— Сволочи… — тихо и яростно пробормотал анлезиец, осторожно переворачивая завозившегося зверька на животик, и Ярослава сразу придвинулась ближе, склонилась к лежащему в ладонях у мужа унсу, и не удержав вспыхнувшего возмущения, зашипела рассерженной кошкой. Хотя и привыкла никому не показывать собственных эмоций, для её профессии это вещь совершенно непозволительная, но слишком уж жутким было представшее перед ней зрелище. У этого, невероятно худого и замусоленного унса не было крыльев.
Совершенно. И это был не особый вид охранников, и крылья он потерял вовсе не в схватке или случайном падении. На спине малыша вместо кожистого горбика, в который унсы сворачивали полупрозрачные, стрекозиные крылышки, виднелись не покрытые шёрсткой уродливые, келоидные рубцы, явно оставленные безжалостным ножом. Видимо тот, кто держал унса в неволе, очень не хотел позволить ему летать. Слава упорно не хотела верить в жестокость Тарля, но отчётливо понимала, теперь Васт обязательно проверит парнишку с особой придирчивостью. И не могла не согласиться с подобной предосторожностью.
— Мне кажется… — рассмотрев страшные шрамы на спине полудохлого хомяка, осторожно пробормотал Беркис, — посыльный так не мог… он со всякими беспризорными щенками возился… кормил, хотя и сам голодал. Я его первый раз на еду и поймал… каюсь. И зла причинять никогда не собирался, можете спросить, одел и накормил… а он исчез.
— Разберёмся, — скупо пообещала Слава, забирая унса у мужа, — не волнуйся. Лучше расскажи, какими умениями владеешь, чем воюешь…
нам нужно знать, на случай, если придётся выбираться отсюда с боем.
Да не вздумай лгать или переметнуться… себе же хуже сделаешь. Ну а если будешь вести себя хорошо… попытаемся помочь тебе найти ту драгоценность. Васт только усмехнулся, взглянув в оскорблённое лицо пленника, здорово это у Славочки выходит, объяснять собеседникам всё начистоту и не стесняться при этом упомянуть о таких вещах, какие обычные женщины говорить побаиваются. Ну разве Инделирри или Афродита разговаривают почти так же, но ведь они далеко не обыкновенные женщины.
— Я могу поклясться, — настаивал маг, — хотя и без клятвы не предам, понял уже, с кем судьба столкнула. Но если можно… одну просьбу… потом…
— Вот потом и будет видно, — уклонился от обещания анлезиец, — а пока отвечай на вопрос Славы, мне тоже интересно знать, в чем можно на тебя рассчитывать. Ну, разумеется, он и сам уже понял, пока потел над ловушкой Беркиса, что маг им попался неслабый. И ловчие заклинания плёл с запасом и выдумкой, хотя и без особой жестокости, сразу было понятно, это именно ловушки, а не смертельные западни. И неплохо разбирается в возможностях и особенностях применения магических заклинаний и о переходах знает немало… а вот о жрецах упомянул как-то вскользь и понять это замечание при желании можно по-разному.
То ли Беркису есть за какие грехи бояться служителей Астандиса, то ли он не желает им мешать, так как считает сильными и справедливыми.
— Я могу творить разные заклятья, — осмотрительно начал маг, поймал пренебрежительную ухмылку полуэльфа и заторопился, — меня хорошо учили, способности к магии в нашей семье наследственные. И я многое умею, но все примерно одинаково. Но нет ни одного уменья, каким бы я владел особенно хорошо… потому и доставал амулет определяющий истинный талант.
— Такие ведь есть у жрецов Астандиса? — недоверчиво нахмурился Васт.
— Есть… да не про нас. Раньше они ещё иногда помогали одарённым определиться в счёт будущих услуг, а после того, как Камаргис издал указ о подчинении храмов императрице, правила стали очень строги.
— Камаргис? — задумался анлезиец, — это не тайный ли советник прежнего императора? Так он ведь уже древний старик! Или это его сын?
— Он самый, — перешёл на шёпот Беркис, — говорят, жрецы провели ему ритуал омоложения… по особому указанию императрицы. Но это очень большая тайна… и очень опасная. И имя у него теперь другое…
Маргелиус.
— Что? — вот теперь Ливастаэр изумился по настоящему, имя Маргелиуса было ему хорошо знакомо, — так это он? А ты не мог ошибиться или спутать?
— Зачем бы я тебе говорил… — опасливо оглянулся на кучу старого хлама Беркис, — если бы не был уверен?
— Проверим, — веско пообещал лучник и обернулся к Тарлю, первым расслышав лёгкий шорох.
— Отдай… — в глазах приподнявшего голову мальчишки была откровенная вражда, но в его голосе Слава расслышала отчаяние, — это мой!
— Нет… твоим он быть не может. Ты мог его купить или найти… — слово «украсть» землянке пока упоминать не хотелось, — но от этого твоим он не стал. Унсы не простые животные, они свободные, разумные существа, и имеют напарников… и подчиняются только им.
Глава девятая
— Срочно нужно возвращаться, — твёрдо постановил Васт, огорчённо глянув на жену и снова достал кинжал, — слушай меня, Тарль. Сейчас ты проглотишь несколько капель моей крови… и у тебя появятся силы на переход. Затем ты перенесёшь к дубу Славу с Кляксой, пополнишь резерв и вернёшься за нами. А чтобы ты не вздумал обманывать, унс пока останется со мной. И если он дорог тебе по-настоящему, ты должен понять… если не хочешь, чтобы зверёк издох, его нужно лечить и хорошо кормить.
— А разве я не кормил? — внезапно обиделся мальчишка и протянул Славе свои худые, исцарапанные руки, — вот! Трудно было не заметить многочисленных следов от укусов на грязноватых пальцах мальчишки, и старых, давно подживших и совсем свежих… Но начинать сейчас объяснять ему подробно, откуда она знает, как и чем можно кормить унсов, Слава не собиралась. Она и так сказала слишком много, и то лишь ради того, чтоб мальчишка понял главное, изуродованного зверька они считают не глупой детской игрушкой и не бесполезным дополнением к нему самому.
— Крови ему маловато, — прямо объяснил Тарлю анлезиец и второй раз за день вонзил кинжал в свой палец. — А вот тебе несколько капель моей не повредит… и запомни раз и навсегда, кровь анлезийца только тогда помогает вернуть силы и здоровье, когда дарована добровольно, от чистого сердца. Во всех остальных случаях — она яд. Беркис во все глаза смотрел, как Васт почти насильно заставил мальчишку слизать с пальца драгоценные капли и затем одним взглядом заставил свою ранку затянуться. А потом маг с восхищением наблюдал как на исхудавших щеках Тарля постепенно проступает бледный румянец, и мгновенно подживают болячки на иссосанных пальцах.
— Уноси их, — дождавшись, пока на лице мальчишки сквозь презрительное недоверие начнёт проступать изумление, указал анлезиец на сердито хмурившуюся Ярославу, уже сидевшую на зелёном лупоглазом кресле. Открыто спорить с мужем землянка не желала, а снять при незнакомых туземцах с шеи ладанку, в которой хранились теперь её чётки, не решалась. Хотя до сих пор не может сдержать довольной улыбки, вспоминая тот разговор с Аньэлдовиэллем, когда он попросил при нем ссыпать её руны в глубокий кубок тёмного, как чёрный шоколад, дерева.
— А теперь доставай по одной, и клади вот сюда, — предложил хозяин леса, когда Ярослава нехотя выполнила его просьбу.
— Ссора в семье, — едва достав из кубка первую фигурку, похожую на двухголового паука с глядящими в разные стороны лицами, выпалила Слава и сразу рассердилась, обнаружив что дырочка, сквозь которую нужно продевать шнурок, исчезла, — это не мои руны! Ну что за детские фокусы, честное слово! Возвращай мои, я к ним привыкла… и они ко мне тоже.
— Слава… — терпеливо начал объяснять хозяин, — это твои фермы знаний, просто кубок добавил им энергии и дыры, просверленные кем-то непосвящённым, затянулись. А ещё я хочу подарить тебе вот это, — на ладони главного анлезийца лежало около десятка неизвестных землянке фигурок и тоненький свиток. — Как выучишь значение всех ферм, свиток можешь сжечь или отдать Ливастаэру, он сохранит. А фермы носи вот в этой ладанке, она зачарована от воров и чужих любознательных глаз.
— Аньэл! — не успела ещё Слава сложить фигурки в мешочек из тонкого, но совершенно непрозрачного серенького шелка, как из кустов на полянку стремительно выскочила незнакомая анлезийка, — объясни мне, почему Инделирри отпустили на Хамшир, а меня нет?
— Она идёт с Энтаросом, как его бабушка, — заметно приуныл хозяин леса, и Ярослава поспешила сбежать, не желая становиться свидетельницей ссоры, которую сама же и предсказала.
— Славочка, — лучник привлёк жену к себе и, делая вид будто успокаивает, тихо шепнул, — как придёте, сиди на дубе. Там тебя не найти. — Торопливо поцеловал и подтолкнул к Тарлю, — смотри, парень, не промахнись! И вообще поосторожнее! Тарль кисло поморщился, когда щупальце Кляксы крепко обвило его талию, но так ничего и не сказал. Полуприкрыл глаза, стиснул губы и чуть нахмурился, явно представляя себе то огромное дерево, из-под которого они уходили несколько часов назад. И через несколько мгновений внезапно исчез вместе с Кляксой и сидевшей на ней женщиной.
— Ты уверен, что он вернётся? — с сомнением вздохнул Беркис, — насколько я успел его понять, мальчишка полудикий. Круглый сирота, всех боится и никому не верит.
— Зато любит унса, — суховато отозвался Васт, не желающий выслушивать нравоучений колдуна. Хватает ему и собственных сомнений, сжигающих душу на медленном огне. И вообще всегда лучше надеяться на хорошее… иначе жить станет так же неинтересно и противно, как в те черные дни, когда он узнал о гибели Яргелли. Ливастаэр яростно мотнул головой, отгоняя тяжёлые воспоминания, и подтолкнул к унсу миску с едой. После порции его крови, восстановившей жизненную энергию маленького разведчика, у того должен проснуться невероятный аппетит.
— Жрёт! — шепнул колдун, когда распахнувший глазки зверок торопливо схватил из мисочки кусок халвы и вонзил в неё зубки. А Васта снова пронзила боль сопереживания, вместо боковых клыков во рту создания темнели уродливые дырки. Несколько минут унс торопливо и почти не жуя запихивал в себя всё, что попадалось ему в маленькую ручку, потом вдруг насторожился и попытался спрыгнуть с коленей анлезийца. Васт успел поймать его в последний момент, но зверьку это не понравилось. Он сердито зашипел и угрожающе оскалил мелкие зубки, однако лучник и не подумал отдёрнуть руку.
— Сиди тут! Сейчас Тарль вернётся, и мы пойдём домой, — пообещал Васт, сильно сомневаясь, что это создание знает такое слово как «дом». Унс зашипел ещё сильнее, сделал быстрый выпад в сторону кормившей его руки и вдруг, рыбкой соскользнув на пол, стремительно, как мышка, понёсся в дальний угол чердака. К этому времени анлезиец успел рассмотреть крышу помещения, где обитал беспризорник, и сообразил что скорее всего это башня. Довольно мощная, судя по высоте и толщине поддерживающих стропила опорных столбов, кружком стоявших под средней частью куполообразной кровли. Именно в этом месте и устроил своё логово Тарль, загородив кучей старого хлама ту сторону, куда убегал унс. Несколько различных предположений молнией мелькнули в голове Васта, пока он гнался за зверьком, и все они были мрачнее одно другого. Сначала анлезиец заподозрил Тарля в обычном издевательстве над зверьком, затем в воровстве унса у хозяина этой башни. А затем анлезиец вдруг вспомнил рассказ Стана про то, как маленькие разведчики из последних сил рвутся выполнить выданное напарниками задание и помчался ещё стремительнее. Унса необходимо поймать до того, пока он попадётся на глаза кому-нибудь из хозяев этой башни, и сделать это Васт должен был сам. После того, как простые ловушки получили приказ отпустить какое-то существо, они больше никогда не станут его ловить. Всевозможный мусор, наваленный на крышку чердачного люка, свидетельствовал как о предусмотрительности Тарля, так и о его недоверии к тем, кто мог попытаться пробраться в этот люк. Но унсы недаром были созданы смышлёными и ловкими, и имели вместо лапок ручки с острыми коготками. Выкормленный Тарлем зверёк шмыгнул под ворох корзин и рваных тюфяков и чуткий слух анлезийца уловил звук торопливого скрежетания маленьких когтей, силящийся процарапать щель, достаточную чтобы унс мог в неё проскользнуть. Лучник ринулся расшвырять сложенную мальчишкой преграду, и почти успел схватить зверька за лапку, но тот молниеносно оглянулся, швырнул ему в лицо горсточку мелкого, колючего песка и вывернулся с ловкостью ужа. Дыра, которую унс так старательно раскапывал, оказалась старым крысиным ходом, забитым сверху тряпьём, и мохнатый разведчик скользнул под него так уверенно, что у Васта не осталось никаких сомнений, куда он так стремится. Вернее, к кому, и это понимание заставляло анлезийца хмуриться все мрачнее. Ведь если бы он стоял перед выбором, куда сейчас направляться, ещё до перехода на четвёртый цикл, Васт без раздумий помчался к месту, куда вернётся Тарль, чтобы переместиться к своей истинной половинке. Но теперь, с высоты своего нынешнего осознания тех проблем, какими были заняты ушедшие в крайние миры предки, анлезиец чётко понимал, как важно сначала найти того, к кому так стремится изуродованное, но преданное создание. Мелкий мусор, ровным слоем прикрывавший крышку люка, сначала почти не насторожил анлезийца, такие чердаки хозяева обычно посещают раз в год, а то и реже. Но когда попытка поднять крышку за массивное медное кольцо не принесла никакого видимого результата, Васт встревожился не на шутку. Неизвестные хозяева накрепко заперли вход на чердак, и поблизости не было ни одного растения, которому он мог бы дать приказ протиснуться в щель и попытаться отодвинуть засов или сорвать замок. Если бы здесь была Клякса, то можно было бы попытаться объяснить ей сложную задачку, а простенькие ловушки, умеющие только ловить и опутывать врагов на подобное не годились совершенно. А кроме того энергии у анлезийца после лечения Тарля и унса оставалось совсем немного, всё-таки ему далеко в целительстве до Тины. Да и внезапный перенос опустошил резерв не только у Славы.
— Заперто? — осторожно осведомился рядом Беркис, и с сомнением предложил, — ну давай я попробую открыть. Если ты конечно уверен…
что нам туда нужно. Всего пару секунд Васт смотрел на него с колебанием, решая важный вопрос, стоит ли доверять хитрому магу или лучше усыпить его и попытаться самому поддеть крышку какой-нибудь доской и сорвать силой. А потом пришла простая и ясная мысль, усыпить Беркиса он сможет в любой момент, тем более силы понемногу восстанавливаются. А чтобы они восстанавливались быстрее, он сейчас выпьет несколько капель драконьей крови и возьмёт с мага ещё одну клятву… для надёжности закрепив её особенным способом. «Похоже, это входит у меня в привычку, — ухмылялся лучник, доставая кинжал, — расплачиваться со всеми своей собственной кровью». Однако испытующе глядя побледневшему Беркису в глаза, не испытывал ни сомнений, ни сожаленья.
— Я намерен предложить тебе нечто необычное… чего пока ещё не предлагал никому из людей. Сейчас ты получишь мою каплю крови и вместе с нею одну из доступных анлезийцам способностей, причём с возможностью со временем достичь уровня вашего магистра. Но за это заплатишь клятвой верности… и не только мне, а всей Анлезии. Но не думай, будто это будут просто слова. Моя кровь даст мне и другим анлезийцам возможность находить тебя в любой толпе так, как мы видим друг-друга… и никакие амулеты либо заклинания не смогут это спрятать.
— А способность… я могу выбрать?
— Да. Но из тех, которые являются кровными для анлезийцев. Например целительство, общение с растениями или с животными, поиск и призыв воды. Ещё некоторые боевые умения, точность, ловкость и скрытность, но тебе они, как мне кажется, без надобности.
— Я согласен, — почти сразу кивнул Беркис, — мне всегда хотелось досконально знать целительство.
— А вот к нему полагается дополнительная клятва, — с наигранной печалью вздохнул Васт, вовремя припомнив рассказ Ярославы про клятвы лекарей её мира, — ты пообещаешь никогда не применить своих знаний во вред другим и без их осознанного согласия.
— А если… мне все же придётся врачевать кого-то против его воли, или применить знания против злодея? — задумался маг.
— В каждом случае вольного или невольного нарушения тебе придётся немедленно и добровольно докладывать мне или любому ближайшему анлезийцу. Сам понимаешь… мои сородичи не простят мне, если сейчас я в тебе ошибусь, — непреклонно сообщил ему анлезиец, готовя на всякий случай сонное заклинание.
— Хорошо, я согласен, — наконец решился маг, — клянусь не причинять зла и докладывать.
Глава десятая
Светляк побледнел и не желал больше работать фонариком несмотря на добавки энергии, и Тин, тайком вздохнув, оставил его в покое.
Положил в шкатулку и спрятал в карман, не забыв напоследок глянуть, как сладко спит Юнка и поплотнее укрыть её невесомым, но тёплым анлезийским одеялом. Попутно рука сама пригладила волосы подружки, такие приятные и шелковистые на ощупь, шаловливо провела пальцем по высокой скуле и таким сладким губам. Она вообще неожиданно оказалась очень классной и понимающей, его Юнка, и шальная ухмылка самовольно вылезла на губы землянина от одного воспоминании об их разговоре.
Немного смущаясь и краснея, но тем не менее очень решительно, названная сестра сделала Костику неимоверно приятное признание.
Поскольку она давно его любит, счастлива считаться невестой Тина и твёрдо знает, что на самом деле он парень, то и обращать внимания на его временное тело не собирается. Просто постарается пока не прикасаться к нему ниже плеч, но отказывать самому Тину в невинных объятьях и поцелуях вовсе не намерена. И вызовет на поединок любого, кто не захочет их понять или начнёт осуждать и насмехаться. И Тин был полностью с нею согласен, нежная любовь Конса к Майке и бесконечные морянки Стана вызывали у него горьковатую зависть, которую Костик старательно прятал ото всех, и особенно от Ма и Васта. Хотя и догадывался, что вовсе не из простого любопытства так торопятся все они оказаться в загадочной крепости мастеров. Лёгкий скрип засова заставил землянина напрячься и прислушаться, а шорох отворяемой двери, поторопил с принятием решения.