— Но как? — поразился я.
— Ты наливай, не стесняйся. Как говорится, выпивайте и закусывайте, дорогие гости. Ты спрашиваешь, как? Гм… ты знаешь, что Метрополия — самый богатый мир Империи? Да-да… Это только так кажется, что в Метрополии мало денег. Кажется, Саша! Их просто не выставляют напоказ, как это любят делать в колониях. А между тем денежки колоний так или иначе крутятся через Метрополию. Все крупнейшие банки — в Метрополии, модные инвестиционные компании — там же. В Метрополии сосредоточена вся финансовая олигархия. А правительственные учреждения? Кто выдает генеральные лицензии и сертификаты? У кого приходится консультироваться всем колониальным промышленникам? А? Все то же и все те же — министерства, управления, имперские консультативные советы… Курлов в свое время сообразил, какая это кормушка, какие можно тянуть из нее деньги, если с умом построить соответствующие цепочки. Консультанты — законодатели — исполнители — деньги потерялись. И никто ни хрена не заметил. Как же заметишь, если законодатели послушали консультантов и приняли решение, нужное исполнителям? Приведу тебе самый простой пример. Касается он не деталей прикарманивания всяких фондов — хотя в этом благородном деле они тоже весьма и весьма преуспели, — а, так сказать, законотворческой стороны деятельности Курлова со товарищи. Три года назад парламент принял решение о регулировании деятельности генеральных банков. Любят у нас регулировать… ну, чем отличается генеральный банк от просто банка ты сам знаешь — уровнем возможностей, особенно сейчас. Так вот. Генеральную банковскую лицензию выдает Метрополия. Отныне получить ее мог лишь человек, не менее трех лет проторчавший на любой — подчеркиваю, любой! — должности в федеральной банковской системе. На любой планете, но только в государственной лавочке. Решение это было до того идиотское, что сперва никто и рта не раскрыл. Все впали в ступор. Когда возмутились, было поздно. Что, спросишь ты, дало Курлову это дело? Ну, во-первых, открыло дорогу многим его друзьям. Когда у тебя есть уникальная возможность, деньги на ее осуществление найдутся сами собой — это закон жизни. Во-вторых, если ты страстно желаешь открыть где-нибудь у черта на рогах именно генеральный банк, так мы тебе поможем! Нарисуем тебя задним числом в любом из «своих» заведений в самой Метрополии… или где еще. Как? А это уж, мил человек, как договоримся.
Я потер лоб.
— Н-да-а… ну и типы. Я и не представлял себе…
— Ха! — Детеринг снова плеснул по бокалам виски. — Ты не представлял, хе… Ты не представляешь себе, что такое власть! Что такое создатели законов и что такое исполнители законов. Те мерзавцы, с которыми мы тут воевали, — это инфузории, да… Господин Курлов сумел создать организованную силу, которая творит почти немыслимые вещи, — и при этом остается абсолютно неуязвимой. Как можно зацепить тех, кто действует в рамках или почти что в рамках ими самими придуманных законов? Как?
Я проглотил содержимое бокала, задумчиво пожевал ломтик хлеба и спросил:
— Но он вроде как попал в беду?
— Я очень хотел бы в это поверить, — Детеринг провел рукой по лицу. — К завтрашнему утру мы будем иметь более-менее точную информацию. И о твоем друге Олафе… сейчас не меньше тысячи человек во всех концах Империи роют носом землю в его поисках. Если здесь замешан Курлов — значит, дело достаточно тухлое… я поднял всех, кого только смог. Ты что не наливаешь?
— Так ведь налижемся, шеф?
— И хрен с ним. Непосредственным исполнителям мы отомстили… лей, не жалей, что ты наливаешь по две капли? Теперь надо выяснить дело до конца, да…
Графин опустел. Детеринг снова вторгся в бар и с довольным кхеканьем извлек пузатую матового стекла бутылку с золотой этикеткой.
— О! «Имперский Орел»! То, что надо.
Полковник свернул «Орлу» голову и твердой рукой наполнил бокалы.
— Знаешь, двадцать лет назад я полтора года проторчал на флоте. Как мы пили! Сейчас так уже не пьют. Я болтался в составе планетарно-десантного крыла, операций тогда хватало — как раз был самый бум пиратства. Так вот, через полчаса после прибытия на базу ни в экипаже, ни в десанте не бывало ни одного трезвого человека! Ни одного! Ох, и юмористы ж там служили… Я был первым пилотом подхвата на линкоре-носителе, то есть вторым пилотом в боевом расписании борта. А первым у меня был флаг-майор Купенко, пьяница редкостный. Ни разу я не видел его трезвым на высадке. Человек мог укатать литр водки и после этого просунуть линкор через игольное ушко. Представь себе картинку: ущелье длиной в сто пятьдесят километров. Ширина — местами во-семь-десять, местами чуть больше. Кругом горы. В горах — башни, которые простреливают окрестности почти на 180°, но в ущелье развернуться не могут — скаты мешают. Людей и технику надо выбросить на узком пятачке в самом конце этой кишки. Пьяный в дымину Купенко подкрадывается над равниной, где его не видно, загоняет наш «Рокуэлл» в эти каменюки и ухитряется там пролезть, пройти все это ущелье! После сброса вертикально набирает высоту и уходит. Клянусь, добрая половина экипажа наложила в штаны. Да-а… Наливай, черт его дери.
После второй порции «Имперского Орла» я почувствовал, что меня начинает развозить. А уж от третьей я и вовсе начал икать. Пустой желудок сделал свое пагубное дело. Тем временем за спиной Детеринга медленно опустилась полированная деревянная перегородка, и к нам повернул голову пилот:
— Милорд, вас вызывает дежурный офицер некоего субрейдера, который по неизвестным мне причинам контролирует воздушное пространство над финишем. Я включаю громкоговорящую?..
— Ага, — удивился Детеринг, — несут службу, черти! Включай.
— Эй, — позвал я, — как тебя… ик… дежурный! Мы свои! Это я — флаг-майор Королев!
— Здравствуйте, кавалер, — услышал я незнакомый молодой голос. — Лейтенант Уинтер…
— Я тебя понял… ик… Уинтер… снимай это свое… ик… целеуказание!
— Есть, флаг-майор!
— Поехали, — скомандовал Детеринг пилоту. — Садись возле корабля, там хватит места.
Через три минуты мы приземлились прямо перед входом в дом. Взяв в руку чемодан, я осторожно вывалился наружу. На свежем воздухе меня изрядно зашатало. Детеринг же, напротив, обрел несколько неестественную твердость движений. Сумрачно матерясь, он выбрался из самолета, держа в одной руке свой продолговатый чемоданчик, а в другой — недопитую бутылку «Орла».
Из дома тем временем выбежала Ольга.
— А… — произнес я, щурясь, — это… ик… ты… Я, как видишь, вполне жив. Можно сказать, целиком и полностью.
— Господи, — вытаращила она глаза, — да вы пьяны! Оба! И что у тебя с лицом?
— Так, — объявил я. — Слегка подрался. Все в норме. Хочешь… ик… виски?
— Господа имперские офицеры не бывают пьяны! — твердо заявил Детеринг. — Что за мерзкие инсинуации, миледи?
— Идемте в дом, — махнула Ольга рукой.
В холле Детеринг увидел дворецкого. Двухметровый детина, вероятно, до того поразил воображение моего дорогого патрона, что он остановился и несколько секунд с нескрываемым изумлением рассматривал одетого в черный камзол дядьку.
— Хочешь виски? — спросил он наконец.
— Нет, милорд, благодарю вас, — склонил голову дворецкий.
— Не хочешь… Королев! Флаг-майор Королев!
— Я! — отозвался я с лестницы.
— Ко мне!
— Есть!
Я вернулся в холл. Детеринг сидел верхом на своем чемодане, поставив его на ребро, и с любопытством разглядывал этикетку на бутылке.
— Виски? — любезно предложил он мне.
— Может быть… ик… шеф, мы… ик… пройдем наверх, в трапезную?
— Логично, флаг-майор! Чертовски логично! Но сперва я буду тебя клеить… где мой с-сундук?
— Он в спальне, шеф.
— Л-логично! В спальню — ша-ам а-арш! Ать, ать, ать, два, три! Р-рняйсь! И-ирно! Р-рнение на знамя!
У Детеринга был отличный строевой голос — от его команд сотрясался весь дом, причем команды произносились четко, как на параде. Видимо, строевая относилась к числу его тайных слабостей. В такой манере мы и добрались до спальни. Умывшись, Детеринг почти протрезвел, но это уже ничего не значило. Настроение у него было великолепное, я его таким давно не видел.
Усадив меня перед зеркалом, он осторожно снял с моей щеки блокадер и внимательно осмотрел ожог.
— Ерунда… жить будешь, ха…
Глава 8
Ночной ливень разогнал тучи, и утро было солнечным, искристо-розовым — только на Кассандане и только в горах бывает такое утро. Мы с Ольгой сидели на давешней стеклянной веранде, я похмелялся темным пивом, чувствуя себя после вчерашней попойки не лучшим образом. Ольга молчала, с улыбкой наблюдая за мной. Вчера она улыбалась точно так же — мягкой, чуть грустной улыбкой много повидавшей женщины.
После второй кружки я почувствовал некоторое облегчение.
После второй кружки я почувствовал некоторое облегчение.
— Детеринг, верно, еще дрыхнет. Он вообще мастер поспать в свободное время.
— По-моему, он мастер не только поспать, — заметила Ольга.
— Ты имеешь в виду — выпить? Хм, шеф просто большой сибарит — опять-таки в свободное время. Ты обратила внимание, как он одевается? Шеф — тонкий ценитель радостей жизни. Веселый мудрец, если хочешь.
Ольга сложила руки на груди и с грустью поглядела на меня.
— Когда ты прилетишь?
— Хм, — я нацедил себе из стоявшего на столе бочонка третью кружку и поскреб подбородок. — Мне нужно урегулировать некоторые вопросы. Насколько я понимаю, усадьба нуждается в реконструкции, а? А твое положение — я имею в виду финансовую его сторону — оставляет желать лучшего.
— Ну, не так драматично, — улыбнулась женщина, — но где-то около того.
— Ну вот. Амой… э-ээ… деньги… все равно их девать некуда. Кроме того, я имею желание прикупить кое-какие земли. Ну, это после венчания, разумеется. Свадьба будет в Метрополии — ты не возражаешь?
Ольга закрыла глаза, погладила пальцами мою ладонь, лежащую на столе.
— Ты не шутишь?
— С чего бы это я стал шутить? Мне двадцать восемь лет… почти двадцать восемь, неважно. Пора уже. Мы будем красивой парой — молодой милорд в строгом черном мундире и шикарная, ослепительная миледи. Как ты считаешь? Нам, наверное, будут завидовать. Мне будут завидовать коллеги. Тебе станут завидовать подруги. К нам в гости будут приезжать известные солидные люди. Так что дом нужно перестроить соответствующим образом.
Ольга весело рассмеялась.
— Это у тебя после вчерашнего?
— Прости?.. Ты не собираешься выходить за меня замуж?
— О, Боже! Конечно, собираюсь! Но…
— Что — но?
— Дом, земли… о чем ты?
— Оленька, девочка, — я сделал хороший глоток, вытер губы салфеткой и отодвинул кружку, — я ведь не беден. Я настолько не беден, что шпагу лендлорда я скорее всего мог бы купить. Просто купить, если бы вплотную занялся этим вопросом. Так что деньги — пусть тебя это не волнует. Ты выходишь за офицера, который даже не знает толком размер своего штатно-должностного оклада.
Она вытащила сигарету из лежащей на столе пачки, закурила и с удивлением спросила:
— Следовательно, мой будущий муж намного богаче меня?
— Намного. Тебя это беспокоит?
— Это несколько… неожиданно. И что же, он собирается тратить свои деньги на молодую жену?
— В разумных пределах. Во всяком случае, он собирается утроить доход семьи — в ближайшее же время. Миледи придется научиться управлять некоторыми… э-э-э, предприятиями, собственницей которых она вскорости станет.
— Какими, например?
— Возможно, это будет транспортная компания. Возможно, транспортная компания перерастет в торговый дом. Надо думать, милорд найдет наиболее выгодные варианты. Разумеется, милорд — в первую очередь офицер, но что мешает его жене?.. Милорд обладает весомыми связями в деловом мире, а его прекрасная половина — она и есть половина, не так ли?
— Это действительно неожиданно, Алекс, — Ольга задумчиво покрутила в пальцах сигарету. — Я и не подозревала, что у тебя могут быть какие-то свои деньги. Еще сегодня утром я думала о том, как мы будем жить… хотела заложить кое-что, чтобы хватило на медовый месяц и хотя бы на первое время. Возможно, что-то продать… но вот так — бах по голове! Ну, знаешь ли…
— Я вижу, тебе это не нравится.
— Вот ехидная морда! — Она щелкнула меня по носу и засмеялась: — Покажи мне женщину, которая незадолго до свадьбы узнает, что ее красавец жених еще и богат в придачу — и которой это не понравится!
Дверь веранды издала призывный гул.
— Да-да! — крикнула Ольга.
На пороге появился Детеринг, облаченный в темнозеленый клубный костюм. Лицо его не носило следов похмелья, глаза были веселы. Он любезно кивнул Ольге и подсел к столу.
— Прелестное утро, господа, — от шефа здорово разило коньяком в смеси с ароматом дорогого одеколона. — Я вижу, Алекс, ты уже успел поправить здоровье? Это хорошо, да… Я извиняюсь, миледи, но обстоятельства таковы, что флаг-майору Королеву придется покинуть Кассандану, и немедленно. «Газель» готова к старту.
Я встал, вылил в себя остатки пива, вытер губы и посмотрел на Ольгу. Она молча кивнула.
— Я жду внизу, — усмехнулся Детеринг, поднимаясь, — пора.
В спальне я проверил содержимое кофра — не забыл ли чего? — защелкнул замки и поднял серебристое чудовище с пола.
— Чемодан с одеждой я оставлю здесь. Один черт такой фасон носят только на Кассандане. Ну… — я окинул спальню прощальным взглядом, зачем-то поправил кобуру на бедре и вздохнул. — Идем.
— И часто я буду вот так тебя провожать? — тихо спросила Ольга, когда мы спускались по лестнице.
— Постоянно, — хмыкнул я. — Придется привыкать. Ничего, со временем перестанешь обращать на это внимание.
Мы миновали холл и вышли на воздух. «Газель» уже хрипела моторами, под днищем ее плясали зеленые искры. Детеринг стоял под трапом правого борта с сигарой в зубах и вполголоса говорил что-то несколько растрепанной Ариане. При моем появлении она сонно улыбнулась и поднесла два пальца к пилотке.
— Ну что? — подмигнул Ольге Детеринг. — Я надеюсь изрядно покушать виски на свадьбе. Или как?
— Непременно, милорд, — ответила Ольга, обнимая меня за плечи.
Я коснулся губами ее щеки.
— Пока, малыш. Я позвоню, как только смогу.
Она почему-то хихикнула, быстро поцеловала меня в губы и отошла. Детеринг бросил через плечо окурок, сплюнул и двинулся вверх по трапу. Мы миновали настежь распахнутую шлюзокамеру, прошли по узкому коридору и вошли в ту самую каюту, в которой летели на Кассандану мы с покойным Фишером. Танк тотчас же растянулся на нижней койке, даже не сбросив свои белые остроносые сапоги.
— Куда мы? — спросил я, садясь в кресло.
— На Аврору, мой друг. Да не просто на Аврору. Территория Портленд!
Я достал сигарету. Воистину нас ждут новые приключения. Аврора — один из богатейших имперских миров. Но не только… Аврора — полная противоположность Кассанданы. Имперские властные структуры имеют там чисто декоративные функции. Планета принадлежит мафии. Ну а территория Портленд — место, где даже мафия имеет весьма ограниченное влияние. Портленд — это вотчина беспредела. Единственная реальная власть на этом огромном приэкваториальном острове — это власть оружия. Нет, там, конечно же, имеются и полиция, и прокуратура, и суды — все как положено. Имеются. Вроде как. Полицейские чины пьют пиво и греются на солнышке, ни во что не вмешиваясь, также ведет себя и грозная имперская таможня. В Портленде процветают жуки, скупающие добычу у пиратских баронов, жуки, продающие оным баронам топливо, запчасти, боеприпасы и прочие расходные материалы, жуки, торгующие проститутками с пожизненным контрактом и иными радостями жизни; про такую банальную вещь, как любые вообразимые наркотики, я уже и не говорю. Сто раз пытались навести там некое подобие порядка — и власти, и всесильная аврорская мафия; как начинали, так и заканчивали. Портленд — франкопорт, там садятся корабли всех обитаемых миров, на острове можно встретить кого угодно — россов, корварцев, лид-данов, орти. Причем как залетных торговцев, так и постоянных обитателей. В Портленде можно купить все!
— Портленд — это здорово, — объявил я, выпуская к потолку струю сизого дыма. — Я там ни разу не был. А что там нашли?
«Газель» дрогнула. Я поспешно погасил сигарету, опустил спинку кресла вниз.
— Нашли корабль Ройтера. — Детеринг отставил в сторону руку с сигарой и прикрыл глаза. — У него там вроде как база. А самого Олафа нужно найти нам.
Его последние слова были заглушены ревом двигателей. Субрейдер тяжело оторвался от земли, набрал необходимую высоту и по пологой дуге рванулся в небо. Траекторию я явственно ощутил позвоночником. На сей раз выход на орбиту занял больше времени — с аппарели «Газель» взлетала гораздо веселее.
Когда перегрузка отпустила мою грудь, я быстренько забрался на верхнюю койку и попытался расслабиться. Похоже, мне это вполне удалось, так как кошмар разгона я перенес значительно легче, чем в прошлый раз.
— Не люблю я эти рейдеры, — сипло пробормотал внизу Детеринг, — вечно эти дерьмовые ощущения, да…
Я спрыгнул на пол и занял свое прежнее место в кресле.
— А вообще про Ройтера что-то выяснили? Про него самого, а не про его корабль?
— Выяснили, — проворчал шеф, — выяснили. Говорят, неприятный тип твой Ройтер. Кучкуется с торговцами антиквариатом — теми, что ищут древности всякие. А это народец со странностями. Уж больно дело прибыльное. Ты в курсе, сколько стоит, к примеру, какая-нибудь древняя ручная пушка непонятного происхождения, если она в работоспособном состоянии?