Стена была совершенно отвесная и гладкая. Отщелкнув шпингалеты, я поднял раму до упора и высунулся наружу. Кошки не было. Зато я увидел дом соседки.
Сверху он выглядел совсем по-другому, сверху он выглядел как-то угрожающе. Дом будто тянулся в нашу сторону. Из стен его лезли какие-то длинные штуки, похожие на щупальца, сощурившись, я увидел, что это не щупальца, а просто засохшие ветки каких-то гибких деревьев вроде лиан.
Я задвинул окно, дернул за веревочку и затянул жалюзи. И тут я подумал, что кошка была какая-то ненормальная. Какая-то слишком приземистая, с толстыми кривыми лапами и крупной головой. Такой головой кошка могла запросто пробить стекло вместе с жалюзи. Но не пробила. И как она удерживалась за окном?
– Поздравляю, – сказал я сам себе. – Сначала тебя посетил безумец, затем тебя навестила белая кошка-мутант. Следующим будет Годзилла [2].
Я засмеялся, но мне было совсем не смешно, от этого происшествия на душе остался какой-то мутный осадок, я хотел было заняться сборкой компьютера, но этот самый осадок мешал мне предаться любимому делу, поэтому я решил воспользоваться давно испытанным приемом – сбросить этот осадок еще на кого-нибудь. Кроме Катьки никого подходящего под рукой не было, поэтому я сразу направился к ней.
Катькина комната мало чем отличалась от моей. Кровать, стул, стол у окна, комод. Стены выкрашены в цвет незрелого лимона. Над кроватью миленькая акварельная картинка. Горы, озеро, снежные вершины. Рамка из розоватого теплого дерева. Красиво.
Катька занималась своей излюбленной деятельностью – собирала кукольный дом для своей тупой куклы Барби и ее дурацкого приятеля. Я вошел в ее комнату, пнул какую-то плюшевую розовую свинью и уселся на пол. Катька сразу же схватила свинью и стала ее качать на руках и утешать. Мне же она сказала:
– Придурок.
Я проигнорировал ее высказывание, схватил ближайшую пластиковую куклу, свернул ей башку и закинул под кровать.
– Чего тебе надо? – спросила сестра уже миролюбивее.
Этих девчонок надо держать в кулаке, дашь слабину – на шею сядут.
– Скажи мне, Катька, – спросил я. – Ты когда-нибудь с мальчиком целовалась?
– Нет... – растерянно протянула Катька.
– Это ты зря, – я мрачно улыбнулся. – Зря...
– Почему? – обиженно спросила Катька.
– Потому что ты скоро помрешь, – совершенно спокойным голосом сказал я. – Коньки отбросишь в северном направлении.
– Как это? – испугалась Катька.
– Так. Умрешь в расцвете лет. Ты кошку белую тут не видела?
– Видела... – прошептала сестра. – Она на крыше избушки сидела...
– Какой еще избушки?
Катька указала пальцем в окно.
– Это не избушка, – покачал головой я. – Это не избушка, это обитель зла. Понимаешь, там живет одна бабка. А она поклялась, что все девочки, которые будут жить в этом доме, умрут, не достигнув тринадцати лет...
– Врешь...
– Когда она была маленькой, ей тринадцатилетняя девочка выбила камнем глаз. И теперь она мстит всем тринадцатилетним девочкам. Смотри, на ночь окно закрой, а то белая кошка придет за тобой. Белые кошки гораздо страшнее...
Катька рванула в родительскую комнату. «Мама!» – орала она по пути. – «Мама!»
Через минуту в комнату вошли матушка и заплаканная Катька.
– Ты чего сестру пугаешь? – спросила матушка.
– Я? – удивился я.
– Ты, ты. Страшные истории ей какие-то рассказываешь...
– Страшные истории? Я ей просто сказал, что если она не избавится от прыщей, на нее ни один парень не посмотрит...
– У меня нет прыщей! – завизжала Катька. – Ты все врешь!
И она кинулась на меня, растопырив пальцы. Но я был ловчее, я увернулся от Катькиных когтей, проскользнул под рукой матери и укрылся в своей комнате.
Мне полегчало.
Через некоторое время мать принялась стучаться в дверь, но я не открыл, сделал вид, что меня вроде как нет. Мать сказала, что к ужину я могу и не спускаться, так как она не хочет меня видеть. Я не очень расстроился, я знал, что ко времени ужина мать отойдет. А пока, чтобы скоротать время, принялся разбирать коробки.
Но очень скоро мне и это надоело, и я высыпал все, что было в этих коробках, на пол и улегся рядом отдохнуть. Я лежал, смотрел в потолок и снова думал о рассказе Гороха, и мне почему-то казалось, что старухин дом как-то подслушивает мои мысли. Я осторожно подкатился к окну и выглянул из-под нижней планки жалюзи.
Дом стоял на месте. В сумерках он превратился в большое мутное пятно и выглядел мертвым.
Потом снизу потянуло чем-то жареным и вкусным, и я спустился к ужину.
Оказалось, что это не простой ужин, а праздничный, ужин по поводу новоселья. На столе красовались бутылка шампанского, две свечи и торт. Другой праздничной еды, правда, не наблюдалось, а из непраздничной была пицца с грибами шампиньонами и пицца с какими-то подозрительными каракатицами, которые Катька и мать называли морепродуктами. Нормальной пиццы, с ветчиной и сыром, не было, и поэтому мне пришлось ограничиться тортом и газировкой.
Матушка резала ножом каракатиц в тесте и запивала их шампанским, а Катька уничтожала торт со скоростью саранчи. Ужин продолжался довольно скучно. Не хватало папахена, он непременно рассказал бы парочку смешных историй из строительной практики, расшевелил бы это болото с морекаракатицами.
Так все и шло. Стук в дверь раздался, когда все интересное, в смысле торта, уже доедали, и я собирался было вспомнить одно срочное дело...
Стук.
Все почему-то вздрогнули, даже я.
– Кто это? – тихо прошептала Катька.
– Это за тобой, – трагическим голосом сказал я. – Собирай манатки! В лунном свете страшной ночью за тобой крадется он...
– Прекрати! – одернула меня мать.
Она даже треснула по столу кулаком, так, слегка. Затем встала и направилась к двери. И уже протянула руку к замку, как вдруг я вспомнил, что в этом нашем новом доме есть забор и есть ворота. Весьма крепкие и серьезные. А чтобы пройти через ворота, если у тебя нет электронного ключа, надо позвонить в домофон. А в домофон никто не звонил.
– Стоп! – крикнул я. – Подожди! В домофон ведь не звонили!
– И действительно... – мать остановилась. – Не звонили...
– Ты когда возвращался, дверь забыл закрыть, болван, – сказала Катька. – А доводчик, наверное, не сработал, вот и все...
Я совершенно точно помнил, что дверь я закрывал и что доводчик сработал нормально. Но сказать об этом уже не успел – матушка щелкнула замком, и дверь открылась.
За дверью никого не было. Мать отворила дверь пошире, выглянула, повертела головой.
– Никого... – растерянно сказала она. – Видимо, замыкание в звонке... Тут влажность повышенная.
– В дверь не звонили, – напомнил я. – В дверь стучали.
– Наверное, ветер. Выйду, посмотрю...
– Осторожнее, – предостерег я. – А вдруг там кто прячется?
Мать еще раз выглянула за дверь и пожала плечами – никого, мол.
– Я тоже хочу поглядеть! – Катька выскочила из-за стола.
– Сиди на месте! – рявкнула на нее мать.
Катька надулась и осталась на месте. Мать закрыла дверь и вернулась за стол.
– Ветер, – повторила она и положила себе на тарелку кусочек торта. – А ты, друг мой, – улыбнулась мне мать, – ты лишен недельных денег.
Я сделал вид, что это известие меня просто уничтожило, хотя на самом деле я не очень сильно расстроился – здесь все равно эти деньги некуда было тратить. Единственное, что меня раздосадовало, так это то, что Катька сразу же стала корчить мне торжествующие рожи и показывать кукиши. Я хотел было покарать ее не вставая из-за стола, сделать ей хорошую сливу, но мать опередила меня предупреждающим подзатыльником.
Дальше ужин проходил в молчании, я по-быстрому развязался с последним кусочком торта и поднялся в свою комнату.
Комната все больше начинала мне нравиться. Мало мебели, много места. На всякий случай я отодвинул кровать и посмотрел, не закатилось ли туда что от прежних хозяев. Там ничего не обнаружилось. Ни утыканных иголками кукол, ни похоронных венков, ни даже потайных люков с ножами, куда ночью должна проваливаться всякая нормальная кровать в доме с привидениями. Я посмеялся над своей мнительностью, расстелил постель и собрался уже уснуть, как вдруг мне в голову пришла прекрасная идея. Перед сном я решил отомстить Катьке за ее скверное поведение и за отвешенный мне подзатыльник.
Катька валялась на кровати, читала девчоночью книжку и чего-то перерисовывала в альбомчик с собачками.
– Слышь, Кать, – спросил я, – вот у тебя по русскому языку всегда пять было, да?
– Чего надо? – злобно спросила сестра.
– Хочу с тобой проконсультироваться.
Катька сразу оттаяла – она обожала, когда кто-то просил у нее консультации, она сразу же казалась себе такой взрослой и умной.
– Чего тебе там? – спросила Катька уже миролюбиво.
– Спросить хочу – как правильно говорить, «останки» или «остатки»?
Катька задумалась на секунду, а потом сказала:
Катька задумалась на секунду, а потом сказала:
– Если, допустим, еды, то остатки. А если кто-нибудь умер, то останки. А тебе зачем?
– Да вот помнишь, в дверь за ужином постучали, а никого не было?
– Ну? – Катька насторожилась.
– Это за тобой ведьма приходила, – обреченным голосом сказал я. – Вот я и не хочу дурнем выглядеть, когда твои останки пойду опознавать...
– Свинья! – Катька кинула в меня своей книжкой.
Не попала.
Глава V
Визит
Утром у меня болела голова. Видимо, ночь была слишком душной, а я забыл приоткрыть окно.
Я встал, почистил зубы, умылся и скатился вниз, в столовую.
Общего завтрака в нашей семье заведено не было, каждый завтракал в удобное ему время. Я, например, вообще не завтракал, съедал только сушеный банан для улучшения физической активности. Катька рубала перед школой мюсли, а родители готовили себе салат из питательной морской капусты и яичных белков.
В столовой я обнаружил матушку и Катьку, они разбирали коробки с посудой, осторожно, будто мины обезвреживали.
Я устроился в кресле рядом с холодильником и стал планировать сегодняшний день. Первым делом съем банан. Затем посижу немного, подумаю о жизни. Потом отправлюсь исследовать дом, вчера я успел познакомиться лишь со своей комнатой, гостиной и столовой, а оставались еще спортзал, зимний сад, чердак и множество других помещений.
Женщины закончили со своей посудой и приступили к приготовлению пищи. Правда, фантазии у них хватило лишь на яичницу с ветчиной, как всегда, и, как всегда, я от нее отказался. Достал из сумки банан и сжевал. Мать посмотрела на меня с неодобрением, она все боялась, что я этими бананами заработаю себе язву желудка и всю жизнь буду трудиться только на лекарства. Чтобы предотвратить нравоучительную антибанановую беседу, я тоже решил вложить свой вклад в домашнее хозяйство, взял из коробки нож и начал пилить им по точилу, это называлось «выполнять мужскую работу».
Мать и Катька доели глазунью и продолжили обустраивать столовую. Они притащили коробку с фамильным серебряным сервизом и стали его разбирать, разглядывая каждую тарелку и сопровождая все это восхищенными вздохами. Коробка быстро опустела, на дне остался лишь большой семейный кофейник. Мать протерла руки, торжественно опустила их в коробку и осторожно извлекла на свет драгоценность. Мы привычно задержали дыхание, и в установившейся тишине я услышал, как хлопнула входная дверь.
Мать уронила кофейник и посмотрела через дверь кухни в сторону прихожей. Катька тоже.
Я первым оценил ситуацию, сорвался с места и дернул в гостиную. Конечно, надо было бы заглянуть к себе в комнату и прихватить бейсбольную биту, но наверх я уже не успел бы. К тому же наверх можно было попасть все равно только через гостиную.
Дверь действительно была открыта. За порогом стояла женщина лет пятидесяти.
Я запомнил ее и помню до сих пор. В самых душных кошмарах, когда я вскакиваю с постели, задыхаясь от ужаса, я вижу ее. Костриху. Так ее все звали. Дарья Кострова. Местные называли ее Кострихой. И всегда произносили ее имя шепотом.
Она не была горбата. У нее не было крючковатого носа с бородавками и длинных пальцев с черными когтями. Она не хромала и не перевязывала живот колючей проволокой. И зубы у нее, на удивление белые, будто она чистила их самой современной и дорогой пастой, все были целы. Вообще она не была похожа на ведьм, как их обычно описывают в книжках или показывают в кино. Женщина как женщина, немного полная, с круглым лицом и сильными руками, одета в заурядный серый плащ, в руке потертая кожаная сумка. Только вот глаза... Глаза были черными. И зрачок, и радужная оболочка были глубокого угольного цвета, отчего глаза казались двумя дырками в другое измерение. Такой эффект наблюдается у людей с темными глазами, я это и раньше замечал. Наверное, отсюда и идут истории про сглазы, порчу и другие страшности.
И волосы еще. Волосы у женщины были белые. Нет, она не была ни блондинкой, ни седой. Ее волосы имели какое-то промежуточное состояние между сединой и белым цветом. Цвет ее волос показался мне очень неприятным, каким-то тошнотворным, что ли...
Я стоял почти прямо перед ней, и в моей голове вертелась фраза из какого-то фильма ужасов, в нем мальчишка боролся с вампирами, убившими всю его семью, а произошло это потому, что его отец пустил в дом незнакомца, а тот оказался вампиром. «Никогда не приглашай чудовище в дом», – говорил этот парень.
Никогда не приглашай в дом чудовище.
– Входите, входите, – из-за моего плеча сказала мать. – У нас дверь плохо работает...
Как всегда, я ничего не успел.
Женщина кивнула и переступила порог.
Она остановилась посреди комнаты и смотрела мимо меня, просто стояла и молчала, даже не мигая.
– Здравствуйте, – сказала мать. – Вы, наверное, наша соседка? Это очень хорошо, что вы пришли познакомиться, мы соседям очень рады. Мы тут новенькие и никого не знаем...
И тут произошло то, чего я совсем не ожидал.
– Я тоже очень рада, – удивительно красивым голосом сказала женщина. – А то как прошлый сосед... уехал, так мне одной так скучно тут стало. Сюда ведь к берегу мало кто заходит, тут глухо...
– Да, – кивнула мать, – здесь хорошо. Тихо. Природа. Мы тут, правда, ненадолго, на пару лет всего, пока объект не закончим...
– Жаль, – вздохнула женщина. – Очень жаль. Без соседей плохо... Хотя мне почему-то кажется, что вы задержитесь тут надолго. Вам здесь понравится, и вы задержитесь надолго.
– Да? – улыбнулась мать дурацкой приветливой улыбкой.
– Да. Тут прекрасная природа, река, лес... Многие остаются тут надолго. Некоторые даже навсегда.
И она почему-то посмотрела на меня.
– А что? – мать подмигнула мне. – Давайте останемся здесь навсегда?! Будем с отцом на рыбалку ходить, за грибами...
– Не хочу тут навсегда, – сказала появившаяся из столовой Катька. – Хочу в Москву! Хочу в аквапарк!
Мать засмеялась. Женщина тоже улыбнулась.
– Дочь и сын, – она посмотрела сначала на меня, затем на Катьку. – Это прекрасно. У вас настоящая семья...
– А вы ведьма? – неожиданно брякнула Катька.
– Катерина! – мать даже покраснела.
– С чего это ты подумала, что я ведьма? – соседка шагнула к Катьке.
– А мне он сказал, – и эта дура указала на меня пальцем.
Соседка впервые взглянула на меня. Вернее, мне в глаза.
– Он сказал, что вы ведьма, – сказала Катька.
– Дура, – попытался выкрутиться я, – я тебе просто хотел историю страшную рассказать, а ты ничего не поняла...
– Сам дурак! – Катька показала мне язык и юркнула в столовую.
– Ну, держись! – я воспользовался ситуацией и побежал за Катькой.
Но в столовой я сразу остановился, развернулся и приблизился к двери в гостиную.
Мать и соседка беседовали о погоде и о том, как проще всего пройти к ягодным местам, о ценах за электроэнергию, ничего интересного.
Я был несколько разочарован. Я ожидал, что прямо с порога соседка обрушит на нас какое-нибудь жуткое проклятие, сверкнет молния, ударит гром и вот тут-то и начнется самое интересное. Но никакого проклятия не последовало, молния не полыхнула, гром не прогремел, они с матерью просто стояли и разговаривали, как старые добрые подружки.
Потом соседка ушла.
В столовую заглянула матушка.
– Эта тетенька мне совсем не понравилась, – сказала Катька. – Какая-то она не такая...
– Обычная тетенька, – произнесла мама. – Скучно ей одной, вот она и ходит по соседям. В сельской местности такое распространено.
– Опять что-то с дверью, – я устроился в кресле и стал дышать на наш реликтовый кофейник и протирать его рукавом. – Ведь никакого звонка не было...
– Завтра вызову электрика со стройки отца, пусть все посмотрит.
– Папа у нас сам электрик, – вставила Катька.
– Он главный инженер, а не электрик, – поправила мать. – К тому же он приедет только через две недели, а с дверью надо что-то решать...
– Лучше собаку завести, – посоветовал я. – Собака сразу чует, если в доме что неладно...
– А что неладного может быть в доме? – спросила матушка.
Я стал изучать потолок.
– Я тебя, кажется, спрашиваю, – мать грозно повысила голос.
– Говорят, что все предыдущие хозяева этого дома умерли страшной смертью...
Мать посмотрела на меня с усталой усмешкой.
– Прежние хозяева этого дома уехали в Испанию на постоянное место жительства и продали дом нашей строительной компании. Если уехать в Испанию – значит умереть страшной смертью, то...
– А ты их видела? – спросил я. – Хозяев-то?
– Друг мой, – матушка стала разговаривать со мной, как с маленьким ребенком, – в каждой уважающей себя деревне есть дом с привидениями, о котором местные жители расскажут множество страшных историй. И в каждой деревне есть колдунья, которая во всем виновата. Или колдун, который наводит порчу на фермерских свиней. Или пруд с русалками. Так водится, это фольклор. Сказки, байки, легенды...