— Нашего леопарда? — с надеждой уточнил Донахью.
Я покачал головой:
— Вряд ли.
— Почему?
— Нет укрытия, — пояснил я. — Тут крутой склон, а леопарды прячутся среди деревьев, но не среди камней. А на этом склоне никогда не росли деревья. Кстати, большая часть флоры появилась здесь уже после таяния снегов. А того, что росло здесь сто лет назад, не хватило бы на прокорм достаточного количества добычи.
— Вы уверены?
— Это моя специальность.
Муро повернулся к Горману с торжествующей улыбкой на узком лице.
— Чуй! — воскликнул он.
— Чую? — переспросил Рэй. — Он что, что-то учуял?
— Чуй, — повторил я. — Это «леопард» на суахили.
— Вы, кажется, говорили, что это не мог быть леопард, — напомнил Донахью.
— Я сказал, что вряд ли. — Я побрел в направлении, указанном Муро. — Давайте взглянем, что там такое.
Муро обогнал меня и буквально пробежал оставшиеся полмили, затем принялся вопить на своем языке нечто такое, что даже Горман не смог разобрать.
Мы заторопились вперед, задыхаясь, не обращая внимания на острую боль в груди, и несколько минут спустя окружили покрытый мокрой грязью холмик. Под ним, несомненно, лежало тело. Одна нога торчала наружу — жесткая и замерзшая, покрытая коричневой шерстью.
— На мой взгляд, это точно не лапа леопарда, — сказала Бонни.
— Наверняка, — поддакнул я.
— Согласен, — сказал Горман. — На этой лапе никогда не было когтей. Ни втягивающихся, ни любых других.
— Это человек? — спросил Рэй.
Тело было настолько очевидно не человеческим, что никто не потрудился ответить.
— Что ж, давайте вытащим его и осмотрим свою находку, — предложила Бонни.
— Это собственность правительства Танзании, — заявил Нджобо. — К нему никто не имеет права прикасаться.
— Согласен, — кивнул я. — Тело могут загрязнить наши ДНК и микробы, которые мы принесли на себе. Мне надо послать за подходящим оборудованием, чтобы переместить объект в безопасные условия.
— У вас нет права перемещать тело, — не унимался Нджобо.
— Я не говорил о том, чтобы переместить его с горы. Но тело необходимо перенести туда, где его сможет осмотреть группа экспертов. Наверху должна отыскаться надежная пещера, где температура все еще ниже нуля.
— Я настаиваю: оно останется здесь.
— Вы действительно хотите прославиться как человек, из-за которого погиб первый экземпляр… чем бы это ни оказалось? — спросил я. — Что скажет ваше начальство?
Нджобо помолчал.
— Я над этим подумаю, — вымолвил он в конце концов. Потом добавил: — Если кто-либо прикоснется к нему без моего разрешения, я отправлю его вниз в одиночку.
Горман долго рассматривал находку.
— Я думал, что знаю каждое животное, когда-либо жившее на Килиманджаро, — сказал он и повернулся к Муро: — Приведи сюда пару носильщиков, пусть они очистят тело от грязи. — Он сделал паузу и взглянул на Нджобо: — С вашего разрешения, — добавил он.
Нджобо вопросительно посмотрел на меня.
Я кивнул:
— Только осторожно.
Муро передал приказ, и двадцать минут спустя два носильщика тщательно очистили тело от грязи. Существо оказалось двуногим, ростом около полутора метров. Это точно не был человек или антропоид, и я никак не мог вспомнить других двуногих животных такого размера. Я не назвал бы его лицо мордой, но все же оно было чуточку вытянутым. Мех его — фактически, пух — был рыжевато-коричневого оттенка и не таким густым, как у обезьян.
— Ну, профессор? — обратился Горман. — Должен признать, я в замешательстве.
— Джим, Бонни, — попросил я, — сфотографируйте все, что только сможете. Снимайте его со всех углов. Сделайте крупные планы каждой части тела. А когда закончите, я скопирую все в свой компьютер и перешлю по электронной почте кое-кому из коллег.
— Но что это за животное? — спросила Бонни.
— Не хочу высказывать свое мнение, пока не проконсультируюсь с теми, кому отправлю фотографии.
— Недостающее звено? — спросил Рэй.
Я покачал головой:
— Мы никогда не эволюционировали от этого. Взгляните на него. Глаза расположены ниже ноздрей. Бедренные суставы совершенно не такие, как у человека или любой обезьяны. И еще у него противостоящие большие пальцы. — Я помолчал и обдумал сказанное. — Я не встречал ни одного существа с противостоящими большими пальцами… Судя по структуре челюстей и видимых зубов, это всеядное существо.
— Разумное? — спросила Бонни.
— Возможно. Череп достаточно большой.
— Но на нем нет одежды или каких-либо побрякушек, — заметил Рэй.
— Не все люди носили одежду или побрякушки. Во всяком случае, пока не столкнулись с другими людьми, у которых были лучшие проповедники или лучшее оружие.
Донахью восторженно завопил, и мы повернулись к нему.
— Настоящий человек с Марса! — радостно орал он. — Мы станем миллионерами — первая экспедиция, нашедшая инопланетянина!
— Мы пока не знаем, кто это, — возразил я. — Это существо необходимо долго изучать. Вечером я свяжусь с коллегами и попрошу их срочно прилететь — обследовать тело на месте. Потом найду людей, обладающих должной квалификацией и снаряжением, чтобы перенести находку в надежную пещеру.
— А знаете, — задумчиво проговорила Бонни, — к нам в руки попала тайна куда серьезнее, чем была у Папы. Ему нужно было лишь понять, что делал леопард выше границы снега. А нам необходимо понять не только, что это существо здесь делает, но и кто это.
Они начали высказывать догадки, спорить и фотографировать, но каждый из них думал об одном и том же.
Может ли это существо оказаться инопланетянином? И если да, что оно делало на Земле? Почему никто не знал о нем до сегодняшнего дня? И самое главное, почему он оказался похоронен в снегу возле вершины могучей Килиманджаро?
Что увидел фотограф
Джим Донахью подошел к телу, склонился над ним и начал фотографировать его маленькими участками, сделав более сотни снимков, пока не запечатлел каждый квадратный сантиметр. Он сфотографировал лицо и снял крупным планом ноздри. Опустился на колени, нагнулся и сфотографировал ладони и пальцы. Столь же тщательно прошелся по всем остальным частям тела. А затем, когда участники экспедиции начали скучать и стали менее внимательными, быстро сделал еще четыре кадра, запечатлев почти невидимую деталь, которую заметил на левой лодыжке.
Конечно, эти фотографии принесут ему богатство. Но он может стать еще богаче, когда продаст эксклюзивную статью, объясняющую, что здесь делал инопланетянин. Даже если кто-то из остальных и заметил легкую потертость на левой ноге, он не фотографировал людей с аналогичными потертостями. Людей за решеткой.
Людей в цепях.
Преступников…
Джим Донахью был первым слепцом.
* * *Будь его воля, он не выбрал бы Землю. Кислорода в атмосфере содержалось слишком много, а сила тяжести оказалась слишком велика. Но разве у него были варианты? Он убил охранников, когда они готовились перевезти его в тюрьму строгого режима на Бареймусе, где он стал бы одним из всего лишь шестидесяти трех живых существ во всей системе. Тюрьма была полностью автоматизирована. Пищу готовили машины, не способные перемещаться и никогда не покидающие кухню. Решеток там не было, но каждую камеру окружали три смертельных силовых поля — одно всегда включено, а два в постоянной готовности на случай, если первое отключится. Ни посетителей, ни прогулок, ни охранников, ни религиозных служб, ни медиков — только шестьдесят три заключенных, которые останутся там, пока последний из них не умрет.
Он знал, что сбежать с Бареймуса не сможет никогда. Тюрьма существовала уже 364 года, и за это время не произошло ни единого побега. Банды — по сути, армии — пытались вломиться в нее, чтобы освободить своих. Все попытки провалились, и лишь считаные везунчики выживали, когда на единственном посадочном поле срабатывала автоматическая защита, запрограммированная уничтожать все, кроме транспортного корабля тюрьмы. Значит, если ему и удастся сбежать, побег должен произойти до тоги, как его доставят в тюрьму.
Он не мог ждать, пока корабль на Бареймус взлетит. Хотя там будут всего два охранника, пилот не предусмотрен. Корабль запрограммирован приземлиться в тюрьме, и даже если он убьет охранников во время полета, то не сможет изменить программу. Он не пожалел половины своего богатства, накопленного преступным путем, чтобы заплатить сообщнику, который убил одного охранника, пока сам он приканчивал второго. Произошло это в космопорту, когда они шли к кораблю.
Его ноги все еще оставались скованными, а охранники уже не могли сообщить коды замка, поэтому он взял у одного из них импульсный пистолет и разбил цепь выстрелом. О том, как снять с ног цепи, можно подумать позже. Главное — он вновь обрел свободу движений.
Со стороны центра управления послышались выстрелы. Сообщник завопил и упал, истекая кровью, но ему удалось добежать до корабля невредимым. Во входном люке стоял владелец, предупреждая его не приближаться. Он выстрелил в хозяина, не дав тому договорить, отодвинулся, когда тело падало на поле, вбежал в корабль и приказал люку закрыться и запереться.
Ему понадобилось меньше тридцати секунд, чтобы взломать код безопасности корабля. (В конце концов, это его специальность.) Корабль попросил назвать имя. Он знал, что не может использовать настоящее имя, ведь любой корабль на планете сразу отключит все системы, едва он его произнесет, поэтому он вспомнил детство и назвал имя друга, которого не видел уже двадцать лет.
— Мачти, — сказал он.
— Пункт назначения?
Беглец посмотрел на экран и понял, что охранники космопорта настигнут корабль секунд через тридцать.
— Где находится ближайшая планета, у которой содержание кислорода в атмосфере близко к нашему?
— Уточните «близко».
— В пределах десяти процентов.
— Третья планета в системе Сол.
— Взлетай немедленно.
Корабль не ответил, но беглец ощутил ускорение, когда корабль поднялся в стратосферу.
— В твоей базе данных есть какой-либо из языков этой планеты? — спросил он, когда корабль начал разгон до субсветовой скорости.
— Нет. Я никогда там не был.
— Но ведь тебе известен процент кислорода, — возразило существо, теперь ставшее Мачти.
— Эти данные есть в моей базе, а туземных языков нет, — ответил корабль. — Весьма вероятно, что ни один аппарат там никогда не садился.
Пока Мачти размышлял над ответом, корабль сообщил, что их преследуют.
— Замечательно, — пробормотал Мачти. — Сколько?
— Два.
— Они смогут нас догнать?
— Со временем.
— До того, как мы окажемся в системе Сола?
— Нет.
— Ладно. Мы там приземлимся, я спрячусь до тех пор, пока они про меня не позабудут или хотя бы решат, что я не стою таких хлопот, а потом мы отыщем более гостеприимный мир. — Он на секунду задумался. — Сколько нужно времени, чтобы туда долететь?
— Через нормальное пространство — семь лет и…
— Не через нормальное пространство, — прервал он.
— Через червоточину Джакстоплин — три дня.
— Следуй этим путем.
— Это три наших дня, — продолжил корабль. — Если считать по скорости вращения планеты назначения, это будет 3,4983 их дней.
— Да выполняй же! — рявкнул Мачти.
Корабль направился к червоточине, а Мачти провел следующий час, экспериментируя с остатками кандалов, пока не подобрал код, отпирающий правый браслет. Но, как ни пытался беглец, замок левого открыть не удалось — он повредил чип, когда стрелял в цепь. Мачти обшарил корабль, отыскал лазерный пистолет и направил его на браслет. Тот нагрелся, потом раскалился, становясь все горячее. Мачти вопил от боли, но не отводил луч, ослабляя нагревом структуру металла. В конце концов ему удалось взломать замок одним из столовых приборов, найденных на камбузе.
Он дохромал до корабельной аптечки, отыскал подходящие мази, натер ими лодыжку и провалился в сон на пятнадцать часов. Проснувшись, он обнаружил, что полицейские корабли все еще сидят у него на хвосте и вошли в червоточину всего на минуту-другую позже его корабля.
— Лети быстрее! — приказал он.
— Понятие скорости не имеет смысла внутри червоточины, где не действуют законы Вселенной, — ответил корабль.
— Они могут нас поймать?
— Нет, если этого не пожелает червоточина.
— Червоточины не способны мыслить и чего-либо желать, — раздраженно бросил Мачти.
— Мой словарь концепций ограничен. Нет причин полагать, что враг может настигнуть наст внутри червоточины. Как нет причин опасаться погони в области без времени и пространства за пределами Вселенной.
— Ты узнаешь, если они подберутся близко?
— Уточните «близко».
— В пределах радиуса поражения.
— Если вы назовете оружие, которое теоретически хотите использовать, я отвечу на вопрос.
— Да твое оружие! — гаркнул Мачти.
— Я не оснащен оружием.
— Тогда на что ты годен? — прорычал Мачти. — Не отвечай на этот вопрос.
Остаток путешествия он провел, изучая то немногое, что было известно о географии планеты, залечивая лодыжку и отсыпаясь. Корабль разбудил его и сообщил:
— Мы вышли из червоточины, находимся в системе Сола, приближаемся к третьей планете, мне нужны посадочные координаты.
— Насколько далеко полицейские корабли? В минутах, а не в расстояниях.
— Три и четырнадцать минут.
— Я думал, что они вошли в червоточину одновременно.
— Очевидно, мне придется еще пояснить отсутствие известных законов Вселенной внутри червоточины, — сказал корабль.
— Не утруждайся.
— Координаты, пожалуйста, — напомнил корабль, выведя голографическое изображение Земли, медленно вращающейся вокруг оси.
— Широту и долготу? Я их не знаю. — Мачти указал на Африку. — Похоже, это самый незаселенный континент. Во всяком случае, там меньше всего признаков цивилизации. — Поскольку не прозвучало ни вопроса, ни команды, корабль промолчал. — Три минуты, говоришь?
— Если точно, 2,9276 минуты.
— Дай подумать… Если ты сядешь в городе, сохранить мое присутствие в секрете будет невозможно, а паника и возбуждение подскажут преследователям, где я нахожусь. Если высадишь меня на плоской равнине, они тебя засекут, просканируют район, куда я мог уйти за три минуты, найдут меня с помощью датчиков, и мне конец. — Он еще раз всмотрелся в глобус и внезапно прищурился. — Идея! Где самая высокая гора на этом континенте?
— Здесь, — ответил корабль, и на голографическом глобусе ярко засветилась Килиманджаро.
— Хорошо. Если я выпрыгну из люка, когда ты будешь пролетать над ней, имеется ли на борту нечто, способное затормозить или ослабить падение?
— Да.
— Отлично, тогда сделаем так. Входи в атмосферу почти сразу над горой, снижайся над ней, открывай люк, и я выпрыгну. Есть шанс, что они меня не заметят, а если ты не станешь притормаживать, у них не будет причин полагать, что меня уже нет на борту. Затем лети к южной оконечности континента, приземлись в пустынной местности на тридцать секунд, потом взлетай и возвращайся на свою родную планету. Они предположат, что я там выпрыгнул, и потратят время на поиски. А когда поймут их бесполезность, вернутся домой… Где это?
— Где — что?
— То, с помощью чего я заторможу падение? — Часть переборки отодвинулась, Мачти увидел маленький парашют. — Ты уверен, что этого хватит? Уж больно хлипким он выглядит.
— Он был испытан в полевых условиях.
— Ладно. Мне сейчас не до споров. Насколько далеко ближайший корабль — с точностью до секунды?
— Две минуты пятьдесят восемь секунд.
— Твоя главная задача — не дать себя догнать.
— Он не сможет меня догнать, — ответил корабль.
Мачти больше ничего не говорил, пока они не вошли в атмосферу Земли. Тогда он подошел клюку.
— Сколько еще лететь до горы?
— Примерно четыре минуты.
— Опустись как можно ниже, потом открой люк.
Мачти нетерпеливо ждал, пока корабль приближался к горе и выравнивался. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем люк распахнулся и он выпрыгнул. Парашют вычислил его вес, обнаружил датчиками приближающуюся гору и раскрылся как раз вовремя, чтобы Мачти не пострадал при контакте с грунтом.
Он коснулся ледяного склона, дважды перекатился и заскользил по льду, пока не наткнулся на большой ледяной выступ. Посмотрев вверх, он не увидел ни своего корабля, ни двух преследователей.
Освободившись от парашюта, он закопал его в снегу, потом осмотрелся. Он находился примерно в трехстах метрах от вершины горы и, пожалуй, в шести километрах над саванной. Ниже склоны покрывал густой лес, за ним он разглядел реку и даже деревушку из глинобитных хижин.
И тут он его увидел — полицейский корабль, зависший над вершиной Килиманджаро. Второй корабль он заметить не смог. Возможно, его он одурачил или же тот еще не успел долететь. Но один из них все же не поддался на его уловку.
Беглец укрылся за большим камнем, надеясь, что полицейские все-таки погонятся за его пустым кораблем. Но преследователь оставался на месте, и Мачти понял: вражеские сканеры шарят вокруг в поисках преступника. Они ищут именно его, и сигнал сканера будет резко выделять Мачти на фоне прочих обитателей этой планеты.
Мачти знал: корабль не может оставаться здесь долго, иначе его заметят. А поскольку туземцы еще не освоили космические полеты, находящиеся на корабле не захотят, чтобы их обнаружили и допросили или, что более вероятно, обстреляли. Так что ему нужно просидеть в укрытии еще не больше часа, а то и вовсе несколько минут…