– Вот и ваш дом на сегодняшнюю ночь, – Андрей говорил так, будто не первый раз здесь был. – И чтобы все оставили в таком же порядке. Вашим же соплеменникам пригодится в следующий раз ночевать.
Он уже знал, как себя вести с вновь прибывшей бригадой, – держаться от них на дистанции, но при этом уважительно, чтобы завоевать авторитет. Быть строгим, но справедливым. Никто из гастарбайтеров не стал задавать Ларину лишних вопросов, неизбежно прозвучавших бы от русских. Типа, как это мы будем спать на голой земле? Где постельное белье и чем накрываться? Люди, приехавшие в чужую страну заработать немного денег, отдавали себе отчет в том, что они чужаки на этой земле. Во всяком случае, пока не пустили здесь корни. А потому нужно быть благодарными и за те малые удобства, которые им предлагают.
– И никаких конфликтов с местными. Вам проблемы не нужны, – предупредил Андрей.
Потомков кочевников не надо было учить, как обживаться на новом месте. Ведь их далекие предки, сами завоеванные татаро-монголами, пополнили орды. И во время набегов на славянские земли полчища Мамая-Батыя не сковывали свои войска обозами с провиантом. Настоящим мужчиной в азиатском понимании был тот, кто, отправляясь в поход, брал с собой только оружие. Пропитание он добывал себе саблей и луком со стрелами. Конечно же, сегодняшние азиаты были куда миролюбивее своих пращуров и приехали в Россию не воевать, а строить. Однако были не менее смекалистыми, чем предки-воины. Кто-то уже найденной в сарае лопатой копал возле кустов яму для импровизированного туалета. Другие рвали густо разросшийся бурьян, носили его в «гостиницу», выстилали им пол. Ведь Ларин строго-настрого запретил им использовать для этих целей солому в тюках, лежащую на досках, настеленных поверх балок перекрытия. Черт его знает, кому она могла принадлежать?
Так что своих подопечных Андрей с полным основанием мог назвать цивилизованными людьми – несмотря на то, что некоторые из них не умели даже читать и писать по-русски, хоть и приехали в страну, где без этого языка им в дальнейшем не обойтись. Поразил его и вопрос, заданный худощавым гастарбайтером средних лет:
– Хозяин, а голуби в России – это домашние птицы или дикие?
– Смотря какие голуби, – уклончиво ответил Ларин. – И называй меня не хозяином, а бригадиром.
– Хорошо, хозяин. Я про тех голубей, – худощавый указал на неровные, местами проломленные листы шифера, укрывавшие бывший колхозный ток. На них издавала утробные звуки, греясь в лучах заходящего солнца, стая диких голубей. Разъевшиеся на дармовом зерне голуби были толстыми и ленивыми.
– Эти дикие.
– Значит, их есть можно.
– Попробуй. Только как ты их ловить будешь? Руками?
Худощавый весело засмеялся.
– Есть способ, – и тут же собрал небольшую команду из своих товарищей.
Между собой они переговаривались на родном языке – скороговоркой. Так что Ларин мало что понял. Но, заинтригованный, стал следить за ними.
Худощавый оказался по специальности сварщиком, к тому же очень запасливым. В своем рюкзаке он привез даже пачку электродов, и теперь раздавал их «охотникам на голубей», каждому по нескольку штук.
– А меня научишь? – спросил заинтригованный Ларин.
– Хорошо, хозяин. Идем с нами, – худощавый вручил Андрею два электрода и предупредил: – В разных руках держи.
Затем гастарбайтеры, крадучись и стараясь не делать резких движений, стали приближаться к бывшему колхозному току. Жирные голуби, конечно же, заметили людей, но улетать не спешили. Явно собирались провести здесь всю ночь.
– Тихо, – подал худощавый команду и знаками показал, чтобы «охотники» растянулись вдоль покосившегося дощатого здания.
Голуби уже издавали свои «ур-ур» несколько нервно и недовольно. Стая была готова взмыть в воздух в любой момент, и только природная лень удерживала глупых птиц на крыше.
– Начали, – с азартом выдохнул худощавый.
И тут же по его команде десяток брошенных электродов засвистел в воздухе. Металлические прутки, брошенные умелыми натренированными руками, оказались оружием не менее эффективным, чем бумеранги австралийских аборигенов. Электроды стремительно прошлись всего в нескольких сантиметрах над крышей. Послышались удары, полетели перья, брызнула кровь. Но в этом не было особой жестокости. Люди убивали диких птиц не потому, что они получали удовольствие, доставляя страдания и боль живым существам. Азиаты добывали себе еду, и не более того. Даже Андрею удалось укокошить одного из голубей.
Над током, тревожно крича, метались остатки стаи голубей. Тушки, постукивая, подпрыгивая, как мячики, скатывались с крыши. Гастарбайтеры ловко ловили их, даже не давая упасть на землю. Птицам, которые еще трепыхались, тут же скручивали головы. И делали это буднично, без особых эмоций, как рутинную привычную работу.
– Вот, держи, хозяин. Ты подбил, – поднес Андрею птицу с окровавленными перьями худощавый сварщик.
– Лучше сам ее приготовь. Может, и сковорода у тебя в рюкзаке найдется? Или будешь на электродах, как на шампурах, запекать? – Ларин посмотрел через плечо на пылающий возле сарая костер.
– Зачем электрод портить? Я им еще работать буду.
Один из рачительных «охотников» рыскал в траве и собирал орудия убийства.
– А как же их готовить? Их хотя бы ощипать надо.
– Есть способ. Это я в армии, в стройбате, всему научился. Кормили нас совсем плохо.
Андрей присел к костру на аккуратный деревянный чурбачок, приставленный к стволу старой яблони, и стал наблюдать за действиями гастарбайтеров. Худощавый тем временем руководил приготовлением ужина. Не до конца прогоревшие поленья практически голыми руками вытаскивали из костра. Мертвых, еще теплых голубей уже обмазывали густо замешанной в ржавом ведре глиной. Получались аккуратные мячики. Их забросили в костер и сгребли на них высокой горкой угли.
Тангол держался обособленно. Еще на закате он и несколько других рабочих, расстелив коврики, совершили намаз. Теперь же Алиев сидел на старом потрепанном протекторе от трактора и молча смотрел то в огонь, то на Ларина. Явно присматривался, оценивал. И чем-то Андрей ему не нравился. Сафаров вообще исчез с глаз, скрывшись в сарае. Наверняка опасался, чтобы с ним не повторилась история на свалке. Но для Ларина он уже не представлял никакого интереса. Ведь все, чем Рахмон мог ему навредить, он уже сделал. Личных же счетов у них не было и быть не могло.
Худощавый сварщик выкатил электродом из углей один из «мячиков». Подхватил его с травы и, быстро-быстро перебрасывая с ладони на ладонь, понес к Андрею.
– Готова твоя птица. Уже испеклась, – немного подобострастно доложил он и резко бросил «мячик» на землю.
Глина, успевшая запечься до состояния обожженной керамики, раскололось на черепки, отскочила вместе с перьями. На одном из черепков лежала аккуратно запеченная голубиная тушка, от которой исходил аппетитный запах. Ларин, обычно привередливый и брезгливый к экзотической еде, почувствовал, что не прочь поесть горячего.
Рабочие сидели возле костра, в который подбросили дров, ели прямо руками. Вместо хлеба в ход пошли лепешки, привезенные с родины. Ларин смотрел сквозь огонь на восседавшего по другую сторону костра Тангола. Тот ел голубя жадно, ломая тушку руками; жирный сок тек по запястьям. Но при этом он умудрялся аккуратно обсасывать кости и, взяв их двумя пальцами, бросал в костер. Чувствовалось, что при необходимости он может есть и как европеец, пользуясь вилкой и ножом, промокая губы салфеткой.
Звучала чужая речь. Люди ели так, как это происходило и сотни лет тому назад. Горел огонь. Шумел ветер в ветвях старой яблони. Над ночным пейзажем расстилалось звездное небо. Было во всем этом что-то первобытное. С одной стороны, Ларин был поставлен руководить этими людьми, и они беспрекословно слушались его. Но с другой – он чувствовал себя абсолютно чужеродным элементом в этой компании. Тут, за знаковым сто первым километром от Москвы, в чистом поле существовал островок чужой цивилизации. В чем-то по-детски наивной, в чем-то жестокой, но чужой и даже враждебной – однозначно. Андрей буквально ощущал беспомощность и одновременно силу этих людей: неприхотливых и незатейливых, готовых довольствоваться самым малым. Он не был против того, чтобы они приезжали в Россию, зарабатывали здесь деньги, выполняя труд, который не желали выполнять москвичи. Зарабатывали честно и возвращались потом домой к детям и женам, чтобы потратить деньги на строительство дома, на еду для своих больших семей.
А вот люди типа Хайдарова и Пролясковского играли их судьбами. Они заманивали гастарбайтеров, суля им заработки, бросали на стройки, выжимали из них все соки – а платили копейки. Когда же люди были готовы взбунтоваться, они, если пользоваться уголовной терминологией, коварно разводили их на бабки, не отдавали документы, выгоняли с работы. И те поневоле пополняли ряды нелегалов, надеясь теперь уже самостоятельно добыть себе на хлеб. Кого-то подбирали преступные диаспоры, кто-то боролся за жизнь сам. И руки, умевшие созидать, строить, искали себе другое занятие. А ведь эти люди были куда лучше приспособлены не к жизни, а именно к выживанию, чем русские – соотечественники Ларина, привыкшие к благам цивилизации. Эти азиаты были подобны семенам степной травы, которые где бросишь, там и прорастут, дадут всходы. Понадобится – и в Москве пустят корни.
Примерно так думал Андрей, понимая, что поневоле сам участвует в этом конвейере поставки и устройства на работу гастарбайтеров. Но иногда нужно и черту послужить, чтобы сделать благое дело.
Немного повеселил Ларина тот самый дедушка из деревни, который возник из темноты. На этот раз в руках он держал самодельную палочку, отполированную руками от частого употребления. Некоторое время он ничего не говорил, просто стоял, разглядывая пришельцев из чужого мира. Но при этом всем своим видом выказывал, что он-то местный и имеет право ходить, где хочет и когда захочет. Пусть только попробуют зацепить его. Но никто из гастарбайтеров и не сделал попытки переброситься с ним словом. Разговоры немного притихли, почувствовалось напряжение, но все делали вид, что не замечают старика. Тем самым проявляли уважение к его чувствам и возрасту. Старики на Востоке – святое.
Дедушке надоело молчать. Он-то рассчитывал на другой прием и явно хотел поспорить, поругаться. А потому и направился к Ларину, надеясь в его лице получить поддержку.
– Ну что, трудно с неотесанными абреками управляться? Ведь они люди дикие – дети гор. Только вчера с отрогов спустились, – проговорил он.
– Люди как люди, – ответил Андрей, не желая ввязываться в спор, только этого ему еще не хватало.
– Ага, люди… Басурмане они! – старик произнес это намеренно громко, чтобы его услышали.
– Послушай, дедуля… – Андрей когда хотел, мог бывать очень жестким, даже по отношению к старшим и вполне безобидным людям. – Если хочешь поругаться, то иди со своей женой ругайся, пока цел.
В этих словах не было ничего особо обидного. Но зато старик сумел оценить взгляд Ларина. Взгляд человека, которому в этой жизни не один раз приходилось убивать. Люди и, кстати, животные ощущают опасную близость к таким индивидуумам на уровне подсознания.
– А я чего? Просто поговорить хотел. Вот и заглянул на огонек, – старик пошел на попятную.
– Поговорил, дедуля?
– Поговорил.
– Вот и иди своей дорогой.
– Спокойной ночи, – старик растаял в темноте.
Ларин еще немного дал посидеть людям возле костра – так, для приличия. Просто чтобы его слова не связывали с появлением старика. Затем поднялся, вытер руки от голубиного жира бумажной салфеткой, бросил ее на угли.
– Все, мужики, отбой. Даю десять минут на то, чтобы на улице никого не было. Вы в чужой стране и не должны привлекать к себе внимание.
Возражений не последовало. Вскоре территория возле сарая опустела, лишь скуластый Тангол продолжал сидеть возле приоткрытых ворот и перебирать в пальцах четки. Ларин постоял, запрокинув голову, разглядывая звездное небо. Потом он потянулся, зевнул и затем зашагал к сараю. Сказывалась усталость, клонило в сон.
– Помоги ворота закрыть, – обратился он к Алиеву. – Все-таки не в сарае живем, а в «гостинице».
– Почему бы не помочь хорошему человеку, – поднялся гигант.
Место для сна Андрею уже было приготовлено. Он был начальником, и о его быте заботились без напоминания. Густая охапка свежей травы высилась недалеко от входа. Ларин, не раздеваясь, только сбросив ботинки и ослабив ремень, лег на нее. Пахло соломой, пылью и свежей луговой травой. Среди этих запахов угадывались и ароматы цветов.
Андрей уже начинал дремать, когда ощутил тихое движение в сарае. Кто-то медленно и очень осторожно полз к нему. Но кто это был – не разглядеть в темноте. Ларин затаился, продолжая изображать спящего. Кто-то невидимый тоже затаился, чего-то выжидая. И тут в кармане у Андрея совсем некстати запиликал мобильник. Он вытащил телефон, полыхающий призрачным синим светом. Выхватил взглядом проявившийся на дисплее номер Лоры. Ларин и сам звонил ей сегодняшним вечером. Ведь связи с Дугиным у Андрея не было. А о том, что Сафаров узнал его и об этом уже стало известно Хайдарову, руководителю тайной организации Дугину следовало сообщить обязательно. Но Лора за весь вечер так и не ответила. Теперь, наверное, спохватилась или освободилась, вот и перезвонила. Ларин вдавил кнопку. Поднес трубку к уху и тихо ответил:
– Слушаю.
– Голос у тебя заспанный.
– Заспанный, потому что я сплю, – ответил Андрей.
– Делаю умозаключение: спишь, но говоришь слишком тихо. Значит, спишь не один, – продолжила в своем фирменном стервозном стиле Лора.
– Угадала. Не один. Я под одной крышей с пятью десятками гастарбайтеров. Люди устали, я не хочу их будить, вот и говорю шепотом. А тут ты наконец-то со своим звонком объявилась.
– Кто хочет спать, тот уснет. Собрался пригласить на свидание? Так у меня уже любовник наклевывается, и не чета тебе, с положением в обществе. Ладно, я тебя знаю. Просто так звонить не станешь. Выкладывай, какая у тебя проблема.
– Погоди, выйти надо, я же не один.
– Не создавай лишних проблем там, где их быть не может. Я уже знаю, зачем ты мне звонил, – Лора понизила голос, так чтобы ее мог слышать только Ларин.
– Сомневаюсь.
– Зря сомневаешься. Мы с тобой очень плотно находимся под колпаком у одного нашего хорошего друга, – Лора недвусмысленно намекнула на Дугина, и Андрей этот намек понял. – Список пассажиров чартерного рейса, конечно же, оказался у него на столе. И фамилия другого нашего общего знакомого, любителя поваляться на свалке, была в нем. Так что догадаться не сложно. Он Хайдарову уже доложил, кто ты такой?
– Не сам, но доложил, – подтвердил Ларин.
– Наш хороший общий друг уже придумал, как нейтрализовать последствия, – обнадежила Лора. – Главное – доставь Сафарова по назначению, на стройку. И потом можешь о нем забыть.
– Спасибо за заботу, – проговорил Андрей. – У тебя-то как дела?
– Понемногу превращаюсь в полную дуру. Лежу сейчас одна в будуаре. Представляешь, на мне ровным счетом ничего нет, если не считать нательного крестика. Лежу одинокая, красивая, скучаю и читаю идиотский глянцевый журнал.
– Гламурненько…
Иногда Ларин позволял себе отвлечься от дел, поэтому и не послал Лору к черту с ее штучками. Но, разговаривая с ней, не перестал следить за тем, кто притаился в темноте, так и не добравшись до него.
– И вот, что я вычитала. Никогда бы не подумала, – наигранно сообщила Лора голосом змеи-искусительницы. – Подавляющее большинство мужчин предпочитает оральный секс. Ты об этом догадывался? Хотя что я спрашиваю? Ты же мужчина, значит, предпочитаешь.
– А ты слышишь об этом первый раз в жизни?
– От тебя – да. А большинство баб об этом даже не догадывается. Потому у них и проблемы с мужиками. Уводят мужей от них стервы вот этим самым способом – оральным. В моем глянцевом журнале даже статистика приведена в виде таблички, – было слышно, как Лора зашелестела страницами. – Как ты думаешь, какой процент женщин в Соединенных Штатах согласен заниматься оральным сексом?
– Штаты – страна пуританская. Думаю, не так уж густо там здравомыслящих женщин.
– Правильный ответ. Всего семнадцать процентов. Хотя почему-то очень многие считают, что там чуть ли не каждая на это согласна. А теперь угадай – в какой стране восемьдесят процентов таких женщин?
– Даже не знаю. В Таиланде?
– В Австрии. Представляешь себе? Вот об этом я, честно, не догадывалась. А моя прабабушка, кстати, родом из Львова. А когда она была молодой, Львов находился в составе Австро-Венгерской империи. А я тут лежу одна – скучаю, всякие гадости читаю…
– Кончай ты свой «секс по телефону». И без тебя тошно. У меня тут и мобильник подзарядить нет возможности. Каменный век, ни одной розетки.
– Должна же я была поднять тебе боевое настроение. Мы же друзья, хоть я и конченая стерва. Ладно, спи со своими пятью десятками мужиков и мечтай обо мне.
Связь прервалась.
«Натуральная стерва», – с неожиданной симпатией подумал о Лоре Андрей.
Он делано зевнул, положил мобильник на землю рядом с собой, прежде чем погас дисплей. Сделал это специально. А затем повернулся на бок.
Когда надо, Андрей умело изображал спящего. Не то чтобы сразу начал сопеть. Сперва для вида поворочался, потом его дыхание сделалось совсем тихим. Минут через десять он уже негромко похрапывал. Но при этом сна не было ни в одном глазу. Тот, кто пытался приблизиться к нему ползком по земле, тоже был чрезвычайно осторожным. Прошло минут пятнадцать, прежде чем он позволил себе пошевелиться. А ведь для такой паузы нужны огромная выдержка и тренировка.
Ларин, напрягшись, ждал. Он уже различал в тусклом свете, лившемся сквозь щели в воротах, фигуру, распластавшуюся на земле – чужая рука потянулась к его мобильнику, медленно и осторожно. Когда пальцы уже были готовы взять трубку, Андрей резко схватил подползшего к нему за запястье. Тот даже не вскрикнул, не попытался вырваться, просто ждал. Ларин нажал кнопку на трубке, засветился экранчик, облив мертвенным, неживым светом лицо Алиева. Ведь это именно он решил подобраться к спящему и завладеть его телефоном. Тангол смотрел на Андрея не мигая и без злости.