— Сэр, нашли в машине, под сидениями. Почему-то не забрали…
На стол увесисто плюхнулся короткоствольный Bravo18-AKM, дорогое и любимое контракторами оружие, гибрид АКМ и НК-416.
— Где нашли? — не понял сержант
— Ну, в пикапе этом, который мы сюда притащили. Под сидениями, сэр.
— Забери себе. Или отдай, кому нужно.
— Да, сэр!
Калибр у этой самой дуры — тридцать миллиметров, такой как у пушки русской БМП, которой пользуется афганская армия. И эта штука, похоже, прошибает броню любой американской бронированной машины кроме танка, возможно, устоит еще и Брэдли. Ни система активной защиты, ни противогранатные решетки, ни дополнительные керамические плиты, которые "держат" 14,5 — ничего не спасет. Точно так же можно врезать по зависшему вертолету, который высаживает десант — гораздо большая вероятность поражения, чем у РПГ. Это — то же самое, что и противотанковая пушка начала второй мировой, только ее можно таскать на плече. Последние десять лет американская армия делала все, чтобы защититься от двух вещей — фугасов и ракет РПГ. Теперь — талибы снова пересдали карты и они к этому ни хрена не готовы.
Оставив винтовку в покое — сержант встал, вышел в коридор полицейского участка — там афганские полицейские под руководством американских морских пехотинцев споро строили вторую линию обороны — таскали из кабинетов мебель и строили баррикады, во дворе наполняли мешки песком и землей — почему-то мешки были, лопаты были, земля — была, а вот соединить то и другое и третье догадались, только когда приказали американцы.
На первом этаже афганцы и Паттридж слушали связь.
— Что дают, рядовой? — спросил сержант
— Концерт по заявкам, сэр. Кажется в центре сейчас жарко. Я установил связь с колонной, она будет тут через полчаса примерно. Они возьмут нас на борт.
— Что там насчет центра, Паттридж, ты не сказал?
— Судя по переговорам, они сошли с машин и заняли три здания, где и держат оборону. Сообщение о том, что их машины подбиты все до единой, и что есть оружие, которое пробивает стены насквозь.
— Сообщи им, это противотанковые винтовки калибра тридцать миллиметров, такие, из которой подбили нас. Пусть не высовываются.
— Есть сэр.
Сержант вышел во двор. Участок стоял на самом краю города — и с пригорода постреливали, но несильно. Возможно — пока…
Колонна подошла через полчаса, когда огонь по полицейскому участку и в городе усилился. Во главе колонны была штурмовая машина разграждения, в колонне двигался танк, толку от которого в городе было не так и много. Сержант, рискуя, вышел на дорогу, чтобы опознаться, замахал зеленым фальшфейером.
Колонна втянулась в город чуть дальше, потом остановилась. Из Страйкера, который остановился рядом с сержантом, вышел майор Падовски и еще двое, летчик-офицер и сержант.
— Гэтуик…
— Так точно, сэр. Сержант Гэтуик.
— Дальше не прошли?
— Мою машину вывели из строя, сэр. Подбили на дороге. Если у вас есть пара минут — могу показать, чем именно.
— Посмотрим…
Падовски, а следом и летчик, осмотрели ручную пушку на столе, на втором этаже полицейского участка с изрядной долей мрачности.
— Клейм нет, сэр. Кто выпустил — неизвестно.
— Кто-кто… Известно, кто, в зоне племен чего только не клепают…
— Сэр, там могут наклепать автомат — но там не смогут обработать пушечный ствол. А это ни что иное, как пушечный ствол, сэр.
— Такая штука, сэр — вступил в разговор сержант Гэтуик — проломила броню моего Мастиффа как игла лист бумаги. Думаю, только танк и боевая машина пехоты выдержат попадание из этой штуки, сэр.
— Которых у нас раз-два и обчелся — подвел невеселый итог майор — вы с нами, сержант?
— Да, сэр, у меня приказ выдвигаться к центру города и я намерен его выполнить. Только, сэр, я бы оставил здесь, в этом полицейском участке какие-то силы. Он выглядит довольно крепко сложенным и укрепленным, сэр, и он контролирует дорогу на Пешавар. Афганцы, если оставить их одних, просто разбегутся, и потом из-за этого у нас будут большие проблемы. Гораздо лучше позаботиться об удержании этой точки сейчас, чем потом выбивать отсюда муджиков, я так полагаю, сэр.
Падовски задумался ненадолго, потом кивнул.
— Вероятно, вы правы, сержант. Мы оставим здесь своих людей…
Попавшую в засаду колонну они увидели сразу — та перекрывала улицу, две машины горели, остальные просто были брошены. Дома здесь были невысокие, три, редко когда четыре этажа — одна из торговых улиц, которые в нормальное время становятся базаром. Из некоторых домов огрызались огнем — шла перестрелка.
По связи вышли на обороняющихся американцев, попросили обозначить себя дымовыми шашками. Через несколько секунд — на улицу вылетели и весело задымили три дымовые шашки зеленого дыма.
С душками на улице разобрались довольно просто — на каждой бронированной штурмовой машине были две бангалорские торпеды — это ракета, которая вылетает и тянет за собой длинный (сто восемьдесят метров, шестьсот футов) толстый шланг, набитый взрывчаткой, после чего он подрывается. Теоретически это предназначено для того, чтобы за счет детонации проделывать проходы в минных полях. Здесь же — ракету эту запустили по той стороне улицы, где были боевики и подорвали. Долбануло так, что только крошево от домов в разные стороны полетело, а дома оказались разваленными примерно до уровня первого этажа — как будто великан их саблей разрубил. После этого — сопротивление талибов плавно сошло на нет, и колонна получила возможность двигаться дальше…
Весь масштаб проблем стал понятен, как только они добрались до центра города, до гостиницы Спингар и штаба сил стабилизации, который неподалеку оттуда.
Боевики не стали входить в город, даже дали возможность собрать подбитую технику и попробовать ее отремонтировать, а из окончательно обездвиженной — соорудить нечто вроде пулеметных чек-пойнтов. Как бы то ни было — они защищали от крупнокалиберного пулемета, а это — уже немало.
Стал понятен и замысел талибов — не форсируя сопротивление в городах, хотя оно, конечно же, было — перерезать дороги, по которым к силам стабилизации поступает топливо, провиант, боеприпасы. Задушить блокадой, не дать возможности активно действовать. За счет угрозы, создаваемой этими новыми винтовками — выбить основной состав сил сопровождения караванов. Это были в основном частники, у них машины были бронированы еще хуже, чем армейские, с ними справлялись азербайджанские винтовки Шимшек и неизвестно откуда появившиеся аналоги советских ПТР, сделанных тоже без клейм и неизвестно где. Как только удастся остановить караваны — удастся и взять под контроль страну.
Силам стабилизации удалось пока отыграть у талибов только один маршрут — северный. Попытка перерезать его успеха не имела, не в последнюю очередь потому, что талибы вынуждены были действовать в районах проживания национальных меньшинств — таджиков, узбеков, хазарейцев, среди которых они имели незначительную поддержку. Талибов поддержала только часть узбеков — и неспроста, ведь Хизб ут Тахрир — единственное движение из всех созданных на территории бывшего СССР было принято в Аль-Каиду, а один из его лидеров, Джумабой Ходжиев, он же Джума Намангани — до своей предположительной смерти был военным командиром Аль-Каиды. Сунувшаяся на север банда талибов, попытавшаяся дать бой крупной колонне в районе перевала Саланг, понесла потери и была отброшена, хотя и ей удалось нанести ущерб транспорту коалиции. После этого, активность на севере вернулась в фугасно-ракетную стадию.
Что же касается двух других, доселе основных маршрутов — юго-восточного, через Хайберских проход на Джей-бад и Кабул и южного, через Карачи на Кветуу и Кандагар, дальше на Кабул — то к середине дня стало понятно, что они — перерезаны.
— Гражданин, у нас сорок процентов техники не на ходу, повторяю — сорок процентов техники не на ходу, сэр. Зачистить дорогу на Пешавар самостоятельно мы не сможем, нам нужно подкрепление и техника, кроме того, нам нужен бензин и боеприпасы. Мы можем удерживать Джей-бад, сэр, но активные операции за его пределами вести не сможем, прием.
— Аватар-один, тебя понял, прием.
— Гражданин, прошу сообщить о возможности прибытия техники и подкреплений, прием.
— Аватар-один, пока что выделить подкреплений не могу, у нас у самих не хватает резервов. Мы доставляем вам грузы, сколько можем и сдерживаем распространение противника бомбардировщиками. Приказываю держать город как минимум до утра, деблокировать дорогу до аэропорта и удерживать сам аэропорт. Дополнительные указания получите позднее, как понял?
— Вас понял, Гражданин.
Полковник Мейсон, опытный, рано поседевший офицер сил стабилизации, стащил наушники с гудящей как медный колокол головы, отхлебнул воды из бутылки, которая стояла рядом. Несмотря на то, что город был в осаде — работал телевизор, и какой-то придурок включил его на Си-Би-Эс, где как раз передавали предвыборные дебаты кандидатов в президенты США.
— Вас понял, Гражданин.
Полковник Мейсон, опытный, рано поседевший офицер сил стабилизации, стащил наушники с гудящей как медный колокол головы, отхлебнул воды из бутылки, которая стояла рядом. Несмотря на то, что город был в осаде — работал телевизор, и какой-то придурок включил его на Си-Би-Эс, где как раз передавали предвыборные дебаты кандидатов в президенты США.
Смотреть на все это — не хотелось.
— Господи, да выключите кто-нибудь это дерьмо! — заорал полковник, выйдя из себя.
Телевизор погас и замолчал как раз тогда, когда весьма миловидная дама, большая любительница чая, рассуждала о провалах внешней политики США в период работы действующего президента. Говорила она весьма убедительно — по крайней мере, для тех, кто находился сейчас в Вашингтоне, но не для тех, кто находился сейчас в Джелалабаде.
Вся наша политика последнего времени — это один сплошной, непрекращающийся провал!
Полковник, который до сегодняшнего утра был военным советником при двести первом корпусе АНА, а теперь вынужден был исполнять обязанности его командира, усталым взглядом обвел большую штабную комнату, в которой было примерно поровну афганцев и американцев. Афганцы поспешно отводили взгляд — им было стыдно. Губернатор провинции, вместо того, чтобы организовывать сопротивление, просто сел в вертолет, который взялся неизвестно откуда, посадил туда несколько других чиновников, в основном своих родственников и улетел… в Пакистан! Ну, и о чем тут еще может идти речь? Вместе с ним убежал и генерал Бадриди, командующий корпусом — а генерал Асаф, который стоял тут со своей дивизией, сразу потерял управление войсками, устроил джиргу на несколько часов, потом просто напился контрабандным виски до бесчувствия. Целая пехотная дивизия, стоящая в Джелалабаде, только что и делала, что удерживала собственное место дислокации, городское предполье и аэропорт, и то только потому, что американцы заставили их это делать, и не дали разбежаться. Завтра, как только что-то прояснится — он попытается поднять их в атаку, двинув на восток по Пешаварской дороге — но ежу понятно, что на острие атаки должны быть американцы.
— Рейви… — негромко сказал полковник
— Сэр!
— Идите на пункт управления и еще раз опросите всех командиров подразделений. Пусть доложат по личному составу, потерям, наличию техники, боеприпасов и, самое главное — топлива. Сводка мне нужна через час.
— Есть, сэр!
— Кокут!
— Да, сэр!
— Ваша задача — связаться с каждой из передовых огневых баз, чекпойнтов и выяснить обстановку. То же самое — личный состав, техника, запасы — продовольствие, снаряжение, боеприпасы, вода. Наличие боевиков и степень их агрессивности. Возьмите карту нашего сектора и нанесите обстановку. Всем передавайте приказ — держаться придется как минимум двое суток. Составьте список пунктов, наиболее нуждающихся в пополнении запасов, представьте его мне. Срок три часа. Завтра начнем думать с доставкой.
Можно было бы конечно и ночью — но полковник решил не рисковать. Сбитый бомбардировщик — явное свидетельство, до чего доводит риск.
— Так точно, сэр.
Сам полковник решил поспать. Хотя бы час. Сон был ему необходим, тем более что ночь на носу — а ночью в Джелалабаде выспаться мало кому удается…
* Китайская компания по производству оружия. Вероятно, имеет самый богатый ассортимент в мире, потому что производит дешевые копии всех основных видов оружия и не платит за лицензии. Есть у них в ассортименте и АК-47 и АК-74 и М16 и М14 и М4 и МР-5 и FAMAS, все есть, в общем.
** На самом деле это затвор Маузера — но американец этого, конечно же, не признает.
В конце концов, сержант Гэтуик, которому выделили два небронированных пикапа Тойота, со своими людьми оказался там же, откуда уехал — то есть на аэродроме восточнее Джей-бада. Вместе с ним перебросили на усиление охраны еще с десяток контрактников и шестьдесят афганских полицейских.
Чек-пойнт на въезде уже потушили, там сгорели заживо восемь американских военнослужащих и вдвое больше афганцев, воняло горелым мясом так, что выворачивало наизнанку. Пожар залили, горелую технику растащили. Дыру в системе безопасности перекрыли Хаммером с крупнокалиберным пулеметом, подтащили пару бетонных блоков и перегородили проезд. До сих пор бетонных блоков тут не было, и это было ошибкой, хотя и ошибкой оправданной — техника, которая здесь передвигалась, была слишком громоздкой, чтобы маневрировать между блоками, да и отрезок дороги от поворота с шоссе до чек-пойнта слишком короткий, чтобы успеть разогнать машину и пойти на таран. Решили обойтись без блоков… хотя и они не помогли бы.
А так, периметр безопасности у аэропорта был, хотя и не слишком прочный. Если смотреть на гражданские спутниковые снимки, сделанные еще до прихода американцев — то видно, что никакого периметра безопасности нет, только летная полоса да вышка управления полетами. Придя, американцы не только отремонтировали аэродром — но и создали полосу безопасности, обставив аэродром по периметру старыми морскими контейнерами и столбами с колючей проволокой. Морские контейнеры вообще стали одним из самых ходовых товаров для обеспечения безопасности в Афганистане, они довольно легкие, в то же время громоздкие, в них можно жить, из них можно выстраивать периметры охраняемых объектов, их можно ставить один на другой в несколько слоев, наконец их много, и списанный контейнер можно купить очень дешево. Из контейнеров строилось многое — от полевых укреплений, до тренировочных центров, где только что прибывшие в Эй-стан контракторы постигали в лабиринтах из контейнеров навыки ближнего боя.
Вообще, сейчас, если посмотреть на аэропорт с высоты птичьего полета — больше всего он был похож на цыганский табор. Рядом с этими контейнерами стояла техника, целая и сожженная, которую не успели вывезти, там же были паллеты с грузами*, доставленные воздухом ранее, потому что сегодня грузов не было. Тут же рыли окопы, выставляли дополнительные мешки с землей, организовали два пулеметных гнезда, перекрыв их сверху от ракет. Ракеты кстати, падали — но к вечеру обстрел стал намного слабее, вероятно запас ракет был исчерпан. Ночью притащат новые…
Вместе с офицерами, занимающимися обороной базы, определили периметр, который существующими силами можно спокойно оборонять. До вечера этот периметр выставили — бронетехникой, мешками с песком и бетонными блоками, которые здесь нашлись в достаточном количестве. Личный состав базы поделили на три смены, два дежурства в день по четыре часа каждое, одна смена спит, вторая бодрствует, третья дежурит. Бодрствующей смене вменили в обязанность заниматься возведением дополнительных укреплений и укреплять существующий периметр.
До вечера пятеро солдат, обороняющих базу, получили ранение, один — тяжелое. Двоих отправили в Джей-Бад, трое остались в периметре аэродрома.
В преддверие ночи, сержант решил попытаться наладить отношения с афганскими полицейскими — их на охране было больше, чем американцев раза в два, и если ночью муджики пойдут на штурм, а афганцы или просто бросят оружие, или того хуже — переметнутся на сторону талибов … будет плохо, в общем. Случаи перехода на сторону талибов уже были, не раз и не два, правда целыми дивизиями как при коммунистах не перебегали — но расстрелы сослуживцев и инструкторов с уходом на ту сторону были, о каждом из них трубили подпольные талибские листовки и газеты.
Сержант выделил среди афганцев того, кого он посчитал лидером — по крайней мере, к нему прислушивались другие полицейские, выделил момент, когда тот вышел покурить, подошел…
— Сержант Гэтуик. Джим — он широко улыбнулся и протянул руку, потому что именно так советовали делать специалисты из отдела PR. Да, был в американской морской пехоте теперь и такой отдел, чтоб его…
— Заболь, сэр — сказал афганец, английским он владел, хотя и с акцентом
— Брось, какой я тебе сэр… — с нарочитой веселостью сказал сержант — ты, наверное, старше званием, чем я. Меня зовут Джим, усек?
— В газетах пишут, что к американцам надо обращаться именно так.
— Брось. Пойди в нужник и используй там эту газету по назначению. Меня зовут Джим, парень, и никак иначе.
— Джим.
— Верно. Джим.
В газетах и в самом деле чего только не писали, и про многие вещи лучше было бы помолчать. Например, Интернэшнл Геральд Трибьюн, газета для путешествующих американцев, напечатала статью о том, как в Калифорнии один придурок публично сжег Коран — как только газета попала в Афганистан, это вызвало волну терактов**. Еще одна газета напечатала интервью с каким то иракцем, который жалел, что он такой маленький и некрасивый, что он мечтает выглядеть так же как американцы и сожалеет о том, что никогда этого не добьется — после этого началось обострение обстановки в Ираке***. Надо сказать, что у морских пехотинцев было хорошо развито чувство юмора — газеты с "репортажами из горячих точек" читали по вечерам перед сном под дружное ржание, все знали, что журналистов здесь мало, а большая часть репортажей представляет из себя компиляцию официальных пресс-релизов министерства обороны и собственных безумных выдумок. Интернет на базе подключили, и сержант узнал, что за сегодняшний день в Афганистане погибло семнадцать человек — хотя только тут, на въезде на базу поджарились восемь, и пять — он точно знал что погибли в Джей-баде, это только те, про которых он точно знал. Оставалось четыре человека на весь остальной Эй-стан за день тяжелых боев, за налеты и теракты в Кабуле, за ожесточенные бои в кандагарской зеленке, за осажденные и отрезанные от своих блок-посты, подвергающиеся постоянным обстрелам. Прошла и информация о том, что "по причине технических неполадок" на границе рухнул истребитель-бомбардировщик, в отношении одного из пилотов было написано "ранен", в отношении другого — MIA, missing in action.