ПЕРВЫЙ. Будущее на прошлое не влияет.
ВТОРОЙ. Это ты брось! Еще как влияет. Но нужно подойти к этому философски. Представь себе, что ты…
ПЕРВЫЙ. Беременная женщина?
ВТОРОЙ. Нет… Нет, ты уже родил. Только что… в муках.
ПЕРВЫЙ. Мальчика, девочку?
ВТОРОЙ. Девочку, сорок восемь сантиметров, вес – три восемьсот.
ПЕРВЫЙ. Никто даже не поздравил.
ВТОРОЙ. Я поздравляю. И вот ты уже дома, кормишь ее грудью. К тебе приехал отец, на самом деле он – твоя мать. И вот вы трое в одном месте в одно время: ты, твое будущее и твое прошлое. Прошлое берет будущее на руки, будущее обделывает прошлое, но прошлое радо, настоящее чувствует себя хорошо. Не важно, отблагодарит нас будущее или нет. Надо верить в удачу, надо бороться до кница. Он еще оживет и напишет пьесу для театра.
АВТОР. Всё суета сует и всяческая суета.
ВТОРОЙ. Ожил, слава богу! (Автору.) Как самочувствие?
АВТОР. Спасибо, умираю.
ВТОРОЙ. Что с вами?
АВТОР. Рак… Всё, жизнь прошла. Для чего жил?.. Почему-то вижу себя маленьким на берегу реки. Лето. Жара. Хочется бегать, прыгать. Кажется, вчера было. А сегодня хочется лежать, стынут ноги… Надо описать смерть! Может пригодиться науке.
ПЕРВЫЙ. Мы запомним, говорите.
АВТОР. Первое… самое главное… (Прислушивается к себе.) Хочется есть.
ПЕРВЫЙ. Есть?
АВТОР. Да.
ВТОРОЙ. А выпить?
АВТОР. И выпить.
ВТОРОЙ. Это самые верные признаки смерти, даже это уже признаки агонии.
ПЕРВЫЙ. Перестань. (Автору.) Как сознание?
АВТОР. Какие-то видения… Вижу будущее России… Важнейшее из искусств – театр.
ПЕРВЫЙ. Сознание ясное.
АВТОР. Проституцию победили.
ВТОРОЙ. Проституцию победили?!
АВТОР. Практически… Остались отдельные очаги… в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Ростове, Новгороде, Самаре, Красноярске, Иркутске, Омске…
ПЕРВЫЙ. С экологией как?
АВТОР. Состояние окружающей среды. (Прозревает будущее.) Можно сказать так: у них, на Западе, загажена среда, у нас – вторник, среда, четверг, пятница, суббота.
ПЕРВЫЙ. Воровство?
АВТОР. Отсутствует.
ВТОРОЙ. Покончили с воровством?!
АВТОР. Да… Всё разворовали… Устал прозревать. Отдохну. (Закрывает глаза.)
ПЕРВЫЙ. Столько сил мы на него потратили, и все без толку.
ВТОРОЙ. Мы выполняли просьбу Сергея Константиновича.
ПЕРВЫЙ. И не выполнили.
ВТОРОЙ. Не повезло.
АВТОР (открывает глаза) . Неустанно, неусыпно ищу смысл жизни. Найти не могу. Что главное в ней?.. Когда болею, понимаю, что главное – здоровье. В хорошей компании при хорошей закуске главное – друзья. Когда нужда хватает за горло, быстро доходит, что главное – деньги. Когда мучает голод, главное – сытость. Когда тебя ласкает подруга, главное – любовь… Что главное?.. Что главное в жизни?
ВТОРОЙ. Театр.
АВТОР. Сейчас я так не думаю. Все время тянет закрыть глаза – не то умираю, не то засыпаю… Запишите мое завещание.
ПЕРВЫЙ. Мы запомним.
АВТОР. Всё оставляю жене. Она этого достойна. Живет ради меня. (Куксится.) Не перенесет моего ухода, горе убьет ее… Переживет меня минуты на две-три. Вскрикнет и упадет бездыханная… Да, так и будет. Я хорошо знаю ее: нежность, трепет, нервы и какая-то удивительная, от природы интеллигентность.Крик, глухая ругань. Появляется Лиза.
ЛИЗА. Черт ногу сломит! Темно, как в заднице. Еле нашла вас. Лёва, семнадцать миллионов – это большие деньги. Не надо так легко отказываться от них.
АВТОР. Это не наши деньги.
ЛИЗА. Семнадцать миллионов! Боже мой, на них можно путешествовать до конца жизни.
АВТОР. Это не наши деньги.
ЛИЗА. Ни тебе магазинов, ни тебе стирки, на всем готовом.
АВТОР. Это не наши деньги.
ЛИЗА. На семнадцать миллионов можно купить коттедж.
АВТОР. Это не наши деньги.
ЛИЗА. Ну и что?
АВТОР. Что – ну и что? Не наши. Чужие!
ЛИЗА. О наших я бы так не беспокоилась. Если ошиблась почта, могут ошибиться и другие. Сейчас все ошибаются в свою пользу.
АВТОР. Деньги – не главное в этой жизни.
ЛИЗА. Ну и что?
АВТОР. Зачем тогда рисковать репутацией, свободой? Ради чего?
ЛИЗА. Хорошо, договорим дома, сейчас ты неадекватен.
АВТОР. Это не наши деньги!
ЛИЗА. Хорошо, хорошо. Я забыла, что не наши. Посиди, отдохни. (Первому и Второму.) Кто из вас директор театра? Я отгадаю. (Первому.) Вы. (Второму.) А вы – главный режиссер. Я никогда не ошибаюсь. Я отгадала?
ПЕРВЫЙ. Да, просто удивительно.
ЛИЗА. Господи, как я люблю театр! Любите ли вы театр так, как люблю его я?
ВТОРОЙ. Нет, конечно.
ЛИЗА. В молодости я бредила театром. Я мечтала стать артисткой, артисткой оперетты.
АВТОР. У тебя нет слуха.
ЛИЗА. Ну и что?.. Потом я поняла, что я – драматическая актриса. При ЖЭКе у нас был драматический кружок. Мы переиграли весь классический репертуар. Особенно мне удались роли Екатерины в «Грозе» Островского, Джульетты в «Ромео и Джульетте» английского автора Шекспира, Хлестакова в «Ревизоре» Гоголя…
АВТОР. Хлестаков – мужская роль.
ЛИЗА. Ну и что?.. У нас в кружке были только женщины. А потом я вышла замуж и пожертвовала всем ради карьеры мужа.
ВТОРОЙ. Вы еще можете вернуться в театр. У вас бездонный темперамент.
ПЕРВЫЙ (Лизе) . Скорее всего так и будет. Дело за малым. Мы вот как раз уговариваем Льва Николаевича написать пьесу для нашего театра.
ВТОРОЙ. И чтобы там обязательно была большая женская роль.
ПЕРВЫЙ. Да, большая, выигрышная, главная роль. Но он никак не решается.
ЛИЗА. Почему ты отказываешься?!
АВТОР. Я не знаю, о чем писать.
ЛИЗА. Ну и что?.. Возьми что-нибудь у Шекспира, он сам брал чужие сюжеты и переписывал. Ты перепишешь Шекспира. Негр женился на русской, у них родился мальчик – вылитый Яго… в смысле, сосед.
АВТОР. Перестань! При чем здесь Шекспир?
ЛИЗА. Возьми Гоголя. Вообще с тех пор ничего не изменилось, только Ноздревых стало больше. Перемешай те же типы по-своему.
АВТОР. Коробочка – жена Собакевича.
ЛИЗА. Хотя бы.
АВТОР. Чичиков – депутат Госдумы.
ПЕРВЫЙ. Чичиков везде. Куда ни сунься, везде Чичиковы: маленькие, средние, большие.
ЛИЗА. Лёва, не капризничай. Садись и пиши!
АВТОР. Я умираю.
ЛИЗА. Ну и что?.. Что ты?
АВТОР (Первому и Второму) . Подготовьте ее.
ПЕРВЫЙ. Лев Николаевич, как и большинство писателей, говорит образно. Просто не верит в свои силы.
ЛИЗА. Умирает! Он каждый день умирает раза по три. Я уже устала от этих стонов. Садись и пиши. Я вижу свою героиню. Она борется с коррупцией. Ее пытаются подкупить, запугать, соблазнить.
АВТОР. Почему соблазнить?
ЛИЗА. Соблазнить обязательно! Два раза. Она страстно полюбила, отдалась…
АВТОР. Это за кадром.
ЛИЗА. Нет, большая сцена… У них двое детей. И тут она узнаёт, что муж заслан коррупционерами. Борьба чувства и долга. Она сдает его, страстно влюбляется в полковника ФСБ.
АВТОР. Полковник потом кем окажется?
ЛИЗА. Олигархом.
АВТОР. Я вижу, что ты уже готова играть. Я напишу пьесу, но сейчас я очень устал.
ЛИЗА. Посиди, поспи, поумирай.
АВТОР. Ты же знаешь, я не смогу заснуть.
ЛИЗА. Ну и что?Автор закрывает глаза. Лиза на цыпочках идет к Первому и Второму. Храп. Лиза вздрагивает, замирает.
ЛИЗА (тихо) . Предсмертный храп.
ПЕРВЫЙ (Второму) . Сказать ей, что, может быть, она и права?
ВТОРОЙ. Не надо.
ЛИЗА. Даже не верится – я вновь на сцене! Всё так или иначе связано со сценой. Режиссер ЖЭКа сулил мне большое будущее. За мной ухаживали известные артисты. Лазарев! Бывало придет, скажет: «Ну что, брат?..» Он меня братом звал.
ПЕРВЫЙ. Лазарев-отец, сын?
ЛИЗА. Оба.
ВТОРОЙ. Я не удивляюсь.
ПЕРВЫЙ. Нечему удивляться.Взрыв храпа.
АВТОР. Где я? ЛИЗА. В раю. Ты смертельно болел, умер – попал в рай. Куда же еще ты мог попасть? Самое главное в жизни…
Все замирают.
…попасть после смерти в рай!
АВТОР. Нет. Мы до тебя искали смысл жизни, старались понять, что главное в ней.
ЛИЗА. Я знаю!.. Знала… Я забыла. Сейчас вспомню…Все внемлют.
Здоровье!.. Нет, не здоровье… Друзья?.. Деньги!
АВТОР. Нет, Лиза, деньги – тлен, пыль, мишура.
ЛИЗА. Кстати, тебе перевели деньги откуда-то, пришло извещение.
АВТОР. Сколько?!
ЛИЗА. Я забыла… Главное в жизни – любовь!
АВТОР. Любовь очень важна, особенно в первой половине жизни… и во второй, а в третьей уже не так. Вспоминай.
ЛИЗА (вспоминает) . Пойдем домой – надо будет зайти в химчистку.
АВТОР. Плохо, что ты помнишь о всякой ерунде и ничего о главном.
ЛИЗА (пожимает плечами) . Еще звонил какой-то Игнатий Геннадьевич.
АВТОР. Может, Геннадий Игнатьевич?
ЛИЗА. Нет, Игнатий Геннадьевич.
АВТОР. Что он сказал?
ЛИЗА. Не перебивай, я забуду. Да, Игнатий Геннадьевич. Сказал, что ты по мобильному не доступен, что нужно передать, что тебя с кем-то спутали и у тебя все нормально.
АВТОР. С чем нормально?
ЛИЗА. С легкими. Он сказал: «Передайте, что у него все нормально, а то он думает, что у него рак…» Что с тобой?
ЛИЗА. С легкими. Он сказал: «Передайте, что у него все нормально, а то он думает, что у него рак…» Что с тобой?
ПЕРВЫЙ. Это для него очень хорошая новость.
ЛИЗА. Я плохих не приношу. Сейчас вспомню, что главное в жизни.
ПЕРВЫЙ. Театр?
ЛИЗА. Близко.
ВТОРОЙ. Эстрада?
ЛИЗА. Сейчас, сейчас…
АВТОР (не может сдержать слез). Извините, ради бога. (Уходит за кулисы.)
ПЕРВЫЙ. Его надо проводить, не то он опять потеряется. (Убегает за Автором.)
ВТОРОЙ. Его нельзя терять, теперь он напишет нам пьесу. (Уходит.)
ЛИЗА ( в зал ). Самое главное в жизни… в театре… и на эстраде… Вспомню – обязательно вернусь и скажу! (Уходит.)ЗАНАВЕС
Пятница, 13-е число Комедия
Действующие лица
Петр Иванович Лёшев.
Владимир Николаевич Домовой.
Игорь Алексеевич Черто́в.
Время действия – наши дни.
Действие первое
Сцена представляет собой саму себя – сцену театра. Занавес открыт. На сцене стол, четыре стула. На столе стаканы, бутылки минеральной воды. На авансцене коробка для записок.
Слышны крики мартовских котов, завывание ветра, вздохи, стоны. Из-за кулисы появляется фигура в длинном балахоне с капюшоном, лицо скрыто за маской смерти. Фигура медленно движется по авансцене, исчезает в противоположной кулисе.
Появляется Петр Иванович.ПЕТР ИВАНОВИЧ. Извините, думал, опоздал, а еще никого и нет, я первый. И администраторов нет. Значит, не опоздал. (Садится за стол.) Пробки ужасные, мы никогда, наверное, от них не избавимся. Еще одна напасть. Мало того что дышать нечем, еда плохая – соя одна, и сою купить не на что, теперь пробки. Таких пробок раньше не было.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (выглядывает из-за кулис, направляется к столу; в зал). Добрый вечер. (Петру Ивановичу.) Не опоздал?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Опоздал.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Да нет, не опоздал. Кстати, в фойе также никого нет, никто не встречает. Меня всегда кто-нибудь встречает.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Такой ты великий?Владимир Николаевич не отвечает.
Опоздал из-за пробок?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Я никаких пробок не заметил.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Значит, сейчас все хорошо? Пробок нет, безработицы нет.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (в зал про Петра Ивановича) . Петр – коммунист, тоскует по старым временам.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Инфляции нет, проституции нет, кризиса нет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ (выглядывает, направляется к столу, кивает залу и тем, кто за столом) . Здрасьте, здрасьте. Чуть не опоздал. При входе что-то ни души. Почему никого нет? Случилось что-нибудь?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Отошли куда-нибудь.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (в зал) . Вы извините, пожалуйста, за задержку вечера, сами видите – мы не виноваты. Тема вечера «Параллельные миры, нечистая сила, суеверия». Зрители на месте, выступающие на месте, администраторов почему-то нет.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Так сегодня пятница, тринадцатое число.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. А-а! Ну, понятно. А у меня что-то из головы вон. В такой день, конечно, жди неприятностей.
ПЕТР ИВАНОВИЧ (встает) . Товарищи! Братья и сестры, десятки лет коммунисты активно боролись с суеверием, учили людей смотреть на жизнь прямо и трезво. Сегодня люди одурманены как никогда. Неспроста вечер назначен на пятницу, тринадцатое число. Демократы сделают всё, чтобы доказать, что нечистая сила существует. На нее и спишут все свои ошибки и неудачи. Этот номер у них не пройдет. Позор изменникам народа!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Люди, будьте бдительны! Расходитесь по домам!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись же.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Да здравствуют свобода, равенство, братство!
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Садись уж.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Фабрики – рабочим, землю – крестьянам, Саяно-Шушенскую ГЭС – народу! (Садится.)
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Я как услышу «Товарищи! Братья и сестры!», у меня тик начинается. Голова дергается. Сколько можно?
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Это вы от своего суеверия дергаетесь. (В зал.) Подождите, они еще начнут вам свои сны толковать.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. О! Под утро сегодня мне был сон.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Вот! Сон? Ты веришь в сны? (В зал.) Вот кто сейчас руководит нами!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Игорю Алексеевичу) . Перестань, ты же видишь – человек не в себе.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет, я расскажу ему. Будто выхожу я из дома сюда ехать – вдруг откуда-то две кошки… черные! Дорогу не дают перейти. Я в сторону – они в сторону, я в другую – они в другую. Что такое, что случилось? У меня мороз по коже. И потом снится, будто мы втроем сидим здесь, а нас никто не встретил. Как у Менделеева.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Кто Менделеева не встретил?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ломоносов. Менделееву приснилась таблица элементов, и утром он открыл ее – сон в руку. И у нас сон в руку – никто не встретил… И приснилось, что у тебя болит голова.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Конечно. У всех, кто не с вами, больные головы. Зато у вас всё нормально, да?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Нет, не буду врать. Володя… это… звонит домой, не может дозвониться, где-то кто-то стонет, а я сижу… сижу я… сижу, а со лба течет кровь.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Это не кровь, это мозги вытекли. А у твоего Володи занято, потому что он звонит сам себе. Сны – это суеверие.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (Петру Ивановичу) . Он заводит тебя, а ты как дитё малое. Успокойся.
ПЕТР ИВАНОВИЧ (встает) . Товарищи!Игорь Алексеевич дергает головой.
Братья и сестры! Долг всех образованных людей – бороться с суеверием. Поймите, нет на свете ни чертей, ни леших. Это в давние времена, когда первобытные люди не могли объяснить себе грозных явлений природы, таких, например, как гроза, гром, молния, они боялись всего.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ничего не боялись только первобытные коммунисты.
ПЕТР ИВАНОВИЧ. Чертей коммунисты никогда не боялись.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Оно и понятно, всегда черти боялись коммунистов. (Владимиру Николаевичу.) Он в одном, к сожалению, прав – обидно, что даже в наше время люди поддаются страху суеверия. И что всего обиднее – не всегда это люди темные, забитые жизнью, бывают весьма и весьма благополучные.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (разводит руками) . Что поделаешь.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Высокие посты занимают.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Одно другому не помеха.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Дипломы имеют об окончании институтов.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. И университетские имеют.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Начитанные люди!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Ну и что же?
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Языки знают!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. По два, по три языка.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Откуда тогда суеверие?.. Скажешь им: «Пошел ты к черту!», «Черт бы тебя побрал!», «Чтобы тебя черти схватили!»Владимир Николаевич болезненно улыбается.
Так они пугаются.
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не надо.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. Говорят: «Не надо». А что не надо?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Звать их.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да. «Не надо звать их». Смешно, ей-богу. А кто их хоть раз видел? (В зал.) Кто чертей видел?.. Черти, где вы?.. Ау-у! Черти!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не надо.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Звать их.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Кого?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Чертей, вообще нечистую силу.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. А что случится, если ее позвать?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Ничего, но лучше не звать.Игорь Алексеевич с удивлением смотрит на Владимира Николаевича, сокрушенно качает головой.
(Смотрит на часы.) Никогда не было, чтобы никто не встретил. Однажды, правда, приехали куда-то… Куда приехали-то?.. Ну, не важно. Помню, мэр лично приглашал: «Очень люблю ваше творчество, вы великий писатель!» Ну, не важно. Приезжаем, а того, кто должен встречать, чиновника, убили.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да ты что?!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Представляешь, с десятого этажа…
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Выбросили?!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Нет. С десятого этажа упал цветок… с горшком ему на голову. На балконе никого не было, цветок сам упал.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Сам?!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Сам.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Что за человек погиб? Молодой?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Твоего возраста.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Почему моего? Мы с тобой одного года. Говори «покойник моего возраста».
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Почему я должен говорить «покойник моего возраста»? Ты спросил, я, чтобы тебе понятнее было, сказал «твоего возраста». Тебе так легче представить покойника.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Мне легче представить его, если ты скажешь «покойник моего возраста».
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Какая разница, мы одного года.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Тем более разницы нет… Семья у него была?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Была. Жена, сын… Как у тебя.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. Как у тебя!
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. У меня жена, дочь. У него – жена, сын… Его убили.
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВИЧ. За что?
ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ. Не знаю.