– Ты видишь тут хоть одного из перечисленных тобою? – Он лукаво улыбнулся. – Да, Крис попал сюда вместе с вами, ну и что? Ни одно из его хитроумных нейроустройств не прошло через портал: они же чужеродны его организму и не прописаны в его молекуле ДНК…
– Так, значит, окончательная проверка «санитарной зоны» – обязательная смерть и последующее восстановление? Лучше и не придумать… Хитро…
– Конечно. – Он кивнул. – Портал по молекуле переносит тело и энергию человека на расстояние и собирает его в единое целое согласно схеме, сохраняя и энергетическую оболочку…
– Поэтому Джей тоже… – начал было я.
– Так, – он поднял вверх руку с трубкой, – ты опять забегаешь вперед… Чтобы что-то тебе объяснить, надо рассказывать постепенно… Да еще вкратце…
– Я готов, – вздохнул я.
– Надеюсь. – Он усмехнулся в бороду, и мне показалось, что в своих видениях я видел эту усмешку сотни раз. – Итак… Вселенная очень многообразна…
– Ни фига себе вкратце! – вырвалось у меня.
Он сухо кашлянул. Рядом с ним из земли, поросшей свежей зеленой травой, выросла блестящая лакированная кафедра, до ужаса напоминающая мне ореховое бюро, но я решил уже не обращать ни на что внимания. Я просто начал привыкать к подобному.
– Итак, – он прокашлялся, – начинаем… Хильд!
Я обернулся.
Из парка клиники выходили люди в больничных пижамах с разноцветными флажками в руках. Их шествие возглавляла давешняя медсестра в белом халате и с соломенными волосами. В руках она несла табличку с надписью «69 %».
Люди, вышедшие, словно по команде, из аллей прибольничного парка, были одеты в серо-голубую больничную одежду.
Я вдруг впервые покосился на свое туловище и заметил, что одет так же.
Грянула музыка… На фоне панорамы заката это выглядело как-то особенно нелепо.
Звуки напоминали какой-то гротескный марш…
– …Назад, в Калифорнию… – выкрикивал бодрый голос…
Из-под края обрыва медленно поднялась ярко-белая крыша и желтый корпус школьного автобуса с логотипом «General Motors».
Он чуть сдвинулся вбок, колеса уперлись в поросший травой край воздушного острова и просели на рессорах. Корпус качнулся. На борту автобуса была аляпистая надпись «Веселые Проказники»[92]. Раздался глухой лязг двери, а из установленных на крыше динамиков вырвался звук искаженного средними частотами бодрого голоса:
– Экскурсия! Экскурсия по секретной базе! Всех желающих приглашаем на экскурсию по базе!
В двери показалась фигура в строгом твидовом костюме оливкового цвета, а кожа…
Я не знал куда смотреть – Хильд с рядами больных приближалась… А из автобуса… Из открывшейся двери выходил сам Сатана… Кожа его была пепельно-серого цвета.
У меня было чувство, что меня пригласили на съемки или репетицию какого-то спектакля. Сложно объяснить это чувство: некая наигранность и отрепетированность перемежались с натуральным воодушевлением и эмоциями, словно и правда это была игра, но настоящих гениальных актеров, которые вживаются в свой образ по-настоящему…
Гомон и суматоха действительно напоминали сумасшедший дом: несколько черных котов, издав пронзительное карканье, промелькнули над нами, словно звено истребителей, и исчезли в небе.
Отшельник и бровью не повел на все это безобразие.
Он вышел из-за кафедры, поднеся кулак ко рту, – видимо, кашлянул. Подошел к медсестре, взял из ее рук какой-то формуляр и, поправив очки, взглянул на него.
Затем его рука словно удлинилась, точнее, обе руки, и он, как турникет, выдвинул ладони в массу своих пациентов. Когда руки вернулись на свое прежнее место… я обомлел… Он держал за руки Криса и… мою любимую…
Я не помню, как я вскочил с лавочки… как я, спотыкаясь, подбежал к Ире и обнял ее за плечи…
– Эй, поедем, уже пора…
Ирина не сопротивлялась моим объятиям, но и не отвечала особо на них…
– Ира… – шептал я. – Живая и теплая… Ты…
– Осторожнее, – так же шепотом ответила она. – Руки… Больно…
– Извини…
– Странный, поехали уже… – Этот знакомый голос.
– Ты можешь идти? – Мои слова еле прорывались через шум голосов.
– Могу, голова немного кружится, – ответила она.
Сатана был таким же, как я его запомнил: пепельно-серая кожа, нависшие косматые брови, умные проницательные глаза. По всему моему телу пробежала пенистая волна электрического разряда, покалывая меня тысячами тонких игл.
Я продолжал обнимать Ирину за талию.
– Погодите вы все, – пробормотал я смущенно.
Я, как тогда, на верхней площадке Лестницы В Небо, в клане Харлея, бережно взял лицо Ирины в свои ладони и поцеловал в губы, долго и глубоко.
На этот раз она не сопротивлялась – она обмякла в моих руках, а затем обвила меня за шею…
Послышались одобрительные возгласы, редкие аплодисменты… Но я не обращал на них внимания – мне было плевать…
Желтый школьный автобус, в котором пахло соляркой, долго парил среди огромных каменных островов, пока наконец не стал плавно проваливаться в дымку редких облаков, опускаясь все ниже и ниже.
Вновь за пыльным стеклом окна возник зеленый ковер речной долины, поросшей лесом. Река змеилась, сверкая яркими пятнами отраженного света от вечно заходящей за горизонт местной микрозвезды.
Меня и раньше охватывало такое чувство, но теперь, с высоты происшедших событий, я многое понял и многое пересмотрел. Пока это все не укладывалось в моей голове, но некоторые вещи я знал точно: во-первых, я не сошел с ума, хотя все вокруг вроде бы подтверждало обратное, во-вторых, я попал в некоторый круговорот событий, не сказать что намеренно, но и явно не случайно. В-третьих: по всей вероятности, то, что происходит со мной, это не следствие какой-то моей исключительности, а просто уникальный случай стать очевидцем нового витка истории.
Теперь все будет по-другому – иначе. Это не означает, что лучше или хуже, – просто совсем иначе.
От этой мысли по коже вновь пробежала прохладная волна, напоминающая не то пустынный ветер, не то прыжок в горное озеро.
Все мои ощущения и образы складывались в голове единым целым панорамным полотном некой общей картины. Наверное, само это место обладало таким воздействием.
Радостная эйфория предвкушения праздника, долгого и прекрасного, каких-то интересных событий, которые никогда не окончатся. Как в детстве… Но при этом я не ощущал нереальности происходящего, хоть она и была. Вспомнив тот момент, когда я смотрел на долину древней реки на восходе возле Призрачной Крепости, я невольно усмехнулся – тогда казалось, что все иначе, иллюзорности больше, чем правды… Странно это… Хоть и логично отчасти… Каким же я был тогда наивным…
В салоне сквозь гул двигателя прорывались искаженные сиплыми динамиками старого радио звуки музыки. Сложно было разобрать, что именно играет, но, судя по ритму и высоким частотам, что-то старенькое, на манер рока.
Я обнимал за плечи Ирину, которая задремала на моем плече, и вспоминал долину Ярдангов, даже вертолет с НИИ «Эол»… Казалось, что сейчас эти события так же далеко, как моя жизнь на Земле… Как это было давно… очень… Словно прозрачными бликами, отражались в стекле окна проплывающие перед моими глазами недавние события, на фоне той самой зеленой речной долины, поросшей лесом, к которой спускался наш автобус.
Отчуждение между мной и Ирой уменьшилось, хотя можно сказать, что и отношения наши изменились… Не стали лучше и хуже не стали – просто иначе… Это трудно объяснить, глядя на вечно закатное солнце и слушая шум мотора вместе с радио… Это просто…
Я впервые за долгое время ощущал себя хорошо, даже физически – раны не болели, усталости не было, зубы не стискивались, и прошла эта перманентная усталость…
Сатана и Отшельник вели оживленную беседу, Крис прислонился лбом к стеклу и за время всей поездки не проронил ни слова. Он и возле клиники только пожал руку и буркнул мне невнятное приветствие. Он тоже изменился… и не в первый раз уже… Наверное, как и мы с Ириной. Была с нами и Хильд, в компании парочки миловидных медсестер – я был убежден, что их тут клонируют.
Также присутствовал какой-то пожилой человек в полосатой пижаме, на кресле с большими хромированными колесами, одна из медсестер присматривала за ним.
Под потолком мерцали строками помех черно-белые мониторы, на которых виднелись немного искаженные очертания различных деталей пейзажа, приближавшегося к нам, где-то изображение было застывшим и почти неразборчивым, а где-то транслировались мультфильмы Уолта Диснея.
Очертания крон деревьев, мягкой травы и речной заводи, поблескивающей голубыми и оранжевыми зеркалами легкой ряби, приближались медленно, будто во сне.
Когда дно автобуса качнулось, коснувшись небольшой поляны, трава нагибалась белесой изнанкой от ветра, словно мы приземлились не на летающем школьном автобусе, а на вертолете, и его винты поднимали вокруг вихри.
Когда дно автобуса качнулось, коснувшись небольшой поляны, трава нагибалась белесой изнанкой от ветра, словно мы приземлились не на летающем школьном автобусе, а на вертолете, и его винты поднимали вокруг вихри.
Шум начал стихать.
Мне захотелось спросить Отшельника, не является ли все это путешествие чем-то типа трюков в карантинной зоне – как, допустим, рубеж Семенова или высадка во Вьетнаме, как, впрочем, и Мертвый Город: так я назвал место, где встретился с Отшельником. Также мне очень хотелось пообщаться с Сатаной, чтобы проверить – как сильно похож он на тот образ, приходивший ко мне в видениях.
Но поразмыслив, я отказал себе в реализации моих желаний: они вдруг показались мне какими-то детскими и никчемными – дело-то было совсем не в этом. А потом, я никогда бы не принял мысли, что позиции Семенова – это иллюзия…
– Итак, – глубоким баритоном сказал Сатана, ответив на один из моих вопросов, – дорогие гости и сотрудники, дальше путь наш лежит по реке, это не только из соображений эстетизма, но и правило безопасности на объекте. Поэтому прошу всех на выход.
Ирина встрепенулась на моем плече.
– Приехали? – спросила она почти так же, как тогда, возле станции «Восток».
– Да, милая, выходим кататься по реке, – задумчиво ответил я. – Надеюсь, нам дадут лодку побольше – и не придется ходить по воде или там прыгать в разные зеркала…
Мы вышли на залитую ярким закатным солнцем лужайку, поросшую сочной травой. Возле берега она оканчивалась, уступая место небольшому глинисто-песчаному пляжу, омываемому водами реки. В ширину она была метров двадцать, а противоположный берег густо порос сосновым лесом.
Мы по очереди вылезли из узкого салона в узкие дверцы, а старика на каталке вытащили сзади, через багажные двери.
В лицо пахнул терпко-ароматный ветер, в котором была давно забытая сырость воды, а не подземелий, прелость и запах трав…
Где-то высоко в небе парили острова, поросшие таким же лесом и редкими постройками. Словно паутина, соединяли их тонкие отсюда канатные мостики.
Сатана вытащил из внутреннего кармана ярко-желтый банан, и на секунду я опешил, не понимая смысла этого нелепого трюка.
Сатана же меж тем бросил банан на траву, в которой он сперва исчез, но вдруг вновь показался: он начал, раздуваясь, расти на глазах…
Отшельник, прищурившись и сложив руки на небольшом профессорском брюшке, внимательно наблюдал за этой сценкой.
Как, впрочем, и все. Все как-то странно застыли в легких порывах теплого ветра, колыша прядями волос и деталями одежды.
Меж тем желтый банан с коричневатыми прожилками вырос до размера крупного катера, так что некоторым пришлось отступить назад.
У него возникли фальшборта из красного дерева, богато украшенные инкрустацией и чеканкой. Они окружали дощатую палубу из канадской лиственницы, на которой красовались серые кожаные диваны с резными подлокотниками, пепельницами и стеклянными столиками. В центральной части банана возвышался навес из бордовой черепицы, который поддерживали богато украшенные рельефами деревянные столбы зелено-голубых расцветок.
Сатана свободно подвинул эту конструкцию метров десяти длиной к пляжу речной заводи и указал на нее рукой, словно очень гордился собой.
– Вот, пожалуйста! – кивнул он с торжествующим видом. – Ладья готова!
– Тяп-ляп, сделал кораблик, – пробормотал Отшельник, но его слова заглушил шелест травы на ветру.
– Что? – Сатана приложил ладонь к уху. – Я не слышу!
Мне показалось, что он все слышал, просто притворяется.
– Я говорю, – откашлялся Отшельник, – что с меньшими эффектами можно добиться большего. Вечно ты сингулярностью балуешься…
– А ты не веди себя, как восьмерка с девяткой, – прищурил тот свои пепельные веки, накрытые косматыми бровями. – Добро пожаловать на наш «Тигрис»![93]
И только тут я заметил, что ближе к «носу» «банана» было написано это название на империо.
Из-за фальшборта появилось двое темнокожих матросов, по пояс голые. Они опустили на землю деревянную лестницу.
Я предложил свою помощь в транспортировке старика на кресле-каталке.
Все стали постепенно загружаться. Возникла какая-то нездоровая суета, которая почему-то мне нравилась. Темнокожие матросы в парусиновых штанах и соломенных шляпах разожгли на берегу костер, а Сатана принес котелок и рогатины. Забурлило какое-то варево.
Отшельник тем временем таскал из автобуса тяжелые рюкзаки и сумки, прогибаясь под тяжестью, словно мыльный пузырь на ветру. Он укоризненно смотрел на Сатану поверх своих очков, пыхтя как маленький вулкан.
Покончив с погрузкой старика, в которой мне помог один из матросов, я кинулся помогать Отшельнику, а Ирина заняла место у костра, что-то деловито помешивая длинным прокопченным половником в котелке.
Я не мог понять, зачем с нами этот старик, но вновь решил не спрашивать хозяев базы, для чего они взяли с собой этот балласт.
Медсестры тоже пытались нам помогать, но мы довольно быстро отправили их к Ирине, вокруг которой плясали языки пламени на ветру.
И вот наконец, когда наскоро перекусили приготовленной на костре душистой похлебкой из макарон и тушеного мяса (Отшельник всем раздал каменные миски и ложки, вынимая их из рюкзака и укоризненно глядя на Сатану), мы погрузились на диковинную лодку, и гребцы взмахнули веслами.
– Я себе представляла все это совсем иначе, – тихо призналась Ирина, сидя рядом со мной на деревянной скамье.
– Я под конец вообще перестал представлять что-либо, – ответил я с горькой улыбкой. – Там, возле портала, где нас… где в нас стреляли… Тот мой двойник – он предупреждал меня, что если я пройду дальше, то я изменюсь в корне, и назад дороги уже не будет – я перестану быть прежним собой… И ты знаешь, кажется, я уже изменился – не понимаю пока, как именно, но я стал другим. Все вокруг стало другим, абсолютно…
– Ты жалеешь об этом? – посмотрела она мне в глаза.
– Да в общем-то нет. – Я поежился на речном ветру. – Просто непривычно пока все, как будто во сне в бредовом. Но я понимаю, что это не сон, далеко не сон…
– Я тоже уже запуталась, – призналась Ира. – Настолько запуталась в себе и в окружающем меня, что перестала просто думать – так проще услышать голоса этих тысяч «Я» внутри своей головы.
– Ты же так хотела исполнить свое предназначение «ключа». – Я вспомнил ее холодную сомнамбулическую решительность в купе поезда, который вез нас к порталу. – Разве ты не чувствуешь предназначение свершенным?
Ирина кинула на меня короткий взгляд, но не обиделась моему вопросу.
– Знаешь, Дэн, – она как-то особенно поглядела на меня, но испуга в глазах ее не было, – нет, не чувствую. Точнее, не совсем.
– То есть?
– Я чувствую, что мы только сейчас подходим к некоему финалу… точнее, итогу всех этих событий. Как развязка в художественном произведении… А потом, после этого, все будет действительно новым, другим абсолютно и полностью. Как ты говорил о словах двойника.
– Понимаю, – кивнул я, – точнее, ощущаю, где-то внутри. Нечто тоже необычное… Сперва меня немного раздражало это состояние какой-то отрешенности. Просто ты приняла его первая, ты более чуткий человек, а мне надо было немного настроиться. Сперва я думал, что все мы умерли и это некий наш посмертный бред вроде «света в конце тоннеля», силуэтов ангелов, видений прошлого и будущего – очень напоминает весь этот хаос что-то подобное… Но в какой-то момент я так явственно ощутил себя, свое тело, звуки, запахи, мысли… Я понял, что это не сон и не видение, – стало так легко.
– Ты сейчас высказываешь мои собственные мысли. – Ира кивнула. – Я совсем не чувствую некой тяжести, которая долгие годы давила мне на грудь… Словно я проснулась, а не уснула… Я даже поняла, как глупо выглядела, когда разозлилась на тебя и когда решила вместе с Крисом идти войной против этих… – Она окинула взглядом сидящую на палубе пеструю компанию, которая оживленно болтала и потягивала коктейли. – Не то чтобы я их полюбила или же возненавидела, я принимаю их как данность: они мне не мешают… Наверное, коряво звучит…
– Пожалуй, определение, что называется, в точку, – кивнул я, – у меня так же. Вначале я захлебывался тысячей вопросов, а сейчас успокоился. Я почувствовал, что ответы придут сами собой. И поэтому, наверное, ты сказала про некую надвигающуюся развязку.
– Надвигается обычно что-то плохое. – Ира нахмурилась. – А мне не кажется, что тут может быть нечто чужеродное для этого места – здесь все самодостаточно. Правда, есть в пустой груди…
– Какой-то холодок…
– Как будто…
– С непривычки…
– Или визит…
– К зубному врачу!
Мы рассмеялись тихонько: каждый дополнял фразу, как бы читая мысли другого… А может, это и правда?