Чужая земля - Афанасьев Александр Владимирович 16 стр.


Выскочил из кабины, прикинул — не справится.

— Чамберс! Давай, ко мне! Поможешь!

Постоянно выходя из ангара и оглядываясь на ворота, они зацепили тележку с их Дискавери тросами, дальше сержант взялся за пульт управления талем. Ничего сложного, хотя надписи около кнопок на арабском. Таль был пятитонный, не меньше, Диско, который сейчас с грузом весил тонны три — поднял легко и непринужденно. Потом сержант аккуратно подал грузовик назад, Чамберс руководил этим процессом, размахивая руками. Наконец последнее и самое опасное. Они опустили платформу в кузов грузовика, сержант слазил в кузов и сумел подать Диско вперед, так что он передними колесами съехал с платформы в сам кузов. Потом — они подложили нашедшиеся тут кирпичи под передние колеса, чтобы машина не двигалась, отцепили передние стропы и подали Мерседес вперед, очень медленно. Диско сначала потащило назад — но потом он все-таки съехал с платформы и оказался стоящим в кузове всеми четырьмя колесами. Вот так то и лучше, только колеса осталось заблокировать…

Никто не появился и сержант уже понял, почему. Профессор здесь — такой же чужой, он знает урду, но вряд ли знает арабский, тем более что иракские диалекты. Ему самому — придется прятаться, пока он не доберется до явки Аль-Каиды или кого там, или пока его не задержит патруль — иракской полиции, шиитской милиции Ас-Садра, исламской милиции аль-Малики, американский или какой там… в этой чертовой стране полно патрулей. А если он начнет привлекать внимание на улице, то его, достаточно цивильно выглядящего, просто украдут. Так что время у них есть… по крайней мере до тех пор, пока дружки этих бородатых не спохватятся…

Потом — они подъехали к стоящему во дворе русскому КамАЗу и стали перегружать бочки. Перед этим — Гибсон сбил пробку с одной из них, понюхал — соляра! Для Диско, наверное, не пойдет, грязная, а вот эти машины — сожрут за милую душу. И то дело.

Перекатить бочки удалось лишь тогда, когда они опустили борта обеих машин и сделали что-то вроде помоста из досок, которые нашли там же, в ангаре. Доски были выкрашены в зеленый цвет, на них виднелись черные, нанесенные по трафарету буквы — кириллица. От оружия, которое прошло через этот портал раньше — ящики вскрыли, оружие забрали. Сержант прикинул, сколько оружия и людей могло переместиться так из Пакистана на территорию Ирака — подготовленные, вооруженные боевики не даром ситуация начала обостряться. Надо сообщить об этом месте первому патрулю многонациональных сил, не исключено что они имеют дело с первым в мире телепортом, который изобрели какие то ублюдки…

— У тебя есть телефон?

— Что? — обернулся Чамберс.

— Телефон…

— Ах, да…

Это была Sonim XP3, телефон для работы в тяжелых условиях. Но камера там была, хоть и не самая мощная. Связи, конечно же, не было — не то, что роуминга, а уровень сигнала был на нуле. Какое-то захолустье.

Сержант побежал к зданию, сделал несколько снимков — здание, внутренности, сам портал. Заодно сообразил, что именно так их и нашли в Пакистане — по сотовому телефону. Сотовый телефон, даже если ты его выключил — периодически подает сигналы на ближайшую вышку сотовой связи, определяя свое местонахождение. А в Пакистане с его непрекращающейся террористической активностью, прослушивание и отслеживание сотовых телефонов велось постоянно.

Сержант вернулся к машине, по ходу сняв с подохшего моджахеда его чалму — и обнаружил Чамберса, со счастливым видом держащего в руках пулемет Калашникова с заправленной лентой.

— Черт… Где нашел?

— В кабине этой машины. Там, за сидениями.

Сержант выругал себя — машину, которую они оставляют, надо было досмотреть и досмотреть тщательно. Пулемет, вдобавок к шести автоматам — просто отлично.

— Бросай в кузов. Чалму умеешь накручивать?

— Немного…

— Давай! — сержант протянул своему невольному напарнику чалму с убитого боевика.

— Ты уверен, что там нет вшей?

— Я уверен, что эта штука поможет тебе остаться в живых до того, как мы обнаружим патрульную базу или патруль коалиционных сил. Давай, надевай…

Аргумент был безотказным.

— Машину со стиком водить умеешь?

— Такая была у моего отца. Старый Лендровер.

— Отлично, слушай меня. Я буду в кузове, за пулеметом. У тебя будет два автомата, но это на всякий случай. И пистолет. Связь у нас есть, если не получится передавать голосом, будет так: я буду стучать прикладом по крыше кабины. Один удар — стой, два удара — вперед, или ускоряйся, три удара — у нас проблемы. Повтори.

— Один удар — стой, два удара — вперед, или ускоряйся, три удара — у нас проблемы. Ты уверен, что это необходимо.

— Необходимо, и еще как. Мы не знаем, куда мы попали, если это суннитский треугольник, то нам понадобится вся наша удача, чтобы выскочить отсюда живыми, здесь на десятки километров вокруг — одни муджики, а большая часть постов снята. У тебя есть компас?

— Нет.

— Держи! — сержант протянул ему свой — двигайся на юг.

— Почему на юг?

— Потому что там, скорее всего — Багдад, понял? Там мы найдем помощь…

— Понял…

— Теперь. Подъезжаем к воротам, двигатель не глуши. Выходишь, и открываешь их. Я в кузове. Если увидишь бородатых — падай, основную работу предоставь мне. Но автомат возьми на всякий случай. И вообще — без автомата больше никуда не ногой…

— Все понял.

— Тогда по коням.

Гибсон забрался в кузов, проверил, как стоит машина — если колеса заблокированы хреново, то при резком торможении она его просто размажет. На всякий случай — он поставил бочку, чтобы она служила чем-то вроде ограничителя движения и заодно предохраняла от пуль с фланга. Защита так себе — но если бронебойно-зажигательными садить не будут — вполне себе и сойдет. И все равно — оттого что машина сзади стоит — это действует на нервы…

Машина двинулась с места с резким рывком — и тут же остановилась — сержант спиной ощутил, как качнулся Диско. Черт бы все побрал, кажется, журналист наврал, что умеет водить такие машины. Но из крупнокалиберного пулемета — он тем более стрелять не умеет…

— Проверка связи — второй.

— У меня все окей.

— А у меня нет! — рявкнул сержант — следующий раз давай поаккуратнее.

— Извини…

— Нахрен мне твои извинения! Заводи и вытаскивай нас отсюда!

Машина завелась — и следующий раз тронулась хоть и с рывком — но тронулась, чтобы через двадцать метров затормозить у ворот в заборе.

— Я выхожу! — раздался голос второй.

— Первый, прикрываю.

Сержант держали наготове свой автомат с глушителем — это если проблемы будут… средней степени тяжести. Если что — у него два автомата, пулемет и еще крупнокалиберный, хотя он с ним до конца не разобрался. Русский, кажется. Но если припрет — не до разбирательства будет: навел и огонь. Пулеметы, да и вообще любое другое оружие делают интуитивно понятным, чтобы любой, что солдат — призывник, что мобилизованный гражданин — могли быстро разобраться, что к чему и попытаться продать свою жизнь задорого…

Воротины начали раздвигаться — без скрипа, заметил сержант, кто-то за этим местом ухаживает…

И он увидел дорогу…

Точнее не дорогу — просто прикатанную колею, ведущую по сухой, выжженной солнцем, почти каменной земле. Дальше — были какие-то дома, автомобили, дорога вела к ним…

— Второй, доклад.

— Что, сэр?

— Не говори так громко. Видишь вооруженных людей? Любого противника?

— Нет. Никого.

— Отлично. Как проедем — закрой дверь.

Мерседес снова с рывком подался вперед — и сержант увидел, куда они попали…

Место это было странным — и почему-то сержант сразу понял, что это, скорее всего, не Ирак. Дело в том, что в Ираке во времена Саддама было развернуто серьезное жилищное строительство, строили из бетона, уродливо, но надежно, на долгий срок. И дороги… до девяносто первого года в Ираке были просто превосходные дороги, затрачивались огромные силы на то, чтобы покрыть страну сетью превосходных бетонных дорог. А тут — не было ни дорог, ничего, дома строились из глины и с высокими дувалами, выше самого дома, который тоже делался из глины. Совсем рядом была мечеть, на горизонте, затянутые голубоватой дымкой виднелись горы. Не слишком высокие — но горы, буро-желтого цвета. Это мог быть, конечно, и Иран, как раз центральный или провинции, ближе к северу — но в иранских населенных пунктах есть хоть разбитые в хлам, но дороги. А тут — дороги не было, просто укатанная колея между домами…

Ливия? Там пустыня и нет гор.

Йемен… черт, Йемен…

Сержант понял, куда они попали. Йемен, скорее всего какая-то из мятежных провинций. Двадцать три миллиона человек, шестьдесят миллионов стволов. До чертовой матери экстремистов, с которыми никто не боролся с тех пор, как отсюда ушли русские, активно действует Аль-Каида Арабского полуострова, в горах у них — тренировочные центры и до черта боевиков. Власти в стране как таковой нет, президент ранен при обстреле мечети ракетами Град и находится в Саудовской Аравии в госпитале, военное присутствие США ограничивается Аденом да несколькими группами спецназа в горах, которые наводят на цель дроны[51] и самолеты палубной авиации. Пока они доберутся до этого хренова Адена — их десять раз продырявят, тут автоматы даже у детей. И все, абсолютно все до последнего человека — их ненавидят.

Вот это влипли…

Но двигаться надо — точно на юг. Порт Аден — самая южная точка в этом регионе. На юг и только на юг.

Мерседес снова тронулся…

Обуреваемый самыми мрачными предчувствиями — сержант встал за крупнокалиберный пулемет. Это было что-то вроде советского НСВ — но немного другое, и разбираться с этим было некогда. На коробке он прочитал дату выпуска — 2009 год и номер, в номере были написанные латиницей буквы. Либо Сербия, либо, кажется, Болгария. Может быть, что и Польша, хотя они, возможно, уже не выпускают. Пулемет казался не настоящим НСВ — а НСВТ, танковым вариантом, но переделанным под пехотный, причем в заводских условиях[52]. Но это был настоящий крупнокалиберный пулемет, с виду исправный, даже с оптическим прицелом — и пуля из него могла прошибить дувал, машину и все что угодно. Это все, что его интересовало на данный момент, и это все, что ему было нужно.

Дома приближались…

Людей было немного, не так как в Пакистане — но было много детей, как и везде, где им в последнее время пришлось воевать. Вырастут — и возьмут в руки автомат, тоже пойдут убивать. Дети игрались около домов с какими-то палками, у многих на головах были черные и зеленые повязки, как у взрослых — но без шахады. Каждый из них — готовый моджахед, мать твою…

Дети не обратили на них особого внимания — хотя у сержанта все сжалось внутри: один выстрел и на них кинется весь кишлак. Дорога шла между домов, он видел машины — старые внедорожники и пикапы, но попадались и новые, китайские. Грузовые машины — но он видел всего один самосвал и одну бортовую — тоже обе китайские. Женщины — идут по улице, все в глухих чадрах. На машину не обращают внимания.

Очень плохо, что у них в кузове новенький внедорожник — и прикрыть было нечем. Лакомый кусок… хотя крупнокалиберный пулемет явно отнимает охоту произвести перераспределение собственности. Не из гранатомета же бить.

Все решилось на самой окраине кишлака — где уже была видна уходящая на юг дорога. Белый пикап Мицубиси вывернул от крайнего дувала, перекрывая проход — в кузове были люди. Пять человек и две ракетные установки РПГ.

Сержант не раздумывал долго. Автомат был у него под рукой — он открыл огонь частыми, короткими очередями, сбивая боевиков, одного за другим. Глушитель давил звуки выстрелов, боевики падали, не успев ничего сделать, пули барабанили по кабине пикапа. Мерседес встал — расстрелянная машина и лежащие люди загораживали проход.

— Пошел, твою мать! — отстреляв магазин, сержант дважды шарахнул кулаком по крыше кабины…

Чамберс опомнился — взревел мотор, и бампер Мерседеса с хрустом врезался в расстрелянный пикап, отталкивая его с дороги. Они протащили его какое-то время, потом Чамберс догадался чуть вильнуть в сторону — и пикап отбросило в сторону, влево. Путь был свободен…

— Быстрее! Уходим!

Мерседес пошел вперед, разгоняясь… только бы не мины, мать их… хотя какие мины, колея, люди ездят. Подхватив пулемет, сержант полез на капот Лендровера — чтобы устроиться на нем и отстреливаться от тех, кто пойдет за ними в погоню…

Плюхнулся, опер сошки о крышу машины… но погони не было…

— Спереди!!! — плеснулся в наушниках панический крик Чамберса.

Сержант ломанулся назад — как раз вовремя. Белый внедорожник был в трех сотнях метров, заходя справа, расстояние быстро сокращалось. В люке — ракетчик с РПГ.

— Стой!!!

Мерседес тормознул так, что Гибсон навалился на пулемет, а сзади угрожающе скрипнуло — но поддаваться страху было некогда. Тяжелый, увесистый пулемет солидно провернулся на вертлюге, стрелять было непривычно — полноценный приклад и пистолетная рукоятка вместо вертикально поставленных ручек на М2. Сержант навалился на приклад, нажал на спуск, пулемет увесисто бабахнул и дернулся. Трассер пошел к внедорожнику, прошел левее, гранатометный выстрел уже шел на них, оставляя за собой полосу серого дыма, но сержант уже понял — перелет, гранатометчик рассчитывал на то, что машина будет двигаться и брал с упреждением — вот и прозевал свой единственный шанс. Скорректировав по трассеру точку прицеливания, Гибсон снова нажал на спуск, целясь через оптический прицел. Ба-бах! — ветровое стекло провалилось внутрь, полностью. Бабах! — пули ударили в моторный отсек, вздыбив капот. Пулемет был непривычным — но если так разобраться, намного лучше и удобнее Браунинга, это была все равно, что огромная снайперская винтовка пятидесятого калибра, стреляющая очередями. Из Браунинга в основном стреляли на подавление, нормально целиться там было невозможно.

Чамберс без команды тронул машину с места. Их никто не преследовал…

Чужая земля

Дорога

День первый

Блокпост — или то, что здесь было за блокпост… не блокпост, а не пойми что — появилось на дороге, через четыре с лишним часа пути — по прикидкам сержанта Гибсона они прошли за это время сотни две миль. Прямо посреди этой гребаной местности — которая перешла из степи в лесостепь, даже с полями, на которых кто-то работал — стояло сооружение, похожее на блокпост, но сделанное не из бетона, а как бы и не из самодельных, лепленных из глины с коровьим навозом кирпичей. Около этого сооружения — стоял пикап, тоже с пулеметом на турели, и еще один внедорожник — старый Лэндровер без верха. Тут же были поставлены тенты, под ними — что-то вроде топчанов и на них лежали люди… Гибсон видел такое в Ираке, в самом начале. Там полицейские так же с утра вытаскивали лежаки в тенек и лежали у своих полицейских участков целый день, пока исламисты гребаные — творили что хотели. Правильно — солдат спит… зарплата идет. Лежавшие люди… двое были в форме, остальные — в чем попало. У пулемета никто не дежурил.

— Сэр? — напряженно спросил Чамберс.

— Подъезжай и останавливайся. Начнут стрелять — жми.

Мерседес начал притормаживать, Чамберс с ним вполне освоился…

Услышав шум мотора — один из лежавших приподнялся, но не встал и к пулемету не пошел. Из этого глинобитного здания блокпоста — вышел человек, невысокий, бородатый, в каком-то подобии формы. Он неспешно подошел к дороге и поднял руку, приказывая остановиться. За спиной у него — был автомат…

Чамберс остановился, чуть раньше, чем требовалось. Человек пошел к машине…

— Ас салам алейкум… — сказал он, подойдя к кабине.

— Ва алейкум ас-салам — ответил на приветствие сержант и прежде чем «страж дороги» успел опомниться — застрелил его выстрелом в голову.

Дорожный инспектор по-арабски еще не успел упасть — а сержант перенес огонь уже направо, стреляя быстро и точно короткими. С топчана успел вскочить только один — но ни применить свое оружие, ни добежать до пулемета он не успел.

В дверном проеме импровизированного блокпоста показался человек — совсем идиоты, с темноты да наружу — и упал, получив две пули в грудь и голову. На низкую притолоку — плеснуло бурым…

— Чисто?!

— Мать твою… — выругался Чамберс в кабине.

— Я иду на досмотр. Не выключай двигатель, подай машину ближе.

Почему он сделал это? А как прикажете поступать? Непонятно где, в чужой стране, вдвоем, денег чтобы взятку дать нет. За спиной машина полная оружия, да и эта машина чужая. А эти… к гадалке не ходи — муслики. И что с ними делать прикажете…

Гибсон соскочил из кузова на землю, пошел досматривать «блокпост». Сунулся внутрь — ничего, только горит керосиновая лампа зачем-то, да рация бормочет — старая, с телевизор. Наушники валяются — последним радист выскочил. Сержант поднял, послушал — интенсивный обмен, на арабском — его он понимал плохо, но достаточно, чтобы разобрать слов инглизи. Англичане! Где-то свои!

И судя по обмену — где-то неподалеку идут боевые действия…

На сей раз — досмотр принес еще одну гору оружия, сержант уже начал сомневаться — стоит ли брать, довезут ли все это. Пулемет MG-1, как и у них — но на станке, с тремя коробками на двести пятьдесят — все это в кузов. Одна М16А2 с подствольником, два АК-47, две снайперские винтовки, одна из них румынская Дракула, вторая — непонятно какая, по виду сделана по схеме Драгунова, но под патрон НАТО и новая совсем. Три пистолета-пулемета, антикварных, но по виду как новых — два СТЭН и один МР-40, германский, который только в кино сейчас показывают — про Вторую мировую войну.

Гибсону не нравилось то, что он видел. Куча муджиков — с немалым их количеством они разминулись. Вооружены — можно сказать, что до зубов. Причем оружие новое или почти новое — в Афганистане можно встретить АК семидесятых — восьмидесятых годов, древние как дерьмо мамонта, винтовки Энфильда, которые до сих пор делают в Индии. А тут — все новое или почти новое, сами муджики совсем непугаными выглядят, на постах лежат, дань на дороге взимают — это что, вообще такое? Что за хрень собачья тут происходит?

Назад Дальше