Учитывая, что весь бизнес Толяна был сосредоточен в регионах, а в Москве находилась только головная контора, Митхун получался первым замом. Коржик понял, что былого расположения Толяна ему уже не вернуть, тем более в отсутствие Ларисы.
Митхун доставал его все больше и больше. «Должно же и от него быть какое-то противоядие», – подумал Коржик.
Долгие размышления о том, где лежит Митхунова смерть, привели его на родину героя. Он порылся в старых бумагах эпохи становления дикого капитализма и нашел телефон приятеля в Саранске. Они были знакомы еще с тех времен, когда у Коржика была своя фирма и он торговал на бирже. К счастью, приятель сидел все в том же офисе. Трубку взяла секретарша.
– Можно Дмитрия? – спросил Коржик.
– Одну минуту.
Не спросив, кто звонит, она сразу переключила телефон на своего шефа. «Провинция, – подумал он. – Как-то у них там все проще – секретарши не такие дотошные и охраны поменьше».
– Да?
– Здорово, Дмитрий!
– А кто это?
– Фролов. Помнишь такого?
– А-а, Сергей! Сколько лет сколько зим!
– Да уж, порядком.
– Ну, рассказывай, как дела, как бизнес?
– Нет, Дима, никакого бизнеса – клерком я теперь в одной конторе.
– Да? Ну, надеюсь, хоть не рядовым?
– Пока нет, но все может быть.
– А что так?
– Да хрен тут один мутит воду. Кстати, земляк твой, недавно приехал.
– А кто такой? Может, я знаю?
– Может, и знаешь. Митхун Сафиуллин, бывший комсомольский вождь.
– А-а, ну этого пидора у нас все знают. А я-то думаю, куда он пропал?
– А почему так сразу и пидора?
– Кидала он. Партнера моего кинул, – он понизил голос: – Сын большого областного начальника, между прочим. Ищет тот его.
– Тогда можешь сказать, что он в Москве осел.
– Скажу. А адрес?
– Ну, ты много требуешь – не знаю я, дома у него не был. Захочет – найдет.
– Ладно.
– Ты-то как поживаешь?
– Кое-как. Бизнес что-то сдох совсем.
Они поговорили еще минут пять за жизнь и об общих знакомых, и Коржик повесил трубку.
А через неделю Митхун исчез. Не было его около месяца, но никому и в голову не пришло спросить, где он и что с ним.
43
Коржика начало подташнивать еще по пути на работу. Первым, кого он увидел в офисе, был Митхун.
– Привет, Сергей! – он протянул для приветствия свою пухлую короткопалую ладонь.
Коржика стошнило прямо на ковролин. Он сел за свой стол.
Вошла Лариса. Его стошнило самую малость. Зашла Татьяна. Его снова стошнило. Зашел Тофлер. Его сильно стошнило. Пробежал по коридору Толян. Его тошнило долго и мучительно.
Он вышел в туалет и наткнулся на толстый живот Жучковского. Его затошнило так, что пришлось опереться на стену. Он предпочел бы съесть живого таракана, только бы не видеть эту харю.
– Что с тобой? – с деланым участием, а на самом деле злорадно, спросил Жучковский.
– Тошнит.
– Перебрал вчера?
– Нет, забеременел!
– Гы-гы-гы!
«Долбоеб», – подумал Коржик.
Он вернулся в кабинет и выглянул в окно. От вида Тверской его стошнило прямо на продавщицу лотерей внизу.
Он вышел подышать свежим воздухом. Мимо промчался кортеж с гаишниками и мигалками. Он вызвал такой приступ тошноты, что Коржика едва не вывернуло наизнанку. К нему подошел мент.
– Здесь тошнить нельзя! – строго сказал он.
«Иностранец, что ли?» – подумал Коржик.
– Извините, больше не буду.
Мент укоризненно покачал головой. Его кто-то позвал из рации на груди, и Коржик предпочел побыстрее убраться.
Его тошнило еще несколько раз на рекламу мобильных телефонов с фотографиями агрессивных дебилок, на логотип в виде яйца, на вывеску ресторана «Башлык-машлык».
Дома его стошнило от новостей в телевизоре, блуждающих звуков вечного ремонта у соседей через несколько этажей и жены в халате.
Но самый сильный приступ тошноты случился, когда он вышел на балкон и посмотрел на огни родного города. Весь ужин тут же покинул его и полетел вниз, за ним – желудочный сок, а следом пошла чистая желчь.
Все уже почти закончилось, но тут из открытого окна соседей телевизор что-то сказал про премьера. От одного упоминания этого имени рвотные спазмы почти что вывернули его наизнанку. Не будь ограждение балкона таким высоким, он непременно полетел бы вниз со своего пятнадцатого этажа.
Только далеко за полночь его отпустило, и он смог уснуть.
– Спокойной ночи, Москва! – пробормотал он.
44
Двери кабинетов в офисе были всегда открыты. Проходя по коридору, можно было всегда увидеть, кто сейчас на месте и чем занят. Закрывался только кабинет Толяна. Оно и понятно – самые важные дела происходили там. Толян вгрызался в партнеров, как комбайн в угольный пласт, а клерки собирали куски, которые он отколол от их финансовых потоков. Он делал самое трудное – обеспечивал объемы работ.
Из коридора донесся гортанный крик какой-то тропической птицы. Через пять минут он повторился. Потом еще и еще. Это отвлекало. Звук шел из дальнего конца коридора, который сразу возле входа. Там сидели Андрюха и Гарик. Коржик пошел посмотреть.
В кабинете был только Андрюха, Гарик еще не пришел. С тех пор, как они перешли на самоокупаемость, они могли приходить когда угодно и уходить когда захотят. Андрюха кнопил новый плоский ноутбук. Время от времени тот издавал тропический вопль. Такой же ноутбук был и у Гарика. Они купили их за свои деньги и теперь с понтом приносили утром на работу, а вечером уносили. Ради этого они стали таскать кожаные портфели, но не клерковские, а ковбойские, хотя раньше ходили с голыми руками или барсетками. – Это у тебя птица орет? – спросил Коржик. Андрюха довольно кивнул. Он играл в какую-то стратегию, и этот крик обозначал то ли победу, то ли поражение. Коржик был глубоко безразличен к компьютерным играм, поэтому лишь мельком взглянул на экран.
– Хороший ноутбук, – сказал он, чтобы польстить Андрюхе, – плоский какой. Я что-то и не видел еще таких в продаже.
Андрюха расцвел.
– Да, ничего так, – с деланой скромностью подтвердил он.
– Почем брал?
– Там уже нет таких, а следующая партия будет по другой цене.
«По другой, так по другой, – подумал Коржик, – фиг с ним». Он решил поговорить с Андрюхой о бизнесе, пока не пришел Гарик.
– А как там в Белоруссии? – спросил он.
– Там все нормально, – ответил Андрюха.
Он чувствовал себя именинником. Мало того, что Коржик похвалил ноутбук, так еще и завел разговор на тему, в которой он разбирался, а Коржик – нет. Он почувствовал собственную значимость в полном объеме.
– Проститутки в гостинице дорогие? – немного сбил с него важности Коржик.
Он засмеялся:
– Почти даром!
– Да? Тогда я с вами в следующий раз.
– Если Гарик будет не против.
– А они хоть ничего?
Андрюха порылся в столе и выудил пачку фотографий.
– Смотри.
На снимках они с Гариком были сняты с гостиничными проститутками топлес. На взгляд Коржика, в них не было ничего особенного. Тетки как тетки, немного замученные, не такие, чтобы ради них куда-то ехать или даже переходить улицу. Хотя некоторые ездят. Его сосед по дому, например, обожал это дело. Специально ездил к приятелям в Рязань и Севастополь, чтобы развлечься с местными шлюхами. Ему нравилось, что бабы там славянского типа, а черные не встречались. «И вообще, они хорошие», – говорил он. Коржик верил. Он и сам любил бывать в провинции, когда представлялась возможность. Люди там действительно были другие.
– Ну, а по бизнесу как?
– Идет бизнес, – уклончиво ответил Андрюха.
– Выгодный?
– Вполне.
– А насколько выгодный?
– Это с Гариком, – опять сказал Андрюха. – Мое дело маленькое.
«Гарик уже научил его не болтать», – отметил Коржик. Обычно Андрюха был очень словоохотлив.
– А в чем вообще суть вашего бизнеса там?
– Ну, мы им даем сырье, а они нам – продукцию. Белорусские цены ниже, а продукцию можно вывозить в Россию беспошлинно. Здесь она сразу же дорожает.
– И что это за продукция?
– Стекло, резиновые и полиэтиленовые изделия, синтетические нити, нетканые материалы. Всякая такая лабуда.
– Специфические товары. Еще надо знать, кому их предложить.
– Мы знаем, – важно сказал Андрюха.
– А дальше что?
– Как что? Продаем.
– Я имею в виду – расчеты с Толяном.
– Ну, он сразу говорит, сколько хочет получить с каждой схемы. Что остается – наше.
– И нормально остается?
– Не жалуемся.
«Простой бизнес, а хрен вклинишься, – подумал Коржик. – Надо найти дешевое сырье, а это под силу только Толяну».
Ему стало скучно. Андрюха так устроен, что долго говорить с ним не о чем. Птица в ноутбуке опять гортанно заорала, как будто ее заглатывал питон.
На пороге возник Гарик:
– Здорово! У нас гости?
Гости – это Коржик. Обычно Гарик растягивал слова, делая между ними большие паузы, и пристально смотрел в глаза собеседнику, словно бы для того, чтобы убедиться – понимает тот или нет. Эта манера разговаривать Коржика раздражала. В словах Гарика все было прямо и просто. Какого хрена тогда смотреть? Или он думал, что у остальных мыслительные процессы протекали так же медленно, как и у него?
Гарик Коржика недолюбливал. Коржик его тоже. Но это не мешало им при встрече здороваться за руку и даже немного общаться без особых напрягов. Долго, впрочем, Коржик с ним не выдерживал. Гарик разыгрывал рубаху-парня из провинции, но был вовсе не так прост, как хотел казаться. Раньше он состоял в бригаде какого-то авторитета в Казани. Потом авторитет от криминала отошел и занялся бизнесом. Бойцы заделались клерками, но прежние повадки то и дело прорывались. Примерно в это же время Толян с авторитетом и познакомился. Они стали партнерами по бизнесу. А еще через некоторое время Толян одолжил у него Гарика как самого толкового. Тот все равно к тому времени больше работал с Толяном, чем с авторитетом. Так Гарик и появился в офисе.
Коржик с Гариком сходились в одном – терпеть не могли Митхуна. Впрочем, в этом с ними был солидарен почти весь офис.
Любимой забавой Гарика было выкрикивать фразу «Борис, кушать!» из кошачьей рекламы, когда повариха приносила еду. В рекламе на зов прибегал рыжий кот Борис. В жизни тут же появлялся Митхун, который тоже был рыжим. На этом и строилась ассоциация. Он прибегал не на фразу Гарика, а просто потому, что всегда появлялся одним из первых, но получалось, что как бы на фразу. Гарик с Андрюхой радостно ухмылялись, остальные тоже улыбались. Митхун и не догадывался, что эта фраза и вызванный ею смех относятся к нему. Он деловито накладывал еду горкой и уминал две порции подряд. Гарик с Андрюхой переглядывались. Митхун убегал. Он ел очень быстро.
45
Чтобы подсидеть Коржика, Митхун уговорил Толяна отправить того в дальнюю провинцию выколачивать давний долг.
Дело было почти безнадежное. Коржик вылетел рано утром и в обед был уже в местной гостинице. Едва он бросил вещи, как зазвонил телефон. – Выходи, братан, я сейчас подъеду. Это был Кадухан, местный авторитет. Его предупредили, что Коржик прилетает. Он обещал Толяну помочь вернуть долг.
Коржик оделся, спустился вниз и вышел на крыльцо. Подъехал черный «гелендваген», посигналил. Коржик подошел. На переднем сиденьи рядом с водителем сидел морщинистый кавказец с грубым, словно вырезанным из дерева лицом. Он напоминал иллюстрацию к книге «Урфин Джус и его деревянные солдаты». Ему было около пятидесяти.
Коржик знал, что по статусу он не солдат, он офицер – то ли «смотрящий», то ли «разводящий». Его поставили воры в законе следить за криминальным «порядком» в городе. Почему-то Толян решил обратиться за помощью именно к нему. Вид Кадухана вызвал у Коржика сомнения в успехе задуманного. Он не был большим специалистом по физиогномике, но ему показалось, что от этого хитрого «смотрящего» много пользы не будет.
– Садись, – сказал Кадухан и кивнул на заднее сиденье.
Сам он сидел на переднем и это Коржику тоже не понравилось. Если бы хотел говорить на равных, сел бы на заднее сиденье или вышел из машины, а так он будет говорить с ним вполоборота, как с подчиненным, хотя Коржик ему не подчиненный вовсе. Он – представитель заказчика, для которого Кадухан и подрядился выполнить работу. Следовательно, он работодатель, а Кадухан – исполнитель. И не фиг тут резать крестного отца!
– Здорово, братан! – сказал тот и протянул Коржику руку в том же полуобороте: – Кадухан.
– Привет, братан! – сказал Коржик. – Сергей.
Ладонь у авторитета была большая, как лопата. На пальцах наколки в виде перстней. Каждый перстень – ходка в зону. Не любил Коржик такие руки – многовато в них понту.
Его охватило внезапное раздражение и ему уже почти плевать было, кем здесь числится этот кавказец и какой у него статус в криминальном мире. Нет, чтобы познакомиться по-человечески, представиться нормально. А то сразу – братан! «Какой я тебе, на фиг, братан? – подумал Коржик. – Ты видишь меня в первый раз. Для тебя что, все прохожие братья? Как же задолбала уже эта простота, которая хуже воровства».
– Как долетел? – спросил Кадухан.
– Нормально.
– Может, посидим вечерком в кабаке? – предложил он.
Коржик не любил застолий до завершения дел. Ни к чему они.
– Сначала дела, – отказался он. – Когда мы сможем выехать?
Кадухан ответил не сразу. Отказ Коржика нарушил его планы, и он теперь их корректировал в уме.
– Завтра утром.
– Во сколько?
– В половине шестого проснешься?
– Подъезжай!
– Лады! – произнес он провинциальное словечко, от которого Коржика всегда передергивало.
От «ладов» для него всегда несло портянками и заскорузлостью. А теперь еще и Митхуном – тот тоже часто говорил «лады». «Не хватало еще, чтобы он сейчас сказал „добро", – подумал Коржик.
Кадухан протянул руку:
– Добро! Завтра за тобой подъедут в пять тридцать. Не проспи.
– Пусть они не проспят.
– Кто? – не понял Кадухан.
– Которые подъедут.
Повисла пауза – Кадухан думал, не осадить ли Коржика. Решил не обострять.
– А сейчас что будешь делать?
«А тебе не один ли хрен?» – подумал Коржик.
– Отдохну с дороги – встал рано.
– Ну, давай, – он опять протянул руку.
Кадухан уехал. Коржику показалось, что он сбил с него немного спеси. Теперь ему захотелось поесть. Можно было, конечно, поехать с авторитетом в местный кабак, но он не любил эти длинные восточные разговоры за бандитскую жизнь и крутизну.
Ассортимент гостиничного буфета он уже видел. Съедобными там были только вареные яйца да сок в тетрапаках. Он направился в соседнее кафе. Толян не выдал ему денег на питание в ресторанах, приходилось экономить. Коржик хоть и был у Толяна топом, да каким-то не таким. Во-первых, пошатнувшимся, а во-вторых – чучельным, потому что и фирма была чучельная.
Почему-то вспомнился старый анекдот, где поп трахнул кобылу, а она потом шла и приговаривала: «Топ-топ – меня трахал поп». «А меня трахал Толян, – подумал Коржик. – В переносном, конечно, смысле».
Что это за топ такой, прости господи, у которого нет лимита на представительские расходы, бонусов по итогам года и многих других приятных вещей? Ох, не в те топы он попал, не в те! Почему-то очень ясно это стало только сейчас. Для этого надо было оказаться за тысячу с лишним километров от Москвы.
Вот она – сила больших расстояний. Когда сидишь на одном месте, то тупеешь и закисаешь, как слово «лады», и от тебя начинает вонять покорностью судьбе.
В кафе висели какие-то уродские бархатные шторы, а пространство было разгорожено на нелепые кабинки, похожие, скорее, на загончики для коз. Все кабинки пустовали, Коржик оказался единственным посетителем. Но так и казалось, что в какой-нибудь из кабинок сейчас зазвенят колокольчики и раздастся блеяние.
Он подошел к стойке и пролистал меню. За стойкой была стройная блондинка лет двадцати пяти. В меню он облюбовал шашлык из осетрины, салат из мидий и маринованные белые грибы местного урожая.
– Шашлык из осетрины есть? – спросил он.
– Есть! – не смигнув ответила она и улыбнулась.
Ну разве можно было не поверить такой улыбке вкупе с такой тесной кофточкой на груди? Он сделал заказ и отправился в загородку ожидать, при этом старался не обращать внимания на древние столовые приборы, просившиеся на свалку, и пятна на скатерти.
Девушка тем временем вышла в зал и картинно облокотилась на стойку, чтобы он мог получше рассмотреть ее ноги. Ноги были длинными и стройными. Да и сама она была ничего. Неплохо бы пригласить ее в номер, но не сегодня. Может быть, завтра. «Да, есть еще женщины в русских селеньях, – подумал Коржик. – И порох в пороховницах. Так почему бы им и не встретиться? Завтра сюда загляну».
Из кухни передали поднос с его заказом. Она принесла его Коржику.
– Вы знаете, – сказала она совершенно искренне, и в голосе ее послышалось неподдельное переживание, – шашлыка не оказалось. Недавно забрали последний. Есть просто жареная осетрина. Она хорошая, почти такая же, как и шашлык. Будете?»
Он еще раз окинул взглядом ее ноги, грудь и задницу. В ней все было красиво. Как тут было не взять осетрину?
Он кивнул. Она ушла и тут же вернулась с осетриной, поставила на стол и быстро отошла. Немного поспешнее, чем следовало. Коржик подумал, что, наверное, у нее неотложные дела за стойкой.
Первый же пристальный взгляд на осетрину все прояснил. Она оказалась какой-то слишком уж темной. И поджаренной явно не сейчас. И даже не сегодня. Хорошо, если вчера, но что-то подсказывало ему, что и не вчера. Он ткнул в нее вилку и начал есть. Нет, она не была испорчена, не второй свежести. Вполне ничего, просто холодная и твердая, как мясо убитой снарядом лошади где-нибудь в зимнем сражении. Осетрина была из серии блюд под названием «Как мы тута дурим тупых москвичей». За нее следовало бы воткнуть вилку в задницу буфетчице, да уж ладно. Он сегодня был добрым – день приезда как-никак.
Покончив с едой, он пошел рассчитываться.
– Вам понравилось? – нагло спросила красотка и опять лучезарно улыбнулась.
– Смотря что, – ответил Коржик. – Вы – да, еда – нет.