Сандаварг запомнил маршрут, которым мы взбирались на корму лайнера, и вывел нас с Физзом из его утробы всего за четверть часа. Шагать же по дну каньона, да при попутном ветре, оказалось не в пример легче. Я был благодарен ему за то, что он замел следы «Гольфстрима» – совершенно не нужное напоминание обо всех моих недавних утратах. Настроение у меня и так было отвратительным. И если бы мне пришлось еще глядеть на знакомые до боли отпечатки колес, это окончательно подорвало бы мой и так почти сломленный дух.
Этой ночью, как и прошлой, я опять спал на удивление спокойно. Зато утром накопившаяся за двое суток усталость сделала мои конечности неподъемными, словно на них за ночь выросло по тяжелой тыкве. Правда, когда мы выступили в путь, затекшие мышцы разогрелись, и вскоре шагать стало полегче. Да и жара нас здесь не донимала – какая-никакая, а радость. Но, так или иначе, это не избавляло меня от предчувствия, что сегодня я паду от усталости задолго до того, как Убби объявит вечерний привал.
Погнавшиеся за Долорес вингорцы так и не объявились. Но я не верил в то, что ей посчастливилось их прикончить. Сумела бы убежать, и то ладно. Поймали ее враги или нет, им в любом случае требовалось время, чтобы зализать свои раны. Тем более что нам с Убби так и так было некуда деваться из «сквозняка».
На месте Прыгающего Камня я напал бы на нас ближайшей, а еще лучше послезавтрашней ночью. Тогда и мы устанем сильнее, и покаянцы малость оклемаются от полученных ранений. Знаток вингорских повадок Сандаварг, кстати, считал так же. И тоже не сомневался, что мы еще столкнемся с Ханбиром и его хромоногим товарищем.
Однако меня и северянина ожидал неприятный сюрприз. Наши двуличные «защитники» объявились гораздо раньше. И что было вдвойне неожиданно – прямо среди бела дня. Это их вероломство едва не стоило нам жизней, поскольку предупредить нас о своем внезапном возвращении они, разумеется, и не подумали…
Порядок, которым мы шли на восток, сохранялся неизменным со вчерашнего утра. Первым топал нагруженный оружием и водой Убби. По его неизменно бодрому самочувствию вообще нельзя было определить, сколько времени он находится в дороге: двое суток или всего-навсего два часа. За крепышом-коротышом плелся, шаркая ногами, я. Мне было доверено нести рюкзак с провизией, и мой угрюмый и измотанный вид более соответствовал пройденному нами пути. А уже за мной полз водонос Физз. Жалея его и как старика, и как священное животное, мы еще позавчера договорились пить воду только из его канистры. И потому сегодня ноша варана тяготила его уже не так сильно, нежели три дня назад.
Скорость нашего продвижения ограничивал тоже он, но ненамного. По крайней мере, оглядываясь и проверяя, не отстал ли ящер, я всегда видел его неподалеку. Будь здесь пожарче, не любящий прохладу Физз, конечно, шевелил бы лапами веселее. Но тогда в арьергард переместился бы я, и неизвестно, сколько раз за день товарищам пришлось бы меня дожидаться.
Все шло своим чередом, когда шагавший в ритме метронома Сандаварг вдруг остановился, а затем пригнул голову и резко повернулся спиной вперед. Вернее, не спиной, а щитом, который северянин на ней тащил. И в следующий миг от брата Ярнскида, звякнув, отскочило что-то блестящее и прилетевшее явно с востока.
Я вздрогнул и от неожиданности застыл на месте. Состояние полудремы, в котором я последнюю пару часов тупо переставлял ноги, как ветром сдуло.
– Бегом сюда! – отбросив кистень и канистры, крикнул мне Убби. После чего присел и, поставив щит на землю, быстро выпростал руки из лямок, на которых тот висел у него на плечах.
Пригнувшись, я бросился к наемнику, спрятавшемуся за щитом, словно черепаха – в панцире. Если я пристроюсь позади него так, как мы с Долорес делали это на «Оазисе морей», брат Ярнскид без труда защитит и меня.
Что-то с гулом рассекло воздух у меня над головой и врезалось в рюкзак прямо за затылком. Я от страха плюхнулся на колени и оставшееся до Убби расстояние неуклюже прополз на четвереньках, будто передразнивая Физза.
– Бросай все и хватай щит! – повелел северянин, выдергивая из моего рюкзака здоровенный четырехзубый сюрикен. Беги я в полный рост, он точно угодил бы мне в глаз или горло. – Шевелись! Будешь меня прикрывать!
– Как? – спросил я, поспешно стаскивая с плеч ношу.
– Очень просто, – пояснил Сандаварг. – Возьмешь брата Ярнскида и станешь держать его передо мной. И посматривай, чтобы твои ноги были постоянно заслонены каким-нибудь камнем. Вингорец, если захочет, попадет тебе ножом в пятку даже с вершины Хребта… Готов? Тогда меняемся местами.
Я переполз на место Убби и, продев руки в держатели, приподнял щит от земли. Мне уже доводилось пользоваться им, прикрывая Долорес, когда она освобождала северянина из трюма, так что навык общения с братом Ярнскидом у меня был. Подтащив его к ближайшему валуну, я упер в него нижний край щита и глянул в смотровую щель, стараясь определить, где засел враг. Убби не отходил от меня ни на шаг, озираясь по сторонам и торопливо отматывая с пояса пращу.
Изучать мир сквозь прорезь в щите было не намного удобнее, чем подсматривать в замочную скважину. Впрочем, от меня не ускользнуло, как с уступа на северном склоне спрыгнула крылатая фигура, которая затем, совершив короткий перелет, приземлилась на осыпь и скрылась за обломком скалы. Кто это был – Ханбир или его товарищ, – выяснить не удалось. Но если они устроили нам засаду по всем правилам, значит, очередной их обстрел должен ударить либо с другого фланга, либо, что еще хуже, – сзади.
Суматошно оглянувшись, я едва не проморгал, как вингорец опять расправил крылья и сменил позицию, перелетев гораздо дальше – через каньон, на противоположный склон. Перелетел и немедля пульнул в нас еще двумя сюрикенами. Первый из них просвистел аккурат над рыжей макушкой Убби, едва не сбрив ему волосы. Второй ударился в щит, причем настолько близко от смотровой щели, что я успел заметить, куда именно. Не знаю, как насчет попадания в пятку, а если так дальше дело пойдет, проклятый метатель достанет меня даже за братом Ярнскидом. Однако куда запропастился второй покаянец? Говоря начистоту, ему давно пора бы присоединиться к охоте.
– Заметил, откуда бросали? – спросил Сандаварг. Я кивнул. – Тогда поднимай щит и топай к левому склону. И не забывай про камни – береги ноги!
Да уж, поверьте, не забыл! Стараясь семенить как можно шустрее, я, от валуна к валуну, попятился в указанную сторону. Убби молча в точности повторял все мои маневры, и лишь когда мы почти приблизились к северной осыпи, он велел мне остановиться и замереть.
– Похоже, вингорец всего один, – заметил я, изучая противоположный склон в смотровую щель.
– Похоже, что да, – подтвердил наемник. – Какой смысл, спрашивается, второму отсиживаться без дела? Вдвоем они бы не мешкали, а заставили бы нас бегать так, что нам с тобой было бы уже не до разговоров.
Тем временем вингорец, утратив фактор внезапности, решил, что можно больше не прятаться. Перелетев на торчащую неподалеку от нас высокую скалу, он сложил крылья, взял в каждую руку по сюрикену и без опаски встал во весь рост.
– Ханбир! – выкрикнул из-за щита Убби, который, как и я, сразу узнал нашего вчерашнего главного врага. – Живой, загрызи тебя пес! А где же твой трусливый приятель? Забился в какую-нибудь нору и до сих пор дрожит, вспоминая, как вчера мой кистень едва не расплющил ему задницу?
– Зубоскаль, Сандаварг, зубоскаль! – отозвался Прыгающий Камень. – Посмотрим, как ты засмеешься, когда я тебе кое-что покажу! Готов поспорить, это тебе понравится! Держи!..
Голос покаянца звучал так, словно рот у него был набит паклей, через которую он мучительно проталкивал каждое слово. К примеру, «Сандаварг» Ханбир произносил сегодня как «Аттафарк», а большинство звуков превращалось у него в шипящие, почти как у Физза. Но понять, о чем говорит вингорец, было можно. Присмотревшись, я заметил, что шея и нижняя часть лица у него и впрямь туго обмотаны тряпкой, а разговаривает он через прорезанную в ней щель. Тряпка была пропитана кровью. Она текла у летуна из щек, разорванных вчера пулей, которая помимо этого наверняка вышибла ему часть зубов. Для человека, получившего такую рану и потерявшего много крови, Прыгающий Камень держался довольно бодро, хотя его наверняка терзала постоянная боль.
Сунув один из сюрикенов обратно в ячею перевязи, Ханбир отцепил от пояса кинжал и швырнул его в нас. Я инстинктивно отпрянул от смотровой щели, но на сей раз метатель промазал, не попав даже в щит. Брошенный им нож упал на камни рядом с нами, и поскольку прежде меткий вингорец не промахивался, значит, это и была та самая вещь, какую он обещал нам показать.
Лежащий в шаге от нас кинжал не являлся метательным и вообще не принадлежал к вингорскому оружию. Почему я – человек, почти не знакомый с крылатым народом, – был в этом так уверен? Да потому, что отлично знал, на чей именно нож сейчас смотрю. Не далее как вчера утром он вместе со своей хозяйкой улетел от нас на дельтаплане к Столпу Трех Галеонов. Вернее, это мы так думали. На самом же деле никуда он не улетел, а остался здесь. А вот куда подевалась Малабонита, страшно было даже представить.
Лежащий в шаге от нас кинжал не являлся метательным и вообще не принадлежал к вингорскому оружию. Почему я – человек, почти не знакомый с крылатым народом, – был в этом так уверен? Да потому, что отлично знал, на чей именно нож сейчас смотрю. Не далее как вчера утром он вместе со своей хозяйкой улетел от нас на дельтаплане к Столпу Трех Галеонов. Вернее, это мы так думали. На самом же деле никуда он не улетел, а остался здесь. А вот куда подевалась Малабонита, страшно было даже представить.
– Загрызи тебя пес! – пробормотал Убби. Я стиснул зубы и промолчал. А у Ханбира, как выяснилось, имелось еще кое-что, чем ему не терпелось похвастаться. Теперь он снял с себя пояс целиком и, раскрутив, отправил его к нам вместе с пустыми ножнами и прицепленной к нему фляжкой.
И она, и ножны, и пояс также принадлежали Долорес. И самое ужасное заключалось в том, что пряжка на нем оказалась совершенно не поврежденной. То есть его не сорвали с Малабониты в разгар схватки, как еще можно было бы объяснить появление у покаянца вещей моей жены. Нет, пояс явно был снят с нее без борьбы, и все носимые на нем предметы находились на месте. И даже запас воды во фляжке, судя по тому, как тяжело она упала на песок, оставался нетронутым. Долорес наполнила ее до краев перед тем, как отправиться в полет, но так и не успела отхлебнуть оттуда ни глотка…
– Спокойно, шкипер! – сказал Сандаварг, заметив, как затряслись мои держащие щит руки. – Сейчас не время впадать в отчаяние! Ханбир только этого от тебя и добивается! Не вздумай ему поддаться!
– Я полностью спокоен! – процедил я сквозь зубы. И почти не соврал. Гнев, который зарождался во мне, был холодным, как антарктический ветер, и благодаря этому мой рассудок оставался почти незамутненным. Меня колотила дрожь, но вместе с тем я ощущал поразительное спокойствие и желание немедленно действовать. Разве что сделать мне хотелось лишь одно: взять булыжник и размозжить Ханбиру голову. Прочие дела и заботы в эту минуту меня абсолютно не интересовали.
– Вот и молодец, – похвалил меня Убби. – Потерпи чуть-чуть: скоро мы до этой твари доберемся. Она сюда не бахвалиться своими подвигами прилетела, так что у тебя будет возможность обломать ей крылья.
– Ну что притихли, Бескрылые?! – злорадно окликнул нас Прыгающий Камень. После чего передразнил Убби почти его же словами, которыми тот вчера хотел разозлить вингорцев: – Я тоже сумел вас удивить? И тоже, кажется, немало! «Как же так, – думаете вы, – неужели наша летающая шлюха не приведет нам помощь?» Совершенно верно, Бескрылые: не приведет! И все потому, что в этот момент ее голова уже летит вместе с братом Кирисотом к великому Шомбудагу! А скоро туда же полетят и ваши головы, ведь именно за ними я сюда вернулся!
– Что же ты не дождался ночи, Ханбир? – поинтересовался Убби, внимательно разглядывая лежащие у нас под ногами камни. – Так торопишься догнать своего трусливого братца, что даже не досидел до темноты? Или, может быть, ты осмелел настолько, что решил в одиночку сразиться со мной при дневном свете? Ну так доставай нож и выходи – сразимся.
– Я – сын Великих Гор! – провозгласил Ханбир. Неизвестно, чего было больше в его голосе: пафоса или раздражения. – Я не дерусь с Бескрылыми по грязным правилам Бескрылых! В здешних краях воюют по нашим законам, и если вы на это не способны, пеняйте на себя!
– Он не напал на нас ночью, поскольку, возможно, у него повреждено одно из крыльев, – высказал предположение Сандаварг. Он подобрал увесистый камень, подбросил его на ладони и, недовольно поморщившись, отшвырнул в сторону. – Или его просто лихорадит и он боится, что в темноте чутье его подведет. Так или иначе, сегодня Поющий Камень уже не тот вояка, каким был вчера. Хотя, конечно, недооценивать его не стоит.
Брошенный Ханбиром сюрикен пролетел над нами, едва не чиркнув по верхней кромке щита. Еще один подобный снаряд, запущенный вслед первому, вновь звякнул в опасной близости от смотровой щели.
– Не стоит недооценивать, – повторил северянин, подбирая камень поменьше. – Но и переоценивать – тоже.
– Ты сможешь отсюда попасть в него из пращи? – спросил я, дрожа от невыплеснутой злобы.
– Отсюда – нет, – мотнул головой Убби. – Далековато. Даже для легкого камня. Вот если подойти поближе…
– Разве Ханбир похож на идиота? Так он и даст нам к себе подойти!
– Готов спорить, что даст, – возразил Убби со странной уверенностью в голосе. – Но только если мы подойдем с правильного направления.
– Как это? – не понял я.
– Вокруг полно скал. Но тех, на которые вингорец сможет перелететь, здесь раз-два и обчелся, – пояснил Сандаварг. – И одна из них торчит прямо позади нас. Все, что нам надо, это сделать так, чтобы Прыгающий Камень очутился на ней, когда я буду готов выстрелить из пращи. Промедлим секунду-другую, и он либо улетит куда-то еще, либо нас убьет.
– Ладно, просто скажи, что я должен делать, и все! – потребовал я, мало что поняв из объяснений наемника. – И пошли охотиться на этого выродка! Долорес порвала ему вчера пасть, а мне нужна его голова! На меньшее не согласен!
Суть хитрости Убби состояла в том, чтобы искусственно создать Ханбиру выгодный момент для нашего убийства. Который на самом деле станет нашим выгодным моментом для убийства Ханбира, о чем он, само собой, не должен был подозревать. Его, как и нас, тоже не устраивала слишком долгая охота. Запас ножей и сюрикенов у покаянца мало-помалу иссякал, а результат оставался нулевым. Вот почему Сандаварг был уверен: едва Прыгающий Камень заметит слабину в нашей защите, он незамедлительно по ней ударит. И мы только что начали ему в этом подыгрывать.
Наше продвижение вперед под прикрытием щита ничем не напоминало коварную уловку. Я нес брата Ярнскида, Сандаварг за моей спиной раскручивал пращу – все говорило о том, что мы подбираемся поближе к противнику для точного выстрела. Ужасал ли противника размер нашего метательного орудия? Скорее нет, чем да. Тяжелые камни хороши для швыряния их в толпу, но не для стрельбы по подвижной одиночной цели, которая могла запросто от них увернуться.
Однако покаянец не улетал. Он мог бы сделать это сразу, как только мы двинули к нему, но предпочел повременить. И не потому, что не страшился пращи северянина. Ханбир выжидал, когда мы отойдем от скалы, возле которой прежде стояли, чтобы стремительно перелететь на нее, очутиться у нас за спиной и, пока мы не развернули щит, истыкать меня и Убби сюрикенами. В помощь Ханбиру был попутный ветер. Благодаря ему матерый летун мог исполнить свой финт за две-три секунды. Нам – обреченным ползать по земле Бескрылым – о такой молниеносности не приходилось и мечтать.
Идущий позади меня Сандаварг пока не видел цель, и потому следить за ней было поручено мне. Следить и подать команду, как только вингорец прыгнет на новую позицию. А потом все зависело лишь от северянина и его умения владеть пращей. Учитывая ее близкое родство с кистенем, я полагал, что Убби достаточно искушен и в этой науке.
Я припал к смотровой щели и сосредоточился на противнике. Это было одновременно и легко, и трудно. Легко, поскольку он все время маячил у меня перед глазами, а трудно, потому что при этом я не мог не думать о Малабоните. Вполне естественные мысли, но при охоте на ее убийцу они сильно мешали и сбивали с толку. Зато гудение пращи, наоборот, действовало на меня отрезвляюще. Я слушал ее пение, глядел на того, кому оно предназначалось, и трепетал в предвкушении последнего аккорда, который должен был определить финал этой заунывной трагической арии…
Ханбир не собирается ждать, когда мы подберемся к нему на расстояние прицельного выстрела, – боится, что, сделав его, мы сразу уйдем в глухую оборону и расстроим его замысел. Покаянец лишь позволяет нам отдалиться от нужной ему скалы на пару десятков шагов и решает, что пора действовать. Резко, с хлопком расправив крылья, он прыгает в ветряной поток, что домчит его до цели, не успеем мы и глазом моргнуть.
– Летит! – ору я в тот момент, когда Прыгающий Камень бросается со скалы. После чего сам тут же бросаюсь на землю вместе со щитом. Так, как и было уговорено. Я выполнил свою часть плана и схожу со сцены, дабы не вертеться под рукой у Сандаварга.
Заслышав мой окрик, северянин моментально разворачивается назад, лицом к скале, от которой мы удалились. Праща в его руке не останавливается ни на миг. Прочертив ею в воздухе сложный зигзаг, Убби быстро меняет ей плоскость вращения, которое теперь направлено в противоположную сторону. Возможно, для опытного пращника такой маневр в порядке вещей, но мне он кажется не менее виртуозным, чем выкрутасы Сандаварга с кистенем.
Убби наводит пращу на новую цель и стреляет, когда ее – цели – еще нет на месте. Но она там вот-вот будет. Пролетев у нас над головами неуловимой тенью, Ханбир лихо приземляется на узкую скальную вершину, а затем, не тратя время на складывание крыльев, высвобождает руки, выхватывает сюрикены и метает их в нас. В исполнении вингорца все это выглядит как единое, непрерывное движение. Столь же быстрое и сложное, как и то, что в этот миг изобразил у подножия скалы наемник.