Его также смущало, что состав экспедиции вырос — У-ух и Э-эх наличествовали в двух экземплярах каждый, причём экземпляры двигались в лад, покачивались в лад.
Конечно, хорошего человека — чем больше, тем лучше… Но пока такое раздвоение было непривычно.
Тем временем Э-эх целеустремлённо продирался вперёд, ничему не удивляясь. Он знал, что это коварный дух Бегемота хитро морочит охотников. Но Э-эх не позволит надуть себя. Он задаст подлому трусу но первое число. Вот только полежит чуток на мягком лесном мху и передохнет… А потом найдёт Синее болото.
Э-эх свернулся калачиком и закрыл глаза.
Уже засыпая, он чувствовал, что на его ноги пристроилась твёрдая голова то ли Ы-ыха, то ли У-уха… Но могучего тройного храпа Э-эх не услышал. Заснул…
Продрав глаза, трое охотников испытали не очень приятное ощущение.
Крепкие головы лохматопупых раскалывались так, будто они вовсе не были закалены в боях и приветственных ритуалах.
— О-ох! — простонал Ы-ых, не без укора в адрес владельца ямы. Встав на ноги, он почувствовал, как ему кто-то съездил по голове, изнутри.
— О-ох! О-ох! — согласно закивал Э-эх, но не очень резко, потому что ему тоже кто-то бил по голове изнутри, видимо, желая выбраться наружу.
Не прошло часа, как Э-эх растолковал друзьям, что избавиться от внутреннего супостата можно, если снова нахлебаться в яме О-оха.
И охотники двинулись в обратный путь. Они решили, поправив голову, предпринять ещё один штурм Синего болота. Участники похода уже ясно отдавали себе отчёт, что охотиться на Бегемота — это вам не хухры-мухры.
С той поры не раз многие отважные предпринимали дерзкие попытки выследить зверя — предварительно как следует нагрузившись в яме. Но странное дело: никому это не удавалось. Только бурелом с каждой новой попыткой становился гуще.
Коварен, ох, коварен зверь Бегемот!..
Юрий Молчан
ДОБРОВОЛЕЦ
Облачённый в скафандр Пирсов летел вперёд в расшитой звёздами пустоте. Пятно чёрной дыры становилось ближе, увеличивалось и вскоре уже было размером с Землю, когда видишь её с идущего на посадку звездолёта.
Сплошная, глубокая чернота чётко выделяется на фоне россыпей звёзд. Она пожирает лучи света и звук. Она пожирает всё.
А через пару минут и он исчезнет в её бездонном чреве.
Антон подумал, что боль, наверное, будет страшной. Тебя сдавит невидимый, всеобъемлющий пресс. Будет давить со всех сторон, а потом вмиг разорвёт резкая смена приливных сил. Всё, что останется, сожмётся в точку меньше, чем капля масла в супе, и станет снежинкой информации в этом немыслимом снегопаде смерти внутри чёрной дыры.
За 5 дней до этого— Полковник, с нами связался исследовательский корабль «Искариот», отправленный к звёздному скоплению DM-573. У них чрезвычайная ситуация.
— Слушаю вас.
— Они утверждают, что на выходе из нуль-пространства попали в поле притяжения чёрной дыры и, она…
— Что?
— Она вступила с ними в телепатическую связь, сэр.
— Что за бред.
— Она требует, чтобы ей принесли жертву. Иначе она поглотит корабль.
— Чушь какая-то. Вы в это верите?
— Капитан «Искариота» был напуган, сэр. Он паниковал и умолял прислать добровольца.
— А кто бы на его месте не был напуган… А почему не принесут в жертву члена экипажа?
— Сэр, они так и сделали, но скафандр практически сразу вернулся с трупом. «Дыра» жертву не приняла.
Ладно, в конце концов на Земле ещё остались те, кем не жалко пожертвовать. Кстати, это будет прекрасная возможность приоткрыть тайну.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю.
— Свяжитесь с начальником тюрьмы Ланглее. От моего имени. Уладьте с ним всё и распорядитесь отправить на «Искариот» вместе с «добровольцем» датчики и микрокамеры. Прежде, чем он пересечёт горизонт событий и войдёт в сингулярность, «Искариот» получит от него много интересных данных о свойствах пространства в непосредственной близости от чёрной дыры. Пока что такие нюансы известны только в теории, так что Академия наук нас поддержит, если вдруг комитет по борьбе за права человека в тюрьме поднимет шум. Приступайте.
— Будет сделано, сэр.
* * *Чёрное пятно разрослось неимоверно, вся жизнь — до тюрьмы и после — промелькнула перед глазами Антона, как серия вспышек, которые ты толком даже не успеваешь увидеть. Вместо обещанного света, всёупиралось в эту всеобъемлющую черноту впереди. Это у обычных людей впереди свет, — думал он, чувствуя, как стук сердца в груди начинает зашкаливать, а лоб под колпаком скафандра покрывается испариной, — а у стариков, вроде меня, только чёрные дыры.
Он ощутил покалывание, затем оно усилилось, стало настойчивым, словно по каждой клеточке тела двигались усики громадного невидимого насекомого.
Покалывание перешло в жар, тот сменился леденящим внутренности холодом, но это уже от страха. Пирсов боялся смерти сейчас как никогда прежде. Даже страх перед электрическим стулом мерк по сравнению с тем, что вот-вот на него обрушится. Ему дали семь лет тюрьмы только за то, что выбил дурь из полицейского, который хотел изнасиловать его восьмилетнего внука. Такие всё ещё попадаются, и если этих отбросов тронешь хоть пальцем, на тебя обрушатся все топоры правоохранительной системы. А когда на суде он заявил, что полицейских педофилов и выгораживающих их судей нужно сажать на электрический стул, то оскорблённый судья приговорил его к казни на этом самом стуле по истечении срока заключения. «Полетишь добровольцем, — сказал ему начальник тюрьмы, двоюродный брат того, кому Антон сломал нос и выбил резцы, — отправишься на орбиту' на «Ахилл-45», казнь отменим. Как и твоё заключение. Ты выйдешь отсюда свободным в тот самый миг, как подпишешь согласие на полёт».
Выбора всё равно не было, Пирсов это знал, ему просто заменяют один электрический стул на другой. Он коряво подписал левой рукой. Правая была сломана в нескольких местах и висела плетью после драк с заключёнными. Охранники позаботились о его левой ноге. Последнее время в тюрьме он постоянно ходил, опираясь на костыль. Тем не менее он сумел добиться нового слушания своего дела, и всего-то оставалось подождать несколько месяцев.
Но Пирсов знал, что если он не подпишет бумагу, то вряд ли доживёт до суда. Охрана, которая целиком подчиняется директору тюрьмы, подтвердит под присягой, что его смерть наступила в результате несчастного случая.
«Ты выйдешь отсюда свободным». Как же, чёрт бы вас подрал! Никого свободного из вас не скармливали в гигантской космической мясорубке.
* * *— Доктор Штольц, каковы результаты? Можно выпустить его в космос?
— Он прошёл осмотр во всех кабинетах… Но помилуйте, ему 60, в его годы уже не летают. Где-нибудь на полпути у него остановится сердце или случится инсульт. К тому же, у него сломаны рука и нога.
— Руки и ноги ему всё равно не потребуются. Благодарю вас.
— То есть, вы сознательно посылаете человека на смерть?
— Доктор Штольц, хочу вам напомнить о соответствующей поправке к закону, которую приняли три года назад. Приговорённых к смертной казни заключённых допускается использовать в сопряжённых с риском смерти заданиях Вооружённых сил или в качестве добровольцев в научных экспериментах.
— Вы хотите просто убить человека, который, возможно, осуждён несправедливо. Я ознакомился с его делом. Антон Тимофеевич Пирсов ждёт пересмотра решения суда.
— Вы не совсем правильно видите ситуацию, доктор. Нам необходим доброволец. Алтарный камень науки иногда нужно окроплять кровью жертв. Так природа охотнее раскрывает свои тайны.
— Корабль всё равно обречён, его не спасёт никакая жертва. Любой знает о свойствах чёрных дыр не выпускать даже свет.
Но далеко не каждый знает о существовании эргосферы. Звездолёт находится в ней, а значит, путь назад ещё есть. Но даже если и нет, для нас важно изучить свойства пространства v горизонта событий. В режиме реального времени. Для этого и нужен — доброволец. Сами понимаете, оснастить датчиками поверхность «Искариота» мы не можем.
— Нельзя вырывать у природы ответы ценой человеческих жизней.
— Доктор, человеческой жизни — грош цена. Но если использовать этот дар с умом, то он превратится в бесценную валюту. Как свинец в золото в реторте у гения.
* * *Пирсов перевернулся в пустоте, посмотрел назад. Серебристая точка «Искариота» тускло угадывалась вдали, благодаря свету звёзд вокруг. Вскоре Антон пересечёт «горизонт событий» — последнюю границу с недрами чёрной дыры, как ему объясняли, и его изображение навсегда останется здесь, на пороге этих врат смерти. Вечная фотография, рекламный плакат в космосе. Памятник неизвестному солдату, как и положено в таких случаях.
Чернота дыры заполнила собой всё впереди. Антон не мог двинуть ни рукой, ни ногой, просто летел вперёд. Он всё ещё чувствовал покалывание, но теперь уже не думал о нём. Его вот-вот должно было скрутить в тонкую линию, которая тут же растворится в этой черноте, как в кислоте.
Теперь он летел внутри этого космического желудка.
Мгновения тянулись, но ничего не происходило. Антон опасливо дышал, ожидая смерти в любую секунду, но продолжал лететь вперёд.
Внезапно в уши ударили помехи — сами собой включились наушники. Он не поверил своим ушам. Эфир? Здесь, в чёрной дыре?! Он слышал нечёткие, прерывающиеся голоса. Дышать становилось всё тяжелее, на грудь будто положили бетонную плиту.
* * *Доселе висевший неподвижно вытянутый спереди диск «Искариота» двинулся в направлении чёрного пятна. Вокруг корпуса несколько раз вспыхивало и гасло свечение, но двигатели не могли противостоять чудовищной силе тяготения. Дыра увлекала корабль в свою бездонную пасть.
* * *Его движение замедлилось, Пирсов с ужасом ощутил едва заметное прикосновение со всех сторон одновременно. Кричащее от страха воображение нарисовало ему гигантскую руку, которая обвила его скафандр пальцами. Сейчас сожмёт. РАЗДАВИТ. В уши продолжали бубнить голоса экипажа.
Он стиснул зубы — его сломанную руку и ногу одновременно пронзили тысячи раскалённых спиц.
Но вместо того чтобы сжать, невидимая рука отпустила, Антон медленно поплыл дальше. Только сейчас он обратил внимание на звуки в наушниках, которые теперь стали отчётливыми. В голосе связиста звучала паника.
— Что там у вас, «Искариот»? — требовал диспетчер на орбите Земли.
— Дыра нас затягивает!
— Как?! Вы уверяли, что сможете вырваться!
— Мощности не хватает, чёрт бы вас всех побрал! Нас затягивает! О, боже!
Теперь Пирсов слышал всё, что творилось на корабле. Каким-то образом звуковые волны продолжали перемещаться внутри этой космической могилы. Капитан, штурман, инженеры и остальные члены экипажа кричали, ругались, капитан отдавал бессмысленные приказы, лишь бы не сидеть сложа руки, а что-то делать, как лягушка, что взбивает лапками молоко, в надежде не утонуть.
И тут разом — темнота вокруг Антона пропала. В глаза ударил яркий свет. Перед ним сияло нечто огромное и круглое, кистью раскрашенное синим, с проступающими под белой пеленой жёлтыми контурами.
В это невозможно было поверить. И он — не верил. Страшные крики в его наушниках, вопли попавших под космический пресс где-то позади людей стихли.
Оглушённый всем пережитым, он медленно дрейфовал в поле притяжения Земли, точно рыбацкая лодка с порванным парусом в море. Он ничего не чувствовал, ничего не хотел.
Впереди блеснула точка. От станции «Ахилл-45», с которой Антон улетал на «Искариот», отделился катер и, выбросив из дюз сверкающие лучи плазмы, полетел в его сторону.
Когда внешняя дверь карантинного блока на станции за Пирсовым закрылась, он устало подошёл к капитану «Ахилла-45» на обеих ногах и ответил на его изумлённое рукопожатие правой, вновь действующей рукой.
«ДУХ ДЫШИТ ГДЕ ХОЧЕТ»
20 ответов фантаста Александра Зорича на вопросы Дениса Чекалова
*********************************************************************************************
Александр ЗОРИЧ — псевдоним украинских писателей, фантастов Яны БОЦМАН и Дмитрия ГОРДЕВСКОГО. Оба соавтора родились в 1973 г. в Харькове. Имеют по два высших образования: математическое и философское. Оба — кандидаты философских наук.
Помимо сочинения фантастических романов, Александр Зорич переводил классиков современной философии, философской антропологии и гендерных исследований, а также создал сценарии для компьютерных игр.
Начиная с 2002 г., Александр Зорич несколько раз становился лауреатом различных литературных премий.
*********************************************************************************************1. Считаете ли вы фантастику серьёзной литературой? Или чисто развлекательной?
Яна: Если вы понимаете под «фантастикой» большую страту современной нам литературы, то нет, не считаем серьёзной. Это развлекательный жанр. И он почти всегда маркируется как таковой — посмотрите на пёстрые и гологрудые обложки фантастических книг. Настраивают на серьёзный лад? Однако, несмотря на это (и зачастую вопреки этому), среди фантастических книг попадаются серьёзные. Такой вот парадокс, да.
Дима (добавляет): Как говаривал мейстер Экхарт, это теолог такой из далёкого прошлого, «дух дышит где хочет». В том числе и в фантастике.
2. Что вообще делает серьёзную литературу серьёзной?
Дима: Язык литературного произведения и вообще качество его литературного исполнения.
Яна: Какими бы ни были «идеи», которые затрагивает литературное произведение, если оно написано скверно, ни о какой серьёзности не может идти речи. Увы, в фантастике 99 % книг пишутся «второпях». Мы с соавтором в этом отношении тоже не ангелы.
3. Правда ли, что научная фантастика — серьёзный жанр, а фэнтези — несерьёзный?
Дима: Сомнительное утверждение. В «научной фантастике» полно хлама. И в фэнтези его тоже полно…
Яна: Книги Толкиена, родоначальника жанра фэнтези, — это очень серьёзные книги. Но большинство книг их продолжателей невыносимы…
4. «Вечера на хуторе близ Диканьки» — это фэнтези?
Дима: «Вечера» — это не фэнтези. Это книга, написанная Гоголем о современной ему жизни малороссийской деревни, напитанная экзотическим — для столичного читателя того времени — колоритом. Некоторая фантастичность происходящих событий общей картины, на мой взгляд, не меняет. Если уж хочется найти прародителей жанра фэнтези в классической русской литературе, то пусть это будет «Руслан и Людмила», по интенции автора эта книга ближе.
Яна: Если мы будем называть «фантастикой» или «фэнтези» все книги, где происходит нечто необычное и «фантастичное», в мировой литературе не останется никаких жанров, кроме фантастики. Скажите, зачем нам такая литература? (Смеётся.)
5. Ваше отношение к громким проектам последних лет — Гарри Поттеру? «Обитаемому острову» Бондарчука? «Сумеркам»? «Конкурентам» Лукьяненко? Новой экранизации «Звёздного пути»?
Яна: К «Гарри Поттеру» — очень прохладное. У меня есть подозрение, шуточное конечно, что «поттериану» проплатило английское министерство образования с тем, чтобы надолго и надёжно обеспечить свои частные школы клиентами из-за рубежа. «Поттер» — это такой многосерийный рекламный ролик английских частных школ.
Дима: Продукт Бондарчука — даже слово «фильм» не хочется употреблять — он очень слабый во всех отношениях. Увы, очевидно, что отечественное фантастическое кино застыло в районе 80-х гг. прошлого века. Кстати, «Ночной дозор» обрадовал куда больше. Казалось, мы куда-то движемся. Все любители фантастического кино обрадовались, воспряли духом, эх, мол, сейчас как наснимают… А когда вышел «Остров», любители фантастического кино опять загрустили и пали духом. Потому что стало ясно, что мы никуда не движемся и, скорее всего, ничего уже не «наснимают». Увы… Экранизация «Звёздного пути» тоже как-то не впечатлила. Качественно, но глупо.
6. Ваше мнение о комиксах?
Яна: Если вкратце, то комиксы в России не имеют социальной почвы…
Дима:…и будущего… Вы думаете, только бумажная книга не может конкурировать с «Ю-Тьюбом»? Комиксы тоже не смогут.
7. Есть ли среди ваших книг самая любимая? Какая и почему?
Яна: У меня всё очень просто: самая любимая книга — это последняя вышедшая. В настоящий момент это «Сомнамбула», роман о светлом капиталистическом будущем России. Я недавно купила «Сомнамбулу» в магазине и перечитала, конечно, по диагонали. Понравилось! Честное слово! Как не мы писали! (Смеётся.)
Дима: А я консерватор. Я уж если что полюблю, так потом долго разлюбить не могу. У меня в любимицах по-прежнему ходит та самая «Римская звезда». В ней есть всё, что мне нравится в литературе, — слог, краткость, мысль.
8. Расскажите, пожалуйста, о своём романе «Римская звезда». Как он создавался? Откуда пришёл замысел этого произведения? Какое место «Звезда» занимает в творчестве Зорича?
Яна: Мы с соавтором всегда были фанатами истории Древнего Рима. Один из первых в русском Интернете сайтов о римской армии и флоте «Десятый Легион» — придуман и сделан нами… Римскую литературу мы тоже всегда любили. И много её читали. И в переводах, и даже кое-как в оригиналах (конечно, со словарём)… А одним из наших любимых поэтов был поэт Овидий…