Достав из коробки несколько мятых бумажек, мать направилась было во двор, но на пороге столкнулась с Витькой. Присела на корточки и протянула деньги.
— Вот. Беги, догоняй друзей!
Сын изумленно посмотрел на мать и мотнул головой:
— Не надо, обойдусь!
— Нет, ты пойдешь, — она силком запихнула в его чумазую ладошку деньги. И объяснила — скорее, себе, чем малолетке-сыну: — Бывает, надо отдать последнее, чтобы обрести то, что бесценно…
— А что бесценно? — спросил Витька.
— Твоя улыбка, дурачок. Беги же!
Витька во весь рот улыбнулся и выскочил во двор. Уже в конце улицы несся Андрюшка, ловко ведя перед собой на палке проволочное колесо, за ним едва поспевал Санька.
— Подождите! — весело закричал Витька.
Мама вышла за калитку и, счастливая, смотрела вслед мальчишкам, покуда те не скрылись за поворотом.
Приятели подбежали к поляне, обставленной по кругу вагончиками, на которых красовались грубо намалеванные экзотические животные.
— Вон касса, — крикнул Сашка, указывая пальцем.
Все дружно рванули туда. Отдали деньги тете, которая ловко управлялась с одноколесным велосипедом; она оторвала билеты и вручила им. Сначала ребята зашли в вагончик, обставленный внутри кривыми зеркалами. Насмеявшись вдоволь, вышли с другой стороны. На выходе они замерли. Разрисованные вагончики оказались внутри круга клетками с теми же редкостными животными, которые были нарисованы снаружи и которых
Витька раньше видел только по телевизору, да и то нечасто. Лев метался в клетке, в тени импровизированной берлоги валялся сонный медведь; были там леопарды, рыси, волки, обезьяны, даже крокодил. А еще — огромный, длинный удав. В центре этого животного царства кипело настоящее празднество. Жонглеры, стоя на ходулях, перебрасывались шариками, девушка крутилась в центре доброй полусотни хула-хупов, полуголый мускулистый великан поднимал увесистые гири. Но больше всего Витьку привлекли два клоуна, весело танцующие в самом центре круга. Один был высок, в смешных ярко-красных ботинках с большущим носком. Его рыжие волосы весело торчали в разные стороны. Улыбку подчеркивала толстая белая обводка вокруг рта, а на носу торчал здоровенный красный шар. Обведенные гримом глаза горели радостью и задором. Второй был не менее забавен, но не столь приметен — то ли ребенок, то ли лилипут. Витька никогда в жизни не видел лилипутов, поэтому определить точно не мог. Маленький клоун танцевал так комично, словно им управляла невидимая рука, дергая его за воображаемые нити, как деревянную куклу. Но Витьку поразили не столько клоуны, сколько их фокус. Человечек снял с себя цилиндр и прикоснулся к нему палочкой, после чего высокий клоун достал из него голубя. И они повторяли это снова и снова, пока небо над головами зрителей не заполнилось стаей кружащих голубей.
— Волшебная палочка, — прошептал, не отрывая глаз от чуда, Андрюшка.
Витька повернулся в его сторону, но ничего не сказал. Потом запрокинул голову и долго смотрел на небо, в котором кружились птицы.
«Вот бы мне на секунду эту палочку, я бы вернул маме деньги, — подумал Витя. — А что если…» И в его голове созрел план.
Уже стемнело. Народ расходился, работники цирка собирали реквизит. Три пацаненка спрятались за одним из фургонов.
— Может, не надо? — жалобно прошептал Андрюшка.
— Тихо ты! Услышат! — пригрозил Витька.
— Боишься?! Будешь на шухере! — сказал Санька.
— Я один пойду, — заявил Витька. — Ты, Санёк, если что, отвлечешь их.
— Тихо! Смотрите! — перебил их Андрюшка.
Из фургона вышел маленький человечек, тот самый клоун, но уже без грима, во взрослой, но маломерной одежде. Теперь было понятно, что это и впрямь лилипут.
Он нагнулся и ловко проскочил под фургоном.
— Пошли, — скомандовал Витька.
Они подкрались к фургону. Санька и Андрюшка стали на колени, им на спины взобрался Витька и пальцами цепко ухватился за край окна. Подтянулся, заглянул внутрь. Большой клоун спал на раскладушке, в его руке была зажата полупустая бутылка пива, на полу валялось несколько порожних.
— Он пьяный, спит. Я пошел, — сказал Витя и спрыгнул на землю.
Он подобрался к двери и осторожно повернул ручку.
— Густас, ты? — послышался сонный голос.
Витька утвердительно промычал в ответ. Клоун перевернулся на другой бок, ухитрившись при этом не только не выронить бутылку, но даже не пролить ее содержимое. Мальчик вошел в фургон, осмотрелся. На сундуке в углу он заметил цилиндр, а на нем — волшебную палочку. На цыпочках прошел к ним и взял в руки чудесные вещи. Но едва он прикоснулся палочкой к цилиндру, как чьи-то крепкие пальцы обхватили его запястье.
— Попался, воришка, — выкрикнул клоун.
Снаружи фургона послышался шорох, а затем — удаляющийся топот ног. Судя по всему, Витькины приятели бросились наутек.
— Хотел украсть шляпу Густаса?
Клоун говорил со странным акцентом, что прибавляло страха парнишке.
— Нет, я просто хотел вернуть маме деньги…
Он понимал, что ему не поверят. Но клоун отпустил руку.
— Я верю, — словно прочитав мысли Витьки, сказал он, достал из кармана денежную купюру и протянул мальчику.
— Не надо, я не возьму, — виновато оправдывался тот.
— Бери, вам с матерью нужнее.
Витька поставил цилиндр и взял деньги. И тут палочка в его руке загорелась, осветив помещение ярко-белым светом.
— Даже так, — поднял брови клоун.
Поднялся, открыл сундук, который, как выяснилось, был доверху набит бумажными конвертами, и принялся в нем копаться.
— Да где же он?.. Ага, вот!
Он протянул конверт мальчишке.
— Держи, это тебе.
Удивленный Витька робко взял цветастый конверт. На нем горела яркая улыбка клоуна, а внизу, под словом «Получатель», было написано: «Открыть 25 сентября 2005 года, ровно в 24:00».
— Ну всё, можешь идти!
Витька мигом вылетел из фургона, проскочил под ним и помчался домой, крепко сжимая в руках деньги и конверт.
Клоун взял в руки потрепанную тетрадку и сделал в ней пометку.
— Так, еще один…
Отложил тетрадь, допил пиво и рухнул на жалобно скрипнувшую раскладушку.
Прошло пятнадцать лет. Теперь наш герой жил в большом городе и в свои двадцать пять лет звался уже не просто Витей, а Виктором Королевым — молодым перспективным писателем-фантастом, автором популярного романа «Босиком по звездам». На идею этой книги Виктора натолкнула Эля — девушка, с которой он познакомился, будучи еще студентом филфака. Она была не просто его музой, а тем светочем, который помогал не сбиться с правильного пути, не омрачать свои произведения пошлостью ради денег. Только для нее он писал и, говоря по совести, делал это неплохо.
Они сидели перед камином. Витя терпеливо ждал, пока Эля дочитает заключительную главу его новой книги. Наконец последний лист рукописи упал на диван. Девушка медленно повернулась. Он вопросительно смотрел ей в глаза. Эля словно ждала.
— Ну? — не сдержался Виктор.
Эля, не отвечая, лишь одобрительно кивнула головой. Он счастливо улыбнулся и крепко обнял любимую.
— Ты выйдешь за меня?
От неожиданности девушка отшатнулась и увидела, что он протягивает ей кольцо. Счастливыми, влажными от радостных слез глазами смотрела Эля на Виктора. Не отвечая, спросила:
— Ты знаешь, какое сегодня число?
— Двадцать пятое сентября, а что? — озадаченно ответил Витя.
— А год?
— Ты что, издеваешься? Две тысячи пятый.
Числа были до боли знакомые, но что они означают, вспомнить он не смог.
— Ты веришь в судьбу?
— Ну да… Но ты не ответила на мой вопрос, — он продолжал держать кольцо в ладони.
— Отвечу, как только поведаю тебе одну историю.
Она порывисто вздохнула и начала свой рассказ.
— Десять лет назад — тогда мне было пятнадцать — к нам в город приехал луна-парк. Я выпросила у мамы денег и отравилась на другой конец города, где он обосновался. Вечером мама должна была меня забрать… Уже стемнело, а ее все не было. На такси денег не осталось, автобусы уже не ходили. А матушка моя, как потом выяснилось, загуляла с подругами, напилась и забыла обо мне. Так вот, луна-парк уже закрылся, а я сижу в сквере на лавочке, дрожу от ночной прохлады и жду маму. И тут вижу, как по обочине дороги быстро идет маленький мальчик в клоунском костюме. Уже после я поняла, что это лилипут. Идет он, значит, а следом за ним медленно едет машина с открытым верхом, и из нее какие-то отморозки швыряют в него пустые пивные банки, окурки… Потом тачка остановилась, эти придурки вышли из нее и стали его избивать — без причины, просто за то, что он лилипут. Я вскочила с лавочки, подобрала камень и швырнула им в лобовое стекло автомобиля. Они кинулись ко мне, повалили на землю, зажали рот, чтоб не кричала… Лилипут кинулся мне на помощь, но один из подонков пинком отбросил его, будто футбольный мяч. И тут завизжали тормоза, рядом остановилась другая машина, из нее выскочил какой-то высокий человек. Он разбросал их, как щенков! Постанывая и матерясь, молодые мерзавцы загрузились в свой кабриолет и укатили. Высокий подбежал к лилипуту и поднял его на ноги.
— Ну что, любитель ночных прогулок, живой? — спросил он.
— Отчасти… — отозвался тот.
Высокий посмотрел на меня, молча махнул рукой: садись, мол.
Они довезли меня до самого дома. Когда машина уже остановилась, на сидении рядом я разглядела какую-то палочку. Я подняла ее, и та засветилась ярким светом, отгоняя окружающую нас темноту. Мои спасители обернулись и ласково заулыбались.
— Это она, — сказал лилипут и протянул мне конверт. Вот этот самый.
Эля показала конверт Вите. На нем был нарисован улыбающийся клоун.
И Витя вспомнил! Широко открытыми глазами смотрел он на Элю, на конверт; потом все же осмелился взять его в руки и прочел:
«Открыть 25 сентября 2005 года, ровно в 24:00».
Выронив конверт, Виктор бросился по лестнице наверх. Он вбежал в комнату, где хранил старые вещи, и нырнул под диван. Достал коробку, высыпал книги. Схватил «Приключения Гулливера» и быстро пролистал. Ничего. «Шпион» Фенимора Купера… Нет. «Капитан Грант»… Пусто!
— Но куда же он делся?
Ну конечно, «Остров сокровищ»! Где еще храниться кладу?!
С драгоценной находкой в руках Виктор бросился вниз и протянул напуганной Эле конверт — такой же, как у нее.
Старинные настенные часы пробили двенадцать раз.
— Ты первая!
— Давай вместе?
Они разорвали свои конверты.
Эля достала свернутый лист бумаги.
— Что там? — нервно спросил Витя.
На листе заглавными буквами было написано лишь одно слово.
— «БУДЬТЕ», — недоумевая, прочла вслух Эля.
Витя развернул свой листок. Он улыбался, но на глазах его блестели слезы.
— А у меня: «СЧАСТЛИВЫ!»
Рисунки Виктора ДУНЬКО
№ 6
Александр Просвирнов
ПОСЛЕДНЯЯ ТАБЛЕТКА
Николай в изнеможении рухнул в кресло и нажал на кнопку в подлокотнике. Голова раскалывалась. «Нельзя столько работать», — подумал он, потирая виски. Из стены бесшумно выдвинулась полочка. От разноцветных бутылок, сразу запотевших в тепле, повеяло приятным холодком. Рука потянулась было к пиву, но все-таки ухватила лимонад.
От ледяного сладкого напитка чуть полегчало. Николай довольно улыбнулся и легким касанием сенсора в подлокотнике включил телевизор. У стены мгновенно возникло объемное изображение. Николай попал на выпуск новостей.
— По сообщению Академии наук России, — рассказывал диктор, — на группе добровольцев испытано экспериментальное средство от фобии-2020. За восемнадцать лет, прошедших с первого зарегистрированного случая заболевания, это единственная попытка…
Николай встрепенулся и добавил звук, однако изображение подернулось голубой дымкой, зазвучала проникновенная музыка из древнего фильма «Эммануэль», и замелькали обнаженные женские тела. Это был рекламный ролик от жриц любви.
Лицо Николая исказилось от ярости. Он выхватил из-за пазухи антирекламатор и, с наслаждением нажимая на курок, расстрелял телевизор на стене. Запахло горелым.
Немного успокоившись, Николай пересел к компьютеру. Вскоре на экране монитора появилось лицо менеджера компании «Трубочист». Молодой человек с безукоризненным пробором внимательно посмотрел в глаза клиента и вежливо поинтересовался:
— Чем могу быть полезен, Николай Сергеевич?
— Что вы мне подсунули, господа? — яростно заговорил Николай. — Ваша фирма гарантировала, что отныне я не увижу ни одного рекламного ролика. А сегодня даже во время выпуска новостей прорвались рекламные пираты!
— Вы сохранили доказательства?
— Разумеется, — Николай подключил антиреклама-тор к компьютеру. — Перед уничтожением телевизора я зафиксировал изображение.
Минуты две менеджер внимательно исследовал улику, потом тяжело вздохнул и развел руками.
— Примите наши глубочайшие извинения, Николай Сергеевич! Мы чрезвычайно огорчены этим техническим сбоем. В течение получаса вам будет доставлен телевизор новейшей марки и запись прерванной передачи. На ваш счёт мы переведём компенсацию за моральный ущерб. Николай Сергеевич, мы очень рассчитываем на понимание. Просим вас никому не рассказывать о данном инциденте.
— Хорошо, — холодно ответил Николай. — Но предупреждаю: если подобное повторится, я откажусь от услуг «Трубочиста» и обращусь в суд.
В ожидании нового телевизора он вышел подышать на балкон, глядя с высоты шестнадцатого этажа на раскинувшийся перед ним мегаполис.
Было еще светло, и в глазах не рябило от мелькающих вывесок. Николай поднял глаза к небу и увидел, как к нему резко спускаются несколько светящихся шариков. Первый из них остановился у балкона, и в воздухе вспыхнуло двухметровое изображение сидящих рядом кошки и собаки. Зазвучал «Собачий вальс», и приятный баритон проникновенно поведал: «С кормовой добавкой «Антиваленок» у вашего любимца никогда не сваляется шерсть…».
Николай выхватил антирекламатор, и проклятый сфероид исчез во вспышке пламени. Еще несколько выстрелов — и уцелевшие шарики, так и не успевшие включить изображение, разлетелись в разные стороны.
На следующее утро Николай по компьютерной сети связался с Виолеттой. На экране появилось изображение симпатичной молодой женщины. Мужчина вздохнул и с обожанием посмотрел на жену.
— Здравствуй, любимая! С днем рождения!
— Спасибо, родной! — она улыбнулась. — Почему вчера не показывался?
— Нездоровилось. Ты-то как себя чувствуешь? Сможешь меня сегодня вытерпеть хоть пять минут? Хотелось бы вместе отпраздновать.
— Приходи, Коля! Помнишь, в последний раз нам удалось вместе целых десять минут побыть! Я начала новый аутотренинг. Вдруг поможет?
— А как же! — поддержал жену Николай, нисколько, впрочем, не веря в её очередную затею.
Кое-как дотерпев до обеденного перерыва, Николай на своем электрокаре помчался в институт. Адрес он выяснил вчера вечером, когда посмотрел запись выпуска новостей. Николая тут же проводили к профессору Фабию. Николай ожидал увидеть благодушного старичка с бородкой, однако господин Фабий оказался жизнерадостным добрым молодцем. Больше похожий на ресторанного вышибалу из старинных фильмов, он снисходительно поглядывал на Николая.
— Не забывайте, молодой человек, это экспериментальное средство, — предупредил ученый густым басом, передавая Николаю пузырек с миниатюрными таблетками. — Препарат действует час-другой, причём не на каждого. А у вашей супруги, как я понял из вчерашнего разговора, очень запущенный случай фобии-2020.
— Остаётся надежда, — улыбнулся Николай, подписывая все необходимые для участия в эксперименте документы. — Спасибо, профессор!
Вечером он купил букет из тридцати трех роз, а потом заглянул в мини-маркет за шампанским и конфетами.
Там неуловимо пахло чем-то необыкновенно приятным, и Николай, сам того не ожидая, набрал целую гору продуктов. У кассы у него вдруг потемнело в глазах, и он еле устоял на ногах.
— Что с вами? Вы так побледнели! — к нему уже спешил менеджер в безукоризненно сшитой униформе. — Вызвать «скорую»?
— Нет-нет, все в порядке. Уже проходит, — пробормотал Николай.
Действительно, по выходе из мини-маркета сразу полегчало, и Николай уселся в электрокар, сложив покупки на заднем сидении.
Стараясь не обращать внимание на возникающие время от времени легкие приступы дурноты, он гнал электрокар все быстрее и уже через полчаса поднялся на лифте к Виолетте.
Жена встречала его в неизменном защитном костюме, однако с искренней радостью бросилась ему на шею.
— Ого, Коля, мы с тобой будем пировать не хуже Гаргантюа с Пантагрюэлем! — засмеялась Виолетта, увидев огромные пакеты. — Скорее, пока не начался приступ!
Виолетта поставила розы в спальне и буквально влетела на кухню, где Николай уже распаковывал покупки. Хлопнула пробка шампанского, и супруги чокнулись полными фужерами.
— За тебя, родная!
Закусили ананасами, и Николай достал из кармана пузырек.
— Попробуй, Валя. Экспериментальное средство. Вдруг поможет?
— Сколько их уже было! — с горечью вздохнула Виолетта.
Она махом проглотила таблетку и жадно набросилась на еду.
Николай с тревогой смотрел на жену, каждую секунду ожидая истерической вспышки или приступа рвоты. Однако пролетели десять минут — и ничего не случилось.
— Действует! — прошептала Виолетта. — Неужели? Даже не верится! Коля, быстрее! Может, наконец-то получится без манекенов?
Через несколько секунд они были в спальне, лихорадочно сбрасывая одежду. Жалобно заскрипела кровать, а еще через пятнадцать минут супруги в блаженстве растянулись на постели.