Пал и был съеден в этой битве и Салиор, сын Дунва, что тогда первым судьей уже был, но у него осталась дочь единственная — Аршва, дева-воин, что дубиной своей страх на весь лес Илюра, первого зыкруда, наводила. Не знала она, как и Мамбрис, сын Гезинура, радости отцовской любви, и сошлись они на этой почве. Родились у Ламбриса и Аршвы два сына, Витек и Деви, и две дочери, Арб и Айхен. В те же времена у Миаш, сестры Билге и Салиора, дочери Дунва и Валтаары, родились дочь, Ниа, и сын, Крис. Когда же встретились дочь Миаш Ниа и сын Ламбриса и Аршвы Деви, ударили друг друга, укусили, и поняли — это любовь, которую будут воспевать в легендах! Родился у них сын, Сигер, что после с дочерью Гигина и Билге, Шарстой, сошелся, и на них, когда не осталось никого из первых зыкрудов, ни Илюра, первого зыкруда, ни Менике, Моргна и Алавары, сыновей его, остался лес первого зыкруда. Старший же сын Ламбриса и Аршвы, Витек, вырос великим воином. Он был более велик, чем прадед его, Дунв, и он был мудрее чем первый судья среди зыкрудов, дед его, Салиор. Но мечтал он в жизни лишь об одном — отомстить Кенину, убившему и съевшему деда Витека, Гезинура, и другого деда, Салиора, и прадеда, Дунва, великого воина. Тогда зыкруды из леса первого зыкруда, Илюра, боялись идти в тот лес, куда некогда Ронша с Тирой бежали, и где ныне Кенин всем заправлял, но Витек был смел. Он собрал великое войско, взял с собой Лукпера, Серсада, Злота и Аслина, сыновей Великого Отца Племен Гигина и Билге, пошел с ним и брат его, Деви, муж Ниа, пошел с ним и Крис, сын Миаш. Даже Талит и Салкер, сыновья Карвита и Финовы, братья Гезинура, пошли с ним против своего дяди, Кенина.
Тогда была великая битва, равных которой не знала история леса, и в этой битве сын Ламбриса и Аршвы отомстил за своих дедов, и убил Кенина Проклятого. И был тогда великий пир, и на пиру этом в память о Дунве, великом воине, о прекрасной Аабе, сестре его, и о первом зыкруде, Илюре, объявил Витек тост, и поделился он Кенином, и все, кто в битве великой участвовал, съели по куску Кенина Проклятого. На этом заканчивается история Первых Десятилетий, проклятье Илюра, наложенное на Роншу и Тиру, внука и внучки его, было снято с гибелью Кенина Проклятого. О том, что потом было, повествует история Других После Первых Десятилетий. Началась она с того, что у Шарсты, дочери Гигина и Билге, и Сигера, сына Деви и Ниа, родились…
* * *На самом деле это было просто — повторяй, что тебе Лимп говорит, постарайся не заснуть, как это уже успешно Бил с Герсеем проделали, и не ошибиться, назвав чьего-то троюродного дядю по материнской линии племянником по отцовской! Любая фальшь, малейшая ошибка — и все, игру с начала надо начинать. Зыкруды более чем чувствительны к своей ИСТИНЕ, они знают наизусть всех своих «отцов-основателей» и все семейные перипетии тех времен.
Но результат, результат! Выше всяких похвал! Представьте себе, приехали вы этак в Африку, Индию или Амазонию — там, где джунгли и "много-много диких обезьян". И вот вокруг собрались все друзья Маугли под руку с приятелями Тарзана, скалят свои клыки и собираются питаться свежим человеческим мясом. А вы им — "не кушайте меня, я вам сказку расскажу — был когда-то лев Аслан, и родились у него Питер, Сюзан, Эдмунд и Люси…" И начинают шакалы да гиены, тигры да рыси внимательно слушать, да головой качать — "Да, да, так все и было! Теперь мы понимаем, мы с тобой одной крови, ты и я". Реальная картинка? По-моему, не очень. Вот и я отнесся сначала к словам Лимпа с долей здорового скептицизма, а зря!
На зыкрудов «ИСТИНА» подействовала великолепно — только что они собирались нас троих побить дубинами, а если повезет — то и съесть потом, и вот уже сидят у костра, да мне прямо в рот влюбленными глазами смотрят. Как мне Лимп пояснил, у них так красиво и полно, как я, ИСТИНУ только великие шаманы да вожди излагать умеют, а остальные как собаки, все помнят, все понимают, но сами сказать не могут. Вот и я, не прикладывая особых усилий, по крайней мере для этих четверых дикарей стал важной шишкой. Зауважали дети леса! Того самого леса, который на границе между Черноречьем и Хельмецком расположен. Того самого, где без устали патрули Золотого Чародея бродят, где даже мышь без разрешения не сможет проскочить, а попытайся какой рекхтар или воробей пролететь — мигом в ежика стального превратят!
Но зыкруд, это не рекхтар и не мышь. Это — сын леса, который плевать хотел с Останкинской телебашни на все эти границы с их пограничниками! Как мне в свое время еще Алвит рассказывал на одном из привалов, лучшие человеческие лесные рейнджеры да егеря по его мнению шума производят не меньше, чем "та штуковина, ступенька сама вверх-вниз идет, глубоко-глубоко, ту-тух, ту-тух, двери вжих-вжих, "осторожно, двери закрываются, следующая станция…" Это не говоря уж о том, что если зыкруд захочет спрятаться — его ни один самый зоркий «эльф» не обнаружит! Разве что по запаху вечно немытого тела…
Так что осталось самая малость — попросить зашедших к нам на огонек зыкрудов нам помочь. Они только рады будут! Еще бы, не каждый раз умеющий излагать ИСТИНУ человек им такую честь, помочь ему через лес перебраться, оказывает! Так что Герсей, Бил — собирайтесь, и в путь.
* * *— Милорд, мое почтение.
— Что на этот раз!
— Золотой отказывается впускать наши войска.
— ЧТО? Он совсем с ума сошел? Да как он посмел! Он ничто по сравнению с силой Черноречья, с моей силой! Что он о себе вообразил?!
— Милорд, как докладывают мои люди — в последнее время его поведение неадекватно, он слишком много внимания уделяет одной человеческой особи женского пола и слишком мало нашим планам.
— На что ты намекаешь?! Ты хочешь сказать, что Золотой предал нас?!
— Нет, милорд. Я лишь хочу заметить, что он человек, а в том сражении, что ждет нас в будущем, следует полагаться на более надежные и преданные силы. Человеческая природа слишком слаба, и последние события с Золотым лучше всего это доказывают. Он повел себя как обычный самец, поставив удовлетворение своих гормональных и физиологических потребностей выше нашего общего дела, милорд.
— Какое это имеет отношения к границам?! Что ты вообще хочешь сказать! Кончай свое словоблудство — ты знаешь, что я это ненавижу!
— Милорд, границы Хельмецка перекрыты для всех, включая наши войска, как я предполагаю, потому, что он не хочет впускать одного из знакомых той женщины, которая в последнее время занимает его основное внимание.
— Говори прямо! Что за знакомый?! Он может быть опасен?
— Не думаю, милорд. Я не знаю точно, кто он — он прошел через нашу заставу, не вызвав особых подозрений, и последнее время жил вместе с золотым у Алисы. У меня есть описание его внешности, но я не думаю, что милорду это будет интересно…
— Не будет! Продолжай! Короче!
— Да, милорд. Он, скорее всего, обычный воин, арбалетчик — как мне стало известно, у него всегда при себе два арбалета, с которыми он неразлучен. Я не знаю, почему Золотой так не хочет его проникновения в Хельмецк, поведение людей в периоды гормонального возбуждения непредсказуемо, и именно поэтому, милорд, я позволю себе смелость обратиться к Вас с одним предложением.
— Ну! Говори же!
— Милорд, быть может, настало время пробудить крыланов?
— ЧТО?! Да как ты смеешь мне такое предлагать! Время крыланов ушло, они во время последней войны показали себя с худшей стороны! Я не хочу даже слышать о них!
— Но милорд, позвольте изложить факты, которые…
— Я сказал нет!!!
— Да, милорд. Что делать с Золотым, милорд?
— Ничего! Он еще поймет, что он ничто! Вся его сила получена лишь моей милостью, и без меня он будет никем! Он еще приползет ко мне, он приползет на коленях, и будет умолять простить его! Прочь отсюда!
— Да, милорд. Мое почтение, милорд.
* * *— Этого не может быть!
И куда только делся высокопарный нищий, скорбный вдовец и любитель маленьких девочек? Каждый день герцог Герсей Гендеа представал предо мной в своей новой ипостаси, на этот раз он выбрал личину "мальчишка восхищенный". Сколько удивления, сколько изумления — мол, этого быть не может, как же так, да вы что, да не бывает такого…
— Этого не может быть! — продолжал он, — Такого просто не бывает, как же… — ну вот! А я о чем говорил?
— Почему же? Не вижу ничего необычного. Ты чем-то удивлен?
— Но, Михаил… — пока герцог собирался с мыслями, я наблюдал за мальчишкой, Билом — тот тоже смотрел на меня восхищенными глазами, — Этого просто не может быть!
— Да чего не может быть, а? — "не понял" я.
— Ничего! Этот лес… Я в нем бывал сотни раз! Это даже не лес, это небольшая роща — тут когда-то хотели сделать охотничьи королевские угодья, чтоб ближе к замку, но не вышло! Дичи тут некуда было убегать, а охотники…
"Ну и что?", — хотелось мне спросить, но я удержался. Потому что и сам не совсем понимал, как так вышло. Я думал, что зыкруды просто помогут пересечь границу, а дальше уж мы как-нибудь своими силами добираться будем. Но, стоило мне упомянуть, что на самом деле надо не просто куда-то, а к конкретному "золотому замку", то наши вожатые пожали плечами и повели к замку. Мол, какая разница, там тоже есть где-то рядом лес, значит дойдем. И дошли! Дикими тропами, через болота и топи, через буреломы, которые как будто бы сами уступали нам дорогу, за три дня мы дошли до цели. Хорошо дошли, ни разу даже следа жизнедеятельности человека не встретив. Я по вечерам зыкрудам их ИСТИНУ рассказывал, а они мне, от всей души, ягоды да грибы собирали, а то и дичь какую. Если зыкруды и в холодных северных лесах себе пропитание добивали, то тут, на юге, тем паче. Постепенно, незаметно так, их становилось все больше и больше — к концу путешествия вместо четырех нас провожали почти пол сотни зыкрудов. Как оказалось, их в последнее время шаман ИСТИННОЙ не баловал, так они даже меня на этот почетный пост звали, предлагали даже великую честь — самому старого шамана палкой до смерти избить. И ему честь, и мне. Не будь при мне обузы в лице Била и Герсея, не ожидай меня Лерка, Федя, Бесс и Сташа, может быть и согласился бы. На недельку-другую. Посмотреть, так сказать, жизнь зыкрудов изнутри.
— Да, милорд. Мое почтение, милорд.
* * *— Этого не может быть!
И куда только делся высокопарный нищий, скорбный вдовец и любитель маленьких девочек? Каждый день герцог Герсей Гендеа представал предо мной в своей новой ипостаси, на этот раз он выбрал личину "мальчишка восхищенный". Сколько удивления, сколько изумления — мол, этого быть не может, как же так, да вы что, да не бывает такого…
— Этого не может быть! — продолжал он, — Такого просто не бывает, как же… — ну вот! А я о чем говорил?
— Почему же? Не вижу ничего необычного. Ты чем-то удивлен?
— Но, Михаил… — пока герцог собирался с мыслями, я наблюдал за мальчишкой, Билом — тот тоже смотрел на меня восхищенными глазами, — Этого просто не может быть!
— Да чего не может быть, а? — "не понял" я.
— Ничего! Этот лес… Я в нем бывал сотни раз! Это даже не лес, это небольшая роща — тут когда-то хотели сделать охотничьи королевские угодья, чтоб ближе к замку, но не вышло! Дичи тут некуда было убегать, а охотники…
"Ну и что?", — хотелось мне спросить, но я удержался. Потому что и сам не совсем понимал, как так вышло. Я думал, что зыкруды просто помогут пересечь границу, а дальше уж мы как-нибудь своими силами добираться будем. Но, стоило мне упомянуть, что на самом деле надо не просто куда-то, а к конкретному "золотому замку", то наши вожатые пожали плечами и повели к замку. Мол, какая разница, там тоже есть где-то рядом лес, значит дойдем. И дошли! Дикими тропами, через болота и топи, через буреломы, которые как будто бы сами уступали нам дорогу, за три дня мы дошли до цели. Хорошо дошли, ни разу даже следа жизнедеятельности человека не встретив. Я по вечерам зыкрудам их ИСТИНУ рассказывал, а они мне, от всей души, ягоды да грибы собирали, а то и дичь какую. Если зыкруды и в холодных северных лесах себе пропитание добивали, то тут, на юге, тем паче. Постепенно, незаметно так, их становилось все больше и больше — к концу путешествия вместо четырех нас провожали почти пол сотни зыкрудов. Как оказалось, их в последнее время шаман ИСТИННОЙ не баловал, так они даже меня на этот почетный пост звали, предлагали даже великую честь — самому старого шамана палкой до смерти избить. И ему честь, и мне. Не будь при мне обузы в лице Била и Герсея, не ожидай меня Лерка, Федя, Бесс и Сташа, может быть и согласился бы. На недельку-другую. Посмотреть, так сказать, жизнь зыкрудов изнутри.
Но как не хотели они со мной расставаться — пришлось. Пройдя за три дня пешком по лесу расстояние, которое кони по главному тракту за то же время вряд ли бы успели галопом проскакать, мы вышли прямо к Золотому Замку. Бывшему королевскому замку Хельмецка, а ныне личной резиденции Золотого Чародея Вечежа. «Прямо», это не преувеличение — по прямой до замка было меньше километра, зыкруды бы и ближе привели, но на всем этом расстоянии из стратегических соображений некогда весь лес выжгли, да так, что до сих пор ни одного деревца не росло.
— …за такое время преодолеть этот путь! — продолжал тем временем «возмущаться» герцог, — Никакое волшебство грязных дикарей не способно…
Вот тут я с ним согласен — волшебство зыкрудов на чудеса перемещения в пространстве не способно. Как и на что-либо другое. У зыкрудов нет волшебства — у них есть клыки, борода, перепонки между пальцами и шаманы, которые хорошо умеют варить местный аналог мухоморов. А волшебства у них нет — я бы это точно почувствовал. Весь путь от Города Славы до Золотого Замка мы прошли, ни разу не применив даже простейшее заклинание — мое мысленное общение с Лимпом не считается, это из разряда пассивной магии. Так что сейчас никто, ни милорд Черноречья, ни Золотой Чародей, ни кто-либо другой не знали, что бывший канцлер Хельмецка герцог Герсей Гендеа вернулся и горит желанием отомстить. Ну и я, хоть и не горю, но помогать ему собираюсь. По мере своих скромных сил…
Это, кстати, не шутка и не преуменьшение — Вечеж слишком силен для меня в магическом плане, и по сравнению с ним что я, особенно без припасенных заранее безделушек, что Герсей или Бил — один черт! Золотому что нас прихлопнуть, что почесать затылок левой рукой — особо без разницы. И способы борьбы с ним, чувствую, придется нам по ходу дела изобретать.
— …такого не бывает! — тем временем выдохся Герсей.
— Жаль, — разочаровал я его, — увы, раз такого не бывает, то нам придется возвращаться — будем силой сюда же прорываться, — глаза обоих моих спутников широко открылись, пришлось их срочно успокаивать, — Шутка, шутка! Успокойтесь! Просто зыкруды — дети леса, вот они со своим батей побазарили, он и доставил нас сюда своими тайными тропами. Лучше давайте думать — как дальше быть? Герсей? Ты скажи, тут поблизости остались какие-то твои знакомые, у которых можно будет пожить, пока мы с Золотым Замком разбираться будем?
— Я не знаю, я давно тут не был, с тех пор многое могло измениться… — начал было он, — Впрочем, пожалуй, если кто тут и остался — то это старик Тур.
— Тур? — переспросил я.
— Лесничий здешний, — пояснил герцог без герцогства, — он при деде моего короля уже за этим лесом следил, при отце, он вообще кроме леса и не замечал ничего, политикой никогда не интересовался, жил себе, жил… Только я не знаю, жив ли он еще…
— Вот и проверим? Где, ты говоришь, он жил?
— Да недалече, тут минут пять до его избушки идти.
— Вот и прекрасно! Значит, туда и пойдем!
Ставки сделаны, ставок больше нет. Решение принято — кру-гом, в лес, из которого мы только что вышли, к избушке лесничего шагом марш. Золотой Замок остается за спиной, и не важно, что замок этот на самом деле черный, а не золотой. И уж точно никакого значения не имеет, что этот замок я уже видел. Да что там видел! У меня и сейчас во внутреннем кармане лежит фотография, на которой я, Бесс, Лера, Федя и Бил-мальчишка стоят на фоне его руин, а над нами гордо реет даже не буревестник, а золотой дракон.
Ни Сташи, ни Герсея на этой фотографии нет. Впрочем… Кто-то же должен был ее сделать! Должен будет. Был. Будет. Короче, Карфаген, в лице замка Золотого Чародея, должен быть разрушен, а уж там как все сложиться, так тому и быть.
До избушки мы дошли за пять минут и тридцать семь секунд. Специально засек.
* * *— Anybody home? — сам не знаю, зачем, решил я продемонстрировать свое знание английского языка.
Вопрос, согласен, неуместный. И не потому, что тут не то что английский, а и русский никто не знает. Дурные они, по-своему все балакают, не нашлось на них в свое время Кирилла, Мефодия да прочих реформаторов. Но вопрос неуместен по другой причине — уж не знаю, каким лесничим Тур в свое время был, но сейчас его избушка стояла открытая всем ветрам, и судя по слою осенних листьев, в нее уже никто довольно давно не заглядывал.
Что же — почти идеально. Дом, даже с крышей над головой, да в такой близости от замка — прекрасно! Лучше не придумаешь! Как любая, даже самая параноидальная, власть перекрыла в стране все пути-дорожки, а под носом у себя заметить столь удобное место для ставки потенциальных мятежников не удосужилось.
— Никого, — сам себе ответил я, — Что же, Бил, Герсей — вы тут обстраивайтесь.
— А ты куда? — поинтересовался мальчишка.
— А я похожу, поброжу, посмотрю, что тут, да как… Вы не шумите особо, а за меня не беспокойтесь — не пропаду.
Дав столь мудрое наставление, я отправился «бродить».
* * *Везде и повсюду, в любой книжке и любом фильме, даже у самого одинокого волка есть "верные друзья" и "преданные соратники", которые в тяжелый момент помогут мудрым советом или подставят свое плечо. Закон жанра, даже у Фродо был Сэм, а у Штирлица пол Германии в его людях числилось. С одной стороны это, конечно, верно, всегда чувствуешь себя спокойнее, если есть кого под стрелы да пули подставить. А с другой…
С другой лично я предпочту со всем разбираться в одиночку, чем тащить за собой кучу излишнего балласта. Без постоянно охающей Лерки, гремящего железом Феди, пытающегося схитрить Бесса, без Сташи, Герсея, Била мне было намного удобнее проводить рекогносцировку на местности и заниматься прочей разведывательной деятельностью. Тем более, что я дал сам себе слово — никакой магии! Легкий отвод глаз, в нужный момент в Сумрактм нырнуть, просто притаиться за углом. "Минимум активности, максимум результата!" Для настоящего девиза не тянет, но пока сойдет.
Итак, мы имеем следующее. Золотой Замок, все близлежащие деревни и наш лес полностью окружены плотным и неприступным кольцом вооруженных по последнему слову боевой и магической техники воинами Вечежа. Что твориться за кольцом — неизвестно, но внутри атмосфера спокойная. Я бы даже сказал, могильно спокойная. У всех местных жителей основательно промыты мозги, каждый из них уверен, что служба Золотому Чародею — единственное достойное человека занятие, и голову свою за него сложить готовы. А пока такой радикальный шаг от них никто не требует, занимаются эти самые крестьяне тем, чем они от начала времен занимались — работают и кормят всех засевших в замке лоботрясов.