До сих пор самые современные теории говорят, как правило, о снах физиологической природы, то есть о снах, вызванных внешним или каким-нибудь внутренним физиологическим фактором. Например, с нас ночью сползло одеяло, нам стало холодно, и поэтому нам приснилась невероятная история. Или, наоборот, фактор может быть внутренним – например, у нас что-то болит, у нас тяжелое расстройство пищеварения, и снова этот органический элемент определяет сюжет сна.
Те же авторы говорят нам и о других снах – сугубо психологических или бессознательных. И есть один очень любопытный момент: бессознательное, о котором говорит вся современная психология, по своим характеристикам очень совпадает с тонкими планами, о которых говорят древние эзотерики. Бессознательное подобно астралу и той части ментала, которой мы не владеем, и эти бессознательные сны очень разнообразны. Есть сны легкие для понимания: если мы просыпаемся и вспоминаем их, нет необходимости, чтобы кто-нибудь нам объяснял, что они означают. Мы это знаем, потому что они касаются непосредственно нас. Некоторые сны более символичны, другие предупреждают о чем-то или содержат решение волнующего нас вопроса. Иногда мы ложимся спать озабоченные проблемой, решения которой не знаем, и вдруг среди ночи понимаем, как надо поступить. Проснувшись утром, мы отмечаем, что нашли решение, хотя можем и не вспомнить в точности содержание сна.
ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПОМНИМ СВОИХ СНОВ?Если мы во время сна бодрствуем на астральном плане, это еще не значит, что после пробуждения обязательно все вспомним. Этого не происходит, потому что нет того моста, о котором упоминалось выше.
Мы часто просыпаемся с ощущением, что видели во сне что-то очень существенное, открывшее нам важные, незнакомые черты нашей личности, и, хотя мы не помним самого сна, это ощущение сохраняется порой в течение всего дня. В другой раз, напротив, мы прекрасно помним сон, который нам приснился. (Говорят, что лучше запоминается последнее сновидение, хотя мы могли видеть три, четыре и даже пять снов.) Мы могли бы рассказать его кому-то, кто оказался бы рядом с нами в момент пробуждения. Через полчаса сон начинает стираться из памяти, и, когда мы прилагаем усилия, чтобы его вспомнить, он ускользает от нас, как будто мы своими мыслями подавляем воспоминания о сне, который принадлежит нам и каждый раз все быстрее возвращается в свой собственный мир.
Иногда мы настолько забывчивы, что, просыпаясь с чем-то новым, чему научились, не помним, откуда это знаем. Но если бы мы были способны – вспоминая это потом или нет – передвигаться по миру наших сновидений, то могли бы использовать свои ночи наилучшим образом. Было бы достаточно перед сном поставить себе цель: выучить то, что не выучил днем, повторить что-то, заняться задачей, на которую днем не хватило времени, встретиться с кем-нибудь, кто знает больше меня, постараться помочь кому-то, поехать куда-нибудь, посмотреть на красивые предметы, увидеть великолепные пейзажи, послушать музыку, потанцевать или порисовать. Самое важное – ответить на вопрос: «Что я буду делать этой ночью, когда пойду спать?» Это одна из самых лучших техник, позволяющих нам постепенно научиться управлять нашими снами.
САМЫЕ ПРОСТЫЕ СНЫСамые простые и наименее важные из всех сновидений – это, несомненно, сны, имеющие физиологический характер. Они возникают из тех импульсов, которые посылает наше тело, плохо контролирующее себя во время сна, и самого незначительного внешнего воздействия бывает достаточно для того, чтобы оно отправило к мозгу живописные образы, которые превращаются в сновидения. Наше физическое сознание очень простое, обычно автоматическое. Кроме того, физическое тело само по себе не может воспринимать абстрактные идеи, воспоминания, оно немедленно превращает все это в образы, которые могут быть самыми нелепыми.
Физическое сознание не боится абсурда. Оно совершенно не способно определить, реальны ли возникшие образы, имеют ли они какое-то значение и можно ли убедиться в их подлинности. Ему все равно. Чем абсурднее, тем лучше – так мы сможем больше развлечься ночью. Кроме того, любое пространственное открытие превращается для тела в образ поездки. Например, во сне я вспоминаю друга, который живет в Кадисе, – и оказываюсь в Кадисе. Физическое сознание работает по принципу ассоциации идей, «помещая» одну рядом с другой. Неважно, связаны они или нет. Поэтому во сне мы часто объединяем произошедшие с нами и никак не связанные друг с другом события, что приводит к характерному абсурду.
Точно так же все то, что происходит вокруг: шум, запах, изменение температуры – очень впечатляет физическое сознание. Все это еще и сильно преувеличивается: шум превращается во взрыв бомбы, приятный запах перемещает нас в магазин парфюмерии, где мы сидим на коврах, а сам султан старается продать нам то, что производится в его дворце. Способность к преувеличению здесь очень велика.
Но это не те сны, которые нас интересуют. Не интересуют нас и те сны, что прислушиваются только к уму, который блуждает одиноко и бесцельно и дает увлечь себя множеству течений, мыслей, не всегда наших, а часто представляющих собой собранные там и сям отрывки того, что думают другие. В такое трудное время, как наше, позволять уму плыть по этим волнам и собирать все подряд означает ставить его в самые ужасные ситуации. Если мы не контролируем наш ум и он похож на воздушный шар, он будет впитывать все, что находится вокруг.
Поэтому древние были очень осторожны в выборе места для сна и советовали своим ученикам делать его как можно чище и приятнее. И поэтому они такое большое внимание уделяли в особенности последней мысли, последней идее, которая приходила к ним перед сном. То последнее, что мы читаем, думаем, видим перед тем, как закрыть глаза, открывает нам двери в мир сновидений – природа сна такова, какова природа идеи.
Это лежит в основе той традиции, которую еще соблюдают некоторые из нас, – иметь на своем ночном столике любимую книгу или ту музыку, которая нравится нам больше других, – то, что мы предпочитаем взять с собой, прежде чем уснуть, чтобы сохранить хорошие воспоминания.
Больше всего нас интересуют те сны, которые действительно соотносятся с самой лучшей нашей частью, нашим Высшим «Я», те сны, в которых мы способны узнать самих себя и даже, если это возможно, себя контролировать.
МОЖЕМ ЛИ МЫ КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОИ СНЫ?В египетских храмах учеников обучали управлять своими снами, контролировать их, прерывать, если необходимо, нежелательный сон. Мне всегда казалось, что надо иметь необыкновенную силу, чтобы управлять собственным бессознательным, астралом, даже когда наше тело спит. Но это становится возможным, если мы постоянно познаем себя, не пугаясь того, что находим внутри, а, наоборот, день за днем стараясь преодолевать наши недостатки.
Приведу такой пример: человек решает бросить курить и действительно делает это, но во сне его со всех сторон окружают сигареты… В этом нет ничего удивительного, это вполне логично: наши воля и разум еще недостаточно работают, когда мы спим, нам не хватает последней мысли перед сном: «Осторожно! Ты перестал курить, и возможно, что во сне ты предашься этой страсти». Потому что многие из подобных импульсов проявляются именно тогда, когда мы ослабляем наш контроль.
САМЫЕ ЛУЧШИЕ СНЫКогда мы говорим о самых лучших снах – тех, которые могут что-то для нас значить, мы не должны забывать об особой возможности, которую дает человеку его астральный мир, – возможности преодолевать время и пространство. В считанные секунды в астральном мире происходит многое, потому что мы уже не живем в физическом измерении, для нас открывается что-то совершенно другое, мы более свободны. Мы не должны забывать и о еще одной возможности, существующей в мире снов, – возможности работать с символами, потому что наше Высшее «Я» реально выражается в них. Но – осторожно! – я не говорю только о тех появляющихся в сновидениях символах, которые стали известны благодаря психоанализу Фрейда. И я не говорю о тех символах, которые всегда отражают цензуру нашего сознания над тем, что происходит в бессознательном. Я говорю о другом типе символов – о таких великих идеях, одной из которых будет достаточно, чтобы объяснить очень многое, тогда как во время бодрствования нам для объяснения того же самого нужно много слов, в которых мы все больше запутываемся, и нелегко оказывается выразить в них то, что можно представить одним образом, одной идеей, одним абсолютно понятным символом.
Гипнос, бог сновидений в греческой мифологии. Римская копия с греческой статуи. IV в. до н. э. Лондон, Британский музей
Возможно, эта способность, если мы относимся к ней осознанно, помогает развить проницательность, ясность ума, умение понимать те символы, которые нам постоянно предлагает жизнь. Мы также не должны забывать, что астральный мир может открыть нам будущее, позволяет предвидеть, перемещаться во времени, видеть то, что скрыто от нашего взора, когда мы бодрствуем. В самом деле, во сне мы часто попадаем в ситуации, которые будут повторяться в действительности. Предчувствие, предвидение, предвосхищение – как бы это ни называлось – являются результатом разумного объединения элементов сновидения. Это происходит с нами не раз, и нам не нужны эксперты для объяснения подобных снов, потому что мы сами, проснувшись, знаем, что вошли в контакт с «чем-то». Если это «что-то» – хорошее, то мы должны сделать все, чтобы наш сон мог стать реальностью; но если оно плохое – внимание! – мы должны понять, как рассеять тучи, которые, по всей видимости, нависли над нашими головами.
Гипнос, бог сновидений в греческой мифологии. Римская копия с греческой статуи. IV в. до н. э. Лондон, Британский музей
Возможно, эта способность, если мы относимся к ней осознанно, помогает развить проницательность, ясность ума, умение понимать те символы, которые нам постоянно предлагает жизнь. Мы также не должны забывать, что астральный мир может открыть нам будущее, позволяет предвидеть, перемещаться во времени, видеть то, что скрыто от нашего взора, когда мы бодрствуем. В самом деле, во сне мы часто попадаем в ситуации, которые будут повторяться в действительности. Предчувствие, предвидение, предвосхищение – как бы это ни называлось – являются результатом разумного объединения элементов сновидения. Это происходит с нами не раз, и нам не нужны эксперты для объяснения подобных снов, потому что мы сами, проснувшись, знаем, что вошли в контакт с «чем-то». Если это «что-то» – хорошее, то мы должны сделать все, чтобы наш сон мог стать реальностью; но если оно плохое – внимание! – мы должны понять, как рассеять тучи, которые, по всей видимости, нависли над нашими головами.
Когда мы говорим о таких снах и их связи с будущим, очень важно помнить, что если мы будем развивать в себе способность чувствовать, развивать ум и волю, которые не спят, а просто не используются, то, возможно, нам откроется будущее, и многое из того, что мы привыкли считать принадлежащим грядущему, станет частью сегодняшнего дня, например страстно желаемое «познать и контролировать самого себя». Это и есть то будущее, которое мне представляется наиболее предпочтительным на дороге сновидений: делать так, чтобы эти способности присутствовали и были реальными не только когда мы спим, а в любой момент времени, особенно когда мы бодрствуем.
Из этого анализа сновидений, из этого проникновения в мир, с одной стороны, темный и загадочный, но с другой – сияющий и светлый мы сможем выделить те элементы, которые позволят нам представить себе лучшее будущее: когда наши тела, блуждающие сегодня во время нашего сна наугад и руководствующиеся своими собственными критериями, станут нашими лучшими союзниками и самым сильным оружием, которое поможет нам раскрыться в жизни.
* * *При отсутствии предсказательных снов нам остается только мечтать о будущем, но не ожидать, что прямо сейчас некие образы принесут нам будущее, уже созданное и предуготованное. Нет, нам остается мечтать о будущем, полностью сознавая, что этот наступающий мир, эти необыкновенные сны станут реальностью только благодаря тем усилиям, которые мы сделаем сегодня.
А разве мы мечтаем, только когда спим? Нет. Я, бодрствуя, мечтаю об этом другом и лучшем мире. Его яркий образ встает перед моими глазами. И если правда, что во сне мы можем встречаться с теми, кто разделяет наши заботы и наши стремления, было бы хорошо, чтобы начиная с этого момента все, кто мечтает о новом и лучшем мире, объединились бы и в снах. А если мы встретимся наяву, будет еще лучше.
Мадрид, 1986 г.
Д. С. Гусман
Обязательства и свобода
Время от времени в обществе, будто приносимые порывами ветра, возникают определенные идеи – было бы правильнее их назвать «ментальными формами», – которые вызывают отклик у большинства людей.
Одна из них – это идея свободы. Это слово, почти всегда вырванное из контекста, употребляется применительно к любому роду человеческой деятельности и даже смыслу жизни.
Как правило, под свободой понимается комплекс разного рода благ и привилегий, которые, если присмотреться к ним поближе, весьма любопытны: речь идет о том, чтобы иметь полную независимость, не быть связанным ни с чем и ни с кем, не брать на себя обязательств, чтобы потом не быть вынужденным отвечать за свои действия, слова, мысли… Иными словами – отрицание ответственности и боязнь лишиться чего бы то ни было.
Но оказывается, что эта свобода не разрывает узы, а скорее, наоборот, опутывает ими.
МНИМАЯ СВОБОДАЕй свойственны:
Одиночество – поскольку, если ты ни к кому не привязан, не могут возникнуть те чувства, о которых мечтают все человеческие существа, даже если тщательно это скрывают. Нет друзей, нет глубокой и верной любви, есть лишь случайные компании, которые хороши на пару дней.
Неуверенность – поскольку, если ты ни к чему не привязан, тебе не на что опереться. Ничто не поддерживает в жизни, потому что любая идея и любая идеология внушает страх – страх узнать их или даже приблизиться к ним. Поэтому ясно, что рано или поздно беспокойство разрушает характер того, кто не в состоянии ответить самому себе на такие жизненно важные вопросы, как «откуда я?» и «куда иду?», без ответа на которые, к тому же, теряет смысл вопрос «что я делаю в этом мире?».
Духовная скупость, которая есть не что иное, как боязнь потерять что-либо, боязнь ограничения своей свободы. Но что терять, если ничего не имеешь? Вакуум, в котором живешь? Удобную жизнь в этом вакууме, который ни к чему не обязывает, разве что поддерживать его, чтобы ничто не нарушило этого хаоса самоизоляции?
Но тогда мы спрашиваем: во имя чего эта свобода?
ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМы знаем, что это понятие не пользуется большой популярностью среди тех, кто числит себя в авангарде человеческой мысли. Они представляют себе обязательства как вечную цепь, не позволяющую ни продвигаться вперед, ни изменяться, цепь, удерживающую нас у первого же камня, который встретится на пути. Тем не менее, осознавая, что идем против течения, мы считаем, что принятие на себя обязательств – это одно из наиболее зрелых действий, которые мы можем предпринять, поскольку:
• Для того чтобы принимать на себя обязательства, надо, прежде всего, учиться этому – получать представление об имеющихся в нашем распоряжении возможностях и уметь разумно пользоваться своими знаниями, сопоставляя эти возможности.
• Обязательства предполагают возможность выбора. Хотя и велико число тех, кого угнетает необходимость решиться на что-то, вся жизнь – это постоянный выбор. И если мы не можем постоянно и осознанно брать на себя обязательства, сама жизнь будет делать выбор за нас, бросая из одной ситуации в другую, устраивая так, чтобы от частых и чувствительных ударов смогла пробудиться наша решимость делать то, что нам в любом случае предстоит сделать.
• Обязательства несут в себе здоровую дозу гордости, поскольку побуждают нас реализовать свой выбор – в любви ли, призвании, работе или стремлении к идеалу…
• Обязательства развивают волю, потому что помогают нам проявить твердость в своем выборе.
• Обязательства наделяют добродетелью преданности, так как невозможно не любить и одновременно быть преданным тому, что является выражением нашего свободного выбора.
• Обязательства не являются чем-то жестким, напротив, силой воли или сознания они вынуждают нас исправлять ошибки, которые мы совершаем, и тем самым помогают нам быть гибкими, мобилизоваться внутренне и внешне и расти во всех смыслах.
• Обязательства создают единение с теми, кто имеет те же обязательства, и это единение особого свойства, не поддающееся определению, – единение без страха, проникнутое ощущением братства, солидарности, понимания и согласия.
• Обязательства ставят перед нами все новые и все более высокие цели по мере того, как мы достигаем намеченного. В результате жизнь обретает тот смысл и тот масштаб, которых в противном случае не было бы.
Характерно, что люди, нравится им это или нет, фактически (но часто неосознанно) оказываются связаны своими обязательствами с различными вещами, от которых невозможно убежать. Однако они бывают так искусно завуалированы, что внешне ничем не напоминают западни и оковы, каковыми на самом деле являются.
Так, существуют «обязательства» перед модой, и настолько определенные, что, независимо от своего желания, ты в конце концов вынужден уступить и носить то, то носят другие, идет ли речь о теле, о душе или об уме.
Существуют «обязательства» и перед страхами, которые проникли в нас. Все боятся разного рода зол, которые считают неизбежными и называют болезнями современного общества, и вынужденно реагируют на них – бегством либо агрессивностью.
Существуют «обязательства» в отношении принятых в обществе идей. Когда какая-либо идея, к чему бы она ни относилась, завоевывает рынок общественного мнения, становится практически невозможно ей противостоять – иначе тебя наградят званием сумасшедшего, реакционера, сектанта и т. п. С другой стороны, человеку, который, увлекшись своей псевдосвободой, не выработал собственных критериев, очень трудно определить, когда он думает самостоятельно, а когда его подталкивают, пусть даже он и не чувствует руку, направляющую его.
Существуют «обязательства» перед слабостью («не делай ничего, пусть делают другие») и перед другими пороками, рядящимися в добродетели («что в этом плохого, если все это делают и ничего страшного с ними не происходит?»).