— Это все, о чем я прошу, — согласился Бнарр. — Но на это уйдет много времени. Почему бы вам всем не присесть?
Просьба их удивила, но все же они уселись, кроме Биры.
— Давайте начнем с того, как не выполнять требований немцев, — начал он. — Они призывают ваших юношей в свою армию?
— Нет.
— Облагают налогами?
— Одна свинья с хижины.
— Раз в год?
— Всякий раз, когда они приходят.
— Раз вы не можете противостоять им силой оружия, то должны стать умнее их, — заявил Бнарр. — И должны действовать сообща. Пусть каждая деревня назначит двух-трех мальчиков в гонцы.
— Гонцы? — переспросил другой вождь.
— Подумайте сами. Мы ведь не хотим, чтобы немцы заявились к нам неожиданно. Поэтому мы разместим семь или восемь мальчиков возле тропинок, ведущих к деревням. Когда они увидят, что немцы приближаются, они побегут на гору и сообщат об этом в нижних деревнях. Гонцы из этих деревень передадут весть дальше — каждый в назначенную ему деревню. Так про это узнают все, и большинство — еще до того, как немцы подойдут к горе. — Бнарр обвел взглядом слушателей, теперь вожди слушали его очень внимательно. — Далее: с завтрашнего дня мы начнем строить укрытие в самой густой части самого высокого леса на горе. И всякий раз, когда мы узнаем о приближении немцев, дети из каждой хижины погонят свиней в это укрытие.
— Не все свиньи туда пойдут, — возразил кто-то.
— Еще как пойдут, потому что как только загон в укрытии будет готов, дети под вашим руководством начнут гонять туда свиней раз в неделю, пока эта дорога не станет для них привычной. И когда немцы войдут в деревни, вы им объясните, что все свиньи заболели и сдохли. — Он неожиданно улыбнулся. — Вы даже можете попросить немцев дать вам новых свиней, потому что они сами заявили, будто правят страной.
Гору ухмыльнулся — мысль ему понравилась.
— Немцы тогда захотят что-то другое и заберут это, — сказал высокий вождь.
— Тогда и мы станем действовать иначе, чтобы не давать им того, что они захотят, — сказал Бнарр. — Но это еще не все. Мы пошлем гонцов во все деревни поблизости от горы, чтобы они рассказали о наших действиях, и попросим передать эти идеи дальше, чтобы о них узнала вся страна.
— На равнине прятать свиней будет гораздо труднее, — заметил другой вождь.
— Мы поможем им придумать, как спрятать скот.
— Рано или поздно, но они их найдут… или потребуют что-то другое. Может быть, наших женщин.
— Это лишь первый шаг, — заверил Бнарр. — Вы сказали, что у них могучее оружие?
— Да.
— Они объявили своими владениями всю Африку?
— Что такое Африка? — спросил кто-то из вождей.
— Они объявили своими владениями все земли вокруг? — переформулировал вопрос Бнарр.
— Нет. Только Танганьику.
— Но почему, если у них такое оружие?
— У британцев такое же оружие.
— И где эти британцы? — улыбнулся Бнарр.
— Не знаю, откуда они пришли, — пояснил вождь, — но они правят Кенией.
— Где эта Кения?
— Там. — Вождь показал на север.
— Далеко в ту сторону?
— День ходьбы. Может, чуть меньше.
— Вот вам и ответ, — заявил Бнарр.
Вожди непонимающе нахмурились.
— Немцы изобрели свое могучее оружие не для того, чтобы завоевать вас. Значит, они его сделали, чтобы воевать с другим племенем, а вы сказали, что это племя — британцы. После первого нашего шага, когда мы спрячем свиней, немцы потребуют что-то другое. Тогда вы пошлете представителей к британцам — это всего день пути — и пожалуетесь им на то, как с вами обращаются немцы. И скажете, что лучше бы вами правили британцы. И одновременно уговорите кенийские племена на другой стороне границы пожаловаться немцам, что им невыносимо жить под правлением британцев.
Неожиданно слушатели расплылись в улыбках.
— Вы пойдете добровольцами помогать каждой стороне — лагерной прислугой. Будете для них готовить еду, стирать и выполнять всяческую работу, которую вам поручат. И всякий раз, когда солдат любой из сторон погибнет в бою, вы захватите его оружие и боеприпасы. Если отряд, где вы прислуживаете, небольшой — отравите их еду. Если большой, то через детей — они всегда вне подозрений — сообщите противнику, где он находится. А когда они поубивают друг друга и один из противников будет полностью уничтожен или понесет такие потери, что уже не сможет претендовать на какую-либо территорию, у вас уже будет достаточно оружия и опыта, чтобы уничтожить победителя. — Он помолчал. — Такое не случится за день-другой, и это будет нелегко. Но если у вас хватит решимости, все это свершится.
— Ты похож на монстра, — сказал высокий вождь. — Но мыслишь как лайбон или мундумугу. — Он вонзил холодный взгляд в Биру. — Почему наши мундумугу никогда о таком не думали?
Бира не ответил, лишь с ненавистью посмотрел на Бнарра.
— У меня вопрос, — сказал Гору.
— Да? — отозвался Бнарр.
— Чего ты захочешь за все это? Чтобы тебя признали джумбе ква киджумбе?
— Вождем вождей? — переспросил Бнарр и покачал головой. — Нет, у меня нет желания кем-либо править. Я хочу только одного — чтобы справедливость восторжествовала.
— Честно?
— Честно.
— Тогда о тебе трудно думать, как о мужчине, — заключил Гору.
Вожди рассмеялись шутке. Все, кроме Биры.
— Мы будем встречаться каждый день, пока не продумаем все до мелочей, — сказал Бнарр. — Мы должны точно знать, где построить укрытие. Должны убедиться, что для свиней из нижних деревень на пути нет непроходимых препятствий. Должны решить, каким мальчикам можно доверить задачу гонцов. Надо наметить для них тропы не только на горе, но и на равнинах возле нее. Мы должны быть готовы к любой неожиданности. Я дал вам много пищи для размышлений. Советую вернуться в свои деревни и подумать над моими словами. А завтра встретимся здесь в это же время.
Вожди разошлись, а Бнарр вернулся на ледник. Он уже прикидывал, не построить ли себе хижину — он видел, как их здесь строили всего за несколько часов, — и не обосноваться ли в деревне, но решил, что его слова будет авторитетнее, если он не поселится в какой-либо конкретной деревне.
Они встретились на следующий день, потом еще и еще. Они построили укрытие в таком месте, что уже за полсотни метров его нельзя было заметить, и стали тренироваться, как загонять туда свиней. Мальчиков посылали снова и снова.
А потом настал день, которого они ждали. На гору поднялся отряд немецких солдат и потребовал «свиной налог». В одной за другой деревнях им объясняли, что все свиньи заболели и сдохли. Немцы обыскали каждую хижину, уверенные, что свиней прячут там… а потом один из немцев собрал своих на лужайке возле деревни.
— Смотрите! — воскликнул он, указывая на кучку навоза. — Он свежий! Туземцы нам солгали!
Со своего наблюдательного пункта на леднике Бнарр видел, как немцы поднялись на гору. Это его не удивило. Но потом он услышал винтовочные выстрелы. А вот это его озадачило. Он слышал по выстрелу примерно каждые десять минут, часов с десяти утра до полудня.
Он решил не рисковать и дождаться, пока немцы уйдут, поэтому остался на леднике до рассвета и лишь потом спустился в деревню Гору. К его удивлению, там его ждали все вожди.
— Как все прошло? — спросил он.
— Пока ты отсиживался на леднике, немцы убили по ребенку из каждой деревни! — прорычал Гору. Его лицо исказилось от ярости и ненависти.
— Мы поступили, как сказал ты, а не Биру, — добавил высокий вождь. — Больше мы этой ошибки не допустим.
— Но что произошло? — вопросил Бнарр.
— А то, что мы сами виноваты — послушали существо, которое лишь притворяется человеком. Теперь я скажу, что будет. Ты вернешься на ледник и останешься там до конца жизни. Если, начиная с завтрашнего дня, любой из нас увидит тебя ниже ледника, мы тебя убьем. Ты умрешь медленно и мучительно.
— Но как немцы обо всем узнали? Разве вы не спрятали всех свиней в укрытии?
— Я сейчас начну считать до пятидесяти, — пригрозил высокий вождь. — Если ты все еще будешь здесь, когда я закончу, то я сам тебя прикончу.
Бнарр переводил взгляд с одного лица на другое, но встречал лишь ненависть и гнев. Он повернулся и побежал к ледяной шапке. Его никто не преследовал, и через несколько минут он перешел на шаг.
Когда беглец вышел на опушку, там его уже ждал Бира.
— Я ведь говорил им, что ты демон, — молвил он. — И в конце концов моя магия оказалась сильнее твоей.
— Магия тут совершенно ни при чем, — устало возразил Бнарр.
— Я назову это магией, когда стану говорить со своим народом. — На его лице мелькнула злобная усмешка. — Магия перенесла свиной навоз туда, где немцы его обязательно найдут, или что-то другое, но результат оказался таким же.
— Но почему? — вопросил искренне озадаченный Бнарр.
— Потому что я мундумугу, а этой горе и этому племени еще одного не надо.
Бнарр собрался было ответить, но тут заметил бегущих к нему вооруженных аборигенов, и ему пришлось отступить на ледник.
На следующее утро он спустился к опушке, чтобы добыть себе что-нибудь на завтрак, но путь ему преградили туземцы с копьями.
— Уходи, чудище! — крикнул один из них. — Тебе сюда нельзя!
Изгой вернулся на ледник, и за следующие пять дней обошел его по окружности. Всякий раз, когда он полагал, что ушел достаточно далеко, и пытался спуститься к лесу, его останавливали воины.
Бнарр не сдавался. Он регулярно обходил ледник, но всякий раз при попытке спуститься ему преграждали путь.
Ослабев от голода и усталости, Бнарр в конце концов вернулся в пещеру. «Моей вины тут быть не может, — подумал он. — Я организовывал гораздо более трудные операции. Это местные все испортили. Но в чем была ошибка?»
Он пролежал в пещере три дня. Бнарр знал, что умирает, но эта мысль почему-то не вызывала у него внутреннего протеста. Если ему запретили делать то, ради чего он был рожден, то жизнь потеряла смысл. Но перед смертью он должен выяснить, что же пошло не так.
Он с трудом поднялся; тут же подкатили головокружение и тошнота. Несколько секунд он простоял, опираясь на стену пещеры, потом вышел на ледник. Минут десять он брел вниз, с трудом удерживая равновесие на льду. Солнце казалось ему чересчур ярким, глаза начали слезиться. Он поднял руку, чтобы вытереть слезы, но потерял равновесие и рухнул на лед.
Бнарр попытался встать, но обнаружил, что не может. Он ощущал, как из него вытекает жизнь. Дышать стало труднее. Он попытался сфокусировать взгляд, но перед глазами все расплывалось.
«Все должно было кончиться иначе, — с горечью подумал он. — План был безупречным. Что бы там ни случилось, неудачу потерпел не я. Сейчас местные должны были бы радостно кричать, петь и восхвалять меня».
Он понял, что через несколько секунд умрет, и в голове у него мелькнула последняя мысль: «Надеюсь, немцы всех вас уничтожат».
2038 год
— Я начинаю думать, что Хемингуэй никогда не поднимался на такую высоту, — заметил Рэй Гловер. — В конце концов, он был пьяницей и далеко не атлетом. Я в отличной форме, а все равно страдаю одышкой.
— Он же писатель, — сказал Джим Донахью. — И вполне возможно, все выдумал. В конце концов, в «Зеленых холмах Африки», до сих пор продающихся как документальная книга, он обязательно натыкался на кого-нибудь, желающего подискутировать о литературе, всякий раз, когда прятался где-нибудь в кустах и ждал, пока мимо пройдет животное. Но никто еще не назвал его за это брехуном.
— Если проедетесь вдоль побережья, то до сих пор найдете с полдюжины отелей, похваляющихся, что «Хемингуэй здесь ночевал», — вставил Горман. — Судя по тому, что о нем рассказывают, он приходил выпить в бары этих отелей, а потом засыпал прямо за стойкой.
— Все равно, разве не станет сенсацией, если мы найдем того леопарда? — спросил я.
— Мы уже нашли нечто в тысячу раз более существенное, — ответил Донахью. — Может, десятку профессоров литературы и важно, был тот леопард настоящим или Папа его выдумал. Но если это, — он указал на замороженное тело, — то, о чем мы все думаем, мир ожидает настоящая сенсация.
— А может, это снежный барс? — спросил Гловер. — Помню, как-то видел такого в зоопарке. Вполне правдоподобная версия, разве нет?
— Найдите здесь снежного барса — вот вам и сенсация, — ответил Горман. — Они обитают только в Азии.
— Это так, профессор? — спросил меня Гловер.
— Доктор, — поправил я. — Или просто Тони. Да, это так. Снежных барсов в Африке нет.
— Если бы они тут водились, Папа не стал бы утруждаться и сочинять эту историю, — добавил Горман.
— А я вот думаю, — протянул Донахью, — не мог ли он увидеть издали нашего инопланетного приятеля и принять его за леопарда?
— Даже если предположить, что тело пролежало здесь так долго… Если Папа оказался настолько близко, что разглядел тело, то почему он не прошел последнюю сотню метров, чтобы проверить, кто это? — спросил Горман.
— Был слишком пьян? — предположил Донахью.
— Будь он так пьян, он бы его не увидел. Или не запомнил, — возразил Горман.
Я заметил, что Бонни не прислушивается к нашему разговору (хотя ничего интересного в нем и не было), а пристально разглядывает тело.
«Все они ошибаются, — думала она. — Важно не то, что он делал на Килиманджаро, а что он вообще делал на Земле. Я не вижу никакого оружия. Даже сумки или кобуры, где оно могло находиться. И уж конечно, он пришел сюда не для того, чтобы полюбоваться вершиной горы — а даже если так, то почему не Фудзи, Эверестом или хотя бы пиком Пайка? Почему эта гора? Какой секрет он пытался раскрыть? И никто из нас еще не сказал ни слова о том, что его правая рука словно тянется вперед. К чему? Что могло привлечь сюда безоружного пришельца?»
Бонни Херрингтон стала пятым слепцом.
Что увидела оператор
Его звали Квачама, и он посвятил жизнь поискам бога. Не того, кого ищут телепроповедники и верящие в воскрешение христиане. Нет, они были не ближе к богу, чем любой человек на улице. Фактически, если они неправильно поняли его знамения и распространили их в массы, то были еще дальше.
На его родной планете бог не упоминался никогда. Его раса верила в самодостаточность и упорный труд, они отвергали дары, прекрасно обходились без симпатии или прощения. И понятие о верховном божестве в их обществе никогда не удерживалось, даже если когда-либо и возникало.
Впервые на идею о боге он натолкнулся в школе, когда изучал разумные расы других планет, и она его восхитила. Если бог есть, то почему он создал эту Вселенную только для того, чтобы наполнить ее такими страданиями и столь многочисленными трудностями? Было ли его целью, чтобы каждый разумный вид преодолел эти препятствия? Если да, то почему столь многие терпят неудачу? А если нет, то зачем он вообще создал разумные существа? Почему он позволил одним расам расщепить атом, одолеть болезни и овладеть космическими полетами, в то время как другие так и остались привязанными к своим планетам, жалкие и примитивные?
Тогда самый очевидный вопрос, который следует задать верующим: если бог не проявил себя полностью, если ваши братья до сих пор страдают и умирают, то почему вы продолжаете в него верить? Но Квачама продвинулся дальше этого вопроса. Он понял, что искренне верит в бога или в какое-то его проявление и хочет встретиться с ним лицом к лицу, чтобы спросить, почему он позволяет кому-либо страдать, терпеть в чем-либо неудачу, голодать или умирать.
И всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы отыскать бога, встать перед ним и потребовать ответа.
Первой планетой, которую он посетил, стал Белларнус, расположенный в самом центре звездного скопления Немактон. Это был водный мир, покрытый океаном с редкими точечками островов. Здесь доминировала раса разумных морских млекопитающих, похожих на дельфинов. Они утверждали, что их бог обитает в подводном замке на глубине двух миль под северным магнитным полюсом. Квачама вывел свою лодку в точку над замком, облачился в подводное снаряжение, прыгнул в океан и поплыл к замку. Осторожное погружение заняло почти четыре часа, но когда он достиг места, где должен был находиться замок, то увидел лишь песок и камни. На подъем к поверхности ушло втрое больше времени: Квачама опасался кессонной болезни. Забравшись в лодку, он рассказал о пережитом дельфину, плававшему неподалеку.
— А! — последовал ответ. — Бог не пожелал, чтобы ты его отыскал. Он может перемещать свой замок по всему миру, куда захочет.
— Но почему он не захотел, чтобы я его нашел?
— На это может ответить только сам бог. Оставайся здесь. Я уверен: как только бог решит, что ты не причинишь ему вреда, он вернется.
— Если он бог, то я по определению не могу причинить ему вреда, — возразил Квачама.
— Тогда, наверное, у него имелась иная причина, чтобы переместить свой замок.
— А ты лично этот замок видел?
— Я не религиозен. И у меня никогда не возникало причины его искать.
— А ты знаешь кого-нибудь, кто его видел?
— Возможно. Но в приличной компании такие темы не обсуждаются. Он же бог, в конце концов.
Приняв решение, Квачама начал снимать водолазное снаряжение.
— Спасибо, что просветил меня, — сказал он дельфину.
— Так ты не будешь ждать бога?
— Нет.
— Ничего. Он сам знает, как тебя найти.
— Посмотрим.
То был первый из двадцати семи миров, которые он посетил. Он искал в джунглях Селамуна, в бескрайней пустыне Тиланбо, в подземных пещерах Джебба и всегда приходил к заключению, что на этой конкретной планете бог не живет.