Таксист развернул машину и укатил. Ранди, немного постояв, прошла к дому и поднялась на низенькое крылечко. Она решила не стучать, но едва успела протянуть ладонь к ручке, как дверь распахнулась.
— Могу ли я вам помочь, мисс? — спросил здоровяк, стоявший на пороге.
Лица его Ранди не узнала, но это был явно не Хелендер. Того она помнила как коротышку со светлыми, вечно грязными, жидкими волосами, этот же мог похвастаться густой шевелюрой цвета воронова крыла. К тому же тяжелая квадратная челюсть, сильные руки с короткими пальцами, да и вся манера держаться выдавали в нем полицейского.
— Я хотела бы переговорить с жильцами этого дома.
— Семья, которая здесь жила, уехала, как только закрылась скотобойня. Может, зайдете? — Здоровяк отворил дверь пошире, и Ранди заметила, что в доме нет мебели, пол покрыт толстым слоем пыли, а у двери в кухню стоит негр с характерным брюшком любителя пива — несомненно, партнер здоровяка.
— Нет, — отказалась Ранди.
— Я настаиваю. — Здоровяк, отогнув лацкан пиджака, продемонстрировал Ранди «золотой» значок.
— Вы арестовываете меня? — спросила она.
— Нет, конечно, нет, мисс. Мы лишь зададим вам несколько вопросов. — Здоровяк старался говорить дружелюбно. — Моя фамилия — Рогофф.
— И вы здесь ловите убийцу?
Глаза Рогоффа подозрительно сузились.
— Откуда, черт возьми, вам известно?..
— Что вы возглавляете группу по расследованию убийства Джоан Соренсон? Об этом мне сообщили сегодня в полицейском участке, — пояснила Ранди. — Похоже, что с рабочими версиями у вас небогато, раз вы торчите здесь и караулите Роя Хелендера.
— Мы ненадолго заглянули, хотели проверить, не появлялся ли он в родных пенатах, но, судя по всему, ностальгия его не одолевала. — Рогофф нахмурился. — Можно узнать, как вас зовут?
— Я — Ранди Уэйд. — Она предъявила свою лицензию.
— А-а, так вы — частный детектив, — произнес Рогофф подчеркнуто нейтральным тоном. — Сюда вас привела работа?
Ранди кивнула.
— Интересно, — заметил Рогофф. — Кто же ваш клиент?
— Этого я вам сказать не могу.
— Тогда вам грозит потеря лицензии.
— На каком основании?
— Вы препятствуете работе полиции, скрывая от следствия важные улики.
— По закону я имею право не называть имени своего клиента.
Рогофф покачал головой.
— Частные детективы не обладают такой привилегией. Во всяком случае, в нашем штате.
— Зато обладают адвокаты, а у меня — адвокатская степень, так что лучше оставьте моего клиента в покое. — Ранди одарила Рогоффа снисходительной улыбкой. — А лично мне кое-что известно о Рое Хелендере, и я готова поделиться с вами этой информацией.
— Публика у ваших ног, мисс. Я весь внимание.
Ранди покачала головой.
— Не сейчас и не здесь. Вы знаете кафе-автомат на углу Курьерской площади? — Рогофф кивнул, и Ранди предложила: — Встретимся там в восемь вечера. Только приходите один да прихватите с собой копию доклада коронера по поводу гибели Джоан Соренсон.
— Девушки обычно предпочитают получать в подарок цветы и конфеты, — заметил Рогофф.
— Мне нужен рапорт коронера, — произнесла Ранди твердо. — Полицейский архив по-прежнему находится в подвале здания суда?
— Именно.
— Если вы заглянете туда по дороге в кафе, то, слегка покопавшись в старых делах, обнаружите следующее: восемнадцать лет назад стали пропадать дети; одной из пропавших была сестра Роя, а кроме того — Стански, Джонс и еще кто-то, не помню уже их фамилий. Возглавлял расследование этого дела Фрэнк Уэйд — полицейский с «золотым» значком, как у вас; в ходе следствия Фрэнк погиб.
— Считаете, что пропажа детей, смерть Фрэнка Уэйда и убийство Джоан Соренсон как-то связаны между собой?
— Полицейский вы, вам и решать, — заметила Ранди и, повернувшись, зашагала прочь от заброшенного дома, а Рогофф, оставшись стоять у раскрытой двери, еще долго молча глядел ей вслед.
9
От «Черного Камня» по канатной дороге Уилли спускался один. Мрачные мысли угнетали его. Кроме того, сильное волнение способно было вызвать у него физическое недомогание. Вот и сейчас, после встречи со злополучным Джонатаном Хармоном, у Уилли болели все суставы, а из носа текло. Но болезнь все же лучше, чем смерть. А ведь обнаружив в своей машине Стивена, Уилли готов был распрощаться с жизнью... Слава Богу, на этот раз обошлось.
Уилли уже вел свой «Кадиллак» по направлению к дому, как вдруг увидел призывно горящие неоновые огни и, не долго думая, припарковался у тротуара. Как бы ни были зловещи смутные намеки Хармона, а он, Уилли, пока жив, и ему надо зарабатывать себе на хлеб. Он закрыл «Кадиллак» и вошел в бар.
Был вечер вторника, а «Чистюля» слыл баром для работяг, и потому сейчас здесь было немноголюдно. Уилли прошел к стойке, сел на высокий табурет и заказал порцию виски. Когда бармен — уже начавший лысеть тощий парень с каким-то деревянным лицом — принес выпивку, Уилли спросил у него:
— Эд сегодня работает?
— Нет, он работает только по выходным, хотя наведывается сюда и в будни, чтобы покатать бильярдные шары.
— Я его подожду.
От виски у Уилли заслезились глаза, и он заказал стакан пива, выпив которое, отправился в кабинку телефона-автомата, что располагалась у дальней стены. Вместо Ранди ему ответил автоответчик. Эти устройства Уилли ненавидел всей душой. Еще бы, ведь они превращали жизнь сборщика долгов в сущий ад. Дождавшись сигнала, Уилли продиктовал сообщение и повесил трубку.
Выйдя из кабинки, Уилли обнаружил у бильярдного стола двух новых посетителей — верзилу, похожего на Моби Дика, и второго, чуть пониже и чуть поуже в плечах, но с лицом явного любителя подраться. Уилли вопросительно посмотрел на бармена, и тот кивнул.
— Кто из вас — Эд Джуддикер? — спросил Уилли, приблизившись к бильярдистам.
— Я, — ответил не «Моби Дик», а тот, что немного поменьше. — А чего надо?
— Поговорим о деньгах, которые вы задолжали? — Уилли показал свою визитную карточку.
Эд, взглянув на карточку, рассмеялся, а затем, повернувшись к столу, велел «Моби Дику»:
— Разбивай.
Тот разбил, затем по шару ударил Эд, и игра пошла.
Уилли вновь сел на табурет перед стойкой и заказал еще стакан пива. Все происходило именно так, как и должно происходить, когда имеешь дело с тупыми громилами, вроде Эда. Однако Уилли не сомневался, что по своим долгам парень расплатится сполна. Ведь рано или поздно он выйдет из бара, и тогда уже свой ход сделает Уилли.
10
На звонки Уилли не отвечал, а автоответчика у него, конечно же, не было. После девятого длинного гудка Ранди повесила трубку и нахмурилась. Она понимала, что волноваться пока не стоит. Ведь Уилли сам не раз говорил ей, что «Гончим ада» иной раз приходится вкалывать и по двадцать четыре часа в сутки. Скорее всего, сейчас он выслеживает очередного должника. Ранди позвонит ему снова, как только сама вернется домой.
В кафе-автомате было пустынно, и когда она возвращалась из телефонной кабинки к своему столику, стук ее каблучков по изрядно потертому линолеуму рассыпался барабанной дробью. Кофе в чашке совсем остыл. Ранди посмотрела в окно. Электронные часы на здании Национального банка показывали 08:13. Ранди решила перезвонить Уилли минут через десять.
Стены кафе были обиты красным винилом, уже изрядно потрескавшимся, но Ранди, попивая мелкими глотками холодный кофе и глядя на железный шпиль «Курьера», что виднелся на противоположной стороне площади, чувствовала себя здесь на удивление комфортно. Все дело в том, что когда она была маленькой девочкой, то считала кафе-автомат чем-то вроде шикарного ресторана. Каждый год в свой день рождения она просила отца сводить ее в «Замок», а затем накормить обедом в этом кафе, и каждый год отец, посмеиваясь над ее прихотью, неизменно соглашался. Помнится, Ранди нравилось, скормив несколько монеток сверкающему медному автомату, наполнить чашки ароматным черным кофе. Самих работников кафе девочке видеть ни разу не доводилось, но зато иногда за стеклянными окошками показывались руки, которые укладывали на блюдечки сандвичи и куски пирога. Эти руки, действующие автономно и не связанные с их владельцами, переносили Ранди в старые фильмы ужасов. Стоило им появиться, у нее неизменно пробегал по спине холодок, но именно благодаря этому сладкому ужасу ежегодные визиты в кафе-автомат были для нее столь восхитительными и запоминающимися.
Прошли годы, кафе порядком изменилось — посетителей стало совсем немного, но пол почему-то стал гораздо грязнее. В автоматы теперь приходилось кидать не десятицентовики, а монеты в четверть доллара, но зато здесь по-прежнему можно было получить кусок торта с банановым кремом, лучше которого Ранди нигде не едала, и чашку кофе из старой медной кофеварки, какого при всем старании дома не сваришь.
Ранди решила было взять еще чашечку, но тут дверь распахнулась, и вошел Рогофф. И его волосы, и тяжелое шерстяное пальто были мокры от дождя. Пока он двигался к ее столику, Ранди взглянула на часы. Они показывали 08:17.
Ранди решила было взять еще чашечку, но тут дверь распахнулась, и вошел Рогофф. И его волосы, и тяжелое шерстяное пальто были мокры от дождя. Пока он двигался к ее столику, Ранди взглянула на часы. Они показывали 08:17.
— Вы опаздываете, — укорила она полицейского.
— Извините, зачитался. Пойду возьму чего-нибудь перекусить.
Ранди наблюдала, как Рогофф меняет в автомате бумажные доллары на монеты, и решила, что выглядит он неплохо. По крайней мере, с точки зрения того, кто не испытывает неприязни к людям с внешностью и образом мыслей типичного полицейского.
Вернулся Рогофф, поставил на стол чашку, тарелку с морковным салатом, сандвич с горячей говядиной, блюдечко с куском яблочного пирога и сел напротив Ранди.
— Пирог с банановым кремом здесь лучше, — поделилась она.
— А я больше люблю яблочный, — веско заявил он, расстилая на коленях бумажную салфетку.
— Доклад коронера при вас?
— Да, в кармане. — Рогофф откусил крошечный кусочек сандвича, тщательно прожевал его и добавил: — Мне жаль, что ваш отец погиб.
— Мне тоже, хотя это и было давно. Вы покажете мне доклад?
— Возможно. Расскажите мне о Рое Хелендере что-нибудь, чего я еще не знаю.
Ранди с отрешенным видом откинулась на спинку стула.
— Мы с ним ходили в одну школу. Он, правда, был старше, но несколько раз оставался на второй год и в конце концов попал в наш класс. Он — трудный ребенок из неблагополучной семьи, я — дочь полицейского, так что мы с ним никогда не были в приятельских отношениях... Во всяком случае, до пропажи его сестры.
— Он исчез вместе с ней, — заметил Рогофф.
— Да, исчез. Ему было пятнадцать, а ей — восемь. Оказалось, что они, сбежав из дома, отправились по железнодорожному полотну в другой город. Они ушли вместе, а домой Рой вернулся один. Руки его и одежда были в крови. В крови его сестры.
Рогофф, кивнув, добавил:
— Следы запекшейся крови обнаружили также на железнодорожной насыпи. Но все это есть в уголовном деле.
— Чуть раньше исчезли один за другим трое детей, так что Джесси Хелендер стала четвертой. Люди всегда считали, что Рой не совсем в своем уме. Оно и понятно, ведь он был замкнут, неразговорчив, часто вместо школы забредал в какое-то, только ему известное место в лесу. Играл он обычно не со сверстниками, а с детьми моложе себя. После исчезновения его сестры никто и на секунду не усомнился, что изнасиловал и убил ее именно он. Медики бегло обследовали мальчишку и упекли его в психушку; дело закрыли, а город вздохнул с облегчением.
— Если у вас все, то доклад коронера останется в моем кармане, — изрек Рогофф.
— Рой клялся, что никого не убивал. Он кричал и плакал, и концы с концами в его рассказе не сходились, но он упорно стоял на своем. Из его слов выходило, что он шел футах в десяти позади сестры, шел, балансируя на рельсе и прислушиваясь, не приближается ли сзади поезд. Вдруг словно из-под земли вырос монстр и набросился на Джесси.
— Монстр? — с недоверием переспросил Рогофф.
— Нечто вроде огромной косматой собаки. По описанию Роя выходило, что существо было похоже на волка.
— В нашем штате волков не видели уже почти столетие.
— Рой рассказывал, что чудовище стало рвать его сестру на части, а та кричала, словно безумная. Он схватил сестру за ногу и попытался вытащить из пасти чудовища, что, кстати, объясняет, почему его руки и одежда оказались перепачканы в ее крови. Чудовище посмотрело на него и зарычало. Под этим взглядом Рой разжал руки. Да, скорее всего, сестра его к тому времени была уже мертва. Чудище еще раз грозно рыкнуло на Роя и убежало, унося в зубах тело девочки. — Ранди отхлебнула кофе из чашки. — Такова версия Роя. Он повторял свой рассказ снова и снова — своей матери, полицейским, психологам, судье, каждому, — но ему никто не верил.
— И даже вы?
— Поначалу даже я. Все дети в нашей школе перешептывались, гадая, что сделал Рой со своей сестрой, а также с тремя пропавшими ранее детьми. Мы, конечно, ничего не знали наверняка, но были уверены, что он поступил с ними ужасно. Единственным человеком, который не считал Роя убийцей, оставался мой отец.
— А почему он не считал Роя убийцей?
Ранди пожала плечами.
— Интуиция. Отец всегда говорил, что для полицейского — это первое дело. Отец поверил Рою, но уверенность эту невозможно было приобщить к делу в качестве вещественного доказательства, тем более что все факты свидетельствовали против Роя. — Ранди пристально вгляделась Рогоффу в глаза. — Роя, как вам известно, отправили в психушку, а всего лишь через месяц пропала шестилетняя Айлин Стански.
Рогофф поддел вилкой тертую морковь и, задумчиво глядя в тарелку, пробормотал:
— Да, неувязочка вышла.
— Отец настаивал, чтобы Роя освободили, но его никто и слушать не желал. Официальная версия гласила, что исчезновение Стански никак не связано с четырьмя предыдущими. Иными словами, Рой убил четырех детей, а какой-то вдохновленный этим зверством маньяк прикончил пятого ребенка.
— Такое вполне возможно.
— Чушь собачья. А вы читали дело о гибели моего отца?
— Да, читал. — Рогофф кивнул.
— Моего отца сожрало животное, по уверению коронера, бешеная собака. Если вам по нраву эта версия, то, ради Бога, верьте в нее, но на самом деле вот как все произошло. Среди ночи моему отцу позвонили. Он немедленно ушел, но прежде позвонил Джо Эркухарту и попросил, чтобы тот его прикрыл.
— Начальнику полиции Эркухарту? — удивился Рогофф.
— В то время он был обычным полицейским, напарником моего отца, — пояснила Ранди. — Мой отец сказал Эркухарту, что напал на горячий след убийцы детей, но не сообщил ни деталей, ни имени звонившего.
— Возможно, ваш отец сам не знал, кто ему позвонил среди ночи.
— Отец знал. Он бы не поддался на уловку анонима и не понесся бы среди ночи один на скотобойню. Но именно там на него напал убийца. Отец выпустил в него шесть пуль, но не остановил негодяя, и тот разорвал отцу горло и обгрыз тело так, что подоспевший вскоре на место Эркухарт вообще не сразу понял, что перед ним — труп человека.
Рогофф, не сводя глаз с Ранди, отложил вилку, отодвинул от себя тарелку с недоеденной морковью и сказал:
— Что-то у меня пропал аппетит.
Ранди невесело улыбнулась.
— Местная газета по этому поводу сообщила, что тело моего отца было изуродовано. — Ранди, слегка подавшись вперед, вгляделась в темно-карие глаза Рогоффа. — Та же информация прошла и о смерти Джоан Соренсон, причем редактор «Курьера» сообщил мне, что тело девушки найдено полностью, но я точно знаю, что это — ложь.
— Верно, редактор вам соврал. — Рогофф вытащил из внутреннего кармана пальто листы бумаги, развернул их и передал Ранди. — Но с Соренсон произошло вовсе не то, что вы вообразили.
Ранди выхватила из его рук доклад коронера и, хотя буквы прыгали перед ее глазами, стала быстро читать первую страницу.
«Причина смерти: потеря крови».
Будто из дальнего далека до нее донесся голос Рогоффа:
— Квартира Соренсон находится на четырнадцатом этаже, она без балкона, пожарной лестницы рядом с окнами нет, а консьержка клянется, что никого постороннего той ночью не видела. Входная дверь в квартиру Соренсон была заперта. На двери, правда, установлен дешевый замок, но следов взлома не обнаружено.
Ранди между тем читала:
«Орудием убийства послужил очень острый предмет с лезвием, по крайней мере в двенадцать дюймов длиной, — возможно, хирургический инструмент.»
— Ее одежда была разодрана в клочки, а клочки разбросаны по всей квартире, — не умолкал Рогофф. — Соренсон была инвалидом и вряд ли могла оказать убийце серьезное сопротивление, но, судя по всему, она все же боролась за свою жизнь. Соседи уверяют, что ничего не слышали. Убийца приковал девушку к кровати и принялся орудовать ножом. Своим орудием он действовал умело, но умирала она долго и мучительно. Когда жертву обнаружили, вся ее кровать была пропитана кровью; кровь, просочившись через простыню и матрас, даже натекла на пол.
Ранди подняла голову, и доклад коронера выпал из ее руки на стол. Рогофф взял ладонь женщины в свою и продолжал:
— Джоан Соренсон не была растерзана животным, мисс Уэйд. Убийца заживо содрал с нее кожу и оставил истекать кровью. А часть тела, которая так и не была найдена, — это кожа Соренсон.
11
Уилли припарковал свой «Кадиллак» возле пирса, когда часы показывали уже четверть первого ночи. Рядом на сиденьи лежал бумажник Эда Джуддикера. Уилли открыл его, вытащил деньги, пересчитал. Семьдесят девять долларов. Не густо, но это — лишь начало. Он решил, что половину отдаст Бетси, а половина пойдет в счет погашения долга банку. Уилли сунул деньги в карман, а пустой бумажник — в отделение для перчаток. Он заскочит в выходные в «Чистюлю», вернет Эду бумажник и договорится о сроках поэтапного погашения долга.
Уилли запер машину и устало побрел к дому по мокрой от дождя булыжной мостовой. Небо над рекой было темным и беззвездным, но Уилли знал, что там, за тяжелыми ватными облаками скрывается луна. У входной двери он принялся копаться в карманах. «Так, ингалятор, с полдюжины пар ножниц, носовой платок, коробочка с пилюлями. Где же ключи?» Связка нашлась только через добрую минуту в кармане брюк. Уилли вставил первый ключ в замок.