– Не знаю как у вас, но в моем мире принято давать университетским друзьям смешные прозвища. Иногда они сближают куда сильнее чего-либо иного.
– А если мы не хотим сближаться ни с вами, ни друг с другом? – спросил коротко стриженный темный.
– Не хотите, а придется. Я ведь как сяду, так и слезу.
– Думаете, мы Вас испугаемся?
– Думаю, я сделаю все, чтобы добиться вашего уважения.
– Уважать, как равного, не мага? – темный скривился.
Я не стал его разубеждать. Просто еще раз глянул на листок и первым назвал имя старосты.
– Ириль Флевелет Рассветная.
– Это я, – пропела со своей первой парты чернявая. Да, как в воду глядел.
– Будешь Ирой. Дальше. Алиэль Мильзились Душистый. Язык сломаешь, – посетовал я.
А светлый эльф, единственный в моем классе светлый мужского рода, поднял руку.
– Я.
– Алый.
– В смысле?
– Я буду называть тебя Алым, – терпеливо пояснил я. Если у парня и были возражения, он смолчал. Но я быстро смекнул, что они все промолчат, но отзываться на мои клички не станут. По крайней мере, в первое время, но я надеялся уже к завтрашнему дню придумать для своих деток что-нибудь еще, что помогло бы мне добиться взаимопонимания, – Следующий, – я снова сверился со своими записями. – Антилия Визария Вейла, – назвал я имя второй светлой. – Будешь Лией. Карунд Капеле Иль-Янь. Можно было бы по фамилии, но я сократил имя. Кар.
– Я что, по-вашему, птица? – возмутился коротко стриженый темный.
– А у вас тоже встречаются каркуши? – невинно поинтересовался я.
– Встречаются, – раздосадовано буркнул он.
– Тогда спешу тебя обрадовать, у нас ворон считается предвестником скорой смерти. Черный, опасный, но умный.
– Хотите сказать, что я ассоциируюсь у Вас с ним? – голос эльфа прозвучал уже не так сердито.
– Хочу, – он больше ничего не ответил, но я зачислил очко на свой счет. – Дальше. Машмул Фраппе Верь-Явь. Будешь Машулей или Машкой.
– Звучит похоже на мое собственное имя. Но в чем подвох? – прищурившись, вопросил хорошенький темный.
– Маша – традиционно женское имя, – огорошил я, и до того, как он успел возмутиться, быстро продолжил, чувствуя, как Машка прожигает меня возмущенным взглядом, – Илюизмена Вариусель Вик-Холь – Иля, – я бросил быстрый взгляд на темную и перешел к следующему имени, – Томас Рутберг, можно было бы и не сокращать, но не будем отделять от коллектива. Окинув класс взглядом, я не сразу дождался поднятой руки от рыжего парня с галерки. – Будешь Томом.
– Меня так и отец зовет, – презрительно фыркнул он.
– Значит, и я буду.
– Думаете, я буду счастлив?
– Думаю, тебе придется привыкнуть.
– Не думаю, что придется. Вы через месяц сбежите, как и остальные, – и расплылся в мерзкой ухмылке. – Обещаю.
– Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь, – он нахмурился. То ли переводчик не справился, то ли, наоборот, все правильно перевел, и парень теперь раздосадован таким моим настроем. Но я не стал больше на него отвлекаться, – Пауль Виттебранд Аналой. – Рыцарь встал и даже соизволил мне поклониться. Хороший мальчик, но слишком правильный. Жизнь таких не любит, обламывает жестоко и, как правило, навсегда. – В принципе и твое имя я бы сумел произнести, но, опять-таки, не будем выделяться.
– И как вы меня обзывать станете?
– Обзывать? Ну, может быть, – я усмехнулся и ласково протянул. – У-у-лька.
У рыцаря заходили желваки, он опустился на стул и больше не удостоил меня взглядом. Да, трудно тебе в жизни, светлый мой, придется.
– Гарилика Тробург Вий, – это было имя девушки-оборотня. Она просто встретилась со мной глазами. Даже руки не подняла. – Будешь Гарри. К слову, это мужское имя.
Она тут же опустила глаза в парту. Не понравилось. Впрочем, как и всем остальным.
– И Фаль Инойс. Честно скажу, это имя было самым простым для меня. – Я нашел взглядом на светлом ряду парня в одеждах жителя пустыни, который остался последним неназванным. – И все же, я и его буду сокращать. До простого и звучного Фа.
– И что же в нем звучного? – спросил меня пустынник.
– В моем мире это одна из семи нот.
– А у нас нот восемнадцать, – сказала рыжая светлая эльфийка, которую я окрестил Лией.
– Ну вы же эльфы, у вас все не как у людей, – отозвался я и отложил свою шпаргалку обратно на стол. – И последнее. Скоро звонок, но, думаю, мы успеем. К слову, именно сейчас, товарищи темные получат шанс выполнить нашу с ними договоренность о приличном поведении, – я окинул притихший класс долгим взглядом и позвал старосту. – Ира, будь так добра, подойди.
Черноволосая эльфийка не сдвинулась с места. Даже не посмотрела в мою сторону. Мило. Но именно это я и ожидал.
– Жаль. Тогда о самом грустном на сегодня я сообщу вам сам, и руководить процессом тоже придется самому.
– И что же это будет? – спросила темная, глянув на проигнорировавшую меня светлую.
Судя по всему, она заговорила со мной только ради того, чтобы сделать все наперекор лидеру светлого лагеря. Очень интересно. Скорей всего и та договоренность насчет обращения к ним, как к дроу, была так легко принята лишь потому, что светлым такого счастья не обломилось. Судя по всему, оба местных враждующих лагеря только и занимались тем, что по мелочи гадили друг другу. Интересно, когда они при этом успевали учиться? А ведь, судя по оценкам, на успеваемость их разборки не сильно влияли.
– Ну, во-первых, я напомню вам о командорах, которые все еще здесь. Так, на всякий случай.
– Намекаете, что мы будем обязаны Вас послушаться, чтобы Вы там не придумали на этот раз? – зашипел на меня Кар.
Я вежливо улыбнулся. Не думаю, что командоры одобрят такое мое использование служебного положения, но сейчас для меня в первую очередь важен результат. Глядя в красные глаза Карунда, я без объяснений скомандовал.
– Возьми парту и поставь её вплотную к парте Лии.
– Что? – темный настолько опешил, что даже на крик его не хватило. Прозвучало сипло и недоверчиво.
– С этого дня в моей классной комнате не будет двух рядов парт, только один смежный.
– Я этого не сделаю!
– Хорошо. Тогда, когда вы в следующий раз придете сюда, я обещаю, что вся мебель будет заменена, и вместо одиночных парт будут стоять те, что рассчитаны сразу на два человека, то есть общие. И теперь вопрос. Как вы хотите, остаться каждый при своем индивидуальном столе, который просто будет стоять рядом с другим таким же, или сидеть за одним, тесно соприкасаясь локтями и задевая друг друга коленями? К слову, у таких парт не два стула, а одна, общая на двоих скамейка. Как вам?
– Ректор на такое никогда не пойдет, – в голосе моей старосты прозвучала такая убежденность, что я позволил себе улыбнуться.
– Я ему скажу, что это новая психологическая методика по приучению вас к обществу друг друга. Как считаешь, подействует?
Она так на меня посмотрела, что я сразу понял – не ошибся, очень даже подействует. А Ира опустила глаза и тихо, голосом обреченного на медленную смерть, спросила.
– И с кем придется сдвинуться мне?
– Только с достойнейшим из всех противников.
Стоило мне это сказать, как светлая обернулась и встретилась взглядом с темной. Молодцы девочки, быстро разобрались, кого я имею в виду. То, как вытянулись их лица, меня уже мало волновало. Я продолжал распределять остальных.
Алого я посадил с Машкой, Тома с Улькой, Гарри с Фа. Разумеется, когда я закончил озвучивать пары, никто и не подумал вставать с места. И тогда я скомандовал.
– А теперь, все дружно встали… – они затравленно смотрели на меня. Первым не выдержал Алый. Он матюгнулся. Так, что будь я какой-нибудь матроной начала двадцатого века, меня бы на месте Кондратий хватил. Но вся его магия ушла в пустую, втянувшись в мой артефакт. Я остался стоять у стола несокрушимый и спокойный. Эльф резко отвернулся.
– Хорошо, – легко обронил я. – Можете быть свободны.
Никто не встал с места. Темные переглядывались со светлыми. Меня удивило, что первым решился Том.
– Ладно, командуй еще раз, чтобы все вместе, – потребовал он, и я, не видя смысла отказывать, подчинился.
Даже руку для вящей убедительности поднял.
– Дружно, вста-ли… – единогласие было полным. Они на самом деле встали и все без возражений ухватились за столы. Я резко опустил руку. – А теперь… сдви-гайсь!
И они сдвинулись. Аккурат по центру класса. Я ободряюще всем улыбнулся.
– Ставьте стулья, задвигайте их и можете быть свободны.
– Звонка еще не было, – тихо напомнила мне Ира.
– Ничего. Будем считать, что это компенсация за перенесенный стресс.
Никто не отреагировал на мою шутку. Все молча собрались и, прошествовав мимо Мурки, который так и простоял весь урок у стены, застыли в дверях, потому что Иле, темной эльфийке, которая выходила первой, вздумалось остановиться прямо посреди прохода.
– Ты позволяешь себе не утруждаться произношением наших нормальных имен, только потому, что мы студенты, и мы от тебя зависим, так?
– Нет. Я и командоров не утруждаю себя называть нормальными именами. Если тебе это так принципиально.
И все мои детки, как по команде, уставились кто на одного, кто на другого командора. Ну, же, братцы, не подведите! Я пытался отчаянно сигнализировать взглядом Мурке, но неожиданно первым сдал всю контору Барсик.
– Он меня с первых минут знакомства Барсиком обозвал. Так называют их домашних животных – кошек.
– Как наши кошки? – спросил Машка, сделав ударение на «наши». Мне сразу стало интересно, что же у них там за кошки такие.
– Вряд ли. Такие, как ваши, в их домах не поместились бы. Только вашему командору повезло еще меньше, чем мне.
Все посмотрели на Мурку.
– И как он вас назвал? – спросила Иля.
– Муркой, – темный командор улыбнулся и добавил, – Но я не думаю, что мне не повезло.
– Не льсти себе, – ядовито бросил в его сторону Барсик, и тут уже вмешался я.
– Это ты так ничего и не понял, – сказал я ему. Он недоуменно посмотрел на меня. – У темных же матриархат, причем, как я понял, довольно жесткий. У них женщины – куда более ценные члены общества, чем мужчины. То, что я назвал его женским именем, не столько оскорбило, сколько вполне могло ему польстить.
– Да? Что же тогда он, – Барсик кивнул на стоящего в первых рядах Машку, – Так возмутился?
– Потому что уже попробовал поучиться среди светлых и понял, что для вас это вроде как оскорбительно. Хотя, на мой взгляд, можно назвать как угодно, сути твоей это не меняет. И эти мои клички нисколько не мешают мне уважать вас обоих, не смотря на комплексы некоторых.
– Я. Не. Комплексую.
– Приходи как-нибудь на сеанс, и я тебе докажу обратное.
– Не дождешься!
– Посмотрим. А вы, ребята, идите. Идите, раз с последним вопросом уже разобрались.
Самое смешное, что все мои колокольчики с озадаченным выражением на лицах послушно вывалились за дверь. Похоже, впечатлений от общения со мной им на целый день хватит. Но что же будет завтра?
Глава 5
Не все то блин, что комом
Андрей
Если кто-то подумал, что мне так просто дался этот так называемый классный час, то он очень сильно ошибается. После того, как детки покинули аудиторию, я почувствовал себя основательно выжатым лимоном, поэтому сделал робкую попытку облюбовать собственный массивный стол в качестве замены диванчику, коего здесь не наблюдалось, но нещадная реальность тут же напомнила мне о себе. Ведь кроме меня в аудитории остались командоры.
Первым ожил Барсик.
– Что это было? – воскликнул красноволосый эльф и в одно мгновение оказался рядом со мной, ощупывая меня взглядом матерого государственного обвинителя.
Мне только и осталось, что закатить глаза к потолку.
– Барсик, но хоть ты не начинай… – вырвалось у меня, на что эльф сначала застыл, а потом разразился еще более грозной тирадой.
– Не начинай?! – взвыл эльф и, не долго думая, ухватил меня за грудки, – Объясни мне, как, – он особо выделил интонацией это слово, – как матриархат объясняет их порочность?!
А вот это он зря так вопрос поставил. Терпеть не могу таких моралистов, которые начинают за голову хвататься и орать о противоестественности подобных отношений. Нет уж, дорогой мой Барсик, от гомофобства я тебя либо отучу, либо плакала наша с тобой потенциальная дружба, на которую я грешным делом уже роток раззявил.
– Порочность? – прошипел я ему в лицо и уж не знаю, что он там во мне в этот момент увидел, но руки разжал и даже на шаг отступил от меня.
Я демонстративно одернул рубашку. Вскинул голову и холодно отчеканил:
– И чем же они так порочны?
– Двое мужчин… – он запнулся и бросил дикий взгляд в сторону Мурки, который демонстрировал удивительную выдержку и все еще не вмешивался в наш разговор. – Это дико!
– Только из-за того, что это неприемлемо лично для тебя, так? И знаешь, как это называется? Это ведь уже даже не расизм, это что-то еще более мерзкое. Когда своих же убивают лишь за то, что они любят друг друга не так, как принято. А ты объясни мне, Барсик, почему нужно любить не так, как вам двоим нравится, а так, как любят все?
– Я ничего не говорил про любовь! – запротестовал эльф, – Я говорил о сиюминутном удовлетворении похоти, о распущенности!
– И чем же это связь между двумя мужчинами распущеннее, чем связь между мужчиной и женщиной? Тем, что над ними не висит Дамоклов меч нежелательной беременности?
– Что не висит? – растерялся Барсик.
– Страх, что партнер забеременеет, как я понимаю, – наконец вмешался в наш спор Мурка. Отлепился от стены и подошел ко мне. Я скосил на него глаза, заметил, как пристально он в этот момент смотрит на светлого. Вздохнул и решил, что если сейчас не пойду на мировую, у меня башка лопнет, да и командоры окончательно разругаются по моей вине.
– В общем, я рассуждал следующим образом, – говорить было тяжело. Хоть стандартный урок здесь длился чуть больше часа, я вымотался. Честно признаюсь, детки своими вопросами меня доконали. Не дай Бог каждому! Поэтому, проведя ладонью по лицу и смахнув легкое наваждение, я продолжил. – У темных жесткий матриархат, это значит, что главами общин или кланов, семей являются женщины. Они сильные, решительные, волевые. Но мужчины, они и у дроу… прошу прощение, у илитири, мужчины. Иногда… ну я не знаю, хочется быть самцом, а не половой тряпочкой под изящной ножкой главы клана.
– Хочется нежности и тепла, а не маленькой и незавидной роли в её интригах, – тихо и ровно, словно сам себе произнес Мурка, но, разумеется, мы с Барсиком услышали.
– Нежности? – чуть ли не выплюнул это слово светлый, – Тепла? От мужчины?! – на последнем вопросе он даже голос повысил, столько недоверия и возмущения вызвали в нем наши с темным слова.
– Отношения, Барсик, они и в Африке отношения. Кто-то хочет романтики и, найдя подходящего партнера, будет строить любовь именно на её основе, а кто-то хочет по-быстрому перепихнуться в уголке за шторкой, пока в основной комнате гуляет разношерстная толпа, и от самой мысли быть застуканным словить кайф, но это, опять-таки, личное дело каждого, не согласен?
– Не согласен! – буркнул в нашу сторону светлый, но присмирел. Спрятал глаза.
– Это и называется – быть взрослым, – судя по всему, Мурку поведение Барсика все же доконало, и он решил окончательно его добить. – По крайней мере, у моего народа. Если юноша стал мужчиной, он имеет право сам выбирать себе партнеров.
– И даже для замужества? – это встрял уже я. В книжке декана свадебный обряд темных эльфов и сама идея сватовства как-то подозрительно умалчивалась.
– Нет. Для любви. Женит нас глава клана.
– То есть главная жрица?
– Да.
– И на ком обычно женят? На своих или вы все же как-то разбавляете кровь? – сейчас у меня это был уже чисто практический интерес. Что я зря, что ли, пол ночи про эльфов читал. И про геополитическое устройство, и про особенности экономики, и даже традиции слегка зацепил взглядом. Мне было любопытно, а Мурка, судя по всему, конкретно сейчас был готов мне отвечать.
– И как это для любви, но не для жизни друг с другом? – вдруг высокомерным светским тоном вопросил светлый эльф.
Мурка тяжело вздохнул и посмотрел в сторону окон. Я сразу понял, что он ответит не мне, а Барсику. Ну и ладно, про тонкости семейной жизни темных эльфов я у него потом как-нибудь расспрошу.
– Любить я могу кого угодно, но жениться я обязан на той, которую укажет мне глава клана. О жизни с ней никто речи не ведет.
– Что это значит?
– Лишь то, что после заключения брачного союза я войду в дом моей жены, а после рождения первенца покину его. Если родится девочка, она останется с ней. Если мальчик, он уйдет со мной в мой клан и будет считаться ребенком действующей главы клана.
– Это… это просто…
– Отвратительно? – темный горько усмехнулся.
Такого я стерпеть не мог. Душа требовала возмутиться.
– Скотина ты, Барсик. Если у них не так, как у вас, еще не значит, что это мерзко или отвратительно только потому, что для тебя это не приемлемо, – причем я сказал это таким тоном, что светлый вздрогнул.
Не знаю, вдохновение какое нашло. Я вообще в этом плане толерантен до безобразия. А то, знаете, как бывает, посмотрит кто-нибудь по каналу Дискавери передачу об африканских папуасах и начнет орать, как это мерзко, что они такие дикие, они там такое с собой вытворяют, такое… А я слушаю и так подмывает этому радетелю за пристойное поведение в табло дать. Да кто из нас знает, какое оно достойное? Выбрали себе в религию христианство и носимся с его благодетелями, как с писаной торбой. А если что не так, как у нас, то все, в крестовый поход. Мусульман на плаху, язычников на костер. За что? За то, что их моральные нормы не соответствуют нашим?