Сержант соскочил с крыши.
— Похоже, там мятеж. Долбанные хаджи вышли на джихад, там наверняка сейчас все перекрыто блокпостами. Соваться туда сейчас — безумие.
— Я смогу проехать! Смогу проехать!
Сержант обернулся к полулежащему на заднем сидении доктору.
— Чего?
— Я смогу проехать! Развяжите меня, и я смогу проехать! Я знаю дорогу.
— Где это?
— В Шейхане! Мы сможем туда проехать!
Неплохо… Скверный район, там одна Аль-Каида с Талибаном под ручку.
— Ты просто хочешь нас подставить, только и всего!
— Нет! Нет! Мы уйдем вместе! Я знаю как, просто развяжите меня! Развяжите!
Сержант повернулся к Чамберсу.
— Что думаешь?
— Можно двинуться по полукольцевой, но там явно патрули. Там и в самом деле все так плохо?
— Вертолеты. Пальба. Дым.
Чамберс кивнул. В качестве журналиста он не раз видел такое… в этой стране грань между нормальным и безумным была очень тонкой. Достаточно проповеди муллы на пятничной молитве и весь город может сойти с ума и начать все крушить. Недавно какой-то придурок сжег Коран, после этого в Джелалабаде, Кандагаре, в других местах разъяренная толпа громила полицейские участки и помещения ООН, это показали по телевизору… но никто не показал того, что в это время творилось здесь. Здесь несколько убитых во время разгона мятежа столь обычное дело, что на него никто и внимания не обращает. А не показали потому, что простой обыватель не должен знать о том, что здесь — такой же рассадник терроризма, как и в Афганистане, наверное, даже и хуже. Потому что может возникнуть вопрос — почему мы с ними не воюем.
— Понял. Здесь полно дорог… их нет даже на карте… от лагеря к лагерю… они используются для нелегальных перевозок.
— И что ты предлагаешь?
— Я их не знаю. Ты их не знаешь. Может быть — он знает?
Сержант кивнул головой, потом достал из кармана свернутую веревку, отрезал от нее кусок в пару метров. В несколько движений пальцев соорудил петлю и продел в нее свободный конец.
— Э, ты чего.
Сержант вытащил с задней двери профессора на землю, надел ему на шею удавку, после чего разрезал веревку, связывающую руки и ноги.
— Слушай, ублюдок. Может быть, мой напарник верит тебе, но я не верю, ни на грамм. Если ты приведешь нас в засаду, первая пуля твоя. Ты мне и на хрен не нужен, равно как и все твои регалии чертовы. Для меня ты — кусок дерьма, работающий на мусликов, понял?
Профессор закивал.
— Да, сэр!
Очевидно, такой стиль общения ученому, да и вообще любому исламисту — был хорошо знаком.
— Садись за руль. Первая пуля — твоя. Я сяду назад…
В Шейхан они въехали под ночь…
Это место появилось давно, здесь жили люди — но это было всего лишь нищее захолустье, до того, как Советы пришли в Афганистан, и началась война. С одной стороны в Пакистан хлынули беженцы из Афганистана, с другой — деньги с Ближнего Востока и от США. В Пешаваре стало хорошо жить… намного лучше, чем в других частях этой отчаянно нищей, забытой Аллахом страны, здесь крутились деньги, и можно было заработать денег, занявшись в один из отрядов, который шел в Афганистан убивать афганцев и советских солдат. Можно было заработать и рай, став шахидом на пути Аллаха, такие возможности тоже предоставлялись регулярно и широко. После ухода советских войск, Пешавар превратился в главный торговый город Афганистана, место, где можно было все что угодно купить и все что угодно продать, не опасаясь, что товар разграбят, а тебя самого убьют. Здесь покупали недвижимость те из афганцев, кто разбогател на торговле наркотиками и грабеже своих соотечественников. Наконец, после одиннадцатого сентября и вторжения американских войск в Афганистан — Пешавар стал главным логистическим центром для снабжения сил стабилизации, а так же главным оплотом нелегальной деятельности в этой части земного шара. В этом он напоминал Сайгон — город, павший в семьдесят пятом под натиском коммунистической орды. Он расширился настолько, что Шейхан стал городским районом. Тот факт, что рядом был большой лагерь беженцев и несколько мечетей с радикальными муллами, а так же печально известное медресе Хаккания — оно было именно на северо-востоке от города, как и Шейхан — предопределил суть этого места. Самый рассадник исламского экстремизма, ваххабизма и деобандизма. Полиция опасалась сюда входить, функции полиции при необходимости выполняла армия.
Шейхан стал всемирно известным после того, как осенью прошлого года американский дипломат и бывший боец SEAL Раймонд Дэвис шел по улице с непонятными целями и услышал треск двигателя приближающегося мотоцикла. Обернувшись, он увидел старый китайский мотоцикл, который стоит здесь долларов триста в переводе на твердую валюту и двух молодых людей на нем с закрытыми шлемами лицами. В Афганистане, где служил Дэвис, это означало, что жить тебе осталось очень недолго, если ты не предпримешь чего-то прямой сейчас. Он и предпринял — достал пистолет Глок и несколькими выстрелами сбил обоих седоков с мотоцикла. Деревня Шейхан — место чрезвычайно скверное и на выстрелы начала сбегаться толпа, в основном вооруженная. Страховавшая Дэвиса машина ускорилась, он прыгнул в нее — и им удалось оторваться, но при этом они насмерть сбили человека. Добраться до консульства им не удалось — их задержала полиция, и все это закончилось очень и очень скверно…
Была ночь, и Аллах велел ночью спать — но только не им. Они снова — засунули профессора на заднее сидение после того, как вышли к Шейхану, но связывать его не стали, только заблокировали двери центральным замком. Теперь — Чамберс вновь вел машину, а сержант сидел рядом, держа автомат наготове. Было такое ощущение, что они спускаются в самые глубины ада…
Днем здесь были бои. Ночью все затихло, чтобы с рассветом вспыхнуть вновь — Аллах велел ночью спать. На улицах — возведенные из подручного материала баррикады, догорающие машины. Все ставни дуканов — местных лавок — закрыты напрочь, железными ставнями. Полиция — только по периметру, в район не суется — и даже тут сидит в своих бронемашинах. Обычно такие мятежи заканчиваются тогда, когда мятежники проголодаются…
Новенький Дискавери шел тихо, плавно, как тень, не привлекая внимания. Ночной монокуляр помогал сильно — они сразу видели, какие на улице проблемы и растворялись в темноте, отыскивая обходной путь. Мятежники тоже выставили немногочленную ночную стражу, они грелись у бочек с горящим тряпьем и солярой, у них были ружья и автоматы. В одном месте их обстреляли — но они успели скрыться, пули ушли в пустоту. Профессор говорил, куда ехать…
— Это здесь! Здесь! — внезапно вскричал профессор, тыча куда-то пальцем.
— Стоп!
Чамберс припарковал машину у тротуара. Впереди, в сотне с лишним метров — горели костры, и их отраженного света хватало, чтобы в монокуляре ночью улица была видна как днем.
— Где?
— Слева! Вон то здание!
Сержант присмотрелся. Здание из серого железобетона, крупное для этих мест, двухэтажное. Железные ставни и на первом и на втором этаже, следы от пуль на стенах — но их немного, и не было видно, чтобы здание было взломано и разграблено. Между первым и вторым этажом — какая-то вывеска. На ней — надпись на урду.
— Что там написано?
Чамберс всмотрелся.
— Мизан исламик фондс.
— Что это?
— Очень крупный фонд. Мизан — банк — крупнейший банк в стране, работающий с соблюдением исламских норм. Это один из их фондов, они работают по нормам шариата, и в них могут вкладывать деньги правоверные.
— И их не ограбили?! — изумился сержант.
— Они не из тех, кого можно безнаказанно ограбить.
— Что там? — спросил сержант профессора.
— Портал! Я же говорю — портал!
Мать твою…
— Сколько человек охраняет этот портал?
— По ночам здесь никого нет.
— Система минирования?
— О, Аллах, здесь никого нет. И системы минирования тоже…
— Сколько человек находится в здании…
— Черт, надо просто пойти и посмотреть! — разозлился Чамберс.
Сержант прикинул — а другого выхода у них и не оставалось. Более того — они находились в самом центре агрессивного исламистского анклава. Если они привлекут внимание — их просто перебьют, никто не поможет. Они — все закона, у них нет поддержки, над головой нет беспилотника, но если и есть, он висит для того, чтобы их убить.
— Где можно оставить машину? На улице?
— Нет. Там можно заехать, прямо внутрь, к порталу!
— Что за портал? Какого черта там делается?
— Он под землей. Вы никогда не поверите, пока не увидите, но он там есть! В эти ворота можно въехать даже большой грузовой машиной!
Сержант присмотрелся — ворота там были.
— Как они открываются? Внутрь? Наружу?
— Внутрь, о, Аллах, пока мы здесь стоим, они ищут нас!
— Как они открываются? Внутрь? Наружу?
— Внутрь, о, Аллах, пока мы здесь стоим, они ищут нас!
— Давай медленно вперед — приказал сержант Чамберсу.
Внедорожник тронулся с места, покатился по неровной улице. Казалось невероятным, что здесь, в этой нищете и грязи — может быть какой-то там хренов портал. Но само здание — выглядело не совсем обычно…
Они подъехали к воротам и остановились.
— Что дальше, профессор?
— Я должен выйти из машины. Эта дверь, там есть устройство контроля доступа. Должен открыть лично я.
Чамберс и Гибсон переглянулись, потом Гибсон достал свою петлю.
— Не возражаете, профессор? Двигатель не глуши!
Они вышли из машины — сначала сержант Гибсон, потом — профессор и Чамберс, который держал конец веревки, надетый на шею профессора как ошейник. Сержант осмотрелся — улица, далекие отблески огня от бочек, высвечивающие темный вал баррикады поперек улицы, крыши, на которых могли быть снайперы или гранатометчики. Сержант был большим экспертом по опасности — после Афганистана и Ливии. Но тут — опасности не было.
— Чисто.
— Можно? — спросил Чамберс.
— Да.
Чамберс подвел профессора к двери — и тут случилось первое из чудес, которое приключилось с ними в этот долгий, по-настоящему долгий день. Профессор зачем-то пошарил по стене, затем попросил помочь. Чамберс пришел на помощь с карманным ножом — и вместе они отколупнули часть кирпича. А за ним — оказалось устройство контроля доступа — несколько кнопок, безо всякого экрана. Выглядело это все современно.
— Сержант! — привлек внимание напарника Чамберс.
Сержант отвлекся, глянул назад, присвистнул.
— Какой код, профессор?
— Никакого! На моем пальце есть перстень, а кнопки — снимают отпечатки пальцев и сверяют с тем, что есть в базе. Если тебя в базе нет — то что бы ты не набирал, все равно не откроется.
— Я надеюсь, вы не собираетесь стать шахидом, профессор?
— Какая чушь… — ответил Гадири — я что, похож на этих… безумцев? Я просто хочу как можно быстрее покинуть этот мир.
Что-то едва слышно пиликнуло, потом раздался лязг — солидный такой. Дверь начала открываться, створки пошли внутрь…
Сержант — перебежал к другой стороне двери.
— Второй! Слышишь меня?
— Да, сэр…
— Я иду первым. Держи профессора…
— Туда можно заехать на машине! — сказал Гадири, но на него слова никто не обратил ни малейшего внимания.
Внутри — было намного солиднее, чем снаружи. Везде — серый бетон, причем по виду — очень прочный, не гражданский — такой идет на оборонные объекты. Что-то вроде гаража — но сразу за порогом дорога резко уходит вниз. Все чисто выметено — ни окурков, ни грязи, ничего. Плафоны освещения — но сержант ничего включать не стал. Во-первых, к освещению может быть подведен фугас, во-вторых — у него есть прибор ночного видения и это его преимущество.
Зеленый лазерный луч прорезал темноту. Дорога, идущая вниз — как в ад…
— Второй… — шепотом сказал Гибсон.
— Мы у двери…
— Держись за мной.
Дорога уходила все ниже. Здесь и в самом деле — можно было проехать крупной грузовой машине с бортовым кузовом. Возможно — даже с полуприцепом, на пространстве здесь не экономили.
Пятьдесят шесть, пятьдесят семь… Сержант считал шаги.
На сто двенадцатом — это оказался серьезный, хорошо заглубленный объект, просто непонятно каким чудом оказавшийся в этом нищем районе — Гибсон наткнулся на дверь. Дверь была солидной, очень солидной. Такие он видел на макете русской ракетной шахты, которую сделали для учений спецвойск НАТО.
— Второй…
— Слышу.
— Окей?
— Все окей.
— Давай сюда.
Через пару минут — появился Чамберс и профессор.
— Что это такое, черт побери? — шепотом спросил сержант.
— Это дверь. Портал за порогом.
— Ты можешь ее открыть?
— Да… Только помогите мне.
На сей раз — в указанном профессором месте поковырялся ножом не Чамберс — а сам сержант Гибсон. Это оказалась еще одна декоративная планка, только она не отвалилась, а отъехала вниз.
— Запасной вариант?
— Нет. Это основной, на улице запасной. Основной вход через здание.
Профессор снова поколдовал над кодовой панелью. Снова — что-то едва слышно запищало, а потом ворота, с лязгом, характерным для какого-то механического, а не гидравлического или пневматического привода, начали распахиваться, открываясь внутрь…
За воротами был зал, сержант вскинул винтовку — и лазерный луч ударил в другую стену, до которой было не меньше сотни ярдов. Зал очень большой, высотой не меньше двадцати футов. Никакого освещения нет, только какие-то ящики, сложенные у стен, тут же, своеобразной стопкой — платформы, наподобие железнодорожных, узкоколейных. Въезд и еще одна платформа, стоящая на рельсах. Рельсы — длиной ярдов семьдесят, ведут в огромную, сваренную из стали арку. Что там — непонятно.
— Что это такое?
— Портал — ответил профессор — я же говорил, что вы не поверите, пока не увидите собственными глазами. Если Аллах благоволит нам — скоро мы уберемся отсюда…
Дерево поддалось со скрипом, довольно тяжело, сержанту пришлось наваливаться всем телом — но все же оно поддалось. Он открыл крышку, посветил внутрь фонариком. Присвистнув, вытащил из накрошенного пенопласта тяжелую трубу ручного противотанкового гранатомета РПГ-7В с оптическим прицелом. Посмотрел на дату и место изготовления — Болгария, завод Арсенал, девятый год. Совсем новый, в заводской смазке…
Немного отступив, он оценил взглядом количество ящиков, которые были здесь — они стояли по обе стороны стены штабелями, до самого верха. Ящики были разными — значит, в них находится самое разное оружие. Но того, что здесь есть — хватит, чтобы вооружить пару сотен человек, причем вооружить до зубов.
И, похоже, что здесь все — новое. А это значит, что закупки делало либо государство, либо кто-то очень влиятельный…
От въезда громко загудел клаксон, темноту просветили фары. Это был Чамберс, он вылез из машины, заглушив двигатель.
— Что это такое?
Сержант молча показал гранатомет.
— Ничего себе… Да тут…
— Хватит, на маленькую гражданскую войну. Давай, подгоняй сюда машину задом. Развернись, только осторожно. Будем грузить.
— Но зачем?
— Делай, что я говорю.
На самом деле — сержант не верил в то, что эта подозрительная арка и есть проход в другой мир. Ерунда это все. Но это схрон, и схрон в котором можно хорошо поживиться. Оружие, тем более новое, в заводской смазке — всегда пригодится в этих местах, его можно продать оптом или в розницу, выручив неплохие деньги, или обменять на то, что необходимо. А им — в будущем могут понадобиться и деньги и услуги.
Чамберс подогнал машину, и они начали грузиться. Сержант вскрывал ящик за ящиком, после чего он или отпихивал ящик в сторону или они принимались укладывать оружие в багажник — так можно было взять намного больше, чем грузить в ящиках, да и не все ящики могли поместиться в багажнике Лэндровера. Заднее сидение они сложили, частично — их было трое. Опустошили два ящика с гранатометами и два ящика с автоматами Калашникова, тоже болгарского производства, похожими на новые, советские, «черные» — все это положили в багажник. Потом — сержант наткнулся на ящики с пулеметами — это были болгарские MG-1М, почти как оригинальные советские ПК, только новые совсем и под патрон НАТО. Они принялись бросать в багажник и их, один за одним. Потом — сержант, осветив ящики, увидел в дальнем углу ящики со знакомыми надписями — аж сердце чаще забилось. Это были М16А2 из резерва, под двенадцать штук в одном ящике, со всеми принадлежностями, по виду то же новые. Двенадцать М16 тоже нашли место в салоне — больше места не было, они взяли пулеметы — потому что сержант прикинул, что каждый из них можно толкнуть тысячи за три долларов как минимум. Или чего там.
Не было только боеприпасов. Нигде. Но и то, что они напихали в машину — можно продать очень задорого. Так дорого, что хватит на билет первым классом в любую страну мира — и еще на месяц самого дорогого курорта останется…
Когда они увязывали три ящика, два с пулеметами и один с гранатометами наверху, там, где по идее должны возиться лыжи или серф — к ним подошел профессор. Поверив ему, они сняли с него «ошейник», хотя сержант постоянно приглядывал за ним.
— Зачем вам это?
— Пригодится по дороге. Что вы нам хотите сказать?
— Портал откроется через час. И мы уберемся отсюда. Надеюсь, до той поры нас не найдут.
Чамберс кивнул на компьютеры, стоящие справа от телеги и рельсового пути.
— Он к чему-то подключен?
— Нет, конечно — изумился профессор — он контролирует процесс, не более. Здесь их три и запасной дизель-генератор, но я его включу только если не будет хватать заряда батарей. Здесь очень мощные батареи, должно хватить.