– Кто заказчик? – осклабился в пустой улыбке Жэка.
Он мог так улыбаться – одним ртом. Глаза ледяные, а рот скалится.
– Кто заказчик, Огурцов? Кому было нужно поймать на крючок девчонку?
– А-а, это… – Станислав с облегчением выдохнул. – А я-то думал… Уж не знаю, зачем ей это нужно…
– Ей?! – воскликнули друзья в один голос.
И Лавров тут же подумал о милой помощнице Алене.
– Ей, ей. Потому что именно женщина попросила меня об этом одолжении. И заплатила щедро. И я не смог устоять. И не только из-за денег. Но и, как бы это сказать, отдавая дань уважения ее супругу. И…
– Короче! – рявкнул Лавров, поняв, что это не помощница Алена, та была не замужем. – Кто она?! Кто эта баба?
– Это Эльза… Эльза – мать Володьки. Она оформила заказ на воскресный розыгрыш. Так она это назвала…
Глава 16
Когда Эльза открыла дверь и глянула на них надменно и холодно, руки Лаврова сами собой потянулись к ее холеной стройной шейке. Он ничего так не желал в тот момент, как сдавить ее нежную плоть двумя руками и давить до тех пор, пока не станут крошиться под его пальцами ее хрупкие шейные позвонки.
Жэка не позволил. Правильнее, он перехватил инициативу. Он сам схватил Эльзу. Не за шею, правда. За лиловый шелковый шарфик, которым она драпировала голые плечи. На Эльзе было вечернее светло-серое платье и этот самый лиловый шарфик, к которому тут же потянулся Жэка.
– А-а! – тихо вскрикнула она, отшатнувшись. – Вы кто?! Что вы себе позволяете? А, кажется, я знаю, кто вы! Вы те самые мерзавцы, которые увели моего мужа! Потом сына!
– Сын вернулся, – укоризненно шепнул ей Жэка и потащил ее за шарфик в кухню.
Он тут ориентировался великолепно.
В комнаты было нельзя ее тащить. Потому что в комнатах был слышен приглушенный разговор. Там были люди. Саня пошел следом, отчаянно пытаясь проморгать странную пелену, застлавшую глаза. Руки, потянувшиеся к шее этой холеной великолепной женщины, до сих пор дрожали. Кончики пальцев покалывало.
Жэка втащил семенившую за ним Эльзу в кухню, размером со всю его квартиру. Небрежно толкнул ее в сторону двухместного диванчика на гнутых ножках и с вычурно отделанной полированным деревом спинкой. Дождался Саню, закрыл дверь в кухню. И на всякий случай подпер дверную ручку спинкой стула.
– Итак, тварь, говори! – прошипел он, склоняясь к ее лицу и нарочно обдавая вонью только что выкуренной сигареты.
– Что говорить?! – Ее голос стеклянно дребезжал. – Что вы вообще себе позволяете?! Хамы!
– Я вот сейчас арестую тебя! Посажу в обезьянник с проститутками и бомжихами в твоем вечернем платье! – пригрозил Жэка, хватаясь за кончик ее нежного шарфика. – Просидишь там у меня семьдесят два часа, а потом…
– Что потом?! – Ее глаза вытаращились от ужаса, губы свело в узкую линию, лишая ее прекрасное лицо привлекательности.
– А потом я тебе предъявлю обвинение в доведении человека до самоубийства! И сядешь ты у меня…
– О господи! – пискнула она. – Вы об этой девке! Я ни при чем!
И она ни при чем! Никто ни при чем!
Саня сжал кулаки, прикусил пляшущие от гнева губы. Никто ни при чем, а Маша в реанимации! А Маша чудом осталась жива, переломавшись вся! А никто ни при чем!
– Ты заказала гнусный розыгрыш, как ты изволила это назвать! – повысил голос Жэка, продолжая дышать на эту утонченную сволочь табачищем. – Ты опоила девчонку! Сделала мерзкие фотографии! Зачем? Для чего?
И тут Эльза, до сего момента сидевшая с вытянутой спиной на диванчике, как на троне, вдруг сдулась. Съежились ее голые плечи алебастровой белизны. Согнулась дугой спина. Прижались к лицу ладони, не боясь смазать макияж. И глухой, чужой, неприятный голос произнес:
– Я ничего не делала. Я просто… Просто попросила скомпрометировать ее. И заплатила за это. Я не знала, что будет все именно так! Так… Так мерзко! Я даже не видела этих снимков. Я не знала, что они будут такими! Я заплатила за другое! За поцелуй, к примеру, с посторонним мужчиной, за…
Ей не дали договорить. Дверную ручку кто-то дернул, раз, другой, третий. И истошный женский голос закричал:
– Мама?! Мама, что происходит?! Ты там с кем?! Володя, Володя, иди сюда!
Лавров убрал стул и еле успел отскочить, дверь отлетела к стене. В кухню ворвалась красивая высокая девушка с красивой высокой прической, в светло-синем платье ниже колен и домашних туфельках на тонких каблучках. Глаза ее гневно сверкали, когда она в упор рассматривала Лаврова и Жэку.
– Кто вы?! – воскликнула она после минутного замешательства.
– Это сотрудники полиции, Настя, – пояснил появившийся через мгновение Володя. – Они расследуют причину… по которой моя девушка…
– А что тут расследовать? Что? – Ее глаза противно сузились, руки совсем неинтеллигентно уперлись в бока. – Это психическая неуравновешенность! Диагноз ясен! И как только она поправится, ею будут заниматься совсем в другой клинике.
Саня шагнул к красавице, больно взял за локоток. Дернул на себя с такой силой, что девушка еле устояла на ногах.
– Слушайте, вы… – начал он, еле выговаривая слова, так его колотило от бессильной ярости. – Ваша семейка… Это самое гнусное скопище отвратительных людей!
– С отвратительными наклонностями, – поддакнул Жэка, не позволив брату броситься сестре на помощь. Просто встал и загородил тому дорогу.
– Что вы этим хотите сказать?! – поубавив пыл, но все равно еще очень громко и воинственно спросила Настя.
– То, что начал пакостить сначала ваш папочка, убирая неугодных людей со своего пути, – тихо, почти нежно начал говорить Жэка, улыбаясь своей страшной улыбкой. – Потом мамочка подхватила эстафету. Не так ли, Эльза Эдуардовна?
Женщина на изящном диванчике промолчала. Она сидела, сгорбившись, не отрывая ладоней от лица.
– Мам! Что происходит?!
Филиченкову-младшему все же удалось просочиться дальше в кухню и встать между матерью и сестрой, которую Лавров продолжал крепко держать за локоток.
– Расскажите, мама, – предложил Жэка, скалясь. Глянул на Володю с жалостью и сказал: – К слову! Причину мы почти выяснили, по которой ваша девушка решила свести счеты с жизнью. То есть расследовали.
– Причину и я знаю! – фыркнул зло Филиченков-младший. – Кто-то прислал ей мерзкие фотографии с требованием…
– Вот, вот! Требования… О них нам пока ничего не известно. Знаем – кто! Знаем – как! Но вот для чего – пока не знаем! – Жэка провел рукой по непривычно оголенной голове, склонился к Эльзе. – Не хотите прояснить ситуацию, Эльза Эдуардовна?
– Нет! – стремительно убрала она руки от бледного лица, выпрямилась, ее взгляд испуганно метнулся к сыну. Она мотнула головой. – Я… Я не хотела, Володя! Я ни при чем!
– Мам?! Что это значит?! – Володя опустился перед матерью на колени, взял ее за руки, попытался поймать ее взгляд, который она старательно уводила в сторону. – Что он такое говорит?! Почему ты должна прояснять ситуацию, мам?! Мам?
– Ну, поскольку мама молчит, ситуацию проясню я! – Лавров вдруг отдернул руку от Насти, словно ему жгло ладонь. – Потому что твоя мать заказчица!
– Что?! – Володя резко встал на ноги. – Что?! Какая заказчица?! Заказчица чего?! Мама! Не молчи! Что он такое говорит?!
Настя тоже растерянно уставилась на мать, потирая ноющий локоток. От пальцев этого гадкого полицейского теперь наверняка будут синяки, у нее ведь очень нежная кожа, как у мамы. И Витя станет задавать вопросы: отчего да почему, а что она ему скажет? Что в их квартиру ввалились двое и пытаются обвинить ее маму – честнейшего, добрейшего и милейшего человечка – в чем-то страшном?! Так Витя еще про ее отца ничего не знает! А тут мама решила отличиться, да?! Она что-то такое заказала, отчего девушка Володи едва не убила себя.
Господи!
Ей, конечно, плевать на Володину девушку. И на причины, побудившие ее к суициду. Глупая истеричка! Теперь вечно станет стоять на учете в психушке! До самой смерти своей, ха-ха!
Ей не плевать на себя! На свое будущее! На будущее с Витей! Что он скажет, если узнает?! Господи…
– Мама, говори! – вдруг крепким, громким голосом, сильно напоминающим голос покойного Игната Филиченкова, крикнул Володя. – Говори немедленно! Что?! Что ты сделала?!
– Да, да, да, милый, это я!
Эльза театрально развела руками. Грациозно качнула головой. Губы ее раздвинула победная улыбочка.
– Это я заказала тот самый глупый розыгрыш.
– Который?! – Красивое лицо Филиченкова-младшего болезненно съежилось. – Что ты называешь розыгрышем?!
– Я попросила своих друзей, то есть друзей твоего покойного отца… Попросила… – Уверенность таяла, она не знала, как продолжить дальше. Но молчать было нельзя. – Я попросила скомпрометировать твою девушку в твоих глазах.
– Что сделать?! Скомпрометировать? Да ты знаешь, что они с ней сделали, мама? Ты хотя бы представляешь, что ты наделала? – заорал Володя так, что даже Жэка сморщился.
– А я не знала, – с вызовом ответила Эльза, задирая подбородок в сторону сына. – Я не знала, что так выйдет! Я просила Огурцова устроить ваш отдых в «Загородной Станице» таким образом, чтобы люди, которым я заплатила, сделали пару фотоснимков, на которых твоя напившаяся девушка с кем-нибудь целуется там… или обнимается и…
– Что ты наделала? Как ты могла? Что ты наделала? Ты подлая! Ты… Я… Я никогда не прощу тебе! Никогда! А-а-а-а! – заорал он так страшно, будто кто проворачивал в его сердце нож.
И тут же стремительно выбежал из комнаты, через минуту громко хлопнула входная дверь.
– Мама?! – Настя растерянно рассматривала мать, будто впервые видела сидевшую перед ней на диванчике женщину. – Это правда?! Это ты?!
– Да, я. Но я ничего такого… Никаких требований! Настя, поверь! – заторопилась объяснить Эльза. – Я просто… Я не виновата, я ни при чем! Они сами пошли дальше! Это их решение! Я…
Господи!
Настя, закусив губу, мотала головой. Отвратительные картины, где Виктор выставляет ее вон из дома без лишних объяснений, потом способствует изгнанию из клиники, не здоровается с ней при встрече, сменяли одна другую в ее сознании.
Как?! Как она сможет объяснить ему еще и это?! Отец получил пожизненный срок за торговлю оружием, наркотиками, убийство полицейских! Потом сбежал, был убит! Мать – святая, милая, бескорыстная женщина – оказалась замешана в грязной истории! Истории, из-за которой чуть не погибла девушка! И мало того, она не только была замешана, она явилась организатором!
Нет! Виктор ни за что ее не простит, не поймет, не захочет больше никогда знать ее! Если он обо всем узнает, он не простит…
Настя прошла к столу, села на стул, уронила голову на руки и разрыдалась.
– Настя, я клянусь тебе! – высоким фальцетом воскликнула Эльза, не смея подойти к дочери. – Я не знала ничего! Я не хотела, чтобы было именно так! Они сами пошли дальше! Это их инициатива, дочь!
– Зачем?! – произнесла сквозь слезы Настя. – Зачем ты это сделала, мама? Как же теперь жить?! Как?
– Очень просто жить. Очень замечательно. – Эльза принялась накручивать на запястье легкий сиреневый шарфик. – Мы ни при чем! Мы – это ты, я, Володя. Все, что я хотела, это оградить моего мальчика от этой алчной особы. Она…
– Это Маша-то алчная особа? – взорвался гневом Лавров и с силой ударил кулаком по кухонной двери. – Маша?! Она… Она самый чистый, самый добрый человек, которого я знал! Она чистая и… Сволочь! Ты – мерзкая сволочь! Такая же, как твой муж!
– Не смейте мне тыкать, молодой человек. – Неожиданно она нашла в себе силы подняться, встать привычно – с выпрямленной в струну спиной, надменным подбородком. – Я могу доказать, что моей вины в ее поступке нет! Все, что я хотела, это избавить моего мальчика от женщины, которая уже дважды до него побывала замужем. Дважды! Я не могла позволить случиться этому мезальянсу! Не могла! И, да, да, я приняла меры! Но в моих инструкциях не было ни слова о тех мерзостях, которые устроили исполнители! Ни слова! И тем более не было речи о каком-то там шантаже. Вы о чем вообще?! Эти люди… Они пошли дальше! Они переступили черту! И им за это отвечать. А я… Я всего лишь мать, озабоченная судьбой своего сына. И я могу доказать, что я непричастна к их самодеятельности.
– Каким образом? – поинтересовался Жэка. Он легонько похлопал по плечу Саню, призывая успокоиться.
– Все в моем телефоне, господин полицейский. Все там. Идемте…
Эльза пошла вперед, за ней Жэка, потом Лавров, замкнула шествие Настя, успев высморкаться в кухонную салфетку.
В гостиной, освещаемой дорогим настольным светильником под стеклянным абажуром, было очень уютно. Мягкий диван, пара кресел, мягкие стулья вокруг дубового овального стола. Роскошные портьеры пышными фалдами драпировали оконный проем.
– Вот, смотрите. – Эльза протянула Заломову телефон. – Читайте входящие и исходящие сообщения. Там все мои инструкции и все ответы на них.
Первое сообщение было очень кратким:
«Срочно нужна помощь».
Ответ:
«Всегда готов помочь!»
Потом:
«Необходимо скомпрометировать Астахову Марию, пожестче! Чтобы не смогла оправдаться перед моим сыном».
Ответ:
«Будет исполнено. Когда? Где? Как именно?»
Следующие несколько сообщений от Эльзы содержали в себе четкие инструкции, в которых – да, да – она просила устроить сцену любовного свидания Маши с объятиями и поцелуями. Все это снять на камеру, снимки подбросить сыну. О том, что Астахова станет оказывать сопротивление, просила не волноваться. Она будет подготовлена. Был оговорен гонорар, заплачено было более чем щедро.
И все! Больше никаких указаний. То ли их не было, то ли их удалили.
– Выясним, – подытожил Жэка, хмуро рассматривая нарядную женщину. – Даже если вы их и удалили, мы все легко восстановим. А сейчас я вас попрошу собраться и проехать с нами.
– Мама! – ахнула Настя, хватаясь за сердце. – Теперь ты?! Боже… Боже мой! Когда все это кончится?!
Когда преступный, порочный дух твоего отца покинет этот дом, хотел ответить ей Лавров. Но промолчал. Девушка заслуживала сочувствия. Она-то за что страдает? За то, что провидение выбрало ей таких родителей?
– Зачем?! – перепугалась до синевы Эльза и принялась вдруг кутать голые плечи в тонкую ткань шарфика, будто он мог предотвратить озноб, который ее начал сотрясать. – Куда меня?! В каталажку?
– Мы должны запротоколировать ваши показания. И… И выйти на вашего исполнителя.
– А чего на него выходить? Вот же он, вот! – тыкала она безукоризненным ноготком в телефон, который Жэка крепко держал в своих руках.
– Кто он? Вижу лишь фамилию – Говорков. Это мне ни о чем не говорит, – качнул Жэка головой. – Вы собирайтесь, собирайтесь, Эльза Эдуардовна.
– Хорошо, – кивнула она, поняв, что этот громоздкий полицейский непримирим, он не отступится, он все равно увезет ее в каталажку. – Я могу позвонить своему адвокату?
– На здоровье, – позволил Заломов.
Полистал другие сообщения. Не нашел ничего интересного. Кроме разве частых обоюдных объяснений в любви с каким-то Славиком.
– Позволите телефончик? – Эльза протянула руку.
– Нет. Это уже вещественное доказательство, – чуть не ударил ее по руке Лавров. – Звоните с городского.
Эльза смиренно отошла в угол, где на изящной подставке на гнутых чугунных ножках стоял стационарный телефон. Набрала номер, потом истерично зашепталась с кем-то, когда ей ответили. Они почти ничего не слышали. Жэка по-прежнему копался в телефоне Эльзы. Лавров уставил невидящий взгляд в богато задрапированное окно.
Что будет с Машей? Сможет ли она вернуться к полноценной жизни? Сумеет ли восстановить здоровье? А душа?! Что будет с ее душой, когда окрепнет тело?! Будь его воля, он бы все это семейство сослал бы куда подальше. Чтобы больше никогда о нем не слышать! Никогда!
– Сейчас он подъедет, – вздохнула с явным облегчением Эльза, осторожно положила трубку на дорогой аппарат. – Вы не против немного подождать?
– Подождем, – буркнул Жэка.
Ему, если честно, было неуютно среди всей этой роскоши, среди потрясающе прекрасных холеных женщин с такой подлой душой, что…
Что ему уже давно невыносимо хотелось курить! В комнате было неудобно. А выходить на лестничную клетку не хотел. Лавров Саня был на грани. Мог накуролесить. А нельзя. Он гражданский. Он мог за это и ответить.
Эльза скрылась в своей комнате, пробыла там минут пятнадцать. Когда вышла, на ней был удобный теплый брючный костюм шоколадного цвета. Коричневые замшевые ботиночки без каблука. На плечи была накинута короткая замшевая куртка бежевого цвета. В руках она тискала норковую беретку.
– Сейчас… Сейчас он приедет… – проговорила она в замешательстве, глянула на часы, присела на краешек кресла, качнула головой. – Да… Благими намерениями вымощена дорога в ад! Это уж точно… Хотела оградить своего мальчика, в результате потеряла его…
– Теперь можете потерять и свободу, – резким грубым голосом вставил Лавров и скрестил пальцы решеткой. – Кто такой этот Говорков? Чем занимается? Тем, что оказывает подобного рода услуги? Или это его побочный заработок?
Он вдруг заспешил задавать вопросы. Сейчас явится адвокат, которого Эльза называла Славиком. Он может не позволить отвечать ей искренне и правдиво.
– Говорков? Серафим Сергеевич? – уточнила она.
– Уж не знаю, Сергеевич он или Иванович! Серафим он шестикрылый или… – Саня запнулся, поймав предостерегающий взгляд Жэки. – Кто он? Бандит?
– Все-то вам везде бандиты мерещатся, – укорила, поморщившись, Эльза совершенно, на его взгляд, не к месту. – Он просто очень хороший наш знакомый. Раньше работал на моего мужа. Потом наши пути разошлись. А когда он взял на работу моего мальчика, то…