У кладезя бездны. Часть 4 - Александр Маркьянов

Александр Афанасьев

У кладезя бездны. Часть 4

Картинки из прошлого

18 сентября 2010 года

САСШ, Бостон

Центр-Плаза-1

Антитеррористический центр ФБР

Офис ФБР в Бостоне, едва ли не самом богатом и уж точно самом британском из всех североамериканских городов находится в самом центре города, в светло-коричневого цвета небоскребе, расположенном рядом с Кембридж Стрит и Бикон Стрит. Антитеррористический центр, до 10/11 занимавший всего лишь угол на последнем этаже, как раз под установленными на крыше кондиционерами — теперь занимает весь этаж. Терроризм стал в Североамериканских соединенных штатах угрозой номер один, номер два и номер три, вытеснив такие угрозы, как наркоторговлю, бандитизм и организованную преступность. Страна все больше и больше погружала себя в состояние истерического психоза — и чем это кончится никто не знал. Но многие из тех, кто работал в этом здании, догадывался, что ничем хорошим[1]…

В это утреннее время, когда владельцы небольших магазинчиков, в этом патриархальном городе еще сохранившихся благодаря постоянной клиентуре, когда самое время зайти в Старбакс и заказать чашечку кофе с влитым в него коньяком — молодая женщина припарковала неподалеку от Говернмент-Плаза свой Мини, закрыла его и на прощание дружески пихнула ногой так, что пиликнула сигнализация. Просто у этой женщины был такой ритуал на удачу.

Рита Хэмилтон (Хэмилтон по мужу, она оставила фамилию ему назло, настоящая фамилия Которн), типичная «штучка с восточного побережья», несостоявшийся дорогой адвокат и бывший агент Секретной разведывательной службы — бросив машину, влилась в толпу клерков, спешащих на работу. Как всегда это и бывает по утрам — она цинично подумала, что хорошо бы какой-нибудь террорист придумал взорвать всю эту халабуду прямо сейчас. Тогда у нее была бы настоящая работа…

История Риты Хэмилтон была историей настоящей американки, испытавшей потрясение и решившей, что-то сделать, чтобы помочь стране и нации — отчего стало хуже, прежде всего ей самой же. Дочь преуспевающего инвестора и лендлорда, она вела жизнь богатой, избалованной девчонки. Она умела ходить под парусом, разделывать в теннис даже профессионалов и показывать ноги этим придуркам в Кембридже, когда нужно было, чтобы ее эссе оценили по достоинству. И вот эта маленькая папина дочка — в один прекрасный день включила телевизор и увидела, как самолет врезается в башню небоскреба. В такую же башню, как та где был офис отца.

Тогда она приехала к отцу на работу — он был уже внизу, с сотрудниками, эвакуация из высотных зданий началась по всем городам САСШ, был дан сигнал «Свободное небо», рассчитанный на ядерную войну. Она вцепилась в отца со всех сил и долго — долго его не отпускала.

А потом она решила, что должна что-то сделать. Для своей страны.

В прессе принято представлять североамериканцев циничными подонками, но это далеко не так, североамериканцы очень патриотичны. Она никогда не думала о том, чтобы служить нации, в ее представлении после окончания юридического она могла стать специалистом по слияниям — поглощения, и за счет своих связей и фамилии — а большинство будущих богачей этого города играли с ней на берегу, а кто-то и цветы дарил. Но после того, что произошло — она решила что ее место в СРС, Специальной разведывательной службе. Там, где искореняют этих подонков…

С ее бостонским происхождением, дипломом юридического, знанием двух иностранных языков и острым умом — ее взяли сразу. Шесть недель подготовки на «Ферме», уединенном месте в горах Виргинии — и вуаля, она уже специальный агент. Несколько часов полета — и здравствуй, Мехико…

Война сломала ее, прокатилась по ней гусеничным бронетранспортером, да еще и повернулась. Нет, она не прекратила бороться, просто она перестала верить в добро. Сидя в здании посольства САСШ в Мехико, девятиэтажном здании, где нет ни единого окна — она наблюдала на экране монитора, как беспилотники наносят удар… нет, даже не по целям. Это называлось «подозрительные модели поведения» — то есть кому-то из аналитиков что-то не понравилось, и чтобы не испытывать сомнений, наносился удар. Она присутствовала при пытках людей. Конечно, не тех, какие устраивают боевики Альварадо, расчленяющие людей живьем. Но для нее — и того что делали ее коллеги хватило…

В двадцать пять лет она первый раз в жизни убила человека. Это был молодой и отмороженный парень, он оказался там, где не должен был оказаться и пошел на нее. Она выхватила пистолет и крикнула «Стоять!» — а он только усмехнулся, назвал ее puta, шлюха и пошел на нее. Она сама не поняла, как выстрела… просто пистолет сам выстрелил, и она поморщилась от боли в руке, потому что держала его неправильно. А потом она оказалась в компании коллег, шумных, воняющих тестостероном и потом, они заказывали наперебой текилу и поздравляли ее «с крещением». Тогда она напилась так, что пришла в себя только в середине следующего дня.

В двадцать семь она вышла замуж. Этот парень был командиром группы специальных операций из Форта Брэгг, он казался настоящим и надежным. Развелись они через год. Почему? Ну… приходит муж домой, супруга ему говорит, привет, дорогой… ты кого-нибудь сегодня убил? Да… завалил парочку мокроспиников, мать их. А ты? Нет, у меня сегодня день впустую… Но зато я приготовила курицу по новому рецепту, с острым перчиком. М… давай, попробуем. А насчет того, что день впустую не переживай, завтра замочишь кого-нибудь.

Как, нормально?

В тридцать один год она попыталась покончить с собой. Ее хотели сначала уволить, но людей катастрофически не хватало, и ее перебросили в родной город, в отделение ФБР по борьбе с терроризмом.

И теперь она боролась с терроризмом в родном городе. Друзей — с которым она еще не порвала отношения — весьма удивляла ее привычка постоянно носить с собой два пистолета, один в сумочке, другой — в кобуре, прикрыв жакетом. Но она ничего уже не могла поделать со своими привычками.

Поднявшись на последний этаж по лестнице (чтобы сохранить фигуру) агент-супервайзер отдела по борьбе с терроризмом Рита Хэмилтон прошла на свое рабочее место, бросила на стул легкий плащ, который она носила, чтобы скрывать оружие. Мазнула взглядом по огромной карте САСШ по всю стену, заляпанной клеющимися стиками, фотографиями, изрисованной разноцветными фломастерами. Эту карту она видела каждый день — хотя предпочла бы никогда не видеть. На карте надпись «Североамериканские соединенные штаты» вверху была заклеена большим, длинным, белым клеящимся стикером, на котором красным фломастером было написано

Субъекты и ячейки, подозреваемые в террористической деятельности. Континентальная часть САСШ.

Не успела она разобрать входящие (а ФБР это всего лишь еще одна большая бюрократическая организация по сути своей) — как раздался телефонный звонок.

— Рита, ты на месте?

— Да, сэр… — ответила она

— Зайди…

На полпути к кабинету босса ее перехватил один из ее подчиненных, Луис Нортон.

— Мэм, данные по кредитным карточкам…

— Положи на стол, посмотрю…

Ее босса звали Майкл Казакофф и он был из рода русских эмигрантов, которых в Бостоне было достаточно. Проработав с этим человеком больше года, Рита изменила свое мнение о русских — это был лучший босс из всех, с кем она имела дело…

— Закрой дверь.

Босс испытующе поглядел на нее

— Рассказывай.

Рита сделала большие глаза

— Сэр, я…

— У тебя плохо получается. Врать, я имею в виду. Одно из двух — либо новый бойфренд, либо дело, о котором ты никому ничего не говоришь. Итак?

— Почему не бойфренд?

— Посмотри в зеркало — поймешь.

Рита машинально глянула в зеркало, которое висело справа.

— А что такое? По-моему все нормально…

— В том то и дело, что нормально. Отсутствие черных кругов под глазами, плюс выражение лица «а пошли вы все подальше» — совсем не то, какое бывает у счастливой женщины…

Она невесело улыбнулась

— У меня такое выражение лица, шеф?

— Ну… сейчас несколько лучше. Но когда ты шла ко мне — а через стеклянную дверь все прекрасно видно — было именно такое…

Беспощадная и жестокая правда — после десяти лет работы в правоохранительных органах примерно две трети семей распадаются. Эту работу сложно назвать нормальной, и совсем не той, что совместима с нормальной семейной жизнью…

— Ну, так что…

Рита помедлила. Рассказать? По факту — у нее мало что было…

— Вообще то шеф… — помявшись, сказала она — я и сама не знаю, что это такое. На нормальный материал это мало похоже, скорее так, наметки…

— Вся наша работа состоит в том, чтобы закидывать удочку и посмотреть, кто на нее клюнет. Если сожрали наживку — просто прицепи новую и закидывай снова…

Шеф, как и многие бостонцы был изрядным рыболовом. Бостон был одним из самых удобных для рыболовства городов САСШ, здесь когда-то базировались китобойные флотилии и отсюда пошло называние всемирно известной фирмы Boston Whaler, бостонский китобой, изготавливающей сейчас все, от легкого десятифутового ялика до ста пятидесяти футовой яхты и скоростного катера для речных сил ВМФ САСШ, действующих сейчас в Амазонии. Мало кто из бостонцев не имел хотя бы дешевого, дрянного ялика.

— Вы помните операцию «Лунный свет», шеф?

— Еще бы ее не помнить…

Операция «Лунный свет» была направлена на пресечение трансграничной торговли оружием и взрывчаткой. Она проводилась по всем Североамериканским соединенным штатам одновременно десятью полевыми офисами ФБР.

— И что с ней не так?

— Ну… — Рита снова помялась

— Господи, что ты как школьница на первом свидании?! Выкладывай.

— Помните Франки Бойда? Нам ведь так и не удалось ничего доказать для него, верно?

Бостон находился едва ли не дальше от мексиканской границы, чем все другие крупные североамериканские города — но проблема нелегальной торговли оружием существовала и здесь. Проблема была в ирландцах. Бостон был центром ирландской общины САСШ, именно в Бостон — приезжали бегущие от голода (который, кстати, обеспечили англичане) ирландские крестьяне. Несмотря на то, что со времен голода прошло три сотни лет — ирландцы отлично помнили все, предания о людях с ртами, зелеными от травы передавались от поколения в поколение. И когда кто-то подсаживался в баре и предлагал немного пожертвовать на освободительную борьбу ирландского народа в северных графствах — мало кто отказывался. А организацией, которая вела эту освободительную борьбу, была ИРА. Ирландская республиканская армия…

Собственно говоря, ИРА как боевая организация как раз и начиналась с поставок оружия из Североамериканских соединенных штатов. В Британии — очень жесткие законы о хранении и ношении оружия, в частности там довольно просто купить двуствольный дробовик для охоты — но почти невозможно получить разрешение на ношение пистолета, там до недавних пор многие полицейские не были вооружены. Совсем другое дело в САСШ — там основным оружием охотника считается винтовка с оптическим прицелом, оружие, способное нанести смертельное ранение человек с пятисот — шестисот метров, нормой является и наличие револьвера или пистолета в прикроватном столике. К тому же — как только армия меняет основную боевую винтовку на новую модель — старые уходят в Национальную Гвардию, а еще более старые продаются населению, по цене… скажем, билета на поезд. Таким образом, на руках у американцев оказались миллионы винтовок Гаранд и М14 — мощное боевое оружие, с которым можно противостоять кадровым пехотным полкам британской армии. И если в конце шестидесятых ИРА представляло собой кучку «террористов выходного дня»[2] — то к середине восьмидесятых это была уже мощная, боевая организация со своей разведкой, контрразведкой, бригадами боевиков и даже контролируемыми в городах районами, куда армия не могла зайти открыто. Основную роль в такой метаморфозе сыграли североамериканские ирландцы — у этой общины считалось престижным служить в полиции и армии, вот и передали так сказать, опыт. В девяностые, после событий в Бейруте, задачу снабжения ирландских борцов оружием перехватила Российская Империя, начавшая нелегально поставлять мощные боевые образцы — но все еще основная часть денег в Ирландию и основная часть оружия приходила с североамериканского Восточного побережья. И ключевую роль в этом — играл Бостон и его ирландская католическая община…

— Допустим. И что с того?

— На меня вышел человек. По Интернету….

— По Интернету?!

Инспектирующий агент Майкл Казакофф тоном дал понять, сколь низко он ценит такие сообщения. На сайте fbi.gov была закладка, воспользовавшись которой можно было направить в ФБР сообщение касаемо преступных или террористических действий, о которых человеку известно. Но улов, который приносил Интернет был крайне незначительной, большей частью, таким образом пытались отправить анонимки, чтобы кому-нибудь поднасолить. Казакофф был агентом старой школы и считал, что нельзя принимать сообщения, тем более такие серьезные, как сообщения о преступлениях, не глядя человеку в глаза. Хотя Рита, например, не была так пессимистично настроена — просто она знала, какие честные глаза бывают у ублюдков, которые впаривают тебе ненужную страховку, подержанную машину или мусорный облигационный займ.

— Вы не поняли, шеф. Он вышел на меня через мой домашний Интернет.

А вот это было уже интересно. Дело в том, что в соответствии с законом о защите персональных данных — каждый сотрудник правительственного учреждения, занимающегося организованной преступностью и терроризмом, получал, в частности, что-то вроде фальшивой электронной личности, какой он мог пользоваться в повседневной жизни. У мексиканской организованной преступности — была скверная привычка мстить людям, которые борются против нее, в том числе семьям. Конечно, какой-нибудь желторотый сопляк мог и проболтаться в Фейсбуке — мол, я агент ФБР, посмотрите, какой я крутой. Но не Рита Хэмилтон, бывший оперативник мексиканской станции СРС.

— Так… уже интересно. Давно?

— Примерно неделю назад. Я попросила его доказать, что он может помочь. Он отправил несколько файлов…

— Они у тебя с собой?

— Да, сэр…

Рита достала из кармана ключи, брелок к которым был выполнен в виде флеш-карты. Босс присоединил к собственной «читалке» Ipad, прокрутил несколько страниц, помрачнел

— Твою мать…

Дальше читать не было смысла — он отдал флешку обратно.

— Черт бы все побрал… Соберешься на обед, скажи. Приглашу тебя в Океанариум[3].

— Заметано, шеф… — улыбнулась Рита

То время, что осталось до обеда, она честно потратила на разгребание входящего, наполнение папки «исходящее», а так же на написание плана оперативной работы по выявленным за неделю подозрительным транзакциям. Бостон в плане мексиканского криминала был спокойным городом, ирландцы тоже старались не бузить — для них было стратегически важным отсутствие претензий со стороны правоохранительных органов САСШ, сохранение Бостона и Восточного побережья в качестве тихой гавани. Но отдел по борьбе с терроризмом был, и надо было работать, а основная работа заключалась в отслеживании и работе по подозрительным перечислениям денег, которые могли быть связаны с отмыванием денег от наркопреступности и даже — никто в это давно не верил — вывести на след мексиканского короля преступности Мануэля Альварадо.

Забрасывая на плечи легкий плащ — а с океана ощутимо подувало — Рита вспомнила слова своего босса и пришла к выводу, что ей все-таки надо попытаться сделать что-то со своей личной жизнью. Но что именно — она не представляла. У ее старого круга общения — богатеньких мальчиков из пригородов — при слове ФБР на губах воцарялась натянутая улыбка, ее новый круг общения воспринимал ее — да и любую другую женщину — просто как кусок мяса. Возможно, ей стоило принять предложение, поступившее год назад и стать адвокатом по уголовным делам. Пусть даже ее считали бы предательницей…

До Океанариума она добралась пешком, он был совсем рядом. Улыбнулась на входе, нырнула внутрь… и не заметила пожилого бомжа, который с грохотом потрясал на углу кружкой для сбора монет. Бомж был белым, и у него была иссеченная пустынным ветром, потемневшая от въевшегося загара кожа…

Шеф сидел в углу. Пил апельсиновый сок — у него было нехорошо с желудком, типичная болезнь полиции, перебивающейся всухомятку.

Рита заказала салат с тунцом. Вопросительно уставилась на своего начальника.

— Шеф, в чем дело?

— В чем… — недовольно сказал Казакофф — а в том, что ты такое гнездо осиное рискуешь разворошить…

— Постойте-ка. При чем тут это? Есть информация, мы должны работать по ней. Черт, ФБР это не контора «чего изволите», верно?

— Да перестань! — вдруг раздраженно сорвался на нее Казакофф — что ты глупости говоришь. Не первый день живешь. Ты хоть представляешь, какое у них влияние в муниципальном совете? Ты хоть знаешь, кем является наш мэр?

Опасения Казакоффа были понятны — Бостон являлся самым католическим из всех городов САСШ. В основном в САСШ доминировал протестантизм, католиков было немало лишь на юге, где полно мексиканцев и здесь, в Бостоне.

— Прекрасно знаю — упрямо сказала Рита — и что с того? Черт, это не значит, что я собираюсь посадить мэра за решетку, верно? Я уверена, что девяносто девять процентов жертвователей и ведать не ведают, куда идут их пожертвования.