Но не успели корабли покинуть устье реки, как налетели ветра и отнесли часть из них к берегам населенных варварами островов, девушки были перебиты или взяты в плен. Некоторые пали жертвами отвратительных солдат армий гуннов и пиктов, которые, набросившись на несчастных, истребили их без всякой жалости.
Очевидно, что Гальфрид рассматривает это событие как исторический случай, не вкладывая в произошедшее никакого религиозного смысла.
В 1106 году Кельн был осажден, и крепостные стены в некоторых местах были разрушены. Как только враг отступил, горожане начали отстраивать их заново. А поскольку фундамент тоже пострадал, потребовалось восстановить и его.
Выяснилось, что старая стена проходила по территории древнего кладбища, оставшегося от римского поселения Колонии Агриппины. Когда проводились строительные работы, было найдено огромное количество костей; особенно много в одном месте. Некоему фанатичному или же просто легко возбудимому горожанину было видение: ему явились две женские фигуры, окруженные сиянием, и сказали, что кости эти – останки святых дев-мучениц. Это заявление вызвало всеобщее воодушевление; кладбище раскопали и нашли еще кости, а также урны, оружие, каменные гробницы и надгробные памятники. Древние римские захоронения, по всей видимости, оказались неистощимым складом святых мощей. Однако среди царящего восторга и религиозного подъема вдруг выяснились интересные подробности, к изумлению верующих и злорадству неверующих. Было обнаружено немало костей и памятников, принадлежащих мужчинам. Под надгробными плитами, судя по выбитым на них надписям, покоились Симплиций, Пантул и Этерий, а внушительных размеров берцовые кости никак не могли принадлежать хрупким девам.
В этот как нельзя более подходящий момент, когда смятение охватило было добрых католиков, появилась одна монахиня – Елизавета из монастыря Шенау. Эта провидица и разрешила возникшую трудность, к большому облегчению верующих. Время от времени Елизавета впадала в состояние транса, в момент которого на нее снисходило откровение. Увиденное она на латыни описывала своему брату Эгберту; он был единственным, кто присутствовал рядом с ней в такие моменты. По ее словам, папа римский Кириак, а также некоторые из кардиналов, епископов и монахов, встретившись в Риме со святыми девами, в религиозном порыве пожелали следовать вместе до Кельна, где и разделили с ними мученический венец.
Итак, было найдено удовлетворившее всех объяснение присутствию в захоронении мужских костей. Не было ничего нечистого или порочного в том, что целомудренные девы и их спутники вместе перешли через Альпы и спустились к Рейну, где пали под мечами варваров. Симплиция опознали как архиепископа Равенны, Пантул оказался епископом Базеля, а Этерий, как выяснилось, был нареченным женихом Урсулы, принявшим христианство и дошедшим до Рейна, чтобы встретиться со своей святой невестой.
Возник и еще один деликатный момент. Как получилось, что все мученики были обеспечены саркофагами и надгробными плитами?
Видение монахини помогло объяснить и это.
Архиепископ Антиохии Яков, уроженец Британии, приехал в Рим, чтобы встретиться с папой Кириаком, но по прибытии узнал, что в последний раз Его Святейшество видели переходящим Альпы в сопровождении одиннадцати тысяч дев неописуемой красоты. Восточный патриарх немедленно последовал за наследником святого Петра и достиг Рейна как раз на следующий день после кровавой бойни. Он вырезал на камнях имена и титулы многих погибших. Как он их узнал, не сообщается. Однако архиепископу не удалось завершить свой святой труд – гунны застали его за этим занятием и предали смерти.
Таким образом, сомнениям и недоверию не был дан ход, и благочестивая монахиня, которой более не являлись видения, связанные с одиннадцатью тысячами дев, окончила свои дни окруженная ореолом святости.
Сразу после ее смерти на раскопках старого кладбища были сделаны новые открытия, и утихший было скандал возобновился опять.
На сей раз откопали значительное количество детских костей, некоторые из них принадлежали младенцам всего нескольких месяцев от роду. Это стало поразительной и неприятной новостью, в немалой степени бросавшей тень на репутацию папы, кардиналов и священников, сопровождавших юных дев на пути из Рима, и возбуждавшей определенные подозрения, что не одни девицы находились на кораблях, бороздивших моря, как утверждалось в легенде.
Монахиня Елизавета из Шенау была мертва. Кто мог встать на защиту добродетели мучеников?
По счастью, объявился старый монах-англичанин из ордена премонстрантов, которого звали Ричард. Он жил в кельнской епархии в аббатстве Арнсберг. Ричард оказался весьма чувствителен к нехорошим слухам вокруг его святых соотечественников и с помощью своих видений постарался исправить ситуацию. Он объявил, что паломничество одиннадцати тысяч дев вызвало такое восхищение в Англии, что их замужние родственницы также пожелали плыть с ними на кораблях со своими детьми всех возрастов. Все вместе они приняли мученическую смерть. Ричард добавил, что сицилийская принцесса Герасина отправилась в путь с четырьмя своими дочерьми и новорожденным сыном, как и императрица некоей восточной империи Констанция. Цари, принцы и принцессы из Норвегии, Швеции, Ирландии, Фландрии, Нормандии, Брабанта, Фрисландии, Дании – словом, из всех стран, знакомых географу XII века, – присоединились к странницам, чтобы выказать свое восхищение чистотой и набожностью Урсулы и ее спутниц. Олоферн, жених Урсулы, несмотря на противостояние ее отца, настоял на том, чтобы возглавить флотилию. Под его началом находились триста матросов, которые и управляли кораблями.
Такова история развития и распространения этой любопытной легенды. Вся она состоит из множества недоразумений и надувательств. Остается только надеяться, что ничего подобного ей не существует. По сей день церковь Святой Урсулы в Кельне посещают тысячи верующих, прося заступничества у мученицы, в действительности никогда не существовавшей, и поклоняясь святым мощам, которые на самом деле принадлежат язычникам.
Однако есть новость еще хуже.
Урсула, по сути, не кто иная, как швабская богиня Урзель, или Хёрзель, трансформировавшаяся в христианскую святую.
«Часть свебов совершает жертвоприношения и Изиде», – сообщает Тацит в своем произведении «О происхождении германцев и местоположении Германии». По мнению Гримма, эта Изида является богиней Цизой, которой поклонялись жители некоторых областей возле Аугсбурга. Кюхлен, аугсбургский поэт XIV века, пишет:
Они возвели там огромный храм,
Посвященный Цизе, языческой богине,
Которой они по языческим обычаям
Поклонялись в то время.
Город был назван Цизарис
В честь богини; такова была его слава.
Храм ее долго стоял невредимым,
Пока время не разрушило его.
Непонятно, почему Тацит называет богиню, которой поклонялись свебы, Изидой; возможно, это имя показалось ему похожим на имя германской богини или он увидел сходство между двумя культами. Я полагаю, что причина как раз в последнем. Приведем отрывок полностью: «Они больше всего почитают Меркурия и по известным дням приносят ему в жертву людей. Геркулеса и Марса они умилостивляют закланиями животных. Часть свебов совершает жертвоприношения и Изиде. В чем причина и каково происхождение этого чужестранного обряда, я не сумел выяснить, но, поскольку их святыня изображена в виде корабля либурны, этот культ, надо полагать, принесен извне».[59]
Здесь в одном месте сразу три римских имени использованы для обозначения германских богов: Меркурий – это Воден, а Геркулес или Марс – это Тор. Вполне логично будет предположить, что четвертая, Изида, названа так скорее из-за схожести соответствующих атрибутов, нежели из-за созвучия имен. Рассказывая об Изиде, Тацит упоминает об обряде, который соблюдают свебы, а именно ношение корабля в ее честь. Об этом пишет и Апулей в «Метаморфозах». Богиня, явившаяся бедному ослу, говорит: «День, что родится из этой ночи, издавна мне посвящен. Зимние бури утихли, грозные волны успокоились, море сделалось доступным для плавания, жрецы мои, спуская на воду новое судно, посвящают его мне, как первину мореходства». То же самое упоминает и Лактанций.
Миф о богине Исиде (Изиде) и ее поисках достаточно хорошо известен, и нет необходимости его пересказывать.
Можно с уверенностью заявить, что в некоторых областях Германии обычай возить корабль в честь богини не только существовал в Средние века, но и соблюдается до сих пор. Церковь объявила его идолопоклонничеством. Гримм цитирует любопытный отрывок из хроники Родульфа, повествующий о том, что в 1133 году в некоем лесу в Инде был тайно построен корабль, затем его водрузили на колеса, и ткачи с песнями, плясками и музыкой повезли его сначала в Айкс, затем в Майстрихт и другие места. Это действо сопровождалось такими сценами, описывать которые богобоязненный хроникер не решился. Судя по эпитетам, которыми они награждали этот обряд, он вызывал у церковников немалое омерзение.
В городе Ульме, находящемся в Швабии, в 1530 году людям было запрещено возить по улицам корабль или плуг во вторник на Масленой неделе. Подобного же рода указ был издан 5 марта 1584 года в Тюбингене. Я сам два раза наблюдал, как возят корабль на колесах во вторник на Масленой неделе в Мангейме на Рейне. В Брюсселе, я думаю, и по сей день отмечают праздник Оммеганг, во время которого по городу на лошадях возят корабль со статуей святой Девы Марии в память о чудесном прибытии статуи Богоматери на лодке из Антверпена в Брюссель.
Иногда корабль заменяли плугом, крестьянский праздник Пахотного понедельника является отголоском того же самого древнего религиозного обряда в честь тевтонской Изиды.
Различные народы Германии называли эту великую богиню по-своему. Возможно, она тождественна Цизе, но, поскольку мы абсолютно ничего не знаем ни о Цизе, ни об атрибутах, сопутствующих ей, ничего с уверенностью сказать нельзя. Более вероятно, что это Хольда, или Холле, которая по-прежнему занимает воображение немецких крестьян.
Хольда – это великая светлоликая госпожа, которая плывет по ночному небу. При ее темном дворе живут тысячи яркоглазых дев – все, как и она, чисты, и все, как и она, тускнеют.
O Урсула! Царица среди тысяч твоих дев,
Молись о нас!
Хольда, или Луна, – это странствующая Изида, или Урсула. Немецкие поэты часто описывают ее проплывающей по небесам в своей серебряной лодке.
В тевтонской мифологии Хольда – это тихая женщина с печальной улыбкой на лице, сопровождаемая душами девственниц и детей, которым она покровительствует. Она восседает в хрустальной горе, окруженная своими яркоглазыми девами, и посылает зимой снег, воскрешает землю весной и дарит урожай осенью. Описание этих дев, живущих с ней в хрустальном небесном дворце, можно встретить у Эсхила.
Добрая Хольда в других областях называлась Года. В этой ипостаси она напоминает Артемиду как небесную охотницу, сопровождаемую девами. В Баварии и Австрии ее знали под именем Перхта, или Берта («сияющая»). Считалось, что у нее есть рога, как у Исиды или Ио, других богинь луны. Но в Швабии и Тюрингии она представала как Хёрзель или Урсель.
Эта Хёрзель, которую кое-где называли ночной птицей Тутёзель, жила вместе со своими многочисленными подругами в глубине Горы Венеры, где исчез Тангейзер. Она помогала трудолюбивым крестьянам и награждала верных возлюбленных или приманивала к себе души тех, кто еще придерживался языческих верований. Крестьяне считали ее доброй и прекрасной богиней, невзирая на возмущение священников, видевших в ней лишь порочную римскую Венеру, а не рожденную из пены морской Афродиту, серебряную луну, взошедшую над волнами.
Больше об этой легенде сказать нечего. История ее печальна.
То, что языческие мифы сумели проникнуть в средневековое христианство и добавить в него красок, неудивительно: древние верования не так-то легко искоренить. В этой книге я приведу несколько примеров того, как глубоко отпечатались они в современной протестантской мифологии.
Но поистине горько, что Церковь попыталась придать легенде о святой Урсуле правдивости при помощи фальшивых чудес и лживых откровений. И теперь, когда люди, уставшие от поисков истины и не находящие ее ни в науке, ни в философии, ни в метафизике, должны были бы обратить свой алчущий взор к Церкви, последняя вместо того, чтобы дать им в руки святой крест, который «будет стоять, пока жив этот мир», отвращает их от себя своей косностью и упорством, с каким она держится за небылицы, основанные на язычестве и подкрепленные обманом!
Является ли культ Урсулы и одиннадцати тысяч дев чем-нибудь иным, кроме как «религиозным верованием»? Религиозным верованием, при котором люди молятся луне и мириадам звезд на небе, как святым в раю? «Смотря на… луну, как она величественно шествует, прельстился ли я в тайне сердца моего, целовали ли уста мои руку мою? Это также было бы преступление, подлежащее суду; потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего».[60]
Истина – вот чего жаждут люди сейчас; но если эта истина исходит из уст, изрекавших прежде изощренную ложь, веры ей нет.
Если бы католическая церковь покаялась в этом грехе, ее вечное великое учение признали бы тысячи. Но «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».
Приведем вкратце библиографию этой легенды. Она не представляет особого интереса.
Откровения Елизаветы из Шенау, а также Германна и Иосифа из Штайнфельда можно найти в «Житиях святых» Сурия в статье за 21 октября.
Epistola ad virgines Christi univ. super hysteria nova undecim milimum (sic!) virginum. Место и дата издания неизвестны, приблизительно конец XV века – большая редкость; сам я эту книгу не видел.
Historia vndecim milium virginum breviori atque faciliori modo pulcerrime collecta, изданная в Кельне в 1509 году. Это также редкость.
De Legende, vn hystorie der XI dusent jonferen, s. l. et a. (приблизительно 1490 год) – любопытная легенда, изложенная на нижненемецком языке и иллюстрированная сорока необычными гравюрами.
De S. Lory, Sainte Ursule triomphante des coeurs, de l’enfer, de l’empire, Patrone du célèbre collége de Sorbonne, изданная в Париже в 1666 году. Эту легенду тщательно проанализировал Реттберг в своей работе «История церквей Германии», с. 111—123.
Кромбах преломил копье в честь одиннадцати тысяч дев в 1647 году: его труд Ursula Vindicata (Кельн, 1647), к которому прилагаются три карты, интересен содержащимися в нем документальными свидетельствами, однако все портят религиозные предрассудки автора.
Leo, J. G., αποσκίασμα hist. – antiquarium de 11,000 virginibus. Leucopetae, 1721. Райшерт Л. История жизни и мученичества святой Урсулы. Кельн, 1837.
Хайнен Э.М. Жизнь, путешествие и мученичество святой Урсулы. Кельн, 1838.
Шебен А. Житие святой Урсулы. Кельн, 1850.
Шаде О. История святой Урсулы. Ганновер, 1854.
Также прекрасная серия иллюстраций, являющихся копиями любопытных росписей в кельнской церкви, опубликована Келлерховеном в «Легенде о святой Урсуле» (Лейпциг, 1861).
Небезынтересные истории о явлениях святых дев-мучениц, спутниц Урсулы, и о чудесах, совершенных их мощами, встречаются у Цезария Гейстербахского в «Диалогах о чудесах».
Глава 15
Легенда о кресте
В 1850 году мне представилась возможность побывать в галло-римском дворце в Пон-д’Оли, находящемся неподалеку от города По, на юге Франции. Я смог провести раскопки развалин и найти одну из самых больших коллекций мозаичных полов, сохранившихся до наших дней.
Руины являются остатками здания длиной двести футов, полы которого были выложены мозаиками. Оно было разделено на летние и зимние помещения. Последние отапливались при помощи гипокаустов и имели небольшие размеры, в то время как первые были очень просторными и выходили в галерею над рекой, некогда украшенную прекрасными мраморными колоннами с коринфскими капителями. Одна из исследованных вначале частей дворца служила атриумом, за которым к западу располагался таблинум, полукруглая комната, отделанная алебастром и покрытая росписями.
В атриуме находился большой четырехугольный бассейн, или имплювий, стенки которого были отделаны разноцветным пиренейским мрамором. На западной стороне имплювия перед входом в таблинум на полу были выложены пять рядов квадратов. Квадраты в первом, третьем и пятом рядах были заполнены изящным узором из завитков, а во втором и четвертом рядах в каждом четвертом квадрате на белом фоне находилось изображение красного креста с тонкими белыми полосами внутри (рис. 2). Некоторые из этих крестов имели в углах черный цветочный орнамент, очень похожий на тот, что встречается в готических крестах (рис. 4). Непосредственно перед таблинумом на стенке имплювия находился алтарь, посвященный пенатам, который мы также обнаружили. Пол к востоку от имплювия имел похожий орнамент, но крест Святого Георгия здесь был заменен крестом Святого Андрея, каждая перекладина которого имела окончания в форме сердца или листа клевера (рис. 1 и 5). Орнамент в северной и южной частях атриума отличался от северной и южной и не содержал крестов. К северу от атриума находились летние помещения. Самая северная комната имела размеры 26 на 22 фута. Это была не только самая большая, но и, несомненно, самая важная комната в здании, поскольку пол здесь был не только самого высокого качества, но и самым красивым. По краю его шел изысканный орнамент из виноградных лоз с гроздями спелых ягод, выраставших из сосудов, находящихся в середине северной, южной, восточной и западной сторон. Внутри этой рамки находился узор из окружностей, внутри которых чередовались изображения распустившихся роз и бутонов. Однако в этот узор грубо вторгался огромный крест, имеющий длину 19 футов 18 дюймов и ширину 13 футов, верх которого был повернут на юг, а низ упирался в начало мраморной лестницы, спускающейся в некое помещение. Мы так и не смогли определить, была ли это баня или же вестибюль.
Фон креста белый, на нем изображены каракатицы, омары, угри, устрицы и рыбы, плавающие как будто в своей естественной среде, однако в центре, в месте пересечения перекладин креста, находится гигантское изображение Нептуна с его трезубцем. Кожа его имела красный цвет, а волосы, борода и трезубец были раскрашены иссиня-черным. Руки не показаны: линия, соединяющая две противоположные части креста, режет фигуру на уровне груди, оставляя только голову и плечи. Сходство с распятием было достаточно заметным, чтобы рабочие, откопавшие этот пол, воскликнули: «Это Господь, это Иисус!» Они посчитали трезубец копьем центуриона. Местный кюре с удовлетворением отметил, что мотивы узоров на полу соответствуют некоторым символам христианства, указав, что чаши и виноград означают Святое причастие, а огромный крест, в верхней части которого находилась, как мы полагали, круглая ванна, – Крещение. Что касается креста, то похоже, при его изображении на галло-римской вилле действовали следующие законы.