Поправив плащ, что висел на его левой руке и прикрывал небольшой дорожный сундучок, фокусник осмотрелся и заметил Плахова: тот попыхивал трубкой и невозмутимо взирал на драку с борта фрегата. Размышлять было некогда. Вангувер взбежал по трапу и уже наверху услышал риторический вопрос:
– Значит, вы передумали?
Фокусник улыбнулся:
– Из двух зол выбирают меньшее.
Плахов, покосившись на сундучок, покачал головой:
– Признаться, я думал, что размер кубышки будет поболе… Располагайтесь, – Семен указал на дверь, ведущую в каюты.
В этот самый момент она распахнулась, и на пороге возникла Анастасия Воронцова. Ее привлек шум, что раздавался с набережной. Но схватки она не увидела, зато обнаружила подле себя приятного господина, которого Плахов пригласил на корабль. Господин сей приветствовал ее изящным поклоном. Она улыбнулась в ответ. Такой улыбки Семен не удостаивался от возлюбленной с тех самых пор, как они покинули родные берега. Гость проследовал в каюту, Воронцова подошла к Плахову в надежде на то, что он объяснит ей все происходящее. Но взгляд его был холоден.
– Командуйте, капитан! Мы отплываем, – только и прокричал он.
Да, видно галантности на русском флоте не обучали. Анастасия Афанасьевна вздохнула, и этот вздох лег еще одним тяжким камнем на разбитое сердце морского офицера.
На берегу же, едва представление закончилось, толпа сразу поспешила по своим делам. Арновиль, войдя в гостиницу, увидел следы подвигов фокусника: два человека распластались бездыханными на полу, один лежал на столе. Мебель была перевернута. Он покачал головой и собрался было уходить, но тут услышал стон усатого вожака и склонился над ним.
– Помогите… Дайте воды… – прошелестели сухие губы.
– Конечно, мой друг, – сэр Генри поднял бутылку, что лежала неподалеку и чудом осталась цела, – вот, – показал он ее страждущему и для верности наступил на деревяшку, что еще недавно была крышкой стола, а теперь придавила широкую грудь несчастного. – Скажите-ка мне, зачем вы хотели арестовать этого джентльмена?.. – произнес Арновиль с высоты своего положения.
Старший наемник посмотрел на бутылку, затем на своего возможного спасителя и сглотнул:
– У него казна масонского Ордена.
– Целого Ордена? – Генри отпил из бутылки.
Поняв, что он принял за спасителя человека, который вовсе и не собирается ему помогать, масон попытался возмутиться:
– Ты одурачил меня. Где моя вода?
Но тут неясный шум, раздавшийся из-за стойки, отвлек Арновиля от приятной беседы, он обернулся и увидел еще одного свидетеля недавних событий, затаившегося там.
– Ну, друг мой, – направился сэр Генри к хозяину таверны с бутылкой в руках, – а теперь расскажи, куда делись остальные?
– Остальные? – делая вид, что не понимает, о чем речь, переспросил трактирщик.
– Остальные… – сэр Генри начинал терять терпение.
Хозяин возвел глаза к небу, всем видом пытаясь показать, что он никак не может понять, о ком идет речь. Потом, словно припомнив лица тех, кто интересовал дотошного господина, он улыбнулся. «The others» – слетело с его губ, и Генри Арновиль получил надежду на разъяснения. Но лишь невнятное «М-м-м» стало ему ответом.
Глава 14,
о доспехах, кои не всегда свидетельствуют о рыцарских качествах их обладателя
А те, кто так интересовал Генри Арновиля, подъехали к старинному лондонскому особняку. Самойлов вышел из кареты, осмотрелся, сверился с адресом. Все точно. Он отлично помнил документ, что стал виновником стольких бед в почтенном семействе Фирсановых. Именно этот адрес и был в нем указан. Английский посол Чарльз Уитворт, намереваясь сделаться мужем Феклы Фирсановой, оформил купчую на этот лондонский дом на имя Анны Михайловны Фирсановой и ее падчерицы. Да только вот пожить в нем с молодой женой ему так и не довелось. Интересно, как чувствует себя в нем юная особа, каковую Ваня спас от смертной казни за убийство отца и мачехи? Все эти мысли промелькнули в его голове, когда он осматривал окна старинного дома. Но долго размышлять времени не было, Иван помог Варе и Лизе выйти из кареты, и они направились к дверям старинного дома.
Фекла открыла сама. Некоторое время с недоумением всматривалась в лицо Самойлова, а потом воскликнула:
– Ой, какие люди. Вот уж не думала вас снова увидеть.
– Мне нужна твоя помощь, – ответил он. – Ты одна?
– Кухарка ушла до утра – значит, одна.
Самойлов удовлетворенно кивнул, обернулся и позвал Лизу и Варю проследовать за ним. Ничего не понимающей Фекле осталось только пошире распахнуть дверь, чтобы впустить нежданных гостей. Самойлов и Варя прошли в небольшую, но со вкусом оформленную столовую, а Лиза застыла у рыцаря, что блестел в углу своими доспехами.
Ваня по-хозяйски расположился за столом, накрытым к вечернему чаю. Варвара, которой уверенность мужа придала решимости, тоже присоединилась к трапезе. Хозяйка понемногу пришла в себя, подвинула стул поближе к столу и, присев на него, принялась наливать чай.
– Нам надо какое-то время переждать в безопасном месте, – без обиняков начал Самойлов.
– Значит, ты считаешь, что у меня место безопасное? – улыбнулась Фекла, расставляя чашки перед гостями.
– Ну, все познается в сравнении, – улыбнулся в ответ Иван.
Ничего не подозревавшая Варя, которой нравились и этот дом, и его молодая хозяйка, взяла чашку, но так и не успела поднести ее к прекрасному ротику. Властная рука мужа придержала ее за локоть.
– Погоди-ка! – пристальный взгляд Ивана буквально пронзил Феклу. – Давай сначала убедимся, что сегодня никто не умрет, попив чаю или съев чего-нибудь в этом доме.
Это уже было слишком! Ворвались без спросу, да еще подозревают ее в смертных грехах. Те два отравления, что совершила в России юная обладательница лондонского особняка, давно перестали терзать ее совесть. Больно уж ненавистны стали мачеха с отцом. Ну сколько же можно об этом?! Кто старое помянет – тому глаз вон. Или он думает, что ежели спас ее от суда, дав безнаказанно скрыться, то теперь может распоряжаться ее жизнью до конца дней? Но все эти мысли Фекла, воспитанная в благородном семействе, оставила при себе. В ответ она лишь дернула бровями, изящные пальцы с перстнями обхватили фарфоровую ручку, а пухлые алые губки сделали небольшой глоток из Вариной чашки.
– Теперь ты спокоен? – блеснуло негодование в глазах красавицы.
– Почти, – ответил Иван. – В Лондоне ты единственный человек, кому я мог бы довериться…
В этот момент звон металла нарушил с таким трудом установленный хрупкий мир. Гости и хозяйка в ужасе оглянулись… и увидели Лизу, с сожалением взиравшую на металлическую перчатку, что отвалилась от доспехов. Никакого рыцаря внутри не оказалось…
Глава 15,
о фокусах, фокусниках и переменчивых девичьих сердцах
А в это время на корабле Сигварда, уже набравшем полный ход, тоже шла послеполуденная трапеза. За столом собрались сам капитан, Плахов, Воронцова и их новый гость, загадочный похититель масонских сокровищ Вангувер. Прислуживал же им наш старый знакомец, Егорка.
Повинуясь природному своему желанию развлекать публику, фокусник не преминул и тут продемонстрировать свое умение: взял куриное яйцо и сделал несколько пассов в воздухе, пряча яйцо в рукаве и одновременно давая разъяснения зрителям:
– Главное – это убедить всех в том, что у вас ничего нет в руке.
Еще один пас – и исчезнувшее яйцо вновь появилось в руке ловкача, будто бы доставшего его из-за головы Плахова. Анастасия восторженно засмеялась и захлопала в ладоши. Наконец-то на этом самом скучном в мире корабле начало происходить что-то интересное! Не только фокусы, но и сам Вангувер произвел на нее впечатление. Фокусник был очень мил, обходителен, легок в общении. И уж ему-то она точно ничем не была обязана. Настя видела, как мрачнеет Плахов, мучимый ревностью, но ее эти чувства даже забавляли. По крайней мере, облегчать его страдания она пока не собиралась.
Семен же действительно страдал. Обаятельный соперник, к тому же умеющий так хорошо развлечь девушку, пришелся совсем некстати. Но с этим надо было смириться, поскольку избавиться от него Плахов никак не мог. Посему он просто мрачно поглядел на Вангувера, встал из-за стола, затем взял из корзины в углу каюты почтового голубя и молча вышел наружу. Там он поднялся на ют, выпустил голубя и перевел дух. Надо возвращаться в каюту и испить сию чашу до дна. Эх, ну почему ему так не везет?! Выдался случай спасти свою любимую от верной гибели, уплыть с ней на корабле за тридевять земель, так нет же! И тут объявляется ловкач, притом весьма обаятельный, который в два фокуса завоевывает сердце желанной! А та тоже хороша: ей лишь бы веселье подавай! Ну до чего непостоянны женские сердца! Будь ты хоть трижды герой, награду от переменчивой красавицы получишь не ты, а хитроумный весельчак, знающий всего-то пару трюков!
Плахов понуро воротился в каюту. Егор как раз принялся разливать кофе. Анастасия, все с тем же восторгом глядя на Вангувера, щебетала:
– Расскажите, как вы выучились всем этим премудростям?
– Меня за границу учиться отправил еще батюшка, – начал свой рассказ фокусник. – Но склонности к наукам я не приобрел, зато вечерами меня часто развлекал хозяин таверны, который за свою жизнь нахватался всего понемногу. Но главное, он умел выделывать разные фокусы. Посетители чаще заходили к нему не поесть, а лишь полюбоваться чудесным искусством. Я перенял от него многое. Как и его дочь, Кэт. Когда старик умер, таверну продали за долги, а мы вместе с Кэт отправились по городам показывать наши нехитрые представления.
– А драться вы выучились тоже у трактирщика? – не удержался Плахов.
– Насколько я слышал, – как бы не замечая колкости, ответствовал Вангувер, – в молодости он ходил на кораблях и даже был в плену у пиратов. Хотя я склонен думать, что на самом деле он сам был пиратом, удалившимся от дел на покой.
Тут уж в разговор с возмущением вмешался Сигвард:
– Ви учились у пирата обманывать людей этими пошлыми шутками?
– Не будьте столь категоричны, – дружелюбно улыбнулся фокусник. – Я же сказал, что не исключаю, что он был пиратом, но утверждать этого не могу, так как не имею доказательств.
– Истинный джентльмен может сразу определить, пират перед ним или честный человек, – отрезал капитан и насупился.
– А по-моему, ваши фокусы очень забавны, – возразила Анастасия. И немного кокетливо спросила: – Вы научите меня?
– Непременно, сударыня, – галантно склонил голову Вангувер, лукаво глянув на Плахова.
"Только бы не сорваться", – подумал Семен, а вслух крикнул:
– Егор! Приготовь трубку!
Но военная выправка многого стоит. Наш герой выдержал и этот вечер, и следующее утро, и не только не сорвался, но был вежлив, держался с достоинством, хоть и немного суховато, зато не уронил себя ни в глазах любимой, ни в глазах гостя.
А те наслаждались обществом друг друга, солнечными лучами, красотами моря. Погода выдалась отменной, и после завтрака Анастасия с Вангувером предпочли коротать время на палубе, весело наблюдая за стайкой резвых дельфинов, пристроившихся следовать тем же курсом, что и их фрегат.
Картинка и впрямь была забавной, даже Егор позабыл про дела и замер в сторонке, у борта, выпучив глаза на невиданных морских зверюг. Из забытья его вывел голос Плахова:
– Этот человек, Вангувер, ты знал его раньше?
– Так, Ваша милость! Его сам Ушаков пытался поймать.
– Да ну? – переспросил Семен.
– Вот те и ну! – Тут Егор оглянулся на фокусника и понизил голос: – Да только сдается мне, что пока он не захочет сам, вряд ли кто его словит.
– Это почему же? – насторожился наш герой.
Егор еще раз покосился на Вангувера и еще тише доложил:
– Он, Ваша милость, похоже, с нечистой силой знается.
– С кем? – удивился Плахов.
– С нечистой силой, – твердо сказал слуга и на всякий случай перекрестился.
Узнать, из чего богобоязненный Егор сделал такое мудреное заключение, Семену так и не удалось. Их беседу прервал внезапный окрик рулевого:
– Корабль слева по борту!
Все посмотрели в ту сторону. Действительно, вдалеке явственно обозначился силуэт фрегата. Судя по его свернутым парусам и по тому, как быстро он приближался, капитан Сигвард сделал вывод, что неизвестный корабль дрейфует. Прошло несколько минут ожидания, и вот уже загадочное судно оказалось настолько близко, что стало вполне достижимым на шлюпках. Из соображений безопасности капитан отдал команду лечь в дрейф.
Все собрались у левого борта и пытались разглядеть хоть малейшее движение на палубе чужого фрегата. Но тщетно: ни одна живая душа не давала о себе знать.
– Смотрите! – вдруг вскрикнул один из матросов, заметив порванный парус и струйку дыма в районе юта.
– Он как будто… брошенный, – подытожил рулевой, по праву считая эту находку своей.
Надо выяснить, что там случилось, решил капитан, но тут же вспомнил, что он уже не волен единолично принимать решения. Пришлось смиренно ждать вердикта Плахова.
– Лодку на воду, – распорядился Семен и приготовился сам осмотреть загадочное судно.
Глава 16,
о странной находке
Шлюпка ударилась о воду. Весла заработали, и совсем скоро несколько моряков, капитан и Плахов подплыли вплотную к таинственному судну. Молчаливой громадой оно возвышалось над гладью моря, лишь поскрипывание снастей нарушало зловещую тишину. Моряки принялись креститься. Шлюпка медленно заскользила под бортом. Наконец Плахов заметил веревочную лестницу, что была спущена с брошенного корабля. Он ухватился за веревку и начал молча подниматься по ней, капитан и матросы последовали его примеру.
Уже на палубе Плахов вытащил пистолет. Жутковатая тишина прерывалась перекатыванием пустого бочонка, скрипом снастей да плеском воды за бортом. Повсюду виднелись следы ожесточенной борьбы, но ни одной живой души не было вокруг. Прибывшие настороженно прошлись по палубе. И вдруг громкий хруст разорвал тишину. Один из матросов чуть не подпрыгнул от неожиданности. Плахов и капитан резко повернулись и наставили пистоли на виновника происшествия. Им оказался их собственный юнга, который нечаянно наступил на скорлупу брошенного кем-то ореха. Юнга виновато пожал плечами.
Семен решил, что все объяснить сможет бортовой журнал, который велся на всех судах. Он медленно направился в капитанскую каюту, Сигвард шел следом. Брошенные вещи, открытый капитанский сундучок – все говорило о том, что корабль покидали в спешке. Заветный корабельный журнал Плахов нашел на полу. Он чудом уцелел. Его страницы были обуглены, последняя запись, сделанная на английском языке, так и осталась незаконченной: «…Вторые сутки пытаемся уйти от пиратского корабля. Капитан погиб в первой перестрелке. Команда перестает слушаться… запасы пороха на исходе. Пираты неоднократно кричали, что не тронут никого, если им дадут беспрепятственно забрать груз…»
Плахов взглянул на Сигварда, но тот не успел ничего прояснить, с палубы раздались крики, и через секунду в каюту вбежал запыхавшийся юнга.
– Мы нашли одного… – тяжело дыша, прошептал он.
– Живого?.. – спросил Плахов.
– Взгляните сами.
Плахов и Сигвард, немедля ни минуты, проследовали на бак. Найденный человек уже был освобожден от пут, коими злодеи привязали его к мачте. Матросы уложили его на палубу. Едва Плахов склонился над ним, тут же заметил, что незнакомец как две капли воды походил на князя Меншикова. Не будь Семен уверен, что находился слишком далеко от родных берегов, он прямо так к нему и обратился бы – «Ваша светлость». Но для «светлости» сей персонаж был слишком худо одет, слишком давно не брит, вон какие бороду с усами отрастил, да и пахло от него отнюдь не кельнской водой. Бывалый Плахов аж перед лицом перчаткой махнул, так пары спиртные шибанули в нос, едва он склонился над распластанным телом. Матросы уже вылили на несчастного пару ведер воды, приводя в чувство, но сия процедура не возымела должного действия.
– Сударь, вы меня слышите? – позвал Семен.
Невнятное "А-а-а" раздалось в ответ.
– Дайте ему глоток рома, – догадался капитан.
Едва найденный господин почувствовал около рта горлышко и распробовал содержимое, как он сразу ожил и сделал пару-тройку жадных глотков. Капитан, переглянувшись с Плаховым и решив, что лекарства достаточно, отнял бутыль. Несчастный уронил голову на палубу, рыгнул и вновь прикрыл глаза.
– Can you answer our questions now?[1] – спросил Сигвард.
Ответа не последовало.
– Перенесите его на наш корабль, – распорядился капитан.
После ужина Сигвард подошел к шкафчику, достал оттуда четыре стопки и разлил из небольшой фляги ром.
– Вы знаете, господа, что перевозил этот английский корабль? – поинтересовался он у собравшихся в тот вечер в каюте.
– Нет, я успел прочитать лишь последние строчки в журнале… – ответил Плахов.
– Этим грузом было… золото!
Вангувер, Плахов и Воронцова застыли от удивления. А Сигвард, удовлетворенный тем, что именно ему принадлежит первенство важного открытия, продолжил:
– Вот смотрите, запись капитана Спенсера гласит: "2 октября 1727 года в 3 часа пополудни…"
Свечи в качающихся корабельных фонарях отбрасывали длинные загадочные тени на карты, развешанные по стенам. Напряжение на лицах слушателей достигло своего апогея. И вдруг звук резкого удара нарушил стройность доклада.