В горах темнеет быстро, и время для Москвитина пролетело незаметно. Наступила пора действовать! Но с оглядкой. За спиной Лопырев, вооруженный самим же майором. Андрей сделал это преднамеренно, хотя серьезно рисковал при этом. Но по-иному он поступить не мог. Небосклон как-то неожиданно зажегся мириадами звезд, таких близких отсюда, с перевала. Москвитин направил оптический прицел винтовки на противоположный хребет. Увидел две четкие фигуры. Перевел глушитель вниз. Теперь перед ним оказались два сидящих на валунах боевика. Их оружие было зажато между колен. Они курили и о чем-то разговаривали между собой. Порядок. Он вернул прицел на цели ближайшего поста. Часовые в нем поменялись местами. Тот, кто лежал, теперь находился на позиции наблюдения, другой присел, облокотившись о камень, и смотрел, казалось, прямо в прицел майора.
Начали!
Раздались два почти одновременных хлопка. Бандиты первого верхнего поста рухнули на каменную площадку. Наблюдателю 9-миллиметровая пуля бесшумного «Винтореза» пробила голову через висок, другому вонзилась между глаз. Ни один из них не успел вскрикнуть. Наемники погибли, так и не осознав, что произошло. Броском Москвитин занял пост. Теперь те, кто на противоположном склоне. И вновь два хлопка, и фигуры второго верхнего поста молча повалились друг на друга. Андрей перевел автомат на дно ущелья. Бандиты, блокировавшие вход в подземелье, ничего не услышали и тем более не заметили. Это хорошо. Москвитин припал к прикладу, положил палец на спусковой крючок, но тут же убрал его. Среди развалин появился третий боевик. Сам Гайдук! Решил выйти подышать свежим воздухом? Что ж! Весьма кстати. Три бесшумных выстрела очистили ущелье от часовых. Теперь вниз! И быстрее. Оглянувшись и не увидев сзади никого, офицер особого применения рванулся к спуску, стараясь как можно быстрее, но так, чтобы не сорваться с тропы, спуститься к реке. Тогда сверху, если даже и решится, Лопырев из пистолета не достанет майора. Да, шум поднимет! Но он теперь не играл никакой роли. Напрасно опасался майор. Выстрелов сверху не последовало. Не решился Лопырев воспользоваться предоставленным ему шансом или отбросил мысль завалить Москвитина? Сомнительно! Лопырь должен попытаться убрать майора! Так как понимает, что после акции здесь, в Гармуне, ну, возможно, еще одного сеанса связи, он Москвитину будет не нужен. И тащить с собой по горам потенциальную опасность Москвитин не станет! Поэтому у старшего лейтенанта один выход. Самому убить майора. Что он и должен сделать. И для чего, собственно, Андрей и предоставил ему оружие. Посмотрим, как справится со своей задачей Лопырь. Как проявит себя в случае с настоящим профессионалом. Но сейчас главное — Ильяс. Помня расположение помещений в подземелье, майор решил сразу проникнуть в подвал Алиханова. Те трое охранников, что находятся внизу, никак не смогут помешать майору, зайди он даже с главного входа. Просто Москвитину пришлось бы поднапрячься, чтобы молниеносной атакой уничтожить сразу всех. И при этом, в закрытом помещении, хлопки глушителя «Винтореза» могли быть услышаны Ильясом. Что сразу переводило акцию в разряд непредсказуемых. Москит же обязан действовать наверняка.
Прилегший на невысокий топчан Ильяс спать не хотел. Он думал о будущем. Появления в ущелье противника он не ждал, поэтому расслабился по полной, даже пистолет под подушку, как это делал почти всегда, сегодня не положил. Он остался в кобуре, рядом с автоматом на столе, где была расстелена карта. «Летучая мышь» тускло освещала его личный отсек, да большого света Алиханову и не требовалось. Он лежал с закрытыми глазами. И уже представил, как объявляет себя командующим группировкой над трупом поверженного Джуры, но внезапно скользнувшая по деревянной лестнице тень вдруг материализовалась в русского спецназовца, приставившего глушитель бесшумного автомата к его горлу.
— Спокойно, Ильяс!
Кайф от анаши мгновенно выветрился, прояснив разум. Алиханов понял, что перед ним тот самый майор, который, по словам шакала Джуры, ушел на север в какое-то там убежище! Вот как он ушел. Наверняка Дахашев знал, что на самом деле намеревается предпринять диверсант-одиночка. Не только знал, но и подставил его, Ильяса, под удар, заранее ослабив базу отводом от нее основной боевой группировки. Подлая тварь Джура специально оставил Алиханова здесь, с десятью наемниками, прекрасно понимая, что они не остановят этого дьявола — Москита. От бессильной злобы Ильяс застонал. Андрей поинтересовался:
— Ты болен, горец?
Огромным усилием воли главарь банды заставил взять себя в руки, процедив сквозь зубы:
— Нет! Я не болен! Я в ярости! И эта ярость касается подонка Джуры, подставившего меня так же гнусно, как тебя самого недавно подставил твой начальник!
— Ну, о моих проблемах тебе ломать голову не стоит. О своих лучше подумай!
— А что о них думать? Ты пришел убить меня! Убивай! Или думаешь, буду просить пощады?
— Ну, что ты, Ильяс, ни на что подобное я и не рассчитываю! Тем более, никакие мольбы тебе не помогут. Ты знаешь, что умрешь! Но ты прекрасно знаешь, что смерть бывает разной. Мгновенной и мучительно долгой! Какой вариант предпочитаешь?
Алиханов отвернулся, бросив:
— Делай, что хочешь, мне на все наплевать!
— На семью, что в Хасавюрте в богатом особняке обитает, тоже наплевать?
Ильяс медленно запрокинул голову:
— При чем здесь моя семья? Ты пришел за мной? Так делай свое дело и уходи!
— Э, нет, горец! Если ты не ответишь на несколько вопросов, я вместе с тобой уничтожу и твою семейку, как сделал это в Матли! Сколько у тебя детей?
— Что тебе надо?
— Я уже сказал. Мне надо, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов. Или у тебя со слухом напряги?
— Спрашивай!
— Когда и куда должен быть сброшен груз с оружием?
Алиханов взглянул прямо в глаза Москвитину:
— Слушай, майор, давай договоримся! Я тебе говорю все, что знаю об акции с оружием, ты оставляешь мне жизнь. Мне и моей семье! Я ухожу отсюда, и больше никто в Чечне не услышит моего имени. Клянусь, я сложу оружие и покину Кавказ! Иначе ты не услышишь ни слова. Я не боюсь смерти и пыток не боюсь. А семья… Что ж, значит, такова воля Аллаха.
— Вот ты как запел? Но отчего и не договориться? Я согласен! Говори!
— Мне нужны гарантии!
— Интересно, какие же?
— Слова Москвитина будет достаточно!
Андрей, быстро просчитав ситуацию, сказал:
— Хорошо. Я даю тебе слово не убивать тебя и не трогать твою семью при условии, если ты поведаешь мне подробности акции с оружием. Этого достаточно?
— Достаточно. Слушай!
Алиханов сообщил майору российского спецназа все, что знал о предстоящей сделке 21 июня на плато у Черной горы.
Москвитин, выслушав Ильяса, ненадолго задумался:
— Значит, 21 июня! Время тебе неизвестно, но это уже не столь важно. Твои люди будут прикрывать подходы к плато, Батыр перекроет ущелье, а Джура со своими казбеками примет груз? Так?
— Да! С плато оружие должно быть переправлено караваном на главную базу Дахашева. Она находится в квадрате… На моем столе лежит карта. Там пометка стоит, буква «Д» — Джура, и отображен маршрут движения каравана!
Майор приказал:
— Встать!
Ильяс поднялся. Андрей указал на стол:
— Присаживайся и быстро нанеси на карте предполагаемую дислокацию отрядов вашей группировки на и вокруг плато и где планируется обозначить площадку для сброса груза с борта.
Алиханов выполнил требование Москвитина.
Андрей сложил карту, спрятав ее в накладном кармане куртки. Присел напротив бандита, спросил:
— Во время акции планируется связь с Оболенским?
— Не знаю. Джура ничего не говорил об этом.
— У тебя отсюда есть выход на Москву?
— Нет. Только связь с Дахашевым и Батыром и с командиром моего отряда.
— Где станция?
— Вон в футляре на столе!
— Эта станция одна?
— Одна. Можешь обыскать все подземелье.
— Ладно. Будем считать, я поверил тебе. Где пасутся лошади, на которых ты утром должен был отправиться вслед основным силам?
— Вниз по ручью, сразу за поворотом ущелья, справа небольшое пастбище и загон. Там лошади.
— Их охраняют?
— Старый пастух. Он не вооружен!
Москвитин встал из-за стола, снял со стены радиостанцию бандитов, разрядил пистолет и автомат Алиханова, положив в карман затворы.
— И последний вопрос: как незаметно выбраться из развалин и выйти на левый по течению реки склон выше базы метров на сто? Так, чтобы с другого склона я не был виден?
Вопрос диверсанта удивил Алиханова:
— Ты кого-то опасаешься? Уж не Лопыря ли? Ты разве еще не убил его?
— Я задал вопрос и жду на него ответа.
— Сделать то, что ты хочешь, невозможно. Среди развалин укрыться еще можно, но дальше незаметно от наблюдения сверху не уйти. Сам видел, какое здесь дно. Сплошной щебень, ни единого кустика.
— Я задал вопрос и жду на него ответа.
— Сделать то, что ты хочешь, невозможно. Среди развалин укрыться еще можно, но дальше незаметно от наблюдения сверху не уйти. Сам видел, какое здесь дно. Сплошной щебень, ни единого кустика.
— Что ж, это тоже ответ. Пришла пора прощаться, Ильяс.
Алиханов застыл в нервном ожидании, проговорив:
— Прощай, майор.
— Угу! Тебе того же.
Москвитин чуть приподнял винтовку и дважды выстрелил. Две пули перебили ноги бандита. Он взвыл от боли. Майор тут же прыгнул к стене, рядом с дверью. Он услышал, как на вопль среагировала внутренняя охрана. Она бежала к отсеку главаря. И была уже в нескольких метрах от предбанника, когда туда вышел Андрей. Он увидел три вооруженные фигуры и тут же несколькими выстрелами уложил их. Все! Охраны базы Ильяса больше не существовало.
Вернулся в отсек главаря. Тот сквозь пелену в глазах, корчась от адской боли в раздробленных коленях, процедил:
— Ты же обещал, сука!
Москвитин, не обратив внимания на ругательство, удивленно спросил:
— Разве я нарушил данное тебе слово? Ты жив, твоя семья с этого дня в безопасности, ну а о чьем-либо здоровье мы разговор не вели. Так что все, что обещал, я выполнил.
Майор извлек из брюк боевую аптечку, вытащил из нее шприц-тюбик с обезболивающим препаратом, кинул его бандиту:
— Держи! На несколько часов боль покинет тебя! И поторопись убраться отсюда на поверхность. Я намереваюсь подорвать арсенал твоей базы!
Ильяс вскрикнул:
— Но как я это сделаю?
Майор указал на лестницу:
— Ручками, ручками, по перекладинам наверх! Все! Живи, если выживешь!
У помещения арсенала майор остановился. Открыв дверь, взглянул внутрь. На деревянных стеллажах стояли оружейные ящики. Андрей вскрыл один их них — гранаты «Ф-1». Мощные «игрушки», одна способна поразить своими осколками пространство в несколько сот метров. Рядом взрыватели. Прекрасно! Положил две гранаты в сумку и, приведя в боевую готовность третий заряд, Андрей прикрепил к кольцу валявшийся на полу шнур. Протянул его до двери, закрыв последнюю. И закрепил конец шнура за ручку. К ней он прицепил и трос, обнаруженный здесь же. С ним подошел к главному входу. Подумал, успел ли Ильяс с перебитыми ногами вылезти наружу? Вряд ли… хотя кто его знает. Ну и черт с ним! Майор рванул трос, дверь открылась, вырвав кольцо предохранительной чеки гранаты. Трех секунд хватило майору вылезти наверх и отскочить за нагромождение камней. Сильнейший взрыв тряхнул землю, затем огненное облако вырвалось из подземелья, и оглушающий грохот обрушился на склоны ущелья, уходя дальше усиливающимся эхо. Склоны ответили на взрыв обильным камнепадом. В поднявшейся пыли майор совершил бросок вверх по реке. Остановившись, оглянулся. В самом центре развалин зияла черная воронка приличных размеров. С базой Ильяса было покончено. Да и с ним тоже. Поднявшись по склону метров на десять, на небольшом отступе офицер спецназа вновь обернулся, вскинул винтовку и осмотрел местность через оптический прицел. Он увидел Алиханова. Вернее то, что от него осталось. Жажда жизни придала ему силы, и он смог подняться на поверхность и даже отползти от лаза несколько метров. Но большего сделать бандиту было не суждено. Он так и остался лежать недалеко от воронки, но вместо головы майор увидел крупных размеров камень. Наверное, глыба сорвалась от склона, размозжив череп Ильясу. Что ж, не повезло абреку! А путь к свободе был так близок, хотя далеко главарь банды все равно не ушел бы. Стаи шакалов разорвали бы его тело на мелкие куски, обглодав кости. И защититься от них Алиханову было нечем. Судьба! Но главное — свое слово перед ним Андрей сдержал. Он оставил жизнь бандиту, правда, ненадолго. Но сие уже зависело не только от майора. Ильяса убил камень, а не пуля офицера особого применения. Теперь оставался, пожалуй, главный этап акции в Слепом ущелье. Этап, который должен был решить судьбу старшего лейтенанта Лопырева. Майор специально оставил ему заряженный пистолет, чтобы уравнять шансы в схватке, которая неминуемо должна была произойти между ними. Убить безоружного, в отличие от Лопырева, Москвитин не мог, а вооруженного — другое дело. Это уже не убийство. Это естественная реакция на угрозу собственной безопасности.
Москвитин поднялся на хребет вместе с пылью, дымом, сопровождавшим его подъем. Эта завеса скрыла от Лопырева склон, и он не мог видеть майора, хотя ждал того на позиции первого уничтоженного поста, заменив данный майором пистолет на автомат убитого боевика. По идее, здесь должен подниматься Москит. В другом месте это неудобно. Да и слишком переоценивает себя этот гребаный профессионал, ставя ни во что старшего лейтенанта! Лопырь понял, для чего дал ему пистолет Москвитин. Проверить, не попытается ли он напасть на майора, что было в положении старшего лейтенанта оправданно. Но и Лопырь не дурак. Он не стал стрелять в Москита, когда тот снимал посты, хотя мог это сделать. Не стал стрелять, понимая, что из «ПМ» он просто может не попасть в майора, так как пистолетом Лопырев владел плохо, а в ответ майор свободно завалил бы его из своего «Винтореза». Нет! Стрелять в начале акции было глупо. Другое дело сейчас, когда Москит успокоился, сделав дело, а в руках Лопырева не какой-то сраный «ПМ», а «АКС-74». Но чертов дым от взрыва вперемежку с пылью, заполнивший ущелье, не давал никакой возможности обнаружить майора и снять его прямо на подъеме. Одной длинной очередью. Лопырев продолжал всматриваться вниз, когда со спины зашел Москвитин.
Андрей остановился, опустил ствол винтовки, выкрикнув:
— Лопырь!
От неожиданности старший лейтенант вздрогнул. Но, настроенный на убийство, не сумел сдержать эмоции, развернулся и направил автомат в грудь Москвитину.
Выстрелить бандитский прихвостень не успел. Реакция майора спецназа не дала ему на это ни малейшего шанса. Простреленный пулями бесшумного оружия Москвитина, выронив «АКС», Лопырев упал на площадку. Он был еще жив, когда над ним склонился майор:
— Ну, что Степа? Прокололся? Не зря в народе говорят, не рой другому яму, сам в нее попадешь! Вот и попал! Не захотел по-хорошему, получил по-плохому. Привет Оболенскому от тебя передать или, может, чего Григоряну с его отморозками сказать, а? Сделаю с удовольствием, так как встреча с ними у меня состоится обязательно.
Лопырев тихо произнес:
— Не жить тебе! Достанут… порвут!
Москвитин лишь покачал головой:
— Дураком ты жил, Лопырев, дураком и помираешь!
И вновь слабое:
— Прошу, добей… и… похорони!
Андрей встал, бросил умирающему оборотню:
— Обойдешься!
Подобрал сумку и вновь направился к знакомому спуску. Ему сейчас был нужен табун.
А Лопырева Андрей уже вычеркнул из памяти.
Спустившись и перейдя реку, майор прошел к повороту ущелья. И увидел чечена-старика с посохом, смотрящего на развалины. Табунщик, наверное. И оружия при нем, как говорил Ильяс, не было. Москвитин подошел к старику, спросив:
— Где лошади?
Чеченец ничего не ответил, повернувшись, пошел за утес. Москвитин последовал за ним. Вскоре увидел загон, в нем с десяток коней. От грохота взрыва животные были возбуждены. Андрей остановил старика:
— Эй, аксакал! Оседлай двух лошадей и выведи ко мне!
Старик даже ухом не повел, хотя обращался к нему Москвитин по-чеченски. Тогда майор схватил старика за шиворот.
— Ты не понял, что я тебе сказал? В компанию к Ильясу захотел? Так мигом отправлю. Лошадей ко мне!
На этот раз табунщик повиновался.
Андрей выругался:
— Вот черти, ни хрена по-человечески не понимают! Обязательно надо силу применить. Но перед силой гнутся. Если уж такие гордые, так и стояли бы до конца! Ан нет, увидят, что и по мордам получить можно, куда боевой пыл девается. Привыкли стаями шакалить, мать их!
И поторопил старика:
— Давай быстрее, дед!
Чеченец подвел двух крепких коней. Андрей проверил, как старик оседлал лошадей, правильно ли все закрепил, прицепил к крупу более крупной лошади сумку, запрыгнул в седло. Животное было заартачилось, но Москит огрел его поданной тем же табунщиком плетью. Андрей обратился к старику:
— С утра пойдешь к развалинам. Там найдешь трупы. Еще они лежат и на обеих вершинах. Похорони их. Увидишь русского, не брезгуй, это человек твоего хозяина.
Чеченец впервые подал голос, попросив:
— Назови свое имя!
— Для чего?
— Чтобы я знал, кого проклинать! Там, — он указал в сторону поворота, — с Ильясом был мой внук!
Андрей посоветовал:
— Проклинай Джуру! Знаешь такого? Он виноват в смерти твоего внука.
И, пришпорив лошадей, скрылся за утесом, направившись по ущелью туда, куда ранее ушли основные силы покойного Ильяса Алиханова. Проехав с километр, остановился. Достал радиостанцию, включил ее: