Какими свойствами обладает этот магический предмет?
Он взламывает замки, дробит камни, открывает недра горы, где лежат сокровища, скрытые доселе от человеческих глаз, парализует, погружает в волшебный сон или, наоборот, возвращает к жизни.
Я думаю, во всех этих разнообразных сказках говорится об одной и той же вещи, а именно о молнии.
Но что же это за птица, приносящая в клюве шамир, червя или камень, разрушающий горы? Это грозовая туча, которая в древних мифах разных народов часто принимала вид могучей птицы. В греческой иконографии Зевс, согласно определению Еврипида, «небо, держащее землю в своих влажных объятиях», обычно изображается с молнией в руках, рядом с ним показан орел, символизирующий тучу. «Блистающие небеса над нами, что все называют Юпитером», как говорит Цицерон, не могут обойтись без облака и молнии, а когда небо принимает человеческое воплощение, его неизменным спутником становится птица. Это та самая грозовая туча, что, приняв форму орла, ежедневно терзает печень Прометея. Те же грозные яростные тучи представляют гарпии. В древнеиндийской мифологии легкое пушистое белое облако, плывущее в небе, было белым лебедем, равно как и в скандинавской, в то время как черные тучи отождествлялись с воронами, кружащимися над землей, чтобы потом вернуться к Одину и рассказать ему все, что происходит в мире. Клубящийся туман – это птица Рух из сказок «1001 ночь», высиживающая свое огромное сияющее яйцо, солнце, и живущая в сверкающей самоцветами долине, звездном небе. Сравнение облака с птицей достаточно легко приходит на ум как современному поэту, так и библейскому Давиду – недаром он говорил о «крыльях ветра». Итак, если облако, или туча, – это огромная птица, то молнии – это не что иное, как извивающиеся черви или змеи, которых она несет в клюве. Канадские индейцы по сей день считают молнии огненными змеями и верят, что гром – это их шипение. Согласно преданиям друидов, именно эти небесные пресмыкающиеся породили солнце. Молния, разрушающая все, во что она попадает, рассматривалась как камень, брошенный птицей-тучей. Сходство молнии с небесным цветком, голубым, желтым или красным, является более отдаленным; тем не менее существуют свидетельства, которые я не могу здесь привести, что именно так молния в ряде случаев и рассматривалась.
Облако, озаренное всполохами молнии, также символизировало пылающую руку. Греки помещали изогнутое копье в руку Зевса, а у мексиканских индейцев кроваво-красная рука, изображенная на стене храма, символизировала жертвенный костер. Возможно, та же мысль присутствовала в уме отрока Илии, когда он увидел с вершины горы Кармил облако и сказал об этом своему хозяину. «Вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человеческую… Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь»[92]. В финской и эстонской мифологии облако – это маленький человечек с медной рукой, который, поднимаясь из воды, вырастает и превращается в гиганта.
Черная пламенеющая туча – вот из чего родился образ магической Руки Славы.
Производимые молнией эффекты выражаются различно. Шамир, дробящий скалы, – образ достаточно ясный. Менее понятна другая его ипостась – ключ к сокровищам, заключенным в недрах горы. У древних ариев и облако, и гора назывались одним словом. Груды облаков на горизонте настолько напоминали им Альпы, что для обозначения их не нашлось более подходящего слова. И эти громадные небесные горы раскалывала молния. На доли секунды перед человеком открывалось ослепительное золото за облаками, но тут же с грохотом скалы смыкались опять. Вера в то, что за громадами облаков таятся несметные богатства, которые на мгновение открывались простым смертным, привела к быстрому формированию легенд о людях, сумевших проникнуть в эти сокровищницы. Корень жизни, который приносит ласка или змея, возвращает жизнь мертвым. Этот миф родился на Востоке, где порой от продолжительной засухи земля будто умирает. Затем приходит облако. Молния ударяет в бесплодную, потрескавшуюся, мертвую землю, и вслед за ней с небес обрушиваются потоки воды, возвращая к жизни иссохшие растения, восстанавливая их соки. Главк символизирует именно мертвую, высохшую растительность, а мертвая женщина в «Поэме об Элидуке» – безжизненную, лишенную сил землю. Эту возрождающую силу в мифологии приписывают также дождю. В славянских мифах мертвую землю оживляет живая вода, которую приносит птица из глубины мрачной пещеры. Убитый принц означает умершую землю; затем прилетает орел с пузырьком живой воды – облако, несущее дождь, он окропляет драгоценной влагой труп – и жизнь возвращается.
У Руки Славы есть еще одно весьма специфическое свойство. Она обездвиживает. В этом отношении она напоминает голову Медузы горгоны или василиска. Голова Медузы с развевающимися волосами-змеями – это, вне всяческих сомнений, дождевое облако, точно так же, как и василиск, от взгляда которого умирает все живое. Парализующий ужас, который внушали людям раскаты грома, отразился в легендах об обездвиживающем взгляде василиска, голове Медузы и помахивании Руки Славы.
Возможно, некоторые из этих объяснений могут показаться натянутыми, однако все они являются истинными. Мы, с нашим знанием причин, вызывающих различные метеорологические явления, едва ли можем представить себе, какие невероятные объяснения предлагали им невежественные люди.
Как в финской космогонии могла родиться вера, что земля и небо представляют собой яйцо, в котором скорлупа – это небесный свод, желток – непосредственно земля, а прозрачная жидкость, окружающая его, – Мировой океан, нам не понять; и тем не менее именно так они и думали, это факт. Как скандинавам могло прийти в голову, что горы – это разлагающиеся кости могущественного йотуна, а земля – его гниющая плоть, непостижимо для нас, однако в эту теорию совершенно серьезно верили и передавали ее другим. Почему древние индийцы считали, что дождевые облака – это коровы с полным выменем, которых доят небесные ветра, – не поддается объяснению, но в ведах содержатся неопровержимые доказательства этому.
Нонн в «Деяниях Диониса» описывал луну как светящийся белый камень, а Демокрит называл звезды πέτρους. Лукреций считал солнце колесом, a Овидий – щитом:
…тогда ли, когда на рассвете
Палантиада весь мир, чтобы Фебу вручить, обагряет.
Даже божественный щит, подымаясь с земли преисподней,
Ал, возникая, и ал, скрываясь в земле преисподней…[93]
Уже в 1600 году немецкий автор, описывая грозу, от которой гибнет урожай, изобразил дракона с пламенеющим языком и железными клыками, пожирающего поле, а детям и сейчас говорят, что гром – это голос Всевышнего.
Беспокойный человеческий ум, находясь в постоянных поисках причин тех чудес, что предстают перед ним, принимает одну теорию за другой, а те объяснения, что отвергаются им, остаются в памяти нации в качестве мифов, значение которых со временем забывается.
Глава 17
Гамельнский крысолов
В 1284 году городок Гамельн заполонили крысы. Люди не могли найти спасения от них в своих домах, крысы не давали им покоя ни днем ни ночью.
Они истребили собак и котов,
Едва в колыбелях детей не убили,
Съедали на полках запасы сыров
И все, что хозяйки на ужин варили.
В бочонки с соленою рыбой пробрались
И гнезда устроили в праздничных шляпах.
И женщин беседы теперь заглушали
Их писк и шуршанье бесчисленных лапок.
Однажды в городок пришел человек в причудливой разноцветной одежде. Никто не знал, кто он и откуда. Он объявил себя ловцом крыс и предложил за некоторую сумму избавить жителей от вредных грызунов. Горожане согласились на его условия. Тогда человек достал дудочку и начал играть.
Не успел он сыграть и трех нот, как послышался такой шум, будто двигалась целая армия. Вон из города бросились крысы: огромные и мелкие, тощие и толстые, бурые, черные, серые и рыжие, старые и молодые. Вздернув хвосты и топорща усы, они последовали за музыкантом. Играя на дудочке, он повел их по улицам к реке Везер, в которой они все и утонули.
Как только горожане избавились от своих мучителей, они тут же начали жалеть о договоре с музыкантом и, под предлогом того, что он колдун, отказались заплатить назначенную сумму. Музыкант пришел в ярость и поклялся отомстить неблагодарным. 26 июня, в День святых Иоанна и Павла, этот загадочный человек снова появился в городке Гамельн.
Он опять прошел по улицам, играя на своей дудочке. И едва он извлек из нее три ноты, такие прекрасные и нежные, какие еще никогда не звучали, как послышался топот маленьких ножек и стук деревянных башмачков. Отовсюду к нему сбегались дети, подобно птицам, что во время сева слетаются на поля. Галдя, смеясь и хлопая в ладоши, они последовали за чудесной музыкой.
Человек, играющий на дудочке, продолжал идти по улице, а за ним толпой бежали дети. Пораженные жители Гамельна стояли, не зная, что делать и что может случиться в результате этой таинственной игры.
Меж тем музыкант привел детей к горе, возвышающейся над рекой Везер. Когда они подошли совсем близко, в горе открылись чудесные врата, куда, продолжая играть на дудочке, вошел этот странный человек. Дети последовали за ним, и как только все они оказались внутри, двери быстро захлопнулись.
О нет, не все! Двое остались снаружи: один из них был слепым, а другой немым. Немой ребенок заметил место, где исчезли остальные дети, а слепой мальчик рассказал, что он почувствовал, когда услышал игру музыканта. По другой версии, паренек был хромым и оказался единственным, кто остался снаружи. Он жалел об этом всю жизнь, и печаль никогда не покидала его. Вот что он рассказывал об этом:
В городе нашем стало мне скучно,
С тех пор как товарищи мои исчезли,
Я не могу забыть то, чего лишился,
Тех прекрасных мест, что они увидели,
Которые музыкант обещал также мне.
Он сказал, что ведет в страну радости,
Совсем рядом, в двух шагах от города.
Там много ручьев и фруктовых садов,
Прекрасные цветы растут круглый год,
Все кажется в ней необычным и новым:
Воробьи там раскрашены ярче петухов,
А собаки обгоняют быстроногих оленей,
Пчелы не кусают, ведь у них нет жала,
А лошади имеют крылья, подобно орлам.
Он уверял меня, что хромота пройдет.
Но музыка смолкла, и я остановился.
Тут я увидел, что у подножия горы
Я остался один, вопреки желанию,
Чтобы снова хромать, как и раньше,
И никогда уже не найти ту страну.
Исчезнувших детей было сто тридцать. Их родители бросились к восточным воротам. Но когда они достигли горы, которая называлась Коппенберг и в которой исчезли их чада, они обнаружили только небольшую расщелину, куда каким-то образом вошли чародей и его спутники.
Улица, по которой прошел музыкант, называется Bungen-Strasse, потому что на ней нельзя играть на барабанах (Bunge), да и вообще там не должна звучать музыка. Когда по ней проходит свадебная процессия, музыканты умолкают, пока она не покинет эту улицу. На горе Коппенберг два поросших мхом креста отмечают место, где исчезли дети. На стене одного из городских домов золотыми буквами сделана надпись о том, что 26 июня 1284 года, в День Иоанна и Павла, музыкант увел 130 детей из Гамельна и забрал их с собой внутрь горы Коппен. Надписи об этом событии также встречаются на стене ратуши и на воротах города.
Глубокое впечатление от произошедшего сохранялось в течение долгого времени, и город даже датировал свои общественные документы, начиная со дня этой трагедии.
Похожие истории рассказывают и в других местах. Некий человек со скрипкой пришел когда-то в Бранденбург и, играя на ней, прошел через город. Все дети последовали за ним. Он привел их к горе Мариенберг, которая открылась и впустила его и его спутников, а потом опять закрылась, не оставив никого снаружи. Однажды поля в окрестностях города Лорха подверглись нашествию муравьев. Епископ Вормса организовал шествие и молился об избавлении людей от этой напасти. Когда процессия достигла озера Лорх, навстречу ей вышел отшельник и предложил избавить людей от муравьев, если крестьяне возведут в этом месте часовню, потратив на это дело сто гульденов. Когда они согласились, он достал свирель и заиграл на ней. Все насекомые сползлись к нему, он повел их к воде, в которую погрузился и сам. Затем он потребовал заплатить ему деньги, но люди отказались. Тогда он снова заиграл на своей свирели, и к нему сбежались все свиньи в округе. Он повел их к озеру, в котором и скрылся вместе с ними.
В следующем году туча сверчков поедала траву, и люди были в отчаянии. Вновь они организовали шествие. Процессия столкнулась с угольщиком, который предложил избавить людей от насекомых, если они потратят пятьсот гульденов на часовню. Затем он заиграл на свирели, и сверчки последовали за ним в воду. И вновь люди отказались заплатить ему оговоренную сумму. Тогда он своей игрой на свирели заманил в озеро всех их овец. На третий год случилось нашествие крыс. На этот раз старичок горец предложил освободить землю от вредителей за тысячу гульденов. Он завел их при помощи игры на свирели в Танненберг, и вновь крестьяне не развязали свои кошельки. Тогда старичок увел всех их детей.
В горах Гарца однажды появился странный музыкант с волынкой. Каждый раз, когда он начинал играть мелодию, умирала какая-нибудь девушка. Таким образом он убил пятьдесят дев и исчез с их душами.
Удивительно, что похожая история существует в Абиссинии. Ее рассказывает Харрисон в своей работе «Эфиопское нагорье». Хаджиуи Маджуи являются злыми демонами, которые играют на дудках. Они разъезжают верхом на козлах по деревням и при помощи своей музыки, которой невозможно сопротивляться, уводят детей, чтобы убить их.
Считается, что в германской мифологии душа имела некоторое сходство с мышью. В Тюрингии в Сальфельде девочка-служанка заснула в то время, как ее приятели лущили орехи. Они увидели маленькую рыжую мышку, которая выползла у нее изо рта и бросилась к окну. Один из слуг начал трясти девочку, но не смог разбудить ее. Тогда он перенес ее на другое место. В это время на прежнее место вернулась мышка и бросилась искать девочку. Не найдя ее, она исчезла, и в то же мгновение маленькая служанка умерла.
На легенду о музыканте, играющем на дудочке, похожа история, ставшая известной благодаря стихотворению Гёте «Лесной царь».
Поздней ночью по лесу скачет всадник и везет своего сына, завернутого в плащ. Малыш слышит призыв лесного царя, который обещает ему чудеса страны эльфов, где его дочери танцуют и поют, ожидая мальчика. Владыка леса просит ребенка остаться с ним. Отец успокаивает малыша и просит не слушать, потому что это только ветер, который шумит среди деревьев. Но песня завлекает юную душу, и, когда отец разворачивает плащ, он видит, что ребенок умер.
Удивительно, что следы этой легенды сохранились у уэслианцев. Из моего опыта общения с диссентерами я убедился, что их вера в гораздо большей степени, чем предполагалось, является возрождением древнего язычества, которое долгое время дремало в среде английских крестьян. Один из уэслианцев рассказал мне однажды, что он уверен, будто его маленькая служанка скоро умрет, поскольку накануне ночью, когда он лежал без сна, он слышал, как в соседней комнате ей играет ангел. Музыка была невыразимо прекрасна и напоминала звуки флейты. Йоркширцы говорят: «Когда ангелы делают так, они собираются забрать с собой чью-нибудь душу». Я знаю несколько примеров, когда уэслианцы заявляли, что они скоро умрут, потому что они слышали голоса, певшие им о том, что никто, кроме них, не мог услышать, и рассказывающие им о
…счастливой стране
Далеко-далеко отсюда,
совсем как музыкант из Гамельна, обещавший хромому мальчику рассказать о земле, где:
Прекрасные цветы растут круглый год,
Все кажется здесь необычным и новым…
Мне известен случай, когда смерть человека объяснили тем, что неподалеку играла какая-то музыка. «Когда она смолкла, душа была вынуждена покинуть тело».
Весьма популярный гимн, сочиненный покойным доктором Фабером, несомненно, основан на этом древнем суеверии и, возможно, является бессознательным возрождением ранних детских пуританских воспоминаний.
Слушай! Внимай, моя душа!
Песни ангелов звучат громче,
Над зелеными земными полями
И океанским берегом,
Что омывают волны.
Как прекрасна та истина
О новой жизни, где не будет греха,
Ее славят божественные напевы!
Вперед мы идем, ибо слышим их пение,
Спешите же, измученные души,
Ведь Христос призывает вас.
Сквозь тьму звучит их прекрасное эхо,
И музыка Библии ведет нас домой.
Ангелы Иисуса, Ангелы Света,
Пойте же, чтобы приветствовать
Странников во тьме.
Идея, которую я почерпнул из гимна о переходе через Иордан, видимо, заставила ранних христиан трактовать фигуру Орфея как символ Христа.
Ангелы зовут меня с того берега:
Приди же, приди, чтоб не странствовать больше.
Музыку, которую наши английские диссентеры считают ангельским пением, немцы приписывают эльфам, а их песни называют «песней духов» или «хороводом эльфов». Детей предупреждают, чтобы они не слушали ее и не верили в то, что обещает им этот таинственный напев. Если же они станут слушать, то фрау Холле – древняя богиня Хольда – заберет их с собой в лес.
Некий юноша слушал эту музыку и преисполнился непреодолимого желания быть вместе с фрау Холле. Спустя три дня он умер, и о нем говорили: «Он предпочел общество фрау Хольды на небесах, и теперь до дня Страшного суда он должен скитаться вместе с ней по лесам». Подобным образом в скандинавских балладах описано, как юношей завлекают сладкие напевы эльфийских дев. Их музыку называют ellfr-lek, на исландском языке – liuflíngslag, по-норвежски – Huldreslát.