— А что вас конкретно интересует? — оживился рекламист. Всегда в удовольствие делиться знаниями с теми, кто этого жаждет.
— Да, честно говоря, все интересует. Не так часто к нам приезжают люди вашего ранга.
Черт возьми, быть звездой все-таки приятно!
Но на этом звездная часть не кончилась.
— А я вас не напрягу, если попрошу надписать вашу книгу? — видно, что с некоторой робостью спросил омский коллега.
— Конечно, нет, — заверил Ефим, очень желавший доставить этому человеку кусочек ответного счастья.
— Спасибо большое, — искренне обрадовался тот. — У меня книжка в машине. А машина наверху стоит, у моста.
Перспектива лезть в гору порадовала Береславского куда меньше. По знакомой тропке он вышел бы к своему временному жилищу уже минут через десять. И безо всякого лазанья по горам.
Но и отказывать столь любезному человеку тоже неудобно. Подумает еще — столичный фрукт выделывается.
— Вы ведь в гостиницу шли, в «Иртыш»? — не заметил заминки омич.
— Ну да.
— Так я вас подвезу заодно. — Мужчина явно был рад оказать услугу маститому приезжему. — Здесь пять минут ехать.
— Да, зато в гору лезть.
— Это да, горку тут не обойти, — опечалился новый знакомец. — Зато тропка хоть узкая, но ровная. Я только что по ней спустился.
— Хорошо, — со вздохом согласился Ефим. — Пойдемте.
За все надо платить. В том числе и за славу.
Он обошел омского коллегу — тот максимально деликатно подвинулся в сторону да еще и ветку нависающую отодвинул — и тяжело пошел вверх. Впереди ничего не было видно — наверное, тропка поворачивала, да и не один раз. Но звук проезжавших вверху машин был слышен отчетливо.
Сделав несколько шагов, Ефим вдруг сообразил, что даже не знает имени человека, который столь высоко поднял Береславского в его собственных глазах. Наверное, ему будет приятно, что Великий и Ужасный Московский Рекламист проявит к нему интерес.
Он остановился и развернулся к мужчине.
— Мы ведь даже не познакомились, — начал Ефим. И не закончил.
Потому что за ним никто не шел.
— Ау, — сказал Береславский. Сначала тихо, потом громче: — Ау, где вы?
Тишина была ему ответом.
— Где вы, черт побери?! — заорал Ефим. Омский коллега больше не нравился ему. Да и не было его рядом.
И ведь не пил ничего за ужином. Что за дела?
Внезапно вся эта история ему вообще резко разонравилось. Место стало казаться мрачным и даже опасным. Он стремительно — когда надо, Ефим вполне мог быть стремительным — рванул по тропе вверх, торпедой рассекая тонкие ивовые ветви.
Еще несколько быстрых шагов — и он наверху.
Здесь не было ничего необычного. Улица тоже не слишком освещенная, но уж не сравнить с зарослями ивняка. Фонари горят, машины ездят. На этой — речной — стороне людей не было, лишь стоял припаркованный темный «Опель Омега», но вроде пустой. По крайней мере — без света.
На другой — шли несколько обычных прохожих. Даже припозднившаяся мамаша с коляской.
Нет, ничего опасного здесь не наблюдалось.
И все же чутье заставляло Ефима быть настороже. Он даже ножик складной, швейцарский, раскрыл и оставил в рукаве пиджака.
Но более в омской ночи никто и ничего от Ефима Аркадьевича Береславского не возжелал.
И даже когда Док спросил, чего он такой смурной вернулся, не случилось ли чего, не нашелся, что ответить.
А ничего не случилось. Ровным счетом ничего.
Да и вообще — был ли мальчик?
Глава 16
Трасса Омск — Новосибирск, 23 июля
Скрепов и Гнедышев. Два сапога пара
Встреча состоялась, как и намечали, в маленьком придорожном мотеле с кафешкой в четыре столика, за две с половиной сотни километров от Новосибирска.
Гнедышев приехал минута в минуту, на одном черном «Гелендвагене» и… с двумя красивыми девками лет по двадцать пять, по случаю теплой погоды не слишком одетыми. Девкам он приказал ждать у входа, а сам уверенной походкой вошел в кафешку. Под сильным телом бывшего борца сразу заскрипели деревянные половицы.
Отсутствие батальона отмороженных хлопцев приятно удивило Скрепера. Зная Гнедышева, он ожидал подлянок с первой минуты. И не очень-то был уверен в своем блефе о четырех бойцах, охраняющих его и груз. Еще Гнедышев многое знал о Пашке, но не о том, что сгинул в печи развалившейся котельной, а о совсем живом Пашке, которого хлебом не корми — дай чего-нибудь взорвать и который вьется неподалеку, присматривая за грузом и своим любимым Шефом.
Здесь Скрепер даже вздохнул: может, поторопился он с Пашкой? Сейчас его — живые, а не виртуальные — руки и бесстрашная башка очень бы даже пригодились. Но что сделано — то сделано, и чего теперь об этом жалеть…
К тому же и виртуальная банда Скрепера выглядела весьма внушительно: ведь она поддерживалась вполне реальными делами, о которых Гнедышев был наслышан.
Так что просто убить Скрепера и забрать «Ниву» с порошком Петр Николаевич вроде бы не должен. Тем более что о «Ниве» он и не ведает. По крайней мере, Скрепов на это надеется.
Хотя Гнедышев — такая сволочь, что от него можно ждать чего угодно.
— Здорово, Скрепер! — приветствовал тот старого «друга», протискивая свое грузное тело между скамьей и краем большого деревянного стола.
Скрепов недовольно поморщился и демонстративно ответил:
— Здравствуйте, Петр Николаевич!
— Ну, ты молодец, Виктор Александрович! — еще больше развеселился Гнедышев. — Тоже, что ли, в депутаты метишь?
Скрепер знал о политических амбициях этого большого бандита.
— Нет, — усмехнулся Скрепов. — Я всего лишь маленький бизнесмен.
— Да ладно! — заржал Гнедышев. — У маленьких столько порошка не бывает!
Скрепов поджал губы: у них в провинции, конечно, свои нравы, но героин — и в Африке героин. Не буди лихо, пока оно тихо.
— Не боись, Лександрыч, — по-отечески улыбнулся будущий депутат. — У нас все схвачено. Все по-джентльменски, — не без труда, но выговорил он свою «платформу».
Скрепов вновь усмехнулся. Из четырех гнедышевских партнеров по бизнесу в живых не осталось никого. Приватизировал даже жену одного из убитых. Действительно, по-джентльменски.
— Чего щеришься? — заметив ухмылку Скрепова, мгновенно потерял европейский шарм Гнедышев. Заводился он на самом деле моментально.
— Я по другому поводу, — гася взрыв, отступил на шаг Скрепов. С таким партнером надо поаккуратнее. Они здесь в безвластии вообще оборзели. — Но ты, это, тоже нервы-то береги. Они тебе в политике еще понадобятся.
— Спасибо за совет, — сдавая назад, сказал Гнедышев. Все же Скрепер не тот противник, который испугается простого ора. Так что торопиться не надо.
— Давай по делу, — чуть надавил Скрепер. — Мне тут крики неинтересно выслушивать. Тебе еще товар нужен? Или тебя теперь только политика интересует? — все же не удержался от подколки Скрепер.
— Хороший товар всегда нужен, — мягко улыбнулся Гнедышев. Он уже полностью взял себя в руки. Вырежь из записи его предыдущую фразу — такой получится тихий дядечка, мухи не обидит.
Кстати, Скрепер не сомневался, что его визави пишет беседу. Либо сам, либо через вмонтированный где-нибудь в стене микрофон. Как не сомневался и в том, что на полу «Гелендвагена» пару человечков он на всякий случай положил. Да и вряд ли на одной машине пожаловал. Скорее всего есть еще одна-две за поворотом.
На то и расчет. Риск, конечно, немалый. Огромный риск. Но Скрепер готов руку на отсечение дать: не сможет Петр Николаевич Гнедышев поверить, что он приперся в его вотчину один, без поддержки и гарантий. Не сможет. А значит, шансы выскочить с деньгами и с головой у него, Скрепова, имеются. Да иначе бы и не полез.
А если удастся — «обует» Гнедышева так же, как крутого чеченца Али. На два «конца».
— Как рассчитываться будем? — мягко, но настойчиво поворачивал к делу Скрепер.
— Деньгами, — широко улыбнулся Гнедышев. — Американскими.
— Это понятно. Но ты же мне не доверяешь, — ответно улыбнулся гость. — Так что давай свой план передачи.
— А чего планы рисовать? Ты мне товар, я тебе деньги. Лучше в город не заезжать. Проблемы с постами никому не нужны.
— А гарантии?
— А какие гарантии? У тебя есть хлопцы, у меня есть хлопцы. Проблемы вообще никому не нужны, так ведь? — Он внимательно смотрел в глаза московскому гостю.
— Так, — согласился Скрепер. Ни один мускул не дрогнул. Конечно, у него полно хлопцев. Но предательская мыслишка пробежала: может, стоило ограничиться теми деньгами, что взял у Али? А не ставить все на кон дважды?
Впрочем, в такой игре обратного хода не бывает. Да и не бросил бы Скрепер товара минимум на добрую «полторашку». Никто бы не бросил. А Скрепер — тем более.
— Так какие еще нужны гарантии?
— Так какие еще нужны гарантии?
— Слушай, Петр Николаевич, — понизил голос почти до шепота Скрепер. — Ты ведь меня знаешь. Я никогда не блефую.
— Ну, я бы так не сказал, — мягко улыбнулся Гнедышев. — Была у нас с тобой одна операция.
— Это по молодости, — отмахнулся Скрепер. — Сейчас все по-другому. Ты — политик. Я — бизнесмен. Это, если хочешь знать, последнее мое дело.
— И мое тоже, — неожиданно вырвалось у будущего политика.
— А значит, — подытожил Скрепер, — мы должны выйти из него живыми.
— Согласен, — серьезно подтвердил Гнедышев.
— Тогда давай так. — Скрепов немного успокоился. — Никаких обменов на твоей территории. У тебя есть бойцы. У меня есть бойцы. Пашка может разнести к чертовой матери не только порошок. Но эти войны никому не нужны. Нужна схема, в которой не будет соблазнов.
— Излагай, — почему-то поскучнел Гнедышев. У Скрепера опять предательски защемило внизу живота. Неужели тот уже принял какое-то решение? Может, не надо было сразу давить?
— Все просто. Я живу в отеле. Твои меня пасут. Ты пересылаешь бабки на чистый счет.
— Московский?
— Галапагосский, — разозлился Скрепер. — Мне сообщат о поступлении. Я отдаю порошок. Вот и все.
— Так в чем мои гарантии, если я пошлю деньги вперед?
— Это мои гарантии, — мягко поправил Скрепер партнера по переговорам. — Я на твоей территории. И мой товар на твоей территории. Так что деньги вперед — это мои гарантии. И тебе проще — деньги ушли, товар пришел. В залоге — моя голова.
— А если деньги ушли, товар не пришел, а ты сбежал?
«Чудесный вариант, — успел подумать Скрепер. — Но все более маловероятный». А вслух ответил:
— А у тебя что, идиоты работают?
— Нет, не идиоты, — задумался Гнедышев. — Все равно мне не нравится, когда деньги вперед.
— Я не вижу, как иначе, — подвел итог Скрепер. И улыбнулся. — Ну не доверяем мы друг другу. Хотя и любим, правда ведь?
— Еще как — правда, — подтвердил Гнедышев. — До самой смерти.
— Тьфу-тьфу, не дай бог, — смикшировал Виктор. Теперь ему это точно все не нравилось. Пашка небось ржет, наблюдая сверху за спектаклем.
— Значит, других вариантов нет, — задумался Гнедышев.
— Да, других нет, — подтвердил Скрепер. — Но и этот неплох. Я отдам тебе порошок за лимон, — неожиданно для самого себя произнес он — изначально-то договаривались на полтора.
— Откуда такая щедрость? — насторожился Гнедышев.
— Я уже сказал — последнее дело. И чтоб твои соблазны поуменьшить. У тебя ж розница на порядки больше вылезет.
— Так, может, забесплатно отдашь? — усмехнулся Петр Николаевич. — Вообще никаких соблазнов.
«Маху я дал, — окончательно понял Скрепер. — Не надо было снижать цену». И попытался хоть как-то исправить положение:
— Миллион одним броском. Плюс отдых с твоими девчонками. Отметим, так сказать, конец карьеры.
— Ладно, — утер салфеткой Гнедышев вспотевшее лицо. — Пойду посоветуюсь с людьми. — И грузно вылез из-за стола.
Скреперу стало совсем неуютно. С кем он там решил советоваться, с девками, что ли? Или по телефону обсудить поставку героина?
Очень может статься, что судьба его решена. Тогда вернется уже не Петр Николаевич.
Виктор засунул руку в карман, поставил пистолет на боевой взвод. Впрочем, если решение принято не в его пользу, пистолет не поможет.
Пашка бы помог. Он бы и «Ниву» пластитом нафаршировал, и «Гелендваген» этот чертов. Точно, соблазнов было бы меньше.
Однако Гнедышев вернулся сам. И с девками.
— Ладно. Согласен, — с ходу бросил он. — Выбирай, какая тебе?
— А тебе? — вежливо поинтересовался гость.
— Мне — любая, — хохотнул Петр Николаевич и приобнял обеих. — Огонь девки, лично проверено.
Девушки вежливо хихикнули.
— Тогда мне эта, — не стал отказываться Скрепер, указав на красивую рослую блондинку. Она, дождавшись кивка хозяина, сразу пересела на его сторону.
Далее по сценарию следовала расслабуха.
Закончилась она здесь же, в номерах, буквально через час. Его сняли прямо с блондинки, грубо нарушив все физиологические процессы. И сейчас он стоял перед Гнедышевым не только без пистолета, но и без трусов.
— Все же соблазнился, Петр Николаевич? — спокойно, несмотря на положение, спросил Скрепер. Теперь его жизнь в максимальной мере зависела от его спокойствия. Все как в покере, только на кону нестандартная ставка.
— Значит, так, Виктор Александрович! — поставил точки над i Гнедышев. — В принципе я принимаю ваши предложения. Разве что с парой поправочек.
— Каких же? — поинтересовался Скрепер. Отсутствие трусов его в этой ситуации напрягало куда меньше, чем отсутствие пистолета. И Пашки.
— Партнерство наше будет происходить в три этапа, — спокойно объяснил Гнедышев. — Во-первых, я попытаюсь узнать, где порошок.
— Пытать, что ли, меня будешь? — не выдержал Скрепер.
— На первом этапе — нет.
— А на втором?
— Попробую выяснить насчет твоей армии.
У Скрепера мучительно заныло под ложечкой. Если выяснит, ему конец. Но вслух спокойно спросил:
— И третий этап?
— Если первые два пройдут по плану, ты дашь мне счет, и я переведу деньги.
— Хорошо, — безразлично согласился Виктор. — В принципе это мой же план, только дольше.
— Я рад, что тебе все нравится, — закончил беседу Гнедышев и вышел.
Скреперу даже девушку вернули. Только в комнате заперли с решетками крепкими и двумя вертухаями — у двери и под окном.
Девушка была все такая же симпатичная и фигуристая. Но желаний у Скрепера больше не вызывала никаких.
Глава 17
Омск, 22 июля
Володя ушел
Али с Маратом сидели в машине и отсчитывали длинные три минуты. Они действительно бывают очень длинными, когда состоят из ста восьмидесяти секунд спрессованного ожидания.
Наконец минутная стрелка закончила третий круг. Отсчет начался тогда, когда Владимир шепнул в рацию одно короткое слово «Есть!». Это означало — цель рядом и ничто не мешает.
Марат посмотрел на Али.
— Ждем, — кратко сказал тот.
Еще два круга.
— Ждем, — повторил старший. Он не мог поверить, что Владимир не сумел справиться с рекламным толстяком. Конечно, этот бывший неверный не был лучшим его бойцом. Но не с таким же противником облажаться.
Он уже все глаза проглядел, пытаясь увидеть в ночи бредущего под стволом Владимира рекламиста, однако желанная картинка оставалась пока только в его воображении.
После седьмой минуты ждать было нечего.
— Ладно, пошли, — сказал Али, достав и быстро перезарядив «стечкина». Марат вздохнул с облегчением: уж лучше бой, чем его ожидание.
Однако бой в их планы никак не входил, поэтому почти бегом спустились к берегу по соседней тропе. Почти — потому что Али не только бежать уже не мог, но и быстро ходить ему было мучительно тяжело.
Теперь, подходя к месту предполагаемых событий с другой стороны, можно было попытаться остаться не при делах, если положение этих самых дел оказалось бы не в их пользу. Конечно, если их не попытаются обыскать…
Впрочем, ничто не предвещало засады. И не свидетельствовало о только что происшедшем боестолкновении.
Непонятка, так не любимая всеми, кто воевал.
— Володя, — вполголоса позвал Али.
Марат неодобрительно улыбнулся: если б Али был в лучшей форме, он бы так не торопился.
— Володя! — уже почти в голос позвал старший.
Из ивняка не доносилось ни звука. Они явно были здесь одни.
Изощренному слуху Марата послышалось какое-то движение. Он мгновенно поднял пистолет, но звук не повторился.
Еще несколько осторожных шагов — и они у тропки, ведущей наверх, прямо к их машине.
— Вот он… — сдавленно прошептал Марат.
Тело Володи лежало в кустах, он был еще теплый.
Рекламиста же не было ни слышно, ни видно. И вообще тут больше никого не было, час не тот для приречных гуляний.
Но кто-то же превратил полного сил бойца в бездыханный труп?
Вот здесь они ошиблись. Тело бездыханным не было. Пульс у Володи прощупывался, слабый, но явственный.
— Эй, парень! — зашептал ему в лицо Марат. И неуместно подумал, что, подойди он в такой ситуации к своему бойцу, обратился бы к нему иначе — брат. — Ты меня слышишь, парень?
Парень не слышал.
— Что будем делать? — спросил Марат.
Али сосредоточенно размышлял. Ранений у Владимира они не обнаружили. Правда, и осматривали пару секунд, подсветив крошечным диодным фонариком. Но был бы не ранен — разве бы молчал? Совсем недавно тот был абсолютно здоровым и полным сил.
И с заряженным, китайского производства, «ТТ» в кармане.
Сейчас же лежал в траве, с отсутствующим «ТТ» и почти отсутствующим дыханием.