— Иван Павлович! Куда вы?
— На работу, — попятился я.
— Босиком?
— Нет, конечно, — замямлил я.
Муся быстро усадила меня на пуфик. Я покорно смотрел, как она, ловко шевеля сардельками пальцев, зашнуровывает ботинки. Какой смысл сражаться с мчащимся по рельсам паровозом? Руками многотонную машину ни за что не остановить. Догонит и раздавит!
Ритуал проводов занял минут пятнадцать, я больше не сопротивлялся. Шапочка, шарф, перчатки… Потом Мусе показалось, что мое пальто не слишком чистое, и она принялась истово орудовать щеткой.
Наконец я был выпущен ею на волю под напутственные слова:
— Осторожней, не гоните.
— Хорошо, впрочем, я езжу аккуратно.
— Никого не подвозите.
— Ни в коем случае.
— Если хулиганы пристанут, сразу суйте им, что просят. Жизнь сейчас такая, что за копейку удавят.
— Только приблизится грабитель, я мигом сам разденусь, — с самым серьезным видом пообещал я.
— А вот этого делать не надо! — предостерегающе подняла толстый палец Муся. — Еще замерзнете, просто кошелечек отдайте с часами.
— Без проблем.
— В городе не ешьте, заразу подцепите. Упаси вас бог всякую дрянь покупать!
— Я и не собирался, — сказал я чистую правду и ткнул в кнопку вызова лифта.
Но подъемник не спешил на наш этаж, и Муся продолжила наставления:
— Допоздна не задерживайтесь, сейчас темнеет рано.
Я кивнул.
— Еще… — начала было Муся, но тут передо мной распахнулись дверцы, я влетел в кабину и быстренько нажал на цифру «1».
Ей-богу, прислуга перебарщивает с заботой. Даже мама в детстве, отпуская меня маленького в школу, не давала столь глобальных напутствий. Слава господу, я избавился наконец от домработницы.
Лифт замер, двери разошлись в разные стороны, и я тут же наткнулся глазами на Мусю, красную, запыхавшуюся и растрепанную.
— Уф, — прерывающимся от тяжелого дыхания голосом, заявила она, — слава богу, успела, думала, не догоню!
— Чего тебе надо? — весьма невежливо перешел я с прислугой на «ты».
— Вот, — она стала запихивать мне в карман носовой платок, — свеженький забыли!
— Ты утром положила мне целых четыре штуки!
— Так они небось испачкались! — воскликнула домработница. — Вынете при посторонних, захотите вспотевший лобик вытереть и позору не оберетесь. Красивый, элегантный, не мужчина, а леденец на палочке и… с грязным, мятым платком в кармане.
Всю мою злость как ураганом сдуло. Нет, Муся неподражаема!
— Ну ступайте уже, — легонько подтолкнула меня в спину Муся, — нельзя, одевшись, в тепле париться, выйдете на улицу, и готово! Воспаление легких.
— Сама не стой на холоде раздетой, — я тоже решил проявить заботу и стал мелкими шажками продвигаться к выходу.
— Иван Павлович! — умилилась Муся.
Я, испугавшись, что она сейчас снова зарыдает, вспуганным сайгаком выскочил во двор и, чуть не упав на скользком тротуаре, бросился к «Мерседесу».
— Говорила же, осторожней надо, — несся над улицей бас Муси, — так нет, торопится, ровно на свадьбу опаздывает.
Глава 14
Ольга Марковна жила на краю света. Это был один из самых дальних столичных районов. Так и хотелось спросить у его жителей:
— Простите, время тут у вас московское?
Покрутившись на машине вокруг совершенно одинаковых блочных башен и подивившись, каким образом люди тут находят свои квартиры, я от души пожалел Ольгу Марковну. Занятия в институтах начинаются рано, ей небось приходится вставать ночью, иначе никак не успеть в УПИ к девяти утра. Хоть теперь она работает в другом месте.
Я добрался до нужной двери и позвонил.
— Кто там? — прошелестело из-за створки.
— Будьте любезны, откройте, меня зовут Иван Павлович Подушкин, я не вор, не грабитель и не разбойник. Мне просто надо с вами побеседовать.
В квартире воцарилась тишина. Что ж, понять женщину можно, она живет одна, на улице вечер, а в дверь ни с того ни с сего звонит посторонний мужчина. Многие из вас ни за что не откроют в подобной ситуации, и, кстати говоря, правильно сделают. Но мне просто необходимо побеседовать с «немкой».
— Пожалуйста, — взмолился я, кожей ощущая страх, исходящий от Ольги Марковны, — меня к вам направила Алена.
— Какая? — спросила хозяйка.
— Ваша бывшая студентка, подруга Стаси и Карины, вы жили у нее какое-то время в прошлом году.
Загремела цепочка, залязгал замок, и перед мной возникла высокая фигура. Я окинул Ольгу Марковну взглядом. Увы, большинство женщин не понимает, что худая корова еще не газель. Некоторым дамам на роду написано быть пампушечками, а они изводят себя диетами и добиваются всеми правдами и неправдами стройности, которая уродует их донельзя.
Ольга Марковна была дылдой. Слишком, на мой взгляд, высокая, излишне худая, с физиономией, похожей на морду больного кролика. Плохо постриженные волосы свисали вдоль впалых щек. Красок в лице не было никаких, кроме серой. На ее месте, посмотрев беспристрастным взглядом на себя в зеркало, я бы мигом кинулся за декоративной косметикой. Пару раз я наблюдал за волшебным превращением жабы в нимфу. И понадобилось для этого всего пять-шесть коробочек, тюбиков и флакончиков.
— Что Алене надо? — вяло проблеяла Ольга.
Я изобразил самую сладкую улыбку и протянул ей визитную карточку.
— Разрешите познакомиться, Иван Павлович.
Ольга Марковна, не мигая, уставилась на визитку, потом на меня, затем снова на карточку. Я терпеливо ждал. Я хорошо знаю, что произвожу на окружающих самое приятное впечатление.
— И что вы хотите? — протянула хозяйка.
Я приободрился.
— Можно пройти?
— Ну… ступайте на кухню, — разрешила она.
Я посмотрел на грязный, просто черный пол, потом заметил в углу заношенные клетчатые мужские тапки и принял решение не снимать ботинки. С одной стороны, похоже, что Ольга Марковна не подметала свое жилище с Нового года, с другой — я просто не способен надеть тапки погибшего Романа.
Кухня оказалась еще грязней прихожей. Крохотное пространство было загромождено пустыми банками, коробочками, мятыми пакетами, и повсюду висели тряпки. Маленький столик покрывала липкая клеенка в коричневых разводах.
Ольга опустилась на табуретку.
— Говорите.
Я, не дождавшись приглашения садиться, тоже сел и неожиданно для самого себя выпалил:
— Вы ведь хорошо знали Ирину Медведеву?
— Какую? — без всяких эмоций поинтересовалась Оля.
— Вашу студентку из УПИ.
— Вроде была такая… я плохо помню.
Я покачал головой. Да она великолепная актриса! Ладно, не хочет по-хорошему, пожалеет об этом!
— Ольга Марковна!
Хозяйка подняла бесцветные глаза.
— Что?
— Я сотрудник частного детективного агентства «Ниро», вот моя лицензия.
Преподавательница молча посмотрела на бумажку и снова не выказала никакой растерянности, испуга или удивления.
— Ну и что?
— Меня наняли расследовать дело о пропаже Ирины Медведевой.
— Ну и что?
— Следы привели меня к вам.
— Ну и что?
Я обозлился. Однако у дамочки железные нервы, просто из стальных тросов, и незаурядные способности к лицедейству.
— Ирина Медведева была любовницей вашего мужа, вы хотели ее убить!
— Ну и что?
— Где тело Иры?
— Какой?
— Медведевой!!! Любовницы вашего мужа!!!
— Какого?
— Романа! — рявкнул я, теряя остатки самообладания.
— У меня нет супруга, — монотонно, словно не слыша собеседника, заявила Ольга.
Я постарался взять себя в руки. Дама хочет показаться ненормальной, дабы избежать возмездия за содеянное, но ничего у нее не получится.
— Сейчас вы вдова, но еще несколько месяцев назад были женой Романа.
— Ну и что?
— Он завел любовницу, Иру!
— Ну и что?
— Вы ее убили?
— Да? Ну и что?
Я почувствовал смертельную усталость. Ей-богу, лучше грузить мешки с камнями, чем беседовать с этой особой. Однако она умна. Вместо того чтобы врать, возмущаться, отрицать очевидное, прикинулась имбецилкой. Гениальное поведение. Девять человек из десяти, поняв, что имеют дело с умалишенной, встали бы и ушли. Но я упорный и очень сообразительный. Ладно, посмотрим, кто кого переиграет.
— Где спрятано тело?
— Чье?
— Ирины Медведевой.
— Это кто?
— Любовница вашего мужа.
— Какого?
— Романа.
— Ну и что?
— Вы ее убили.
— Ну и что?
— И спрятали труп.
— Где?
— Что?
— Тело?
— Чье?
— Ирины Медведевой.
— Это кто?..
Мы прошли семь раз по кругу, и я вспотел. Ольга же сидела совершенно спокойно. Мне очень не хотелось признавать свое поражение, но стало понятно, что у этой нахалки более крепкая нервная система, чем у Ивана Павловича, и, вероятней всего, мне сейчас придется уходить несолоно хлебавши.
Внезапно хозяйка встала, вынула из шкафа железную банку с малосъедобным печеньем датского производства, открыла крышку и принялась поедать одну печенюшку за другой…
Я с удивлением наблюдал за ней. Одно печенье упало на пол и развалилось на мелкие кусочки. Ольга присела и стала осторожно подбирать крошки. То, что оказывалось в руке, она ничтоже сумняшеся клала в рот и съедала вместе с грязью.
Я растерялся.
— Ольгушка, — донесся из коридора веселый, чуть картавый голосок, — а почему у тебя дверь не заперта? Ай-яй-яй! Нехорошо!
В кухню быстрым шагом вошла молодая женщина с туго набитой сумкой. Увидев меня, она попятилась и воскликнула:
— Вы кто?
Я моментально протянул ей свои документы и постарался вкратце описать ситуацию. Пока я говорил, Ольга сидела у стола на полу, тупо глядя в стену.
Молодая женщина вдруг сказала:
— Все ясно. Меня зовут Светлана, я сестра Ольги. Вы уже поняли, что она больна?
Я осторожно ответил:
— Сначала мне показалось, что Ольга Марковна прикидывается ненормальной, чтобы избежать разговора со мной, но, когда она вдруг внезапно съела почти всю коробку печенья, я стал сомневаться в ее вменяемости.
— Если подождете пару минут, — сказала Света, — я уложу Оленьку, и мы сможем поговорить.
С этими словами она помогла сестре встать и увела ее.
Я остался на некоторое время на кухне один. Хотелось курить, но вокруг не нашлось ничего, похожего на пепельницу, да и закуривать без разрешения хозяев неприлично.
Наконец Светлана вернулась.
— Хотите чаю? — спросила она.
Я кивнул, на самом деле я не испытывал никакого желания пить чай из не слишком чистых чашек. Впрочем, Светлане небось тоже неохота сервировать стол. Мы с ней оба заложники хорошего воспитания. Света, подавив вздох, начнет готовить чай, я с натянутой улыбкой буду пить отвратительный напиток. Ей-богу, чем дольше я живу, тем больше понимаю, что родители зря стараются привить своим детям отличные манеры. В первую очередь следует спросить себя:
«Минуточку, а кому в результате станет лучше? Ребенку или окружающим его людям?»
Вот меня, например, вымуштровали таким образом, что все, кто со мной общается, чувствуют себя комфортно. Лишь мне плохо. Я не умею одернуть женщину или расшалившегося ребенка, не способен спорить с людьми пожилого возраста… В результате все, кому не лень, садятся господину Подушкину на шею, а я, осознавая сей факт, не могу поставить их на место, потому что это будет страшно невоспитанно. И кому хорошо? Всем, кроме меня. Мораль: воспитывая ребенка — не переборщите. Если насыпать в стакан полкило сахара, чай превратится в приторный сироп. Так же и с хорошими манерами, во всем нужна мера.
Передо мной возникла плохо вымытая кружка с дымящимся напитком. Светлана села напротив.
— Давно с Ольгой такое? — спросил я, делая вид, что наслаждаюсь чаем.
Светлана тяжело вздохнула:
— Через неделю после гибели Романа Олюшка решила покончить с собой, наелась таблеток и легла в кровать. До сих пор не понимаю, что меня толкнуло в тот день? Почему я поехала к ней?
Увидав незапертую дверь, Светлана насторожилась и бросилась в спальню. Оля лежала на кровати, к счастью, еще живая. В больнице она провела больше месяца, выздоровела, вернее, физически окрепла. Хуже обстояло дело с психикой. Ольга превратилась в полуразумное существо, для которого основным смыслом существования стала еда.
— Я возила ее по лучшим специалистам, — вздыхала Светлана, — все лишь руками разводят. Отчего человек вдруг становится идиотом, никому не ведомо. Говорят, что таблетки, которых наглоталась Ольга, повредили кору головного мозга. Но так это или нет?! Кто знает? Да и какая теперь разница. Это не лечится. Правда, позавчера один профессор, мировое светило, заявил, что, может быть, это реактивный психоз. Какой-нибудь сильный стресс, мощная психологическая встряска способны вернуть прежнюю Олю, но каким образом ее «встряхнуть», он не сказал. Вот так и мучаемся. Одно хорошо: она не агрессивна, вполне может себя обслужить, сама ходит в туалет. Весь день сидит или лежит, похоже, не испытывает никаких эмоций. В общем, это жизнь растения или хомячка. Поел, поспал, поел… Но одну ее спокойно можно оставить. Иногда она мне кажется даже вполне вменяемой.
— И когда Оля попыталась покончить с собой?
Светлана тяжело вздохнула:
— В декабре, как раз в день рождения Романа. Она его жутко любила.
— А он ее?
Света нахмурилась.
— Знаете, в жизни всегда один целует, а другой подставляет щеку. Роман снисходительно позволял моей сестре себя обожать. Образно говоря, брал золотой слиток и отдавал медные монетки на сдачу. Впрочем, я сначала никаких претензий к нему не имела, более того, считала, что он просто совершил геройский поступок, предложив Оле руку.
— Почему?
Света криво улыбнулась:
— Романа воспитывала мама, одна, без мужа. Надо отдать ей должное, сына она вырастила замечательного. Редко встречаются такие дети, просто набор шоколадных конфет, а не мальчик! Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, аспирантура, кандидатскую пошел защищать, а ее засчитали за докторскую. Сделал какое-то потрясающее открытие в математике, в чем его суть, не спрашивайте, я не разбираюсь в этом. Ректор института УПИ его буквально на руках носил. И все понимали: Роман очень далеко пойдет. Это был лучший жених в институте — и вдруг Ольга.
— Чем же ваша сестра была так плоха? — удивился я.
Светлана покачала головой:
— Она хороший человек, положительный, честный, но заурядный. Никаких особых талантов у нее не было. Если Роман — яркая звезда, то Олю можно сравнить с тлеющей свечкой. И потом, Роман был моложе ее и значительно ниже ростом.
— Рост, в конце концов, не главное!
— Это верно, — кивнула Света, — только все вокруг удивлялись. Возле Романа крутились такие девицы! УПИ — престижный вуз, там дочки богачей учатся. Любая бы с радостью кинулась, помани ее Рома пальцем, а он выбрал ничем не примечательную преподавательницу, совсем не богатую и не красивую.
— Любил, наверное, — поддержал я тему, — иному и «Мисс мира» не нужна, своя Дуня милее.
Светлана поджала губы.
— Ну… одно время я тоже так думала, а потом…
— Что?
— Я поняла, что Роме просто удобно с ней. Оля убирала, стирала, готовила…
— Думается, вы не правы, — пробормотал я, — сейчас нет никакой проблемы найти бабу, которая взвалит на свои плечи тяготы домашнего хозяйства. Удовольствие это не слишком дорогое. Намного легче заплатить поломойке, чем ради глаженых рубашек и чистых полов терпеть постылую супругу. Очевидно, Роман просто любил Ольгу.
— Как бы не так! Он ей изменял! — подскочила Света.
— Вы знали про его отношения с Ириной? — удивился я.
— Нет, с Ларисой, — неохотно ответила Света, — с моей подругой, вернее, теперь она мне не подруга, но тогда была ею.
— Вы свели мужа своей сестры с другой женщиной? — удивился я.
— Что за глупость пришла вам в голову! — вспылила Света. — Нет, конечно, это случайно вышло. Хотя поверить в такое трудно.
И она начала рассказ. Я молча ее слушал. В жизни людей большую роль играет Господин Случай. Причем иногда он подбрасывает вам такое, что впору только развести руками, с трудом веря в происшедшее.
Но действительность частенько оказывается намного интересней и невероятней, чем любые литературные произведения.
Один мой знакомый, Олег Саратов, со скандалом развелся с женой. Я, узнав об их разрыве, очень удивился. Семья Олега казалась на редкость крепкой и счастливой. Но потом он, изрядно выпив, рассказал мне, в чем дело.
Олег на самом деле жил с женой хорошо, можно сказать, душа в душу, скандалов у них не бывало. Лиля разумно отпускала мужа погулять на длинном поводке. Она никогда не устраивала истерик по поводу походов супруга в баню с ребятами или поездок на рыбалку.
А еще Лиля вполне прилично зарабатывала, ее, молодого компьютерщика, ценили на службе и постоянно выдавали ей премии. Поэтому клянчить у Олега рубли на мелкие женские прихоти ей не приходилось. В общем, не жена, а сладкий пряник. Но у нее был все же один недостаток. Лилечка была не слишком сексуальна, первые годы брака она еще худо-бедно шевелилась, но потом стала отбиваться от Олега, прибегая к банальным уловкам: голова болит, устала, как собака, прости, сегодня не тот день!
Олег понял спустя десять лет после свадьбы: жена к нему охладела, и стал потихоньку изменять ей.
Сотни, тысячи мужчин живут подобным образом. Лгут по поводу задержек на работе, командировок и чувствуют себя великолепно. Разводиться они не собираются, большинство очень хорошо понимает: бабы-то все одинаковые… Жена уже известна со всех сторон, принимает тебя таким, какой ты есть, а что за супруга получится из любовницы, еще неизвестно. Да и страсть пройдет, и вновь наступит рутина законных отношений… И вообще супругу на любовницу меняют редко, мы, мужчины, не большие любители принятия радикальных решений.