— … тому глаз вон! — докончил фразу Ляховский и широко улыбнулся. — Но глаз я тебе не дам. Самому нужен.
Они от души посмеялись над простенькой шуткой. И вот уже мрачный туннель, освещавшийся сверху тусклым жёлтым светом, словно утратил гнетущую тяжесть. Дмитрий засвистел какую-то пошлую песенку. Аюн всё так же внимательно осматривался по сторонам. Вот он в очередной раз втянул сырой затхлый воздух. Его ноздри расширились, глаза заблестели.
— Я чувствую запах фекалий, — довольно доложил юноша. Значит, мы идём правильно.
— Фу, какая мерзость!
— Это не мерзость. Это следы.
— Ах, прости, пожалуйста.
Аюн уже видел неприятную кучу. Он подошел к ней, наклонился…
— Уж не думаешь ли ты запустить в неё пальцы? — содрогаясь спросил Ляховский.
— Нет, это не нужно. И так видно, что оно свежее. Идём дальше!
Путешественники добрались до жилого помещения. Открыв дверь, они чуть не задохнулись от густой вони, которая напитала всё пространство. Помещение никак не освещалось, поэтому пришлось зажечь факел. Коптящее пламя осветило панцирные кровати с клоками шерсти между решетками, большие кучи испражнений, неловко накиданные тряпки, грязь, пустую упаковку, полуразложившиеся останки и прочие малоприятные вещи. Видимо, здесь было их логово. Здесь они жили, сюда стаскивали найденные припасы, отсюда отправлялись на разведку.
Путешественники немного помолчали, продолжая исследовать пещеру. Аюн тоже зажёг факел. Они разошлись в разные стороны. Через некоторое время послышался крик юноши:
— Дима, сюда! Я нашел дыру в земле и много застрявшей шерсти.
Подошедший Дмитрий увидел широкий круглый провал. Сперва он опустил туда факел, не очень то надеясь, на то, что дно будет близко. Аюн столкнул ногой камень, который, судя по донёсшемуся с задержкой звуку удара пролетел никак не меньше ста метров. Дмитрий в сомнении раскатал верёвку, оценил её длину.
— Может не хватить, — молвил он, привязывая к нижнему концу камень. — Кстати, потуши-ка свой факел.
Ляховский быстро опустил верёвку в колодец. Как он и предполагал, камень повис в воздухе, не коснувшись дна. Пришелец с досадой почесал шею и вздохнул. Потом вопросительно взглянул на юношу, который пожал плечами.
— Видно, придётся рискнуть, — проворчал Дмитрий, насупив брови. — Жди здесь. Я подам знак, если всё пройдет удачно.
— Нет. Я пойду первым. Я легче тебя, и лучше лазаю.
— А как быть с факелом?
— Он мне не нужен. Сбросишь, когда я буду внизу.
— Уверен?
— Да.
— Ну, хорошо. Удачи тебе! Держу пальцы за тебя крестиком.
— Спасибо.
Вдвоём они поставили ближайшую кровать над отверстием. Ляховский привязал к ней верёвку. Путешественники скинули вниз мешки с провизией, так как ничего хрупкого там не было, в отличие от рюкзака пришельца. Аюн перегнулся через край провала, ухватился за верёвку оплёл её ногами и начал спускаться. В кромешной тьме, на ощупь, прямо в бездну.
Уж в чём в чём, а в мужественности нашему герою отказать было нельзя. Он уверенно перебирал руками и ногами, верёвка скользила в его ладонях. Юноша практически не уставал, старался ровно дышать и тщательно выверял все движения. Однажды он поднял голову вверх, увидел маленький светящийся желтый кружочек и склонившуюся голову.
— Как ты там? — донесся озабоченный крик.
— Всё хорошо! — сообщил он в ответ.
Вскоре щиколотка парня упёрлась в камень. Это означало, что верёвка закончилась. Аюн поплотнее ухватил её ногами, пошарил руками, отковырял камень и бросил его вниз. Через секунду раздался стук. Это означало, что дно близко.
Молодой охотник развёл руки в стороны, упёрся ладонями в противоположные стенки провала. Медленно перенёс на них вес тела. Отпустил ногами верёвку и тоже упёрся ими в бока колодца. Кажется, до него дошло, как именно пользовались провалом деграданты. Аккуратно переставляя конечности, юноша продолжил спуск. Вскоре его ноги повисли в воздухе. Это означало, что парень оказался в горизонтальном туннеле. Нужно было прыгнуть, рискуя неудачно подвернуть ноги.
Аюн сделал это, не раздумывая. Прижав руки к телу, он ухнул вниз. В момент, когда его ноги коснулись каменного пола, юноша сгруппировался, совершил кувырок, гася энергию падения. Потом встал, ощупал себя, зашипел от боли в содранных до крови коленках, ладонях и локтях.
— Дима, я внизу. Кидай факелы! — крикнул парень, сложив руки рупором.
Сверху показалась жёлтая яркая точка. Она быстро увеличивалась в размерах, крутилась и отскакивала от отвесных стенок провала. Вскоре зажжённый факел упал к ногам юноши. Рядом бухнулись еще четыре. Верёвка с камнем поползла вверх. Через пару минут она снова опустилась вниз с привязанным рюкзаком.
Аюн поднял палку с намотанной на неё горящей тряпкой, осмотрелся кругом. Оказалось, что он стоял на вершине насыпи, которая образовалась из падавших сверху разрушенных горных пород. Похоже, что деградантам было достаточно высоко подпрыгнуть, чтобы зацепиться за стенки провала, затем подтянуться и потихоньку залезать наверх тем же способом, которым воспользовался юноша. Что послужило причиной разрушения такого большого объема горных пород оставалось загадкой.
Сверху послышалось шуршание. Это рюкзак, привязанный на конце верёвки, тёрся о стенки колодца. Ляховский начал спускаться. В отличие от молодого охотника, ему было очень непросто удерживать свой огромный вес. Силач старательно пыхтел, перебирая руками и зажимая ногами канат, который тихонько пел от натяжения, как гитарная струна.
На половине пути руки Ляховского стали уставать. Он взял всю волю в кулак, сцепил зубы, продолжил спуск. Предплечья заныли от напряжения, пальцы занемели, слушаясь с трудом. Дмитрий остановился, упёрся спиной и ногами в стенки. Расслабил руки, потряс ими, опустив вниз. Передохнув, продолжил спускаться. Немного погодя ему снова пришлось отдыхать, так как предплечья сводило судорогами, и верёвка уже была готова выскользнуть из ослабевших пальцев.
Неимоверно тяжёлый для Ляховского спуск, казалось, продолжался целую вечность. Но вот он почувствовал своей пятой точкой привязанный рюкзак и похолодел от страха. Дмитрий опустил голову, увидел горящий на дне факел и юношу, с тревогой вглядывающегося вверх.
— Как ты спустился без верёвки? — крикнул Дмитрий.
— Упирался руками и ногами в стенки, — ответил Аюн.
— Как именно?
— Смотри на меня! — и Аюн лёг на спину, развёл конечности и изобразил движения.
— Понял. Попробую повторить. Лови рюкзак!
Ляховский перерезал канат. Тяжёлая сумка упала вниз, прямо в руки парня. Дмитрий расставил руки и ноги в стороны, словно морская звезда, медленно продвинулся вниз. Потом повторил движения.
Когда до дна оставалось не более пяти метров, ноги в берцах вдруг соскользнули. Ляховский полетел вниз, неудачно приземлился и застонал. Болевые импульсы рванулись в мозг, вызывая шок. Дмитрий каким-то невероятным усилием подавил его, перевернулся на спину, потом сел. Медленно он задрал штанину, развязал шнурки, попробовал стянуть ботинок, внутри которого разливалось что-то тёплое. Новый виток одуряющей боли взорвался в голове. Аюн не знал, чем помочь. Он было наклонился, но Ляховский сумел выдавить сквозь зубы:
— Вытряхни из рюкзака всё, что там есть, рядом со мной.
На плоскую вершинку насыпи повалились продолговатые коробочки, таблетки, шприцы. Дмитрий подполз поближе и, перебарывая муки, принялся искать. Со страшной гримасой на лице он, наконец, нашёл нужную коробочку. Зубами разорвал пакетик со шприцем, насадил иголку, забрал прозрачную жидкость и с размаху всадил себе в бедро.
Через пару минут боль прошла. Дмитрий смог разрезать и снять ботинок. Он увидел то, что больше всего опасался — открытый перелом голеностопа. Кожа лопнула, наружу выглядывали головки костей, связки и сухожилия. Натекло много крови.
— Твою мать, — сжав зубы, простонал Ляховский. Как минимум месяц в гипсе, возможная хромота на всю жизнь. Аюн, отломай две короткие палки от факелов и принеси их мне.
Дмитрий открыл баночку с сильно пахнущей жидкостью, полил себе на руки, натянул перчатки. После чего, подогнув под себя ногу, принялся осматривать перелом. К счастью обошлось без многочисленных осколков. Иначе это был бы точно приговор. Аюн принес палки, положил их рядом.
— Спасибо. Ох, не думал я, что придётся делать операцию самому себе, — проговорил Ляховский, обкалывая рану и пропитывая ватой кровь. — Впрочем, не я первый, и не я последний. Один врач в Антарктиде, помнится, сам себе аппендикс вырезал. У меня, всё-таки, ситуация попроще.
Вскоре стопа онемела. Дмитрию удалось вправить сустав, соединить кости и связки. Он продезинфицировал и зашил рану, наложил шину из двух палок, замотал бинтом. Только после того, как операция была закончена, пришелец позволил себе потерять сознание.
Когда он пришёл в себя, то увидел, что юноша сидит рядом на корточках, с тревогой всматриваясь в лицо. Факел догорал, шипя и разбрасывая маленькие огненные шарики. Еще три других, лежали рядом.
— Сколько я был в отключке? Ну, в смысле, как долго я был без сознания?
— Не знаю. Тут не видно солнца и звёзд.
— Хоть бы нашатырь дал понюхать.
— А что это?
— Жидкость такая. Для того, чтобы приводить людей в чувство. Вот она. Пропитываешь ей ватку и даёшь под нос. Ладно, давай, закидывай всё в рюкзак. Времени у нас мало и нужно идти. Лично я не хочу оказаться в темноте со сломанной ногой.
— Как же мы пойдём?
— Не знаю… Как-нибудь. Зажги новый факел и помоги подняться.
Аюн сделал всё так, как Дмитрий просил. Собрал медикаменты, накинул на плечи рюкзак. В одну руку взял мешок с продуктами, в другую — зажжённый факел. Поставил Ляховского на ногу, подставил плечо. Дмитрий опёрся на палку от другого светильника, обхватил юношу за шею. Вместе они осторожно спустились с насыпи. Аюн поводил факелом по сторонам.
Огонь озарил широченный туннель, на сводах которого были приделаны таблички с непонятными для юноши символами, которые светили отражённым светом. Какие-то стрелочки — прямые и изогнутые, в квадратах и треугольниках, цветные кружочки, прямоугольный камень в красном круге. Туннель перпендикулярно пересекался с другим туннелем. На полу были видны белые полосы.
— Тааак… — протянул Ляховский, подгибая раненую ногу и ковыляя на другой. — Это ещё что за подземный перекрёсток? А ну-ка, пойдем вон туда.
Друзья направились по одному из коридоров. Туннель закончился широким гротом. В этой пещере друзья нашли несколько высоких, наглухо запертых ворот.
— Кажется, я догадываюсь, что там консервируется. Боюсь, что нам не пригодится. Пошли обратно.
Они вернулись к перекрёстку, пересекли его, уткнулись точно в такой же грот. Но, в отличие от первого, они нашли безмолвное чудовище, стоящее у одного из ангаров. Аюн сразу же обратил внимание на сходство с тем, на котором они гнали сквозь лес. Только это было намного больше размерами. У него были целых две гусеницы, сплюснутая круглая голова на квадратном теле, увешанная какими-то непонятными коробками, и длинный нос с одной ноздрёй.
— Я думаю, что за воротами притаился не один десяток таких монстров, — сказал Ляховский, осматривая машину, — теперь понятно, зачем эти знаки. Но опять же для нас ничего полезного. Возвращаемся на перекрёсток.
Друзья выбрали третье направление. Этот туннель оказался довольно протяжённым. Они шли по нему никак не меньше получаса настолько быстро, насколько это позволяла сломанная нога. Второй факел догорел, и поэтому юноша зажёг ещё один. Прямо посередине дороги он нашёл очередную кучу испражнений. Пришлось обойти. Но это был знак того, что направление было выбрано верно.
«Главная дорога», если можно так выразиться, еще несколько раз пересекалась «второстепенными». Теперь Дмитрий знал, что каждая из них оканчивалась огромными ангарами, в которой хранилась законсервированная военная техника. Ровно расчерченный, этот туннель имел уклон вниз.
Ляховский устал. У него заныл голеностоп, указывая на то, что действие обезболивающих заканчивалось. Наши исследователи вынужденно остановились. Морщась от боли, Дмитрий перебирал склянки, отыскивая среди всего этого беспорядка нужное лекарство. Вдруг он ошарашенно протянул:
— Чего? «Akselerator sanitas»? Экспериментальный? Это ещё что такое?
Дмитрий поспешно выудил аннотацию из коробки и принялся читать:
— Так, ускоряет, бла-бла-бла, за счет механизмов… Интересно, интересно… Дальше… Не применять одновременно с обезболивающими… Срок годности не истёк. Эффективность, противопоказания и побочные эффекты не выявлены ввиду отсутствия клинических испытаний. А вот это уже плохо. И как это я не заметил её раньше? Как думаешь, рискнуть? Ах да, ты всё равно не понимаешь.
Ляховский сжал руку в кулак, накрыл сверху ладонью другой руки и всю эту конструкцию прижал к губам. Он выпустил воздух в сжатые ладони, посмотрел на юношу. Потом, видимо решившись, Дмитрий отломал кончик ампулы, погрузил иглу шприца внутрь, забрал прозрачную жидкость и сделал несколько инъекций вокруг лодыжки.
— Будь что будет. Надеюсь, всё получится, — пробормотал он, запихивая лекарства обратно в рюкзак, — дай-ка руку.
Аюн помог Дмитрию встать, зажёг предпоследний факел. Путешественники продолжили свой путь. Пламя примитивного светильника дрожало в воздухе, испуская вверх чёрную копоть. Звуки шагов гулко отскакивали от сводов. Им ужасно хотелось спать, поскольку бодрствовали они уже никак не меньше суток. Вдруг юноша повернул голову влево, остановился и знаком попросил Ляховского молчать. Дмитрий с тревогой всмотрелся в молодое лицо.
— Мне показалось, что я слышал крик далеко позади, — наконец, проговорил парень. — Может, ошибся. Идём дальше.
Через минуту Аюн снова остановился, вслушиваясь в темноту позади себя. Он тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение, и снова зашагал вперёд, поддерживая Дмитрия плечом. Еще через пару минут юноша вскрикнул:
— Это де-гра-дан-ты! Они бегут за нами. Их много, очень много. Мы не справимся.
У Ляховского заходили желваки. Он развернулся, достал нож.
— Что же… Видно, так предначертано свыше. Мне надоело убегать. Да и факелу осталось недолго гореть. Как говорил один сказочный персонаж, «Мы принимаем бой».
— Нет. Я остаюсь, а ты иди. У тебя есть цель в жизни, у меня же её нет. Она умерла на пепелище моей деревни.
— Не говори ерунды. Я не могу допустить мысли о том, что ты спасешь мне жизнь ценой собственной. И потом, ты же не знаешь наверняка, сколько их там.
— Очень много, поверь мне. Уходи…
— Нет.
— Уходи! — в отчаянии крикнул юноша, а потом добавил шёпотом, — ну, пожалуйста, уходи.
Его глаза заблестели. Парень отвернулся, снял рюкзак, и верхнюю одежду, чтобы не стесняли движений, зажёг последний факел. Обнажил меч, быстрым шагом пошёл обратно. Несколько секунд Дмитрий молча смотрел на него. Потом он подхватил свой светильник и, опираясь на деревяшку, заковылял в противоположном направлении.
— Выживи, умоляю, выживи, — эхом донеслось до ушей юноши. — Я постараюсь вернуться!
Аюн слышал бормотание, завывание, высокий визг, переходящий в низкое урчание. Иногда можно было разобрать из всего этого вполне понятные речевые слоги «ва», «иг», «урр». По его прикидкам, ждать оставалось недолго. Юноша встал посередине туннеля, приготовился к защите.
Деградант вынырнул из темноты, бросился на одинокого человека, прыгнул, стремясь схватить за руки и горло. Человек развернулся на правой ноге, пропустил летящее тело мимо себя, хлестнул его по спине мечом. Краешком глаза разглядел второе чудовище, которое готовилось к прыжку. Человек повторил приём зеркально, только уже развернувшись на левой ноге. Снова встал в прежнюю позицию.
Третье существо выскочило на свет, круто затормозило, увидев трупы соплеменников и единственного врага. Пошло в сторону, стремясь напасть сбоку. Аюн медленно поворачивался вслед, одновременно вслушиваясь в коридор. Услышал визг и шлепок голых ступней по каменному своду, инстинктивно присел, выставив клинок вверх режущей кромкой к противнику. Острое, как бритва, лезвие легко вспороло живот врагу, на пол повалились внутренности. Заходивший сбоку деградант тоже прыгнул, рассчитывая застать юношу врасплох. Не получилось: Аюн подставил ногу, перебросил его через себя. Деградант с разгону врезался затылком в свод и потерял сознание. Юноша мгновенно вскочил, всадил катану ему между лопаток.
Наступила передышка. Видимо, это был авангард деградантов, состоящий из самых резвых и нетерпеливых их представителей. Аюн попытался успокоить себя, сделав глубокий вдох и выдох. Повёл плечами, наклонил голову влево и вправо.
На свет выбежали сразу четыре деграданта. Остановились, посмотрели на погибших соплеменников. Юноша воспользовался замешательством, вытащил горящий факел и, испустив болевой клич своего народа, кинулся в атаку. Поражённые существа попятились. Аюн сблизился, срубил двоих косыми ударами, ткнул факелом в морду третьему, четвёртого отправил в нокаут сильным пинком в челюсть. Деградант с подпалённой мордой с воем кинулся назад, заставляя волноваться наступающее войско.
Снова повисла напряжённая тишина, нарушаемая треском и шипением факела. Где-то в темноте существа бесились, рычали и стонали, не решаясь выйти на бой с непобедимым, по их мнению, врагом. Властный рёв прервал эту невыносимую какофонию. Спустя немного времени рёв повторился, но на сей раз он звучал намного громче и требовательней. Послышались медленные, неохотные шлепки шагов. Толпа пошла вперёд, вышла на свет. Аюн ахнул, но поспешно подавил страх, прекрасно зная, что они это почувствуют, и тогда его уже ничто не спасёт. Его просто затопчут, разорвут на части, словно куклу.