Всего в паре шагов от Олтерна двигались телохранители, опасавшиеся пока верить своему счастью, и дознаватель сообразительно уступил им дорогу.
В его кабинет монашка тоже вошла первой, осмотрела зловеще поблескивающие инструменты палача, разложенные на полках, и едко усмехнулась, пыль стирать нужно почаще. Хотя вряд ли приведенным сюда подозреваемым до изучения слоя пыли на пыточных приспособлениях.
– Можно входить, – тихо шепнула девушка герцогу и встала рядом с его креслом, едва он уселся.
– Что там было? – знаком оставив телохранителей за дверью и рассмотрев незнакомку, решился спросить дознаватель.
– Морозный взрыв, – сухо ответил герцог, успевший полностью взять себя в руки и просчитать все выгоды происшедшего.
А их, как выяснилось после спокойного разбора советником ситуации, было не так уж и мало. Кроме того, что он не пострадал, еще и имеет теперь в запасе два-три дня. Хотя покушения и случаются все чаще, однако лазутчиков явно мало, или он вообще один, и потому ему потребуется время приготовить и настроить новую ловушку. И он, Олтерн, очень постарается такой возможности врагу не давать.
– Похоже, он скупил все, что нашел, – тихо выдохнул Наерс, все больше убеждаясь, что незнакомка почему-то входит в число доверенных лиц, хотя его людям не приходилось собирать о ней сведений, – вам показать допрос вашей… фрейлины?
– Давай, – протянул Олтерн руку и замер, обнаружив, что поверх нее к листкам тянется ручка тихони, все так же спрятанная в перчатку.
– Эсталис? – недовольно протянул советник, но девушка словно не слышала.
Решительно забрала бумаги, отвела от себя подальше и поводила над ними рукой. После чего бегло просмотрела и бросила на стол.
– Она просто интриганка. Но мстить будет.
– Не получится, – прищурился герцог и сам давно замечавший мелочную злобу и мстительность фаворитки. – Наерс, объявите Юсилене о помиловании, и пусть несколько лет поживет в своем поместье. Воздух провинции так целебен.
– Будет сделано, – коротко ответил Наерс, начинавший подозревать, что присутствует то ли при появлении новой фаворитки, то ли при начале изощренной интриги господина, о которой тот, разумеется, не намерен ставить в известность своих слуг и охранников даже самого высшего ранга.
– Тогда я успею просмотреть еще пару дел, – глянул в зарешеченное окно Олтерн, – что там с поиском наказанных, сбежавших с восточной границы?
– Вот. – Дознаватель щелкнул ключиком кованой шкатулки и протянул господину толстую пачку отчетов.
Однако тихоня снова забрала их, так быстро пролистала, что ни у кого не возникло подозрения, что можно хоть что-то прочесть за эти мгновенья, положила документы перед герцогом и скользнула в сторонку, к окну, откуда отлично видела весь кабинет и входную дверь. У нее возникло несколько важных подозрений и предположений, и девушка желала спокойно все обдумать.
Как выяснялось, опасность Эфройскому грозила нешуточная, и хотя с первого раза можно было подумать, что тут действует одиночка, тихоня никак не желала поверить в существование такого неуловимого мстителя. Уж слишком много он должен был бы уметь. Быть знакомым с видами и приемами магии хотя бы на уровне знахарки или сыщика, знать каждый уголок замка, как его зодчий, и помнить расписание герцогских занятий, смен патрулей, прохода слуг и приема гостей, как самый вышколенный секретарь.
Святая Тишина! – едва не охнула тихоня вслух, вот оно! И как она сразу не поняла, что это и есть самая главная опасность!
Теперь Эсте оставалось только припомнить все заученные правила и свести их в стройный план, посвящать в который она собиралась только одного человека, самого герцога. Все остальные, не исключая секретаря и телохранителей, будут проходить небольшие проверки, прежде чем получат информацию. Каждый – свой собственный кусочек.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – покосившись на неподвижно застывшую монашку, объявил герцог, он чувствовал себя уставшим и желал полежать полчасика в теплой воде с отварами и настоями трав, которую к этому часу уже готовят в его мыльне. В лохани удобной формы, специально для этого выдолбленной из цельного дуба.
– Что там за дверь? – едва выйдя из кабинета, коротко осведомилась Эста.
– Вниз, к камерам и выходу на улицу, – с недоумением ответил Наерс, покосившись на молчавшего господина.
– Бен, – скомандовала девушка, и герцог изумленно приподнял бровь, оказывается, она знает имя телохранителя, а он не помнит, чтобы их знакомил, – иди и охраняй дверь, в которую мы вошли. Ровно полчаса никто не должен ни входить, ни выходить. И запомни: никто – это значит никто. Ни слуга, ни лакей, ни принц, ни мышь в короне.
– Понял, – кивнул телохранитель и метнулся к двери.
– Вы на полчаса остаетесь в своем кабинете, – кротко пояснила монашка дознавателю, – потом можете идти, куда желаете. А вы следуете за мной.
Последнее относилось к герцогу и второму телохранителю, и насторожившиеся мужчины, бегло переглянувшись, опасливо пошли следом за нею.
Эста уверенно провела их вниз, не оглянувшись на Олтерна, спросила, где выход на улицу. Его светлость кивнул вытянувшемуся при виде нежданных гостей тюремщику, и тот, пощелкав засовами, толкнул тяжелую, обитую коваными полосами дверь. Через огороженный высокими стенами тюремный дворик они попали в более просторный тренировочный двор, куда выходили окна и двери казармы и заднее крыльцо кухни. Вот к нему и направилась тихоня так уверенно, словно провела тут не один месяц.
– На первом этаже есть выход в сад?
– Так выход и из этого двора есть, так короче, – мрачно обронил герцог, подсчитывающий в уме, на сколько минут меньше ему удастся полежать в теплой воде.
– Короткие дороги не для нас, – загадочно обронила Эста, пробираясь мимо стоящих в кухонном коридоре бочек, – а вот здесь можно было бы убрать.
– У меня в подвалах все не поместилось, в этом году урожай был богатый, – еще мрачнее процедил Олтерн, начиная подозревать, что слишком рано так полно доверился монашке.
– Где выход в сад для слуг? – не обратила никакого внимания на его неудовольствие тихоня.
– Тут, – показал Рис, и через две минуты они стояли на крылечке.
– Ты остаешься тут, – скомандовала девушка телохранителю, – и никто ни по какому делу не должен выйти из дома. А если ты не выпустишь, и он пойдет к парадному выходу – свисти.
– Я правильно понял, – холодно осведомился герцог, когда они прошли по дорожке полсотни шагов, – что ты устроила ловлю на живца?
– Конечно, нет, – фыркнула девушка, высматривая место, где можно было неприметно поговорить и одновременно сразу засечь любого, кто захочет подойти ближе. – Я просто сломала все планы твоих врагов.
– Спасибо, – язвительно ухмыльнулся Олтерн, – я успел это заметить.
– Я тоже кое-что увидела, – не менее язвительно сообщила Эста, сворачивая к небольшой беседке с высокими арками, закрытыми ажурными деревянными решетками в филдийском стиле.
В неярком свете осеннего заката сквозь них трудно разобрать снаружи, есть кто-то внутри или нет, а вот заметить сквозь кружевную резьбу незваного гостя проще простого. Войдя в беседку, девушка бдительно осмотрела ее, заглянув даже под широкие скамьи, огибающие строение по периметру, и предложила наблюдавшему за ней советнику сесть.
– Ну, как я понимаю, ты мне сейчас все объяснишь? – устраиваясь на жесткой скамье, чуть ворчливо осведомился Олтерн.
– Вообще-то я думала, – не собиралась щадить его самолюбие Эста, – это ты мне объяснишь, зачем так облегчил задачу тем, кто за тобой охотится. Но раз требуешь…
– Ну-ка стой. И чем именно я облегчил? – еле сдерживаясь, чтобы не взорваться, рыкнул герцог. – А то не посмотрю, что отдал за тебя такие деньги.
Эста только усмехнулась под вуалью, конечно, посмотрит. Только тот, кто торгуется так рьяно, верит, что деньги могут купить все. И потом очень по-детски обижается, обнаружив, что иногда это не так.
– Ты ведь воин? – самым кротким голоском осведомилась девушка. – Ну, был когда-то. Следовательно, знаешь, насколько проще устроить ловушку элитному гвардейскому полку, завтракающему точно по расписанию, чем маленькому отряду наемников, каждый день выбирающих для обеда новую полянку и наиболее удобное время. Поэтому ничего объяснять не стану, но сегодня твоя светлость больше не сделает ни одного шага по заранее продуманному плану. И спать в своих покоях тоже не будет. В самый последний момент выберем комнаты подальше от прежних. И еще, я понимаю, что такое трудно заметить, когда привык видеть каждый день, но все черные входы для слуг и охраны нужно срочно забить. Именно забить, а не запереть, отмычки продаются во всех магических лавках.
Олтерн молчал значительно дольше, чем нужно было, обдумывая это сообщение и решая, где он ошибся. Только новый человек, приученный все планы строить с пустого места, смог бы заметить этот просчет в так хорошо налаженной и продуманной системе охраны. Именно ее стройность и продуманность, а также удобство для него лично делали мощную защиту уязвимой для нападений врага. И, разумеется, тот знал, что ради сокращения дороги герцог всегда проходил через центр зала. Великие духи, как все просто. И противно.
Олтерн молчал значительно дольше, чем нужно было, обдумывая это сообщение и решая, где он ошибся. Только новый человек, приученный все планы строить с пустого места, смог бы заметить этот просчет в так хорошо налаженной и продуманной системе охраны. Именно ее стройность и продуманность, а также удобство для него лично делали мощную защиту уязвимой для нападений врага. И, разумеется, тот знал, что ради сокращения дороги герцог всегда проходил через центр зала. Великие духи, как все просто. И противно.
Теперь он должен будет ходить каждый раз новой дорогой, как хорек, избегающий хоженых троп, ночевать на чужих неудобных постелях, купаться в холодных каменных бадьях, среди ночи вспоминать, с какой стороны от кровати стена, а обедать то до полудня, то на закате. И зачем ему вся эта суета и неудобство, ради чего он уже который год тянет непосильную ношу?
– Ваша светлость, – тихий голосок монашки вернул герцога к действительности, – мне говорили, что у тебя в саду есть грот с горячей водой. Иди, купайся, а я отправлю Занберу письмо с приказанием принести туда свежий костюм. Какого цвета ты приказал приготовить?
– Синего, – обреченно вздохнул герцог, понимая, что пора задуматься, чем можно заманить ее сюда хотя бы на годик… или два.
– Значит, я прикажу нести вишневый, – достав из кошеля маленький листок и пенальчик, кивнула монашка, и герцог ядовито ухмыльнулся.
Вот именно это он и предвидел.
Глава 24
– Ну а теперь мне что-нибудь объяснят или я недостоин?
Геверт виновато взглянул на друга, сквозь зубы цедившего ледяные, полные сарказма слова, и несчастно вздохнул:
– Змей, прости, но это тайна Лаутра. Он старый друг… нашего дома, и я слишком давно его не видел, потому и не узнал. А он мне ничего напоминать не стал, не счел себя вправе. И когда его друзьям понадобилась помощь, провел их сюда без моего ведома по той же причине… не хотел впутывать меня в свои дела.
– А где они теперь? Где тот блондин, с которым так нежно обнималась наша монашка?
– Он ушел вместе с ней. Она взялась отвести его в столицу, – кисло морщась, соврал герцог, презирая сам себя за эту ложь, но тем не менее твердо зная, даже если Змей плюнет сейчас ему в лицо, он все равно не выдаст брата с сестрой.
– А она ушла окончательно? – недоверчиво осведомился Дагорд и оскорбленно поджал губы: вот с самого начала была в ней какая-то тайна, как спрятанная в ровной зеленой травке болотная ловушка, и не зря он так до конца и не поверил этой глупышке.
– Ей нужно отработать на Эфройского один день, и она приступит прямо сегодня, – тихо сказал Герт и вдруг взглянул на Змея так тоскливо, что у того что-то сжалось в груди от нехорошего предчувствия, – но я боюсь, что она согласится взять у него еще контракт, Даг!
– Но ведь это ее работа, – осторожно пробормотал Змей, очень надеясь, что он ошибается и Геверт сейчас так сказал просто из присущего ему сострадания.
– Разве это подходящая работа для молодой девушки?! – возмущенно фыркнул герцог. – Тем более она такая отчаянная! У меня от воспоминания, как Эста стояла тогда в окне и доставала кошель, все в душе переворачивается! Если бы еще и она упала на камни… я бы не перенес!
Демон, стиснул зубы Змей, ну надо же было на них такому свалиться! Все, теперь сомнений нет, Герт в нее влюбился! Ну что за невезение! И как раз тогда, когда железный Олтерн дал ему право самому выбирать себе невесту! Но ведь среди знатных девиц, с титулами и всем, к ним прилагающимся, а не из простых монашек! Да еще с дурацким ремеслом – глупышка. Да в такую нельзя влюбляться даже ему, почти нищему обладателю фамильных руин, потому что на восстановление этого разрушенного гнезда нужно солидное приданое.
Змей вдруг вспомнил, как она бежала к нему от двери, срывая с головы нелепый шиньон, и невольно ухмыльнулся. Это было приятно, черт возьми, очень приятно – держать ее в объятьях и целовать в неумелые, но горячие губы.
– Тебе смешно, – обиделся Герт, заметив эту ухмылку, – ты вообще невзлюбил Эсту с первого дня, Дагорд. Но я счастлив, что в тот вечер она от тебя ушла… иначе сегодня мне пришлось бы вызвать тебя на поединок.
– Может, мне вообще пора уйти из замка?! – сразу подобрался Змей. – Так скажи прямо. Не зря ведь они так старались меня убить, дружки Лаутра!
– Они не старались тебя убить, поверь мне, – сразу остыл Геверт и расстроенно стукнул кулаком по спинке дивана, подняв тучу пыли. – Где дворецкий? Пусть немедленно пришлет слуг навести порядок в этой половине дома. А перегородки в коридорах пусть сломают… Может, она все же вернется?!
В его последних словах снова прорвалась тоска, острая, как вой волка в ночи, и отозвалась в душе Змея внезапно нахлынувшим сожалением. Демон, если бы все знать загодя! Никогда бы он не позволил себя уговорить на эту глупышку! Лучше бы сам потихоньку разбирался, ну не дурак же? Постепенно все раскопал бы. И хотя драгоценности вряд ли нашел так быстро, но вот этих шутников, писавших ему на стенах кровавые угрозы, отлавливая в подвалах крыс, обязательно бы поймал.
Дагорд вспомнил слова Герта, что Лаутр старый друг дома, и помрачнел. Вот теперь ему совершенно ясно, насколько старый. Из тех друзей, что пропали бесследно четырнадцать лет назад, и тогда понятно, почему герцог его не узнал. Он и сам в тот момент был мальчишкой. И этот Лаутр, несомненно, звался по-другому. А скорее всего и выглядел иначе, а у Герта никогда не было особенно хорошей памяти на лица.
Змей прошел к запыленному окну, постоял, глядя в сад, и невольно отметил, что с этой стороны вид намного лучше, чем из нынешних покоев герцога. Хотя он и раньше знал, что Геверт не хочет здесь жить, чтобы не бередить себя воспоминаниями о погибшей в один день семье. А вот ради монашки даже приказал убрать эту часть дома! Как сильно, оказывается, зацепила Герта глупышка, если в угоду ей он так резко переменил собственное, много лет остававшееся неизменным решение.
И как теперь с этим бороться? Или бороться вообще не нужно?! Пусть она возвращается, пусть флиртует… ну, не настолько же Герт наивен, сразу жениться?! И вот это полностью его, Змея, заслуга. Не зря за эти четыре года перетаскал сюда кучу самых смелых и ловких горничных и белошвеек, помогая другу пройти ту школу, что другие проходят много раньше, чем женятся.
Демон, снова скрипнул зубами граф, припомнив договор с советником принца, а ведь девчонка и точно может взять новый контракт! Что она там говорила про необходимость заработать?
– Нужно было предложить ей часть гонорара, который вернул нам советник, – произнес он с раскаянием, – возможно, тогда она не стала бы брать новый контракт.
– Я не успел тебе сказать, – безнадежно вздохнул Герт, – что велел дворецкому поделить эти деньги на три части. Одну вернуть в банк на мой счет, а остальные поровну на ее счет и на твой, как премию за хорошую работу.
– Герт!
– Не спорь! Ты столько для меня делаешь… а тебе еще дом отстраивать! Кстати… я не хотел говорить заранее, мы с Рессой посоветовались… – Он привычно скривился от старой боли, но почти сразу взял себя в руки. – И еще шесть лет назад взяли твое имение в аренду на имя моего управляющего. Он нанял семью… они там живут и охраняют от воров и селян.
Демон! А вот этого он не ожидал… хотя точно знает, что додуматься до такого могла только Ниресса с ее самоотверженной заботливостью.
– Спасибо… – в горле внезапно запершило. – И, Герт, я тут подумал, раз я могу полностью доверить охрану замка этому Лаутру, может, мне взять отпуск? На несколько дней, не больше.
– Конечно, бери, – сразу откликнулся его светлость, – о чем ты говоришь. И не на несколько дней, а столько, сколько понадобится. Я вообще не помню, когда ты отдыхал.
– Я постараюсь управиться за несколько дней, – твердо пообещал Дагорд, решительно шагнув к двери, – можешь не волноваться. Сейчас и поеду, пока собираюсь, лошадь оседлают. А в Адервилле возьму портал. Я тебе буду писать.
– Все мне будут писать, – вздохнул Геверт, уныло провожая его взглядом, – а мне, как принцессе из сказки, только и остается теперь, сидеть у окна и ждать писем!
Прямо с портальной башни Змей, забросив за спину простой вещевой воинский мешок, с коим он когда-то явился в замок Геверта, уверенно направился в сторону торгового ряда. Но первым делом, прежде чем зайти в призывно распахнутые двери хоть одной лавки, Дагорд отыскал один из тех теснящихся вокруг площади домов, где на окнах белел нарисованный мелом крестик, – знак того, что хозяин сдает комнату.
– Есть комнаты, – жуликоватого вида простолюдин, одетый поверх темной рубахи в подбитую мехом безрукавку, осмотрел гостя цепким взглядом выпуклых глазок, – вам какую? С отдельным входом дороже, со столом тоже.
– С отдельным входом, умывальней и без стола, – четко отрезал Змей, – пока на два дня, там видно будет.