Абу Наджди — последняя его фотография сделана семь лет назад с большого расстояния, так что на визуальное опознание надежда слабая. Достоверно известно, что он владеет пушту, урду, несколькими диалектами арабского, английским, возможно фарси и русским. По нашим данным он прошел курс первичной подготовки в одном из лагерей в Зоне племен под руководством наших инструкторов, скорее всего разведывательной тактике его обучили в Пакистане уже после нас. По вероисповеданию суннит, придерживается радикальных взглядов, возможно, является ваххабитом. Властолюбив, жесток, напрямую связан с Аль-Каидой. Лично участвовал в боях с неверными, что добавляет ему авторитета в среде исламских радикалов и делает его особенно опасным. Это — ваша новая цель джентльмены.
— Вы сумели его идентифицировать? — спросил майор де Витт, непосредственный командир капитана Моррелла.
— Да, мы сумели его идентифицировать — ответил умник, причем ответил таким тоном, как будто это лично его заслуга и никого больше — нам удалось идентифицировать этого парня в южных районах Азербайджана и мы вели его три месяца. Он не торопился попасть в Ирак, и мы не торопили его — но два дня назад он въехал в Ирак, мы можем сказать это со стопроцентной вероятностью.
— Он въехал через Турцию?
— Конечно. Турция, затем Курдистан. Эти проклятые ублюдки как всегда играют на два фронта, и вашим и нашим.
— Где он сейчас, сэр?
— Мы полагаем, что он в городе Дияла, но это ненадолго. Нам удалось получить информацию о совещании, которое должно пройти на днях в Багдаде. Это совещание — зависит от прибытия Наджди, без него оно не состоится, Как вы знаете — нам удалось разгромить основные структуры, прямо связанные с Аль-Каидой в Ираке, после ликвидации Аз-Заркави руководящего центра у них больше нет, а уцелевшие группы занялись в основном бандитизмом и похищениями людей, что нас более чем устраивает, потому что они настраивают против себя как простых иракцев, так и вождей племен, чьи родственники становятся основными мишенями для похитителей. Мы считаем, что Абу Наджди прибывает в Ирак с двумя задачами. Первое — передать суннитским и ваххабитским террористическим группировкам, действующим в Ираке личное послание Осамы Бен Ладена. Второе — наладить схему передачи денег, которую нам удалось разрушить. Если это произойдет — нам придется все начинать сначала, достижения последних двух лет окажутся спущенными в унитаз. Вы понимаете это, джентльмены?
Оба они — и майор, и капитан кивнули — хотя, по крайней мере, капитан — ничего не понимал.
— Если нам известно его местонахождение, почему бы не использовать Predator? — спросил майор де Витт.
Умник улыбнулся, скорее даже ухмыльнулся, нехорошей такой змеиной ухмылкой. Начал говорить тот самый негр.
— Это недопустимо по нескольким причинам. Первая — если от этого ублюдка ничего не останется, если его разнесет на атомы — из него попытаются сделать культ, начнут появляться слухи, что он жив. С Ас-Заркави случилось то же самое, черт, половина аль-Азамии[6] верит, что он до сих пор жив, его портреты продаются в каждой лавке! Второе — после известных вам событий вышли новые директивы. Теперь — мы не имеем права уничтожать ублюдков, если перед этим они не опознаны человеком. Проклятье, какого хрена, разве мы не для того создавали те же Предаторы, чтобы не подвергать опасности жизни наших людей, твою мать?!
История, про которую сейчас говорил негр по имени Джон была хорошо известна всем присутствующем — в темном, тесном мирке спецопераций все дерьмо быстро становится известным. В Афганистане — прошла информация о том, что в одном районе на границе с Пакистаном должен будет появиться с инспекцией подчиненных ему сил Джелалутдин Хаккани, командир одного из крупнейших бандитских формирований, действующих с территории пакистанской зоны племен и насчитывающих по меньшей мере пятнадцать тысяч активных боевиков. Методы скрытого передвижения в дневное время были хорошо известны: караван беженцев, свадьба, торговый караван — поэтому, операторы в Криче[7] не удивились, увидев на экранах своих мониторов свадебную процессию. В ЦРУ такие дела обязательно проходят сначала через аналитика, потом через юрисконсульта — но тут военные решили не упускать момента. Поднятые бомбардировщики нанесли удар… а на следующий день оказалось, что американские ВВС разбомбили мирную афганскую свадьбу. После этого — была принята секретная директива Совета национальной безопасности, определяющая правила применения силы в таком случае. По этим правилам — прежде чем уничтожить кого-то — враг должен был быть определенно опознан человеком с близкого расстояния. Это конечно не касалось ублюдка, замеченного рядом с дорогой с лопатой в одной руке и чем-то сильно напоминающим мешок с фугасом в другой — но задачу по уничтожению HVT осложнило и сильно…
— Третье…
— Достаточно — сказал умник — этих причин более чем достаточно. Джентльмены, если бы я хотел использовать Предатор, вас бы здесь не было, я могу использовать его без вас. Я хочу, чтобы вы взяли этого человека живым и доставили сюда. Нам… есть о чем поговорить…
Багдад, Ирак
Кэмп аль-Истиклял
Вечер 21 июня 2007 года
Штаб-квартира многонациональных сил в Багдаде располагалась в месте, которое сейчас называлось «Кэмп аль-Истикляль» или «Кэмп Индепенденс», что было то же самое, но на английском языке и означало «независимость». Раньше здесь была штаб-квартира партии БААС, штаб-квартира иракских ВВС и правительственный аэродром прямо в центре города, где стоял личный самолет Саддама Хусейна — на случай, если все пойдет действительно хреново и пора будет сматывать удочки. В девяносто первом году это место сильно пострадало от бомбежек, и Саддам Хусейн приказал построить здесь гражданский аэропорт, который построили — но он был без надобности, потому что Ирак был в блокаде и никто никуда не летал. Потом, когда началась операция «Свобода Ираку» — сюда пришли американцы и решили, что аэропорт в самом центре города, куда можно легко добраться из Зеленой Зоны — им будет весьма и весьма кстати. Здесь, за пределами зеленой зоны разместилась основная штаб-квартира армейского командования, школа для иракских полицейских и военных и некоторые другие службы. Летное поле сохранили, понастроили невысоких, двухэтажных казарм для личного состава, сделали стрельбище для тренировок и полосу препятствий. Все обставили контейнерами и мешками с песком… это была обычная база или станция безопасности, только необычно большая. Именно здесь — проводил большую часть времени генерал-полковник Петреус, новый командующий контингентом международных сил в Ираке. Его кабинет — был оборудован в одном из кабинетов, привыкающих к кабинету Саддама Хусейна. Саддамовский отдали под брифинги, места не хватало.
ЦРУшники — доставили их на вертолете обратно на базу Iron Red, на том же самом вертолете, к операции они должны были приступить через двадцать четыре часа. Но ровно через час, вместе с вечерней колонной, которая обходила все базы в Багдаде, выходя из бывшего международного аэропорта — они выехали в направлении Кэмп Индепенденс. Их вызывала G2, военная разведка.
В Кэмп Индепенденс — их развели по разным кабинетам. Капитан — оказался в том, который чертовски походил на кабинет для допросов, с его привинченным к полу столом и стульями и большим зеркалом в стене, очень похоже, что односторонним. Хорошо, что на столе была пластиковая бутылка с Колой, настоящей колой из Америки. Ею и занялся капитан, заодно размышляя, что же они такого натворили и чем теперь все это грозит. Наказать тех, кто служил здесь было сложно, служба в Ираке само по себе наказание — но вот вычитать из жалования, которое здесь было приличное — научились лихо.
Его так промариновали минут двадцать, потом дверь открылась и в комнату вошла решительного вида дамочка в военной форме и с погонами майора — то есть старше его по званию. На ее шевроне был изображен красный бык — эмблема тридцать четвертой группы военной полиции. Вопреки общепринятому мнению, группы военной полиции в Ираке не только занимались поддержанием чистоты рядов американских военнослужащих, но и воевали, причем в городских условиях воевали очень неплохо. Но эта… судя по всему занималась тут кое-чем другим… рожа как будто лимон съела. Самое скверное — что капитан не чувствовал за собой никакой вины и не мог понять — о чем его будут спрашивать.
Дамочка — расположилась на стуле напротив, расклада блокнот, положила рядом автоматический карандаш. Ни стандартного бланка протокола допроса, ни магнитофона для аудиофиксации допроса — у нее с собой не было.
— Давайте, проясним все с самого начала, капитан — неприятным, чуть гнусавым голосом начала она — прежде всего, меня зовут Тамара Кинерли, я служу в тридцать четвертой группе военной полиции. Я могу сообщить вам, что командование сухопутных войск США, равно как и командование специальных операций, к которому вы сейчас относитесь — не имеет к вам никаких дисциплинарных или уголовных претензий относительно вашей службы или поведения во внеслужебное время. Это просто беседа, она не будет ни записываться, ни фиксироваться, за исключением интересующих меня моментов — для дальнейшей работы, не более. Однако я, как старший по званию офицер, приказываю говорить вам правду в соответствии с разделом…
ЦРУшники — доставили их на вертолете обратно на базу Iron Red, на том же самом вертолете, к операции они должны были приступить через двадцать четыре часа. Но ровно через час, вместе с вечерней колонной, которая обходила все базы в Багдаде, выходя из бывшего международного аэропорта — они выехали в направлении Кэмп Индепенденс. Их вызывала G2, военная разведка.
В Кэмп Индепенденс — их развели по разным кабинетам. Капитан — оказался в том, который чертовски походил на кабинет для допросов, с его привинченным к полу столом и стульями и большим зеркалом в стене, очень похоже, что односторонним. Хорошо, что на столе была пластиковая бутылка с Колой, настоящей колой из Америки. Ею и занялся капитан, заодно размышляя, что же они такого натворили и чем теперь все это грозит. Наказать тех, кто служил здесь было сложно, служба в Ираке само по себе наказание — но вот вычитать из жалования, которое здесь было приличное — научились лихо.
Его так промариновали минут двадцать, потом дверь открылась и в комнату вошла решительного вида дамочка в военной форме и с погонами майора — то есть старше его по званию. На ее шевроне был изображен красный бык — эмблема тридцать четвертой группы военной полиции. Вопреки общепринятому мнению, группы военной полиции в Ираке не только занимались поддержанием чистоты рядов американских военнослужащих, но и воевали, причем в городских условиях воевали очень неплохо. Но эта… судя по всему занималась тут кое-чем другим… рожа как будто лимон съела. Самое скверное — что капитан не чувствовал за собой никакой вины и не мог понять — о чем его будут спрашивать.
Дамочка — расположилась на стуле напротив, расклада блокнот, положила рядом автоматический карандаш. Ни стандартного бланка протокола допроса, ни магнитофона для аудиофиксации допроса — у нее с собой не было.
— Давайте, проясним все с самого начала, капитан — неприятным, чуть гнусавым голосом начала она — прежде всего, меня зовут Тамара Кинерли, я служу в тридцать четвертой группе военной полиции. Я могу сообщить вам, что командование сухопутных войск США, равно как и командование специальных операций, к которому вы сейчас относитесь — не имеет к вам никаких дисциплинарных или уголовных претензий относительно вашей службы или поведения во внеслужебное время. Это просто беседа, она не будет ни записываться, ни фиксироваться, за исключением интересующих меня моментов — для дальнейшей работы, не более. Однако я, как старший по званию офицер, приказываю говорить вам правду в соответствии с разделом…
— Ваши документы, мэм — перебил ее капитан.
— Что? — сбилась с мысли дамочка.
— Ваши документы. Я не знаю, кто вы и не обязан вообще разговаривать с вами.
— На мне форма майора армии США, не забывайтесь, капитан!
— Сказать вам, сколько она стоит в магазине?
Дамочка, окинув его недобрым взглядом, достала пластиковую карточку пропуска с фотографией, бросила на стол.
— Можете убедиться.
Ее голосом можно было резать хлеб.
Капитан Моррелл внимательно изучил пропуск, бросил его на стол.
— Убедились?
— Убедился. Что вы действительно та, за кого себя выдаете. Но на этом — все.
— Что?!
— Что слышали, госпожа майор, мэм. Я прохожу службу в специальном подразделении и дал подписку о неразглашении. Я не собираюсь обсуждать с вами, чтобы то ни было, что относится к моей службе. Извините, мэм.
— Неплохо держится… — полковник Карл Спраат кивнул на монитор, установленный в одной из комнаты бывшей штаб-квартиры партии БААС.
— Он отличный парень, сэр — подтвердил майор де Витт, сто чуть дальше от экрана — спокойный, выдержанный, без лишней жестокости, умеет ждать. Ладит с людьми и умеет их организовать. Я намереваюсь представить его к досрочному званию, и полагаю, сэр, когда закончится срок моей командировки…
— До этого еще надо дожить! — раздраженно сказал Спраат, выключил монитор — теперь вот что. Опиши-ка мне тех засранцев, которых ты встретил в минусе[8].
Майор де Витт начал обстоятельно описывать тех пятерых, которые были на совещании, когда он дошел до умника — полковник перебил.
— Постой-ка. Лет за тридцать, у него очки в золотой оправе и он ведет себя так, как будто ему только вручили медаль Конгресса?
— Ну, примерно так, сэр…
— Вот ублюдок… Твою мать, я не думал что он сунется сюда сам.
— Что-то не так, сэр?
Полковник Спраат внимательно посмотрел на подчиненного, с которым он был знаком еще с тех времен, когда он был лейтенантом. Это по его настоянию и рекомендации де Витт остался в армии, закончил офицерские курсы, вместе с ним перешел в войска специального назначения. Де Витт, потомок голландцев, жестких и упорных людей никогда его не подводил и умел держать язык за зубами. И промолчать сейчас — значило поставить под сомнение их дружбу — тем более что из де Витта, как и из этого капитана — лишнее слово клещами не вытащишь.
— Этот молодой хлыщ — тот еще типок, со связями. Его папаша — Дик Соколовский, слышал когда-нибудь это имя?
— Не припоминаю, сэр.
— Он работал в ЦРУ, в Госдепартаменте, держался в тени, не любил известности. Но насрал нам изрядно, это из-за него и таких как он мы сейчас в такой заднице. Его притащил с собой Бжезинский, когда был у руля, до этого Соколовский где-то преподавал, профессор чертов. В восьмидесятые — он делал очень серьезные дела, входил в группу, которая занималась Афганистаном, то и дело мотался в Исламабад, сидел в Пешаваре в лагерях, целовался и обнимался с ублюдками, которые нас сейчас убивают, поставлял им деньги, оружие. Пару лет был на коне, в числе тех, кто распоряжался, не глядя миллионами долларов. Поддерживал крайних экстремистов, пробивал поставки оружия многим уродам, в том числе Бен Ладену и его группе. Потом — когда Канси прилетел в Вашингтон с автоматом и пошел на охоту[9] — многим пришлось сматывать удочки, в их числе был и Соколовский. Перешел работать в консалтинговую компанию, защищал интересы Пакистана, затем Саудовской Аравии, много путешествовал по Востоку. Сына очень удачно пристроил в ЦРУ, в восточный отдел, после 9/11 он очень резко пошел вверх, перешел в Министерство безопасности Родины, потом вернулся в ЦРУ, уже на должность специального помощника директора. По сути, они так и работают вместе: папаша делится с сыном своими контактами на Востоке, в том числе и среди откровенных радикалов — а сын использует все это, только непонятно в каких целях.
Майор тряхнул головой. Он пытался осознать, как может быть так, что в составе руководства ЦРУ, на самом верху работает человек, отец которого связан с исламскими радикалами, поставлял оружие Бен Ладену, и все это знают, и всем на это насрать.
— Что им от вас было нужно?
— Этот парень… Соколовский, мать его… он хочет, чтобы мы взяли одного парня, по имени Абу Наджди. По его словам это может быть возможный преемник Аз-Заркави, он должен прибыть в Багдад на какую-то встречу, возможно — переговоры. Обязательное условие операции — доставить Наджди живым.
— Живым…
Полковник задумался.
— Сэр, мне не нравится это задание.
— Чем?
— Довольно подробная информация. Откуда человек едет, куда, каким маршрутом, где должна состояться встреча. Нас должны напрямую вывести на цель. Среди хаджей дураков нет совсем, они прекрасно знают о наших возможностях и все встречи назначают в последний момент, дороги по которым ехать выбирают в последний момент, никогда ничего не планируют, и если уж запланировали — своими планами с каждым встречным не делятся. Я не первый год имею дело со всем этим дерьмом и успел понять, что информация надежна только тогда, когда ты лично получил ее от информатора, которому доверяешь. Слишком часто ЦРУ подставляло нас — и мне кажется, что это еще одна подстава…
— Может быть и так… А может — и нет.
Полковник хлопнул в ладоши.
— Значит, Садр-сити, верно?
— Да, сэр.
— Тогда сделаем вот что. По периметру Садр-сити полно баз, я… скажем, буду находиться на базе Спартанец-главная. После того, как вы возьмете этого парня — вы доставите его на одну из баз. Там — и вас и его арестует военная полиция… неважно за что. Дальше… если ЦРУ будет выдвигать претензии, то оно будет выдвигать претензии мне. Вы — выполнили приказ и не могли противодействовать военной полиции. Все ясно?
— Да, сэр. Так точно.
Багдад, Ирак
Садр-Сити
23 июня 2007 года
Приданные им подразделения — силовая поддержка в виде группы из четвертого эскадрона десятого бронекавалерийского полка находились на базе Мальборо, расположенной в западном углу Садр-Сити, известного так же как «дерьмо-сити», одного из самых страшных мест на земле. Садр Сити — это был город в городе, несколько огромных кварталов на северо-востоке Багдада, которые Саддам Хусейн приказал застроить в чистом поле для того, чтобы в них переселить нищих иракцев и наемных рабочих, которых тогда еще богатый, не находящийся под санкциями Ирак приглашал для выполнения черновой работы на нефтяных приисках и строительных площадках. Среди тех, кого приглашал Саддам было полно палестинцев, королей террора и пакистанцев, неспокойно было уже тогда — поэтому Саддам приказал прорыть так называемый «армейский канал», который не только подводил туда воду, но и ограждал остальной Багдад от неспокойной окраины в случае вооруженного мятежа. Строили там примитивно — плохо замощенные прямые улицы, квадратные бетонные многоэтажки, чаще всего на три, два и пять этажей. Когда в девяносто первом бомбили Багдад — несколько бомб и ракет залетели туда, восстанавливать разрушенное никто не стал. В четвертом году, во время начала «Свободы Ираку» — Саддам приказал выпустить из тюрем всех уголовников и уничтожить архивы — было сделано и то и другое. В итоге — когда части армии США вошли в город — им пришлось иметь дело примерно с двумя миллионами нищих, озлобленных, фанатично настроенных людей, среди которых были десятки тысяч уголовников и людей с террористическим опытом. Попытка зачистить район в пятом закончилась большой кровью и восстанием по всему «суннитскому треугольнику».