— Быстрее! Быстрее! — сержант подгонял своих людей, хоть они и так не медлили, пойди-ка, помедли под минометным обстрелом — двигаемся!
Вместе со всеми он совал в кузов ящики, их ставили на пол — это еще одна наука, если держать ноги не на полу, а на чем-то, то поставлено на пол, да хоть на ящиках с боеприпасами — при сильном подрыве тебе не сломает голени и ступни.
— Готово, сэр! — Вальдес остановился рядом, на периметре уже зачастили пулеметы
— В машину! Мы выдвигаемся!
Сам сержант пересчитал по головам своих солдат, набившихся в машину как сельди в бочку, сам сел последним, в кабину. Стреляли на периметре уже всерьез.
Ганнер, заняв свое место в прикрытой со всех сторон листами и бронестеклом огневой точке, в которой были обычный пулемет и крупнокалиберный, изо всех сил саданул ботинком в стенку, давая понять, что все в порядке и можно отправляться.
Неприятности начались почти сразу — как это обычно и бывает. Их машина шла второй в небольшом конвое, впереди на саперном Баффало шел Мастерсон, отвечающий за проводку. Непонятно что и как — но уже на первом километре они подорвались…
— Лис-три, Лис-три, я Аватар-девять. Вышли из зеленой зоны, прошу уточнить задачу по городу, как понял, прием!?
Вместо ответа дорожное полотно, которое вроде как проверялось каждый день (саперами Афганской национальной армии) вдруг вздыбилось, подобно норовистому коню и сильно подбросило Баффало так, что на какое-то мгновение казалось, что машина перевернется. Что же касается шедшего вторым Мастиффа — им тоже досталось, но уже мельком. Просто по броне изо всех сил хлестанул град камней, и мутное облако пыли и гари накрыло их, машина пошатнулась, но устояла…
— Ай-и-ди!
— Не останавливаться! — заорал сержант, понимая, что вставшая колонна это мишень для обстрела — жми!
Сидевший за рулем солдат даванул на газ, машина прыгнула вперед — но вот объехать обвешанный решетками Баффало он уже не смог — машины сцепились с жутким скрежетом, и солдат отпустил газ.
— Мы остановились!
Как назло заглох двигатель
— Из машины ни шагу! Открыть прикрывающий огонь!
Особенностью Мастиффа, да и всех других подобных машин, заказанных армией США, было то, что в них не предусмотрены были бойницы. Солдаты, находящиеся в машине, хоть и были в относительной безопасности — с решетками и навесной керамической броней Мастифф спокойно держал гранату РПГ, если не новая тандемного типа, и обстрел из пулемета ДШК с любого ракурса. Но — огневая точка была только одна.
— Что с ганнером?! Что с ганнером?
— Сэр, с ганнером хреново! — крикнул кто-то по внутренней связи
И не могло быть иначе — он то единственный попал под ударную волну. Если от осколков убережет щит — то вот от взрывной волны ничего не убережет.
— Цел!? Пусть кто-то встанет за пулемет!
За спиной, в третьей или четвертой машине кто-то все-таки открыл огонь на подавление по горному склону, пыль, поднятая взрывом, оседала. И в этот момент — еще один разрыв встал дальше по дороге, на обочине…
— Ракета! Ракетами бьют!
— Лис-три, я Аватар-девять, у нас IED, рядом с базой, колонна встала, есть пострадавшие. Нужна срочная медицинская эвакуация, как поняли?
— Аватар-девять, вас понял, машина уже вышла, повторяю — машина пошла к вам! Вопрос — вы под обстрелом, прием?
— Лис-три, положительно, нас обстреливают, огневые средства вне пределов прямой видимости, минометы или ракетные установки, прием!
— Аватар-девять, вас понял, машина к вам идет. Мы наведем удар, как только установим местоположение огневых средств, не высовывайтесь из машин, прием.
Второй взрыв — скорее всего все-таки мина — долбанул совсем рядом, их осыпало камнями и осколками.
— Сэр, медэвак прибыли. Медэвак прибыл!
Черт…
— Вытаскивайте пострадавшего. Я пойду с вами!
Сержант замотал лицо шемахом, глубоко вдохнул — и отрыл дверь, покидая уютное укрытие брони и бросаясь в злой и жестокий мир.
Пострадавшего ганнера уже вытащили из их машины, как назло это был Винсент и группа — два осталась без лидера. Он был весь какой-то серый, какими обычно бывают негры, когда им плохо и сплевывал кровь в пыль. Кровь сочилась и из носа, пахло выхлопными газами, порохом и кровью…
— Ты как? — заорал сержант, потому что ревели и моторы и пулеметы палили черт пойми, куда и вообще весь мир как с ума сошел.
— Сэр… нормально все. Отлежусь.
— Кой черт отлежишься! Мы не в патруле. Тащите его, пока и нас тут всех не накрыло к долбанной матери!
Двое из его команды, огневой команды — два держали здоровенного Винсента под руки, сержант не пойми зачем прикрывал — и так они его довели-дотащили до медэвака. Там никого из медиков не было, все ушли вскрывать наиболее пострадавший Баффало. Винсента сунули в зев громоздкого бронетранспортера — в нем можно было стоять в полный рост, он с трудом ел на кресло для сидячих раненых.
— Все нормально будет! — сержант хлопнул его по плечу — мы скоро вернемся! Семпер фи!
— Семпер фи, сэр. Спасибо…
На обратном пути они повстречали медика — тот сопровождал парней, которые тащили пострадавшего из Баффало.
— Сильно?! — проорал ему в ухо Гэтуик, полуобняв и склонившись к самому уху, чтобы было лучше слышно.
— Четверо! — проорал в ответ медик — один тяжелый. В основном ноги!
Та же самая ублюдочная ерунда. Взрыв — и несколько пострадавших с переломами ног. Как проклятье какое-то.
— Там я человека своего оставил! Он под взрывную волну попал! Выглядит хреново! Позаботься о нем!
— Принято! — ответил медик
— Давай! Удачи!
В этот момент — долбануло совсем рядом и собеседники решили, что с разговорами под огнем пора завязывать…
Дорога шла от огневой базы до аэропорта, дальше по правую сторону от дороги были казармы Афганской национальной армии, и дальше был уже сам Джей-бад, река Кабул тоже была по правую руку. Но сначала — надо было добраться до самого аэропорта.
Сам сержант Гэтуик молча оттолкнул одного из своих людей, встал в башенку ганнера за пулемет, здорово рискуя. Мало того — его машина теперь шла лидером колонны.
Сильно поврежденный взрывом Баффало оставили на дороге, теперь у них не было инженерной разведки, не было ни саперов, ни специализированной саперной машины. Кое-как объехав потушенный из огнетушителей Баффало, они устремились вперед.
У горы Ходжа-Ханафи они прошли горный участок, и вышли на ровную местность, мост на удивление не был взорван, хотя прикрывавший его чек-пойнт вел прикрывающий огонь куда-то на восток, и ему оттуда отвечали. Не останавливаясь, они прошли чек-пойнт и мост, тут дорога резко поворачивала на Шамархейль. Машин на дороге было много, в основном грузовики конвоев, многие из них стояли и они протискивались с трудом.
В Шармахейле стреляли, в небо летели трассеры и непонятно, кто стреляет, в кого и зачем. У самой обочины стоял светло-коричневый пикап афганской национальной армии, пулемета на вертлюге не было. Сержант, привычный к виду афганских армейских пикапов направил пулеметный ствол в сторону города — и только краем глаза заметил, что со стоящим в кузове афганцем что-то не то.
Боже!
У афганца был гранатомет! У этого проклятого афганца был гранатомет, и не привычный РПГ-7, а какая-то спаренная труба, и он поднимал эту трубу, чтобы положить на плечо, прицелиться в американскую машину и нажать на спуск.
Он не успевал развернуть тяжелую башню — понимал, что не успеет и развернуть и прицелиться и нажать на спуск, прежде чем афганец шарахнет по ним из этой трубы в упор. Башня была устроена так, что между бронестеклами и листами брони были промежутки, бойницы, достаточные для того, чтобы просунуть ствол М4 и нажать на спуск. М4 у него не было, и потому он сунул руку к кобуре, слава Богу открытой, а не такой какая принята в армии, вытащил свой FN* и открыл огонь из пистолета. Он просто высунул руку со стволом и открыл огонь по гранатометчику, раз за разом нажимая спуск, не целясь и молясь Христу, Аллаху, Будде и всем богам, о которых он слышал, чтобы хотя бы одна пуля попала в цель.
И пуля попала в цель. Он видел, через дорожную пыль он видел, как афганец вдруг дернулся и согнулся, а через секунду по машине забарабанили пули пятидесятого калибра с идущей второй бронемашины, превращая ее в груду искореженного металла. Афганец с гранатометом упал, и град пуль разорвал его на части…
Аэропорт — это в районе Каламукамхан — представлял собой страшное зрелище…
Все горело — горело так, как горят нефтяные скважины, не меньше. Дорога была запружена, не проехать никак, огонь был такой, как при горении нефти — черно-красный, это когда и огонь и черная гарь вместе, и он поднимался вверх не языками, а клубами, прогорая до конца уже в воздухе и превращаясь в столб жирного черного дыма, рвущийся к небесам. Было видно, что взорван чек-пойнт у поворота на аэропорт…
Аэропорт — это в районе Каламукамхан — представлял собой страшное зрелище…
Все горело — горело так, как горят нефтяные скважины, не меньше. Дорога была запружена, не проехать никак, огонь был такой, как при горении нефти — черно-красный, это когда и огонь и черная гарь вместе, и он поднимался вверх не языками, а клубами, прогорая до конца уже в воздухе и превращаясь в столб жирного черного дыма, рвущийся к небесам. Было видно, что взорван чек-пойнт у поворота на аэропорт…
Сам аэропорт был обнесен забором из сетки-рабицы, высоким, не меньше трех метров, дальше были видны контейнеры с землей. Дороге преграждал танк, самый настоящий М1 Абрамс, нацеливший свое орудие в сторону Джей-бада, были здесь и Страйкеры и ББМ** Брэдли. Здесь было полно американских военнослужащих, некоторые занимали оборону, некоторые просто смотрели на пожар, даже снимали мобильниками, некоторые пытались командовать.
— Оставаться на месте. Я сейчас вернусь. Кто-нибудь, встаньте за пулемет.
Амойо протиснулся к пулемету, Вальдес, сидевший у самой двери открыл ее, выпустил сержанта и передал ему пулемет. Сержант подумал, что если сейчас кто-то додумается накрыть их здесь минами — то это будет самое то.
— Кто здесь командует? — спросил сержант у первого же стрелка, невысокого и худенького, больше похожего на ребенка. Он прикрывал их со стороны дороги, с той стороны, откуда они подошли, оперев цевье М249 на броню ББМ. Еще двадцать лет назад парня с такими параметрами веса и роста в армию бы не взяли.
Вдобавок — на нем были очки. Господи, пулеметчик — очкарик.
— Сэр, командует майор Падовски — сказал очкарик, разглядев знаки различия сержанта
— Где он?
— Там… кажется.
— Где — там?
— Там Страйкер — командный пункт, там посмотрите, сэр. Сэр…
— Что?
— Там дальше на дороге — что происходит?
— Ничего хорошего — сержанту было не до разговоров.
Сержант даже не думал — насколько все хреново. Как только они ушли с укрепленной позиции в сторону города — подошедшая с гор банда численностью не меньше двухсот человек, начала обстреливать из FOB из минометов и ракетных установок. А деятельность аэропорта была парализована, Баграм тоже уже был атакован, пока работал, но заявок на прикрытие было больше, чем ресурсов на Баграме раза в три.
Проталкиваясь между плотно стоящими машинами, гражданскими и военными, сержант увидел, наконец, группу офицеров, один из них рассматривал пожар в прибор наблюдения, второй что-то говорил в рацию. Подойдя ближе, сержант козырнул
— Сэр, тактическая группа Мушкетер, второй батальон, первый взвод, сержант Гэтуик.
Один из офицеров повернулся к нему — и Гэтуик сначала аж испугался. Потом понял — офицер не обгорел, просто испачкался в саже
— Что вам?
— Сэр, нам приказано выдвигаться в город.
— Кто приказал?
— Майор Стоктонридж, Кило-Браво.
Офицер, не стесняясь, вытер лицо и так грязным рукавом формы. Глаза у него были красными и слезились, видимо от раздражения.
— Здесь не проехать, все блокировано. Попробуйте в обход, на Хушгумбад, может получится. Хотя нет… постойте.
Сержант огляделся
— Сэр, совсем уважением… я бы принял меры к деблокированию дороги. Дальше по дороге был минометный обстрел, если они перенесут огонь сюда — будут жертвы.
— Это легко сказать, сержант. Мы получили приказ выйти в Джей-бад, и так и стоим до сих пор на месте. У нас тут уже было два смертника. Один активировал пояс шахида при проверке. Второй подорвался на бензовозе, подъехал и подорвался прямо на чекпойнте, ублюдок. Мы сейчас пытаемся организовать эвакуацию, много пострадавших, пока некогда заниматься дорогой.
— Сэр…
В следующую секунду мир для сержанта перестал существовать, расколовшись на куски…
Сержант Гэтуик не понял, как он пришел в себя. Не было такого резкого перехода от бессознательного к сознательному, от мира нави к миру яви, от тьмы к свету. Просто в глазах сначала появилось что-то наподобие света, потом он понял, что лежит, потом мир стал проявляться, медленно и нехотя, как на фотокарточке, положенной в ванну с проявителем.
Потом он понял, что рядом что-то горит, попробовал пошевелиться, и у него это получилось. Он с трудом перевернулся на бок, потом встал на колени, стоя как животное, повернулся — и понял, что его отбросило в сторону, и чуть было не бросило головой в горящую реку топлива. Если бы это произошло — он был бы уже мертв…
Он попытался встать и не смог, так на четвереньках дополз до бронетранспортера, выполняющего функции КШМ***, привалился к люку. Рвануло где-то впереди у самого аэродрома — и там раздавались крики и стоны. Туда же бежали люди.
— Есть кто живой? — из десантного отсека показался офицер
— Так точно, сэр.
— Черт…
— Сэр, еще один Ай-и-ди. Надо что-то делать, в любой момент может еще что-то взорваться.
— Я понял…
К люку подполз еще один офицер, тот самый, с вымазанным сажей лицом, с которым разговаривал сержант.
— Рик, ты цел?
— Цел. Вон и сержант тоже цел.
— Черт, сардж… надо было тебе раньше сюда прибыть. Три ай-и-ди, они совсем сегодня озверели…
— В любой момент будет четвертый.
— Он здесь!
Сержант повернулся — человека, который склонился над ним, он не узнал сразу.
— Сэр, что с вами?
— Ты кто? — спросил сержант Гэтуик
— Я Смитсон, сэр. Капрал Смитсон, помните меня?
Сержант вспомнил — только сейчас
— Первая огневая группа.
— Точно, сэр. Кажется, вы не так плохи? Ранены?
Вокруг них уже толпился народ из его группы, кто-то прикрывал, кто-то помогал.
— Помогите офицерам. Гляньте, здесь есть Эй-би-ви? Или мы сейчас пройдем, или нас тут похоронят.
Эй-би-ви нашлась. Assault breacher vehicle, усиленное танковое шасси, огромный короб вместо танковой башни, сильно защищенный броней и минный трал. Эта машина могла разминировать поля, принимая на себя пули и гранатометные выстрелы, мгла управляться дистанционно, у нее были ракеты, они вылетали, таща за собой кишку со взрывчаткой, так называемую "бангалорскую торпеду". Она ложилась на минное поле и подрывалась по всей длине, проделывая проход в минном поле. Ею можно было управлять дистанционно, и весила она семьдесят три тонны.
Сев за штурвал ABV один из техников пробил коридор, просто столкнув с дороги и гражданские и поврежденные американские машины в кювет, вызывав немалое возмущение. Но сейчас до этого не было никому никакого дела.
Дальше по дороге шли казармы афганской национальной армии, и уже с этого отрезка дороги было видно, насколько все хреново. Парой километров юго-западнее Джелалабада было небольшое нефтехранилище, там торговали бензином, соляркой и очень популярным в Афганистане керосином — здесь до сих пор в ходу было освещение на керосиновых лампах. Уже от казарм был виден огромный столб дыма — нефтехранилище горело. И в городе тоже были пожары.
У казарм шла сильная перестрелка, афганцы выдвинули к съезду с дороги два новеньких БТР-7**** и азартно палили из НСВТ в сторону зеленки и города, похоже, даже особо и не целясь. По ним тоже стреляли.
— Сэр… — сказал сержант капитану Проттеру, с которым ехал теперь в головном MRAP идущим по дороге сразу за ABV — один ублюдок в афганской форме и на афганской машине едва не всадил в меня снаряд РПГ парой километров восточнее. Я бы был поосторожнее с этими, сэр.
— Нас прикроют. За нами целая колонна, больше тридцати машин.
Саперная бронемашина, пройдя поворот, остановилась, МРАП, а за ним и Страйкер свернули с дороги к казармам. Афганские бронетранспортеры прекратили огонь.
— Пойдем, поговорим с ними.
— Есть, сэр. Взвод, план прикрытия. Мы идем к бронемашинам!
Пригибаясь из-за посвистывающих пуль, они пробежали до бронетранспортера, Гэтуик заколотил прикладом пулемета по броне. Верхняя часть люка откинулась, высунулся усатый и небритый жиг туран*****.
— Где твое командование? Командир, понимаешь? Главный?
На слове Chief афганец просветлел лицом
— Там, там! Совещание. Джирга, командир.
— Понятно. Пропусти нас и держи съезд на дорогу. Понял?
— Да, да, уважаемый. Понял.
Сержант повернулся к капитану, выглядел он до сих пор хреново, его даже стошнило в дороге, но сейчас было не до медэвакуации.
— Сэр, они совещаются. Джирга.
— Ублюдки. Надо идти туда.
Когда они отошли от бронетранспортера на несколько шагов жиг туран возопил
— Американцы пришли нас спасать!
Если бы сержант не отошел — то афганский офицер непременно получил бы по морде.
На джирге они нашли не кого-нибудь — а самого генраля******* Мухаммеда Асафа, командира двести девятнадцатой пехотной дивизии, прославившейся тем, что там официально выписывали наряды на охрану принадлежащих генералу и тем, кто стоял за ним полей с опиумным маком. Генералу тогда ничего не сделали, понизили в звании до полковника, но потом опять сделали генералом, потому что командовать было некому, а этот хотя бы учился в Харби Похантун, когда там преподавали советские офицеры. Генерал был таким широким, что когда он лез обниматься … а афганцы почему то любили обниматься, переняли это от русских — никто из американских офицеров не мог его обхватить. Но это еще понятно, дивизия тут и дислоцирована. А вот присутствие здесь генраля Манана Фарохи, бывшего начальника управления по борьбе с терроризмом МВД, выгнанного на должность начальника полиции Джей-бада за то, что скрывал истинный объем проходящих через его руки наркотиков, и не делился положенной долей дохода с президентом — было сюрпризом.