Замок все рос; Мелюзина продолжала расширять его и строить оборонительные укрепления, наконец, своими размерами и великолепием он превзошел все замки в стране. Когда он был закончен, хозяйка нарекла его Лузинией в свою честь. Затем замок стали именовать Лузиньяном, и под этим названием он дожил до наших дней.
В свой срок хозяйка Лузиньяна подарила жизнь своему первенцу, которого окрестили Урианом. Ребенок уродился странным: рот у него был большим, уши свисали, один глаз был красным, а другой зеленым.
Двенадцать месяцев спустя Мелюзина родила второго сына, которого назвали Гедом; у того лицо оказалось алым. В знак благодарности Богу за его рождение она основала монастырь Малье, а чтобы сыну было где жить, воздвигла хорошо укрепленный замок Фаван.
Третий сын получил имя Жио. Это был милый и красивый мальчик, только один глаз у него располагался выше другого. Для него мать построила Ла-Рошель.
Следующий сын, Антоний, был весь покрыт шерстью, а на руках у него были длинные когти. Затем родился одноглазый мальчик. Шестого прозвали Жоффруа Большезубый, потому что изо рта у него торчал клык, как у кабана. Мелюзина родила еще нескольких детей, но все они обладали какими-либо уродствами.
Шли годы, а любовь Раймона к красавице жене не иссякала. Каждую субботу она удалялась от него и двадцать четыре часа проводила в строжайшем уединении, и мужу даже в голову не приходило вторгаться в ее покои. Дети росли и становились храбрыми воинами, известными своим героизмом. Один из них, Фреймун, посвятил себя служению церкви и поступил в монастырь Малье. Раймон не оставил своего престарелого отца и братьев; граф де ла Форе прожил свои последние годы в его замке, окруженный богатством и уважением, в то время как братья не знали недостатка ни в деньгах, ни в слугах, подобающих их высокому положению.
Однажды за обедом старый граф поинтересовался, где же его невестка. Раймон ответил, что по субботам она не выходит. Тогда один из братьев, отведя его в сторону, начал нашептывать ему разные слухи, которые ходили в народе относительно этого странного субботнего обычая, и убеждать Раймона, что тому надлежит все разузнать и успокоить людей. Возмущенный и встревоженный этими разговорами, граф бросился в покои графини, но там было пусто. Дверь, которая вела в ванную комнату, оказалась заперта. Раймон заглянул в замочную скважину и, к своему ужасу, увидел, что его супруга лежит в воде, а вместо ног у нее не то рыбий, не то змеиный хвост.
Беззвучно он удалился. Граф никому и словом не обмолвился об увиденном, однако его переполняло не отвращение, а страх, что из-за своей оплошности он может потерять обожаемую им красавицу супругу, которая являлась светом его очей и составляла счастье всей его жизни. Прошло время, а Мелюзина и знака не подавала, будто ей известно о том, что ее видели в ее ином качестве. Но однажды в замок пришли дурные вести: Жоффруа Большезубый напал на монастырь Малье и сжег его дотла, в пламени вместе с настоятелем и сотней других монахов погиб и Фреймун. Услышав о постигшем их несчастье, Мелюзина подошла было к мужу, чтобы утешить его, но бедный отец, не помня себя от горя, воскликнул: «Прочь, гнусная змея, осквернившая мой славный род!»
При этих словах она упала без чувств. Раймон, сожалея о том, что вырвалось у него в минуту отчаяния, кинулся к ней, чтобы помочь. Мелюзина пришла в себя, в последний раз обняла и поцеловала мужа, слезы струились по ее лицу. «О муж мой! – произнесла она. – Я оставляю в колыбели этих двух малышей. Люби и заботься о бедняжках, лишенных матери. А теперь прощай навсегда! Но знай, что ты и твои наследники еще не раз увидите меня в славном замке Лузиньян, я буду являться всякий раз, когда должен прийти новый хозяин». И со стоном она вылетела в окно, а на камне, куда она ступила последний раз, остался отпечаток ее ноги.
Малолетних детей, которых она оставила, звали Дитрих и Раймон. Ночью няньки заметили у колыбели мерцающую фигуру. Обликом она напоминала исчезнувшую графиню, однако ниже пояса у нее был чешуйчатый рыбий хвост, переливавшийся белым и голубым. Увидев ее, малыши заулыбались и протянули к ней руки, а она поднесла их к груди и начала кормить. Но с первыми лучами солнца она исчезла, и по громкому детскому плачу няньки поняли, что мать ушла.
Долгое время во Франции верили, будто несчастная Мелюзина появляется на крепостном вале замка перед тем, как должен скончаться его нынешний хозяин. Когда весь ее род вымер, то стали считать, что ее появление предвещает смерть короля Франции. Мезере говорит, что о явлении Мелюзины на старой башне Лузиньяна, предшествующем смерти одного из ее потомков или короля Франции, он слышал от людей, достойных всяческого доверия и не принадлежащих к тем, кого можно легко ввести в заблуждение. Она всегда показывалась в траурном платье, и люди слышали ее долгие душераздирающие причитания.
Брантом в своем панегирике герцогу Монпансье, разрушившем в 1574 году Лузиньян, ставший прибежищем гугенотов, пишет:
«Более сорока лет назад я слышал рассказ одного бывалого солдата о том времени, когда император Карл V посещал Францию. Его привезли в замок Лузиньян, чтобы он мог предаться такому приятнейшему занятию, как охота на оленей, в изобилии водившихся тогда в старых добрых парках Франции. Король безмерно восхищался поваром, а также красотой и размерами этого замка, имевшего, кроме всего прочего, такую интересную историю, и без устали слушал причудливые легенды о прекрасной даме, построившей его. Сказки эти в тех краях известны всем, даже старухам, стирающим белье в ручье. Мать короля, королева Екатерина Медичи, частенько расспрашивала этих старух о делах тех дней и слушала их рассказы. Некоторые утверждали, что им порой приходилось встречать хозяйку замка у родника, куда она приходила купаться в обличье прекрасной женщины, облаченной во вдовьи одежды. Другие говорили, что она появляется, но очень редко, и всегда в субботние вечера (поскольку именно в это время она не позволяла видеть себя) купается; верхняя половина ее тела принадлежит прекраснейшей женщине, а нижняя – змее. Третьи уверяли, что ее можно видеть на вершине высокой башни и в виде красавицы, и в виде змеи. Иные говорили также, что если королевство ожидало большое несчастье или смена короля либо смерть или опасность угрожала потомкам Мелюзины, бывшим величайшими людьми Франции и даже монархами, то всякий раз за три дня до события люди слышали ее крик, ужасающий и пронзительный, который повторялся всегда трижды.
Говорят, что это истинная правда. Некоторые обитатели замка верят в эти истории безоговорочно и передают их от отца к сыну. Рассказывают, что во время осады многие солдаты и высшие чины были свидетелями появления хозяйки замка, и они подтверждали это. Но громче и жалобнее всего она стенала, когда был отдан приказ разрушить все ее замки. С тех пор ее больше не слышали. Старухи утверждают тем не менее, что иногда она является им, но очень редко».
В 1387 году Жан Аррасский, секретарь герцога Беррийского, получил от своего хозяина задание собрать все возможные сведения о Мелюзине. Вероятно, герцог сделал это, чтобы доставить удовольствие своей сестре, графине Барской. Секретарь выполнил указание, использовав для этого труд «одного представителя рода Лузиньянов, Уильяма де Портенаша» об истории этой загадочной дамы, написанный на итальянском языке. Работа эта, если и существовала когда-либо, до наших дней не дошла; сочинение Жана Аррасского – это роман в чистом виде. Согласно ему, Элмас, король Альбы (Шотландии или, в популярном немецком варианте, Скандинавии), женился на фее по имени Прессина, встретив ее, когда она пела у источника. Она согласилась стать его женой, предварительно взяв с него обещание не входить в ее спальню, когда она рожает. Она подарила королю тройню, дочерей, которых назвали Мелюзина, Мелиор и Палатина. Сын Элмаса от первой жены поспешил к нему с этой счастливой вестью, и король, потеряв голову от радости, вбежал к жене и увидел, что она купает детей. Прессина при виде его пронзительно вскрикнула и, упрекнув Элмаса в забывчивости, исчезла вместе с детьми. Она воспитывала дочерей одна, пока им не исполнилось пятнадцать лет. Тогда Прессина рассказала им, как их отец нарушил данное ей обещание, и Мелюзина, самая младшая, решила отомстить ему. Договорившись с сестрами, она подстерегла короля Элмаса и, схватив его, заточила в сердце горы Авалон, или, как называли ее в немецких книгах, Бранбелуа, что в Нортубелоне, то есть Нортумберленде. Мать, узнав о том, что они сделали, пришла в ярость и наложила на Мелюзину заклятье каждую субботу принимать форму полурыбы до тех пор, пока не найдется человек, который женится на ней и никогда не станет допытываться, что же происходит с ней в этот день. Жан Аррасский пишет, что Сервиль, воевавший на стороне англичан и защищавший Лузиньян от солдат герцога Беррийского, клялся этому вельможе своей честью и добрым именем, будто «за три дня до того, как войска окружили замок, к нему в покои через запертые двери проникла огромная змея, чешуя которой переливалась голубым и белым, и несколько раз ударила хвостом по изножью кровати, где он лежал с женой. Жена, по всей видимости, вовсе не была напугана этим, чего нельзя сказать о нем самом. Когда же Сервиль выхватил меч, змея тут же превратилась в женщину и произнесла: «Как же так вышло, Сервиль, что ты, побывавший в сотнях битв и выдержавший множество осад, испугался? Знай же, что я хозяйка этого замка, я построила его, а тебе вскоре придется защищать его!» Сказав это, она снова приняла вид змеи и удалилась, прежде чем он успел что-либо понять».
Стефан, монах-доминиканец, происходивший из рода Лузиньянов, развил и продолжил сочинение Жана Аррасского. Он сделал эту легенду настолько популярной, что семьи Люксембург, Роан и Сассенэ даже изменили истории своих кланов так, чтобы доказать, что и они происходят от знаменитой Мелюзины, а император Генрих VII немало гордился тем, что может назвать эту прекрасную и загадочную даму в числе своих предков. Хронист Конрад Вецерий в своем жизнеописании этого короля говорит: «Не могу не упомянуть о том, что узнал из одного небольшого сочинения, написанного на местном диалекте, о жизни и деяниях некоей женщины по имени Мелюзина. Она считается одной из прародительниц Генриха VII, обреченной в один из дней недели от пояса и ниже принимать форму змеи… Как уверяют авторы этого труда, в океане есть остров, где живут девять сирен, наделенных различными магическими дарованиями, к примеру они могут превращаться в любой предмет, какой пожелают. Так что не будет нелепым предположить, что эта самая Мелюзина происходит именно оттуда».
Эта легенда приобрела необычайную известность во Франции, Германии и Испании, она многократно издавалась и переиздавалась.
В легенде о Мелюзине есть несколько моментов, заслуживающих более подробного рассмотрения. Это, во-первых, то, что послужило собственно основой для сюжета, а именно полузмеиная или полурыбья сущность Мелюзины, а во-вторых, ее появление как предзнаменование грядущих несчастий или смерти. На менее существенных деталях, таких как, например, хитрость Мелюзины с уединением, позаимствованная у Дидоны, мы останавливаться не будем.
Сюжетная линия этого мифа напоминает историю Лоэнгрина. Основные вехи таковы:
1. Мужчина влюбляется в женщину, не принадлежащую к человеческой расе.
2. Она соглашается жить с ним, но выдвигает одно условие.
3. Он нарушает это условие и теряет ее.
4. Он ищет ее и а) обретает ее вновь; б) теряет ее навсегда.
В нашей истории последний пункт оказался утерян, но он присутствует во многих других сказках и легендах, произошедших от этого же корня. Прекрасная легенда об Ундине есть не что иное, как другая версия этого мифа. Юный рыцарь берет в жены водяную фею и обещает никогда не лгать ей и никогда не приводить ее к реке. Он нарушает свою клятву и теряет ее. В день его второй свадьбы она снова является к нему и убивает поцелуем. Неповторимое произведение Фуке основывается на истории, рассказанной Теофрастом Парацельсом, однако философ просто изложил сюжет, а перо Фуке привнесло в него божественную поэтическую искру, поистине вызвавшую легенду к жизни и заставившую ее сверкать и переливаться.
Во французской легенде Мелюзина ищет союза со смертным единственно для того, чтобы избавиться от заклятия, но в немецкой, более серьезной, Ундина становится его невестой, чтобы обрести бессмертную душу. Сказку, похожую на эти две истории, можно найти у Ханса Кристиана Андерсена. Маленькая русалочка, поднявшись на поверхность моря, видит прекрасного принца и относит его к берегу, когда его корабль терпит крушение. Сердце ее наполняется безмерной любовью к юноше, которого она спасла. По собственной воле она покидает родную стихию и живет на земле, хотя каждый шаг, который она делает, приносит ей острую боль. Она становится постоянной спутницей принца, но тот, в конце концов, женится на принцессе. Сердце ее разрывается, и она становится духом воздуха и, предполагается, обретает бессмертие.
Из этой же семьи и красивая индийская легенда об Урваши. Урваши была апсарой, или небесной нимфой. Она полюбила Пурураваса, царя-воина, и стала его женой, поставив условие, что она никогда не должна видеть его без одежды. Несколько лет они прожили вместе, пока ее друзья и подруги не решили вернуть Урваши обратно на небо. Хитростью они заставили Пурураваса вскочить ночью с постели, и, озарив его молнией, показали его наготу Урваши, которая вынуждена была тогда оставить его. В чем-то схожая история встречается в «Океане сказаний». Видушака влюбляется в прекрасную Бадру и женится на ней, но через некоторое время она исчезает, оставив только кольцо. Безутешный муж отправляется на ее поиски, он долго странствует и, наконец, достигает небес. Он роняет кольцо в кубок с водой, который относят Бадре; по этому кольцу она узнает, что муж ее где-то рядом, и они воссоединяются.
Легенда о Мелюзине, в том виде, в котором она предстает перед нами, вовсе не является оригинальной. Жан Аррасский или другие сочинители заметно изменили простой сюжет, чтобы он в большей степени соответствовал форме романа. История феи Прессины и ее брака с королем Элмасом – это просто вариации на ту же тему Мелюзины.
Элмас встречает Прессину у источника и просит ее стать его женой, она соглашается при условии, что он никогда не войдет к ней, когда она рожает. Он не выполняет этого обещания и теряет ее. То же самое происходит у Раймона и Мелюзины. Он встречает ее у родника и получает ее руку и сердце, пообещав, что не будет входить к ней один раз в неделю. Как и Элмас, он нарушает договор и теряет свою супругу. То, что и Мелюзина, и Прессина – это водяные феи или нимфы, сомнению не подлежит – обе они обитают у источника, и превращения хозяйки замка Лузиньян выдают ее водяную природу. Как отмечает Гримм, это галльский, а следовательно, кельтский миф, что подтверждается легендами о банши, форму которой порой принимает несчастная нимфа. Предания о банши являются исконно кельтскими, соответствующих им мифов не найти ни в скандинавской, ни в тевтонской, ни в античной мифологии. У других народов существуют мифы о вестниках смерти, однако их персонажами не являются женщины, опекающие определенный род и возвещающие о приближении короля ужаса своими пронзительными криками в ночи.
Ирландскую банши описывают следующим образом: «Перед нами предстала высокая худая женщина с непокрытой головой и длинными развевающимися волосами, облаченная во что-то, напоминающее свободный белый плащ или кусок ткани, обернутый вокруг нее. Она издавала пронзительные вопли».
Самое интересное свидетельство о встрече с банши встречается в рукописных воспоминаниях леди Фэншо, любовь и привязанность которой к супругу поистине делают ее образцом для подражания. Ей и ее мужу сэру Ричарду случилось во время пребывания их в Ирландии навестить друга, бывшего главой септа. Друг этот жил в старинном замке, обнесенном рвом. Около полуночи леди Фэншо была разбужена ужасающим нечеловеческим криком. Выглянув из-за полога кровати, она увидела в окне лицо и часть фигуры женщины, освещенной лунным светом. Лицо было молодым и довольно привлекательным, но страшно бледным, а длинные рыжеватые волосы были растрепаны. Несмотря на ужас, сковавший ее, от внимания леди Фэншо не ускользнуло, что женщина была одета в старинное ирландское платье. Еще некоторое время это создание продолжало парить в воздухе, а затем, издав два точно таких же душераздирающих вопля, что разбудили леди Фэншо, исчезло. Утром, не скрывая своего страха, леди Фэншо рассказала хозяину замка об увиденном, и он не только сразу поверил ей, но и готов был объяснить столь странное явление.
«Прошлой ночью здесь, в замке, скончался близкий родственник моей семьи, – сказал он. – Мы знали о том, что сие должно произойти, но постарались скрыть это от вас, дабы не омрачать вашего пребывания здесь. Когда нечто подобное случается с членами нашей семьи в этом замке, всегда появляется то самое создание, которое вы лицезрели. Есть предание, что это дух одной женщины-простолюдинки, на которой женился один из моих предков, опозорив свой род, и которую он позже приказал утопить в замковом рву, чтобы искупить свою вину перед семьей».
Весьма любопытную историю о банши приводит Крофтон Крокер. Преподобный Чарльз Бануорт был священником в приходе Баттевант, что в графстве Корк, приблизительно в середине XVIII века. Он был известен своей великолепной игрой на национальном инструменте, ирландской арфе, а также тем, что всегда оказывал радушный прием бродячим музыкантам-арфистам, странствующим от дома к дому по всей стране. В его амбаре хранилось пятнадцать арф, завещанных ему последними представителями вымершего ныне племени.
Обстоятельства смерти господина Бануорта были весьма примечательными, но, как заявляет Крофтон Крокер, на тот момент оставались еще живые свидетели произошедшего, достойные доверия и полностью готовые подтвердить почти все, если не все, из того, что об этом рассказывали. Незадолго до его кончины некий пастух слышал, как недалеко от дома преподобного под деревом, в которое ударила молния, завывала и хлопала в ладоши банши. Та ночь, когда он умер, выдалась на редкость ясной и спокойной. Ни один звук не нарушал грустной тишины, царившей в гостиной, где лежал больной. У изголовья его постели дежурили две дочери. Вдруг послышался странный шум, встревоживший их: под окном комнаты так близко, что ветки его касались стекла, рос розовый куст, и вот его, как показалось им, раздвинула чья-то рука. Вслед за этим раздались громкие стенания, как будто причитала женщина, у которой случилось огромное горе, и хлопанье в ладоши. Звук был таким отчетливым, словно женщина приблизила лицо к самому окну. Одна из дам, находившихся в гостиной, вышла в соседнюю комнату, где сидели несколько родственников-мужчин, и спросила испуганно, слышали ли они банши. Двое из них, весьма скептически относившиеся к каким бы то ни было сверхъестественным явлениям, тут же встали и отправились осматривать улицу, в надежде обнаружить источник звуков, которые они сами ясно слышали. Они обошли вокруг дома и тщательно обследовали каждый клочок земли, особенно возле окна, откуда исходили крики. Клумбу, на которой рос розовый куст, совсем недавно взрыхлили, и – если только ветки от окна отодвинула человеческая рука – на земле непременно должны были остаться отпечатки ног; но они не смогли найти никаких следов. Вокруг стояла мертвая тишина. Желая все-таки найти объяснение произошедшему, мужчины вышли на дорогу. Ночь была лунной, а местность – достаточно ровной, и поэтому дорогу они могли видеть довольно хорошо. Однако кругом не было ни души, царили тишина и спокойствие. Озадаченные и разочарованные, они вернулись в дом. Каково же было изумление скептиков, когда они узнали от тех, кто оставался в доме, что все то время, пока они отсутствовали, крики и хлопанье в ладоши раздавались еще громче и отчетливей, чем до этого, и как только они закрыли за собой дверь, то и сами опять услышали этот унылый плач. С каждым часом больному становилось все хуже и хуже, и, когда забрезжил рассвет, преподобный Бануорт скончался.