– Ээ, это… мне его с собой взять…
– Естественно, нельзя. Ты и сам должен знать – даже соплякам в Академии не разрешается подглядывать в учебники во время тренировок, – с раздражением на лице ответила Кардинал, потом добавила: – А главное – если ты возьмешь с собой объект, имеющий отношение к Великой библиотеке, и он попадет в руки врага, есть вероятность, что изоляция библиотеки будет нарушена.
– Т-тогда те кинжальчики…
– Они привязаны непосредственно ко мне, так что здесь проблем не возникнет. Все, прекращай жаловаться и начинай запоминать. Смотри, Юджио уже начал.
Я обалдело повернулся к Юджио – и точно, он, как и положено прилежному ученику, уже пожирал глазами пергамент, шевеля губами. Я смирился с неизбежным и вернул взгляд к своему тексту – но тут Кардинал безжалостно добавила новое указание:
– У тебя максимум тридцать минут, ты должен запомнить раньше.
– Н-нет, ну это же не экзамен в Академии… как насчет чуточку подольше…
Я начал было упрямиться, чувствуя, что впору сдаваться, и тут молния ударила вновь.
– Имбецил! Вот смотри: вас бросили в подземную тюрьму и отобрали мечи вчера, примерно в одиннадцать утра. А право собственности обнуляется, когда проходят двадцать четыре часа, так что ты рискуешь потерять шанс воспользоваться заклинанием полного контроля.
– А… н-ну да. Кстати, который сейчас час?..
– Семь утра давно уже позади. Если принять, что вам понадобится два часа на то, чтобы забрать мечи, то у вас почти нет времени.
– …П-понятно.
На этот раз я собрал волю в кулак и вперился в строчки команды на полном серьезе.
К счастью, Священные искусства Подмирья пишутся на знакомом английском языке, это вам не магия «ALfheim Online». Синтаксис похож на тот, что применяется в языках программирования, так что, если я пойму, о чем идет речь, то легко смогу запомнить.
Заклинание, выписанное Кардиналом, а) объявляет, что ссылка на внутренние данные объекта (то есть память оружия) должна храниться в основной памяти; б) выбирает необходимые части и модифицирует их; в) присваивает их мечу, тем самым усиливая его боевые характеристики; похоже, эти три процедуры оно и включает. Технически это нечто близкое к «эксперименту по перезаписи буфера воображения», который я проводил над зефирией, когда был младшим учеником; но в этом ритуале было полно слов, которых нет в учебниках Академии, так что записать его текст, как только что сделала Кардинал, невозможно, если не знать все команды.
Я продолжал думать на подобные темы уголком сознания, даже пока втискивал десять строк заклинания себе в память.
Исследователи из RATH, создавшие Подмирье, назвали хранилище данных, где была информация обо всех объектах, «мнемовизуалом». Я в самых общих чертах объяснил его устройство Асуне и Синон в кафешке Эгиля в Окатимати (Тайто-ку); правда, для меня это было уже два года назад. Потом я угодил сюда; с тех пор благодаря длительным наблюдениям и экспериментам я стал все понимать гораздо лучше.
Все, что существует в Подмирье, – не полигональные модели, как в существующих на сегодняшний день VRMMO. Память подключившихся… нет, живущих в этом мире людей; память о камнях и деревьях, собаках и кошках, инструментах и зданиях, ну и так далее – считывается, усредняется и хранится в банке данных, том самом «мнемовизуале». И когда возникает надобность, эти воспоминания извлекаются и передаются тому, кто сюда нырнул. В общем, чтобы заставить цвести зефирии, которые предположительно не должны этого делать в Северной империи, я временно перезаписал усредненные данные «не могут цвести» в буфере новыми, рожденными моим воображением данными «можно заставить цвести».
Абсолютно каждый объект в этом мире хранится в виде воспоминаний.
Если так, то можно ведь сделать и обратное – превратить воспоминание в объект? Это могло бы объяснить ту необъяснимую картину, которую я когда-то видел.
Два года и два месяца назад, придя в себя в лесу к югу от Рулида, я вышел к реке Рур, которая текла через лес. И там мне вдруг привиделась сцена – отчетливая, будто настоящая. Я видел со спины идущих вместе ребят, подсвеченных закатным солнцем: русоволосого мальчика, девочку с длинными золотыми волосами и паренька с короткой черной прической.
Образ исчез в считанные секунды, но это явно была не иллюзия. Я до сих пор отчетливо его себе представляю, стоит лишь закрыть глаза: красный закат, колышущийся блеск волос девочки, звук шагов по короткой траве. Должно быть, тогда я призвал этих трех детей из своих воспоминаний. Русоволосый мальчик – наверняка Юджио. Девочка с золотыми волосами – Алиса. А черноволосый –
– Прошло тридцать минут. Как у вас дела?
Услышав слова Кардинала, я оборвал мысли, копошащиеся в уголке сознания.
Перевернув лежащий на столе пергамент лицевой стороной вниз, я попытался вспомнить слова заклинания, начиная с первой строки. Даже не сосредотачиваясь в полную силу при запоминании, я легко воспроизвел текст до последнего слова и с облегчением ответил:
– По-моему, безупречно.
– Довольно-таки противоречивый ответ. А ты, Юджио?
– Э… ээ, по-моему, безу… нормально.
– Очень хорошо.
Кивнув с таким видом, будто она пыталась сдержать угрюмую улыбку, Кардинал затем добавила:
– Должна предупредить заранее: вы не должны бездумно применять заклинание полного контроля, каким бы мощным оно ни было. При каждом использовании меч теряет немалую часть Жизни. Но, естественно, проигрывать бой, потому что вы пожадничали и не стали его применять, тем более нельзя. Применяйте его, когда сочтете, что это действительно необходимо. А потом не забудьте убрать меч в ножны, чтобы дать его Жизни восстановиться.
– Как-то… трудновато это… – пробормотал я и вздохнул, потом снова перевернул лист пергамента. На всякий случай еще разок пробежался по словам заклинания и вдруг заметил кое-что.
– …Мм? Это заклинание кончается фразой «энханс армамент», да?
– А что, у тебя есть возражения?
– Не, не, я не об этом. Если не ошибаюсь, то заклинание полного контроля, которое против нас использовал Элдри, оканчивалось еще одной строкой… Эээ, ре, ре-ре…
Пока я запинался и мямлил, Юджио бросил спасательный круг:
– «Релиз реколлекшн»… вроде так? Когда он это сказал, кнут превратился в настоящую змею. Большой сюрприз был, да?
– Ага. Кардинал, а нашим заклинаниям полного контроля это не нужно?
– Хм… – у девочки-мудреца в черной мантии было такое лицо, будто она опять собиралась сказать какую-нибудь гадость, но тем не менее она ответила нормально: – Смотри, заклинание полного контроля состоит из двух стадий. Это «усиление» и «высвобождение». Под усилением подразумевается частичное пробуждение памяти оружия и обретение новой атакующей способности. А высвобождение… как следует из названия, при этом пробуждается вся память оружия и высвобождается вся его убийственная мощь.
– Убийственная мощь, хех… понятно. Значит, «Кнут ледяной чешуи» Элдри умеет удлиняться и расщепляться на части, когда «усилен», а когда «высвобожден» – превращается в змеюку и атакует автоматически, э…
Движением век подтвердив мои слова, Кардинал произнесла:
– Так и есть. Однако должна предупредить: вам обоим еще очень далеко до искусства высвобождения.
– Почему… почему это?
Девочка-мудрец повернулась к удивленно моргающему Юджио и строго ответила:
– Я ведь уже сказала, что это убийственная мощь, разве не так? Атакующая cила, проявляющаяся при полном высвобождении памяти оружия, не подчинится мечнику, лишь недавно выучившему ритуал. Тем более – если это Божественный инструмент высокого уровня… он нанесет вред не только врагам, но и вам самим, а если вы оплошаете, это и вовсе может стоить вам жизни.
– П-понятно, – и Юджио послушно закивал, вновь ведя себя как прилежный ученик времен нашей жизни в Академии; пришлось и мне кивнуть. Но Кардинал, видимо, почувствовала мое недовольство – вздохнув, она добавила:
– Время, когда вы оба сможете пользоваться ритуалом высвобождения, рано или поздно придет… хотя, может, и нет. Меч научит тебя всему. Ну, если тебе удастся вернуть его, конечно.
– Ххэээ…
Кардинал, явно раздосадованная моей реакцией, стукнула посохом об пол.
Два листа пергамента перед нами с Юджио скрутились с обоих боков, сжались – и, прежде чем я успел сообразить, что происходит, превратились в две узкие и длинные плюшки.
– Вы так упорно работали головой, что, должно быть, проголодались – ешьте.
– Э?.. А мы не забудем заклинание, которое запомнили, если съедим это?..
– Слишком приятно, чтобы быть правдой.
– О, ну ладно.
Переглянувшись с Юджио, мы взяли плюшки. Я решил было, что это простенькая плюшка из пшеничной муки, посыпанная сахаром, – я покупал такие на главном рынке Центории, – но оказалось, что она из сдобного теста и покрыта белым шоколадом… очень похожа на те, что я ел в реальном мире. Я откусил, и мой рот наполнился сладостью и хрустом корочки; у меня чуть слезы не потекли от приступа ностальгии.
– О, ну ладно.
Переглянувшись с Юджио, мы взяли плюшки. Я решил было, что это простенькая плюшка из пшеничной муки, посыпанная сахаром, – я покупал такие на главном рынке Центории, – но оказалось, что она из сдобного теста и покрыта белым шоколадом… очень похожа на те, что я ел в реальном мире. Я откусил, и мой рот наполнился сладостью и хрустом корочки; у меня чуть слезы не потекли от приступа ностальгии.
Будто состязаясь, кто быстрее, мы с Юджио ели в каком-то трансе; прикончив плюшки, мы перевели дыхание, потом подняли головы и встретили ласковый взгляд Кардинала.
Девочка-мудрец медленно кивнула и сказала:
– Ну а теперь… пришла пора прощаться.
Короткие слова прозвучали тяжело; я тотчас замотал головой.
– Когда мы выполним то, что хотим, ты же сможешь отсюда выбраться, да? Говорить, что это прощание, – ты малость преувеличиваешь…
– Пф, думаю, ты прав. Но это – если все пройдет по плану…
– …
Да уж – если мы потерпим поражение в битве с Рыцарями Единства где-то на полпути к верхнему этажу собора, Кардиналу опять придется испытывать свое терпение в Великой библиотеке. «Эксперимент с нагрузкой», скорее всего, начнется до того, как она отыщет нового соратника, и Мир людей утонет в море крови и огня.
Однако улыбка Кардинала была умиротворяюще чиста – даже не верилось, что именно эта девочка предсказала столь трагический конец. Непонятное чувство сжало мне грудь. Пока я жевал губу, девочка-мудрец удостоила меня едва заметным кивком и медленно отвернулась.
– Пойдемте, время на исходе. Следуйте за мной… я выпущу вас возле складской комнаты на третьем этаже собора.
Путь от центральной комнаты на первом этаже Великой библиотеки до «прихожей», от которой вело множество черных ходов, был удручающе коротким.
Я лишь сверлил глазами маленькую спину шагающей впереди Кардинала; Юджио, одними губами повторяя заклинание полного контроля, шел рядом.
Я хотел поговорить с ней еще. Я хотел больше узнать о том, что она думала и чувствовала в течение того более чем двухвекового отрезка времени. Я просто не мог не хотеть этого; эмоции переполняли меня настолько, что чуть через горло не изливались; но Кардинал вышагивала решительно, не давая повода для малейшей задержки, и мне оставалось лишь молча идти за ней.
Выведя нас в знакомую большую комнату, из трех стен которой расходились коридоры, Кардинал все тем же шагом направилась к одному из них – он шел от правой стены. Прошла еще метров десять и, дойдя до самой двери – простой и вделанной заподлицо со стеной, – наконец остановилась и развернулась к нам.
Губы цвета лепестков сакуры улыбались простой мягкой улыбкой; в ней чувствовалось даже какая-то удовлетворенность. Губы раскрылись, и ясный голос произнес:
– Юджио… и ты, Кирито. Сейчас судьба мира на ваших плечах. Утонет ли он в адском огне, провалится ли в ничто, или… – она взглянула мне прямо в глаза. – Или вы найдете третий путь. Я поделилась с вами, чем могла, дала все, что могла. Вам теперь надо просто идти дорогой, в которую вы верите.
– …Огромное вам спасибо, Кардинал-сан. Мы обязательно доберемся до вершины собора… и вернем прежнюю Алису.
В голосе Юджио звучала стальная решимость.
Я решил, что тоже должен что-то сказать, но нужные слова на ум не шли. Поэтому вместо ответа я глубоко поклонился.
Кардинал кивнула, затем, стерев улыбку с лица, взялась левой рукой за дверную ручку.
– А теперь… идите!
Она повернула ручку – и в следующее мгновение дверь распахнулась. Сопротивляясь налетевшему на нас с Юджио сухому, холодному ветру, мы тут же бросились вперед.
Пробежали пять-шесть шагов – и сзади раздался тихий звук. Оглянувшись через плечо, я увидел лишь стену из блестящего мрамора, холодно преграждающую путь. Дверь в Великую библиотеку исчезла, не оставив ни единого следа.
Часть VIII. Центральный собор (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)
Глава 1
Долгий же путь я прошел…
Высокий потолок, ряды мраморных колонн, на полу изысканная мозаика из камней самой разной формы и цвета.
Даже восхищенно разглядывая впервые в жизни увиденное убранство Центрального собора, Юджио не мог удержаться от мыслей о своем прошлом.
Еще два с небольшим года назад он считал, что вся его жизнь пройдет в тщетных попытках срубить несрубаемое дерево. Что год за годом он будет вспоминать свою золотоволосую подругу, отнятую у него давным-давно; что он так и не женится и не заведет детей; что спустя много лет передаст Священный Долг следующему рубщику; что так и будет жить в лесу; что когда-нибудь его Жизнь иссякнет, и никто этого даже не заметит.
Однако появившийся в один прекрасный день черноволосый юноша расколол мирок, в клетке которого сидел Юджио. Ему даже удалось срубить Кедр Гигас, абсолютный барьер, преграждавший Юджио путь в столицу, да таким способом, о каком поколения рубщиков и помыслить не могли. Так Юджио вдруг оказался перед важнейшим выбором в своей жизни. Оставаться и дальше в своей деревушке, держась за воспоминания об Алисе. Или – отправиться в путь, чтобы вернуть Алису…
Утверждать, что он не колебался, было бы ложью. Когда Гасуфт, старейшина деревни, сказал на вечернем празднестве, что Юджио может выбрать любой Священный Долг, какой пожелает, в первую очередь он подумал о семье.
До того дня Юджио отдавал родным деньги, которые зарабатывал рубкой Кедра Гигаса. Его семья из поколения в поколение выращивала хлеб, но поля их были маленькими, доходы тоже – особенно в последние годы, когда урожаи стали хиреть. Родители и старшие братья Юджио не говорили этого прямо, но, скорее всего, отчасти они полагались на постоянный доход, который он приносил в дом каждый месяц.
Разумеется, после падения Кедра Гигаса заработки рубщика прекратились бы в любом случае. Однако если бы Юджио выбрал Священный Долг фермера, как у отца и братьев, при разделе новых расчищенных земель на юге ему, наверно, дали бы хороший кусок. Увидев в толпе радостных селян лица родных, в которых смешались предвкушение и тревога, Юджио растерялся.
Но – лишь на секунду. Юджио подтолкнул качающиеся весы, на чашах которых лежали воссоединение с девочкой из детства и жизнь с семьей, и объявил всем: он уходит из деревни, чтобы стать мечником.
Даже выбрав Священный Долг мечника, он мог по-прежнему получать жалованье в Рулиде, если бы остался там стражем. Однако в конечном счете он хотел покинуть деревню именно ради того, чтобы встать на ноги, обрести независимость от семьи. В общем, и деньги, которые он мог приносить в дом, и новый надел – все это исчезло, как дым. Юджио потому и ушел в спешке, на следующий же день после праздника, что не мог заставить себя смотреть на отца и старших братьев, лица которых были полны разочарования и недовольства.
Даже после того, как он ушел вместе с Кирито, у него еще была возможность осесть и обеспечивать семью. Юджио с Кирито участвовали в турнире мечников в Заккарии и оба выиграли; это дало им право стать городскими стражами – что они оба и сделали. Через полгода тяжелых тренировок они получили от командира стражи рекомендательное письмо в Академию мастеров меча Северной Центории, позволяющее сдавать вступительные экзамены; но, помимо письма, тот предложил и еще кое-что. Если Юджио и Кирито останутся в городской страже, с их-то искусством обращения с мечом, они получат повышение уже через год, а в будущем кто-то из них может и командиром стать. Как хорошо будет семье Юджио, если он будет получать стабильное жалованье в Заккарии и отсылать часть денег домой с повозкой торговца?
Но Юджио вежливо отклонил предложение и взял рекомендательное письмо.
И по дороге в столицу, и уже в Академии мастеров меча Юджио все время придумывал какие-то оправдания. Скажем, если он станет представителем Академии, победит в Объединенном турнире четырех империй и будет произведен в Рыцари Единства, его родители и семья будет жить в немыслимой роскоши. Или: он с триумфом вернется в родную деревню верхом на драконе, весь в серебряных доспехах и с Алисой в объятиях, и родители будут гордиться им, как никто другой.
Однако два вечера назад, обнажив меч против элитных учеников Райоса Антиноса и Умбера Зизека, Юджио предал свою семью в третий раз. Как минимум он перечеркнул более-менее реальный шанс на то, чтобы стать когда-нибудь аристократом высокого класса… нет, это еще мягко сказано – он перечеркнул даже свое общественное положение простолюдина и избрал путь опасного преступника, нарушившего Запрет.
Уже тогда где-то в уголке сознания Юджио понимал все это, хоть и действовал, подхваченный безумной яростью. Он понимал, что если здесь и сейчас ударит мечом Райоса и Умбера, то потеряет все. Но все-таки Юджио обнажил меч. Он сделал это ради того, чтобы спасти Тиизе и Ронье, над которыми вот-вот должны были надругаться прямо у него на глазах; он сделал это ради справедливости, в которую верил. Но не только это. Он хотел выпустить наружу злость, бурлящую в сердце. Он хотел стереть Райоса и Умбера, чтобы от них даже воспоминания не осталось; такие мрачные стремления в нем тоже были.