мне скажите: приходили к вам американцы?
– Ну, да. Приходили. И что из этого? Сейчас это не запрещено! Мы во время войны с ними союзниками были.
– С какой целью они к вам приходили? – неожиданно крикнул Шайкин и, подойдя вплотную к старику, просипел:
– В глаза мне смотреть!
Дед попятился назад, привычным движением взялся за сердце и, облизывая сухие губы, произнес:
– Вы что же это меня пугаете, товарищ капитан? Я уже человек старый…
– Зачем они к вам приходили?!!
– Да, Ваньку они искали.
– Зачем?!
– Денег он им должен.
– Много?
– Вроде, как пару миллионов долларов.
Митя довольно ухмыльнулся – предчувствие его не обмануло.
– Где Соскачев сейчас? – с трудом скрывая радость, спросил Шайкин.
Попугайкин почесал щетинистую щеку и медленно ответил:
– На Севере где-то… Дочка его в Мурманск искать поехала…
Что-то подсказало деду, что лучше солгать.
– Нашла его?
– Вроде бы, да.
– И где они находятся?
– У племянницы, – продолжал врать дед.
– Адрес?!
– Головлева 5, квартира 1, – первое, что пришло в голову, сказал Попугайкин.
– Ну, хорошо, старый. Больше пока вопросов к тебе нет. Но ты, в интересах следствия, помалкивай. Понял?
– Как тут не понять!
– Хорошо. Пока все. Ну, бывай!
Шайкин вышел в подъезд и громко хлопнул дверью.
Дед, довольно хихикая, пошел в свою комнату, чтобы переодеться и взять документы. Кляссеры на время были забыты.
Глава 12
Светло-серая «Волга», скрипя на ухабах несовершенствами конструкции, летела к югу. Мотор, из которого выжимали все, что только можно, яростно ревел.
– Слющай, брат! А зачем в Сочи свое спещищь? Дэвушка у тэби там? – спросил черноволосый водитель.
– Нет, мужчину одного ищу, – флегматично ответил Тони.
– Чего? Мужчину? – удивленно переспросил таксист-кавказец и подозрительно посмотрел на американца.
– Вы не так поняли. Ну, в смысле, знакомого, – заюлил Тони.
– Слющай, вот, что скажу. Я на своем красавцэ-машине всякых там не важу, понал! Таких, которые с мужчинамы дружит, сидэт тут нелза, – водитель остановил машину, – давай денга и иди пешком в свой Сочи.
Тони, пораженный столь необычно развернувшимися событиями, попытался все уладить:
– Вы меня совсем не так поняли. Мне очень даже нравятся девушки…
– А зачем тогда тэбэ этот, из Сочи каторий? – прищурил глаза кавказец.
– Просто мой знакомый.
– «Просто знакомий»! Из Краснодара в Сочи к «просто знакомим» не ездят! Виходы!
– Хорошо, я скажу! Он мне должен деньги.