— Коджа мири?[104]
— Маркази шахр. Ман хейли кам дари баляд, брадар[105].
Назваться палестинцем было опасно — но еще опаснее было назвать какую-то другую национальную группу. Палестинцы держались на особенку, они никогда не входили ни в какие группировки, а только вставали на ту или другую сторону. Палестинцы, несмотря на их относительную малочисленность — были хорошо вооружены, имели четкую командную вертикаль, отработанную еще в лагерях беженцев по всему Ближнему Востоку, имели огромный боевой опыт и были абсолютно безжалостны. Вдобавок — среди них были как сунниты, группы которых сотрудничали с Аль-Каидой, так и шииты, объединенные в партию Хезбалла. В условиях, когда неосторожное слово или поминание Али при совершении намаза[106] могло закончиться настоящим побоищем — представиться палестинцем было лучшим из возможного.
Афганец покровительственно улыбнулся, достал из кармана на разгрузке пачку сигарет.
— Фалястини — афгани дост. Сигарет?[107]
— На, бебахшид… — водитель приложил руку к груди — Хода зияд кунад, брадар[108]…
Афганец зачем-то хлопнул рукой по крыше машины и пошел обратно, к своим, где завершался торг относительно платы за проезд по мосту. Афганцы — были бы не афганцами, если бы упустили возможность поторговаться.
— Твою мать… — сдавленно прошипел водитель — принесли же черти…
Снайпер — хлопнул по плечу водителя.
— Вернемся в ППД — благодарность выпишу. В жидком виде. Не зря вас по языкам гонял.
— Век бы не слышать…
Пронзительно мигнув в ночи задними стопами — Нива пошла…
— За ними…
Свернули с дороги, покатились по пирсу. Грязь, какие-то деревянные ящики… срач такой, что и не выскажешь. Машина переваливается с колдобины на колдобину, недовольно подвывая мотором. Нефть здесь была и едва ли не больше, чем на русской территории — но нормально не качали. Чеченцы обогатили местный диалект понятием «самовар» — компактная, самодельная нефтеперегонная установка, которая состоит из пары больших цистерн, кое-какого оборудования, бочек для готовой продукции и пары джигитов с автоматами — для охраны. Получившийся «бензин» октановым числом был где-то от 60 до 65 в зависимости от качества исходного сырья и продуманности конструкции. Получившимся адским зельем кто торговал с банками у дороги, а кто добавлял присадки, которые поставляли люди, связанные с орденом и продавал это относительно цивильно. Орден хоть и незримо, ненавязчиво — но присутствовал в очень многих аспектах здешней жизни.
— Направо.
Свернули направо. Покатили по широкой местной улице, размытой после сезона дождей, да так и не приведенной в порядок. В сезон дождей — по этой улице буквально реки текут, впадающие в Новый Евфрат. Мало кто в такую погоду рискует вылезти из дома.
— Еще направо…
Машины протискиваются в какой-то узкий проулок, едут по нему. Город кажется вымершим, но в Мекке и других городах юга — это очень обманчивое впечатление.
— Налево.
Машины выезжают на еще более широкую улицу. По обе стороны — стоят машины, здания — здесь даже пятиэтажки имеются. Относительная цивилизация… вперед свет.
— Контакт справа!
Неизвестный — сигналит фонариком, почти спрятав его в кулаке, чтобы не видел кто посторонний. Три — два.
— Ну?
— Это он! Это Хадид.
— Первый, это второй. Контакт подтверждаю. Поосторожнее там.
— Есть.
Машины снова сворачивают, в заранее раскрытые ворота. Тут, между двумя зданиями построен то ли гараж, то ли склад. Крытый.
— Стоп.
Нива включает фары, высвечивающие группу вооруженных людей, стоящих у стен. Автоматы Калашникова с подствольниками, гранатомет РПГ — солидно вооружились.
— Это они? — спрашивает снайпер сидящего на переднем сидении боевика.
— Да. Это Хадид.
— Выходи. И не дергайся.
Русские и шииты выгружаются одновременно. Под ногами противно хлюпает грязь, все на взводе и готовы в любой момент спустить курок. Где-то в темном небе — глухо стрекочет вертолет — орден явно не доверяет тем, с кем они здесь встречаются и напоминает что главный на их земле — все-таки он. Один из орденских сторожевиков засекли вчера на рейде, а эта машина построена так, что способна нести даже Апач. Конечно, обычный Апач отнюдь не приспособлен для того, чтобы совершать посадки на палубу — но если нет сильного волнения, и если квалификация пилота позволяет — то такой сторожевик может нести и Апач.
— Халид?
— Еврисынг кул, брадар… — улыбается бородач в черных очках.
Братья обнялись под пристальными взглядами с обоих сторон.
После небольшого разговора — Хасан подошел к русским.
— Он там, эфенди — сказал Хасан по-русски, чуть поклонившись.
Снайпер обернулся к людям из своего прикрытия, русским.
— Я пойду один. Занимайте оборону здесь, действуем по плану…
Они зашли в здание черного хода, прошли узкими, чистенькими коридорами. Здесь были какие-то исламские фонды, торговцы сидели и прочая дрянь. Поднялись на пятый этаж…
— Что там?
— Там снайперы, эфенди. Джафар очень осторожен.
— Сколько?
— Мы пока видели троих.
— Не засветились?
— Нет, эфенди.
Свежо предание…
В угловом кабинете здания — часть кирпичей была заранее вынута и заменена на такие же, но из пенопласта, соответствующим образом выкрашенные. Для наблюдения — применялся волоконно-оптический световод. Снайпер понимал, что весь просматривается и простреливается, на крышах — явно снайперы ордена, а у них — снайперские винтовки с термооптическими прицелами. На выстрел у него будет — несколько секунд, не более. И Кестраля нет[109].
— Где?
— На минарете, эфенди. Слева. Семьсот шестьдесят. Мы промерили днем, как вы и сказали.
Снайперу потребовалось всматриваться в это место десять минут, прежде чем его глаза как-то адаптировались к темноте, и он сумел разглядеть кусок темноты, который был чуть боле черным, чем камень минарета. И прямую линию. Глушитель…
Barrett 107 с глушителем и термооптическим прицелом, стандартное снаряжение SEAL — не иначе. После рейда русской армии на острова Ордена — те как с цепи сорвались, закупают все новое и совершенное, вербуют людей. Такая винтовка и в старом свете стоит больше тридцатника, а тут — и вовсе несусветные деньги. Если такую винтовку трофеем взять…
— Всем готовность два.
Бородач — развернул стрелковый мат, который в походном положении выполнял роль и дополнительной защиты для его винтовки. Наилучшим для снайперской винтовки является, конечно, жесткий кейс — но в этих условиях он просто не мог шести с собой такую длинную, тяжелую и неудобную вещь. Поэтому — он ограничился мягким кейсом, где лежала его испытанная и пристрелянная в деле винтовка SACO TRG со складным, но жестким прикладом. Винтовка была выполнена под триста тридцать восьмой калибр и уже здесь — дополнена глушителем от ACE. Ее конструкция позволяла крепить перед обычным оптическим прицелом ночной или термооптический, ночной у него был — но сейчас это не требовалось. Он будет стрелять по подсвеченной цели.
Сложность заключалась в том, что ему следовало сделать два выстрела за несколько секунд — оба с большой дистанции и по целям, которые он увидит за три — четыре секунды до выстрела. Первым — ему следовало снять снайпера Ордена на минарете — это семьсот шестьдесят метров, плюс выстрел снизу вверх, хотя и не под слишком острым углом. Вторым — он должен снять Джафара, который будет от него в тысяче ста метрах. Все это — нужно сделать двумя точными и окончательными выстрелами, ни снайпер Ордена, ни тем более сам Джафар — не дадут второго шанса. Первый — в силу превосходящей технической оснащенности, второй — в силу огромного опыта.
Бородатый снарядил магазин пятью патронами, вставил его в винтовку, дослал первый в ствол — этого более чем достаточно. Только два выстрела.
— Аллаху Акбар… — внезапно сказал стоящий рядом Хасан — Аллах, да направит твою руку, неверный! Джафар должен умереть в луже собственной крови.
Этого только не хватало…
— Заткнись.
Два выстрела. Два…
Как в старые добрые времена…
Бородач подполз к заложенной пенопластовыми кирпичами дыре, принял максимально удобную в таких обстоятельствах позицию — чтобы целиться. Несколько раз вдохнул, но не полной грудью — и с силой выдохнул, изгоняя кислород из легких. До боли в веках — зажмурил глаза.
Готов…
— Готов.
Один из исламистов — выдернул на себя какую-то веревку, потащил на себя объемную, но легкую имитацию кирпичной кладки, открывая пролом в стене для снайпера. Он был на уровне пола — потому что когда человек смотрит на здание, он инстинктивно смотрит на уровень его окон, опыт ему подсказывает, что на стены нечего смотреть. Первый исламист оттащил в сторону «кирпичи», второй, стараясь не шуметь и ничем не отвлекать снайпера — быстро подсунул мешок с песком, которым следует всегда пользоваться вместо сошек, если есть такая возможность. Снайпер с силой вдавил цевье винтовки в податливый песок, навел оружие на цель, замер. Все тоже замерли, только шумно дышал Хасан.
Выстрел прозвучал для всех, кто находился в комнате так, как будто большой короб с чем-то нетяжелым, типа тканей — упал на бетонный пол. Снайпер мгновенно — они никогда не видели столь отработанных, слаженных действий — передернул затвор, чуть пошевелился, наводя винтовку на новую цель.
— Субхана ва тааля[110] — прошептал Аслан.
Снайпер перевел прицел на удаленную цель. Это было что-то вроде ресторана, размещался он по местной моде — на плоской крыше дома. Несмотря на то, что здесь тоже был сезон дождей — арабы строились так, как привыкли и жили так, как привыкли…
Ублюдки…
Собравшаяся там компания — была освещена неверным светом светильников, и гораздо лучше — прожектором. Прожектор — был установлен за небольшой сценой и высвечивал извивающуюся перед мужчинами в страстном танце обнаженную танцовщицу. По краям крыши, недвижимые и развернувшиеся спиной к редкому для этих мест зрелищу — стояли стражи с винтовками — но и тех, кто собрался — было видно.
Он сразу понял, кто там, на крыше. Те, кого он знал больше, чем хотелось бы. Вот — постаревший, широколицый, заросший бородой, но с веселыми глазами, которые у него остались еще с тех — Джумабой Ходжиев, он же Джума Намангани, бывший сержант воздушно-десантных войск СССР и бывший командир военного крыла Аль-Каиды, «погибший» в две тысячи первом году в Афганистане. Вот — Тахир Юлдашев, он же — Тахир Юлдаш, бывший старший сержант ВДВ, основатель Движения исламского возрождения Узбекистана, «умерший от ран» в две тысячи девятом году в Пакистане. А вот — и сам Джафар. Джафар Магомедович Поллыев, бывший капитан ГРУ, бывший командир особой группы Н, подчинявшейся лишь Главному разведывательному управлению Генерального штаба МО СССР.
Джафар — повернулся, он не смотрел на танцовщицу, он смотрел прямо в его прицел.
И бородатый понял, что зря он сюда пришел…
За день до этого
Иттихад-е-Ислам
Река Ефрат
День первый
Одна из главных рек в этом регионе мира, река Евфрат с ее многочисленными притоками и замысловато разделяющимся на несколько рукавов устьем — определяла немалую часть жизни в этом регионе. В дельте самой реки жили маданы, так называемые «болотные арабы». Оно перебрались сюда из Ирака, где жили так же, как и здесь, на реке Евфрат, в ее заболоченном устье, почти на самой границе Ирака и Ирана. Значительная их часть была вынуждена сняться с родных мест потому, что на их землях проходили самые жестокие сражения ирано-иракской войны, оставившие после себя жуткую, заболоченную пустыню с ржавыми и заросшими водорослями, или засыпанными песком останками подбитой боевой техники. Потом — Саддам Хусейн начал беспощадно преследовать их — это было уже после Бури в Пустыне. Степень их действительной вины никто и не пытался выяснить: возможно, они в чем-то помогали иранцам в восьмидесятые, ведь они были шиитами, как и сами иранцы. Возможно, и нет — ведь шиитами были большинство иракцев, а Саддаму просто нужно было сорвать на ком-то злость после поражения его армии в Кувейте. Как бы то ни было — значительная часть этого скрытного, жестокого, очень опытного во всем, что касается жизни на воде народа — стала легкой добычей безвестных вербовщиков, и переселилась сюда, в Новую землю, где и поселилась в дикой дельте Нового Евфрата. Болотные арабы были вооружены и хорошо знали местность, с ними не связывались даже местные бандиты и наркомафия — тем более, что маданы поддерживали обычай кровной мести. Не связывались с ними даже самые закаленные диверсионные подразделения русских и англичан — получать второй Вьетнам никому не хотелось. Для того, чтобы что-то сделать на реке Евфрат — нужен был «флот коричневых вод», по размерам сопоставимый с тем, что был создан во Вьетнаме…
Но река — была практически единственным способом проникнуть в Мекку тихо и так же тихо и незаметно из нее уйти. Либо — уйти не тихо и не незаметно — но по возможности, уйти живыми. Никакого другого способа не существовало…
Большой, квадратный, с раздувшимися до предела щеками увеличенных баков вертолет МН-47Е медленно крался над дельтой Евфрата, удерживая высоту не более десятка футов над бурой, волнующейся от поднимаемого винтами ветра водой. Этот вертолет — был единственным в Новой земле боевым вариантом Чинука, он был закуплен за той стороне и переправлен через ворота вместе с восемью списанными и выкупленными за небольшую плату вертолетами CH-53E и MH-53 Сикорского — армия США сняла их с вооружения и поставила на хранение, а частные лица — купили как бесполезное федеральное имущество. Вертолеты Сикорского были хороши всем, кроме одного — они не умели совершать посадку на воду и взлетать с воды. А значит — нужен был Чинук, именно в том варианте, какой используют специальные силы ВМФ СЩА, морские котики SEAL и отряды быстрого внедрения, действующие с небольших, сильно вооруженных лодок. Его купили на паях за совершенно немыслимую для здешних мест сумму англичане, и сегодня — был его первый настоящий боевой вылет.
Учитывая чрезвычайную опасность здешних мест — ПЗРК не было, но крупнокалиберных пулеметов, скорострельных зенитных установок и РПГ полно, беспилотник для проверки маршрута не пошлешь — этот вертолет был вооружен так, как ни один, даже выполняющий самые опасные миссии Чинук в старом свете.
У боевого варианта Чинука есть пять огневых постов: по два по бортам и пятый в хвосте, где на откинутой аппарели устанавливается tailgun, хвостовой пулемет. Обычно — по бортам устанавливается по два Минигана на постах, которые ближе к кабине, и по два М-240 или МК-43 ближе к хвосту. На аппарели — обычно устанавливается еще один М-240. Так вертолеты в Афганистане зовут «канонерками» — они способны не только эвакуировать попавшую в переделку группу спецназа, но и прикрыть ее огнем от преследующих ее банд талибов.
Здесь, на двух ближних к кабине постах были установлены не Миниганы — а два гранатомета Мк-19mod3. В Старой земле их устанавливали на вертолеты лишь в Колумбии для борьбы со скрывающимися в лесах боевиками ФАРК, здесь по примеру русских — автоматические гранатометы устанавливали на вертолеты все армии цивилизованного мира. Автоматический гранатомет — хоть и обладает меньшей, чем обычный и тем более крупнокалиберный пулемет дальностью и точностью стрельбы — но против врага, скрывающегося в густом лесу, джунглях или как сейчас в камышах — он бесценен. Разрывы сорокамиллиметровых гранат, дающих целую тучу осколков — способны подавить даже позицию крупнокалиберного пулемета, как бывало не раз. Про гранатометчика с РПГ — самого опасного врага зависшего или идущего на бреющем вертолета — и разговора нет.
На хвостовых портах, которые здесь были сделаны такими же, как и головные, в виде настоящего порта, а не просто турели перед иллюминатором — стояли старые добрые М3. Пулеметы Браунинга, созданные почти сто лет назад, имевшие свой звездный час в небе второй мировой над Европой и Тихим океаном — сейчас они использовались для работы по земле, для обстрела земли с вертолетов, подавления огневых точек и уничтожения легкой техники. В отличие от дорогого, дорогого не столько ценой, сколько расходом недешевых боеприпасов Минигана — старый добрый Браунинг питался патронами в полдюйма, привычными и недорогими, которых везде полно. Жрал он их в количестве несколько раз меньшем, чем Миниган с его тремя тысячами в минуту, не требовал электропитания и гораздо лучше — выводил из строя транспортные средства и легкие укрытия. Например — хорошо построенный дом из Минигана не развалишь, а пятидесятым калибром — запросто.
А вот хвостовой пулемет, tailgun по условиям операции пришлось снять. Но хвост защитить было нужно, ведь опытные гранатометчики — бьют вдогонку вертолета, стараясь попасть по двигателям. Поэтому — прямо на аппарели, свесив ноги вниз, сидел один из коммандос десантной группы, прикрывающий тыл своим новеньким пулеметом Пара-Коммандо[111]. Как только сбросят группу — сюда, со своим пулеметом встанет летный техник…
Экипаж вертолета был опытным — едва ли не самым опытным, какой только может быть здесь, на новой земле. Командир, подполковник Марк Тишо смылся в Новую землю после того, как ему предъявили обвинение в военных преступлениях в Ираке. ЦРУ получило информацию о том, что в Ирак прибыли несколько иранских ПЗРК, они попали в руки экстремистов из армии Махди, экстремисты намереваются подобраться поближе к Багдадскому международному и сбить самолет. Для того, чтобы запечатлеть сей героический подвиг для потомков — экстремисты пригласили журналистов из Аль-Джазиры. Его Апач был направлен в район багдадского пригорода, называемый Таджи, там его вывели на цель — сборище бородатых ублюдков рядом с микроавтобусом, у двоих были автоматы АК-47, законная цель. Потом — подъехала еще одна машина, из нее вылезли трое, гражданские — как потом оказалось, двое и были теми самыми журналистами. Данные с камеры высокого разрешения, установленной в носу Апача постоянно передавались в штаб, решения принимались там. Разведка опознала ублюдков, он получили приказ сделать из них котлету — и выполнили его. Потом — пленка с камеры его Апача каким-то образом попала в руки Викиликс, ее опубликовали и все это — выглядело как ничем не спровоцированный забой иракских фермеров, тем более что они нанесли повторный удар, когда подъехала машина, чтобы забрать раненых. Правительство — сделало вид, что ничего не знает о ПЗРК и за полковником, уже давно завершившим свой тур пришли военные полицейские, равно как и за его напарником, сидящим сейчас в соседнем кресле, майором Робертом Франком. Им предложили признание вины в обмен на условное наказание — но они вовремя сообразили, что к чему и перебрались сюда. Апач в их распоряжение пока не предоставили — но они были рады и тому, что просто летают, выполняют специальные миссии и помогают хорошим парням убивать бородатых. Еще — майор сумел завести здесь семью и у обоих — был участок земли под большой огород с потрясающе вкусными, не сравнимыми с выращенными на гидропонике земными овощами и фруктами.