– Что-то случилось?
Судя по тому, что Хаскинс, хоть и был измотан, куда-то ушел, и Коула тоже не было, что-то произошло. Тем более – раз кончился буран, который дарил им всем время.
Хоро выпустила кочергу и прильнула к Лоуренсу.
– Когда метель стихла, сюда пришли люди из монастыря. Они спрашивали, не видели ли пастухи гонца, который должен был прийти вчера или сегодня.
– И что сказал господин Хаскинс?
– Нам старик сказал, что они, по-видимому, говорили о мертвеце, которого он нашел. Он сказал, что пока будет делать вид, что ничего не знает, поскольку тело он нашел далеко, обычные пастухи туда, скорее всего, не доходят. Юный Коул пошел с ним.
Судя по всему, гонцы с копиями указа прибудут в монастырь завтра, самое позднее послезавтра.
– Что будем делать?
– Сейчас мы можем только ждать. Как только Пиаски и его люди отыщут что-то полезное, мы встретимся с большими шишками из Альянса.
– А…
Услышав ее вялый ответ, Лоуренс перевел взгляд с лица Хоро на ее хвост. Она вдруг схватила его за ухо.
– Ты вообще можешь что-либо понять, не проверяя, как себя ведет мой хвост?
– Чтобы… достичь чего-то большого, надо всегда искать доказательства…
– Дурень.
Хоро отвернулась и выпустила ухо Лоуренса, правда, сперва как следует дернув. Она нисколько не сдерживала себя, так что Лоуренсу было больно. Такая ее несдержанность означала, что она очень сердита, но Лоуренс не мог понять, это каприз девичьего сердца или звериного. Видимо, ей казалось, что любой ее ответ не будет принят всерьез, если спрашивающий обращает внимание лишь на то, какие чувства выдают ее уши и хвост.
– Разумеется, и у тебя будет шанс выйти на сцену.
При этих его словах уши на приопущенной голове Хоро встали торчком. Увидев столь явную реакцию, Лоуренс невольно захотел погладить Хоро по волосам, но тут она сказала:
– Хочешь, чтобы я тебе уши откусила?
Уши Хоро были очень ценны для нее, но и Лоуренс свои считал не менее ценными. Он быстро покачал головой.
– Альянс – огромная организация. Конечно, здесь находится лишь малая доля его представителей. По-настоящему большие чины сейчас где-нибудь в тепле и вдали от снегопада. Но все же это организация, и, чтобы заставить их действовать, нужна сила убеждения. А для убеждения иногда требуется нечто большее, чем просто факты и доказательства.
Хоро еще сильнее опустила голову и настороженно взглянула исподлобья. Она явно нарочно изображала капризницу – видимо, потому что Лоуренсу нравились девушки, ведущие себя так.
– Когда я оказываюсь перед большим числом людей, я начинаю страшно нервничать. Ты же – прирожденная лицедейка.
Лоуренс нарочно сосредоточил свои слова на ее поведении. Несмотря на раздраженное «пфф», как будто Лоуренс испортил ей все развлечение, хвост Хоро возбужденно завилял, выдавая, что теперь она в хорошем настроении.
– Добычу знаний мы предоставим Коулу, работа ногами будет на мне.
– А на мне?
Лоуренс не сразу нашел подходящее слово, но в конце концов ответил:
– Атмосфера.
Хоро не сдержала смеха. Отсмеявшись наконец, она вздохнула. Обхватила руку Лоуренса обеими своими и прошептала ему в ухо:
– Да, я всегда создаю атмосферу, которую ты всегда разрушаешь.
– …
Ему очень хотелось ответить что-нибудь ехидное, но он предпочел кашлянуть и продолжить свою мысль.
– Для нас важно чувствовать тонкие изменения в атмосфере. У нас есть свидетельства, но невозможно отрицать, что нет твердых доказательств. Важнее всего для нас – убедить тех людей, что игра стоит свеч. Поэтому, говоря откровенно… – он посмотрел Хоро прямо в глаза и закончил фразу: – От тебя очень сильно будет зависеть, удастся наш план или нет.
Лоуренс продолжал смотреть в ее янтарные с красноватым отливом глаза. Они видели столько хорошего и дурного в этом мире, однако сохранили чистоту невинной девы. Кристально-чистые глаза медленно моргнули – и когда они открылись, на Лоуренса смотрело совершенно другое существо. Когда Хоро заговорила, ее голос звучал угрожающе.
– Предоставь все мне. Старик пообещал.
– Что он пообещал?
– Что когда наш план удастся, он даст мне самую жирную овцу этого года.
Дух барана, который притворялся человеком (даже питался бараниной) и отчаянно трудился, как скрытно, так и явно, чтобы создать здесь новую родину, конечно же, должен был обладать немалой проницательностью. Ничего удивительного, что он дал такое обещание.
Получив столь умное и практичное предложение, Хоро, должно быть, просто не могла ответить иначе как улыбкой. Она, скорее всего, подумала что-то вроде «мы непременно должны найти, как ему помочь».
– Он много рассказывал о том, как создавал дом, и делился опытом, как его хранить и оберегать.
Выражение лица Хоро представляло собой смесь спокойствия и гнева. Лоуренсу даже не надо было смотреть на ее хвост, чтобы понять: Хоро тревожится. Он знал, что она очень серьезно относится к вопросам лояльности и что иногда она бывает просто невероятно настойчива.
– Он дал какой-нибудь стоящий совет?
Хвост резко колыхнулся.
– …Да.
– Вот как.
Если бы Хоро прямо сейчас раскрыла рот и попросила создать для нее новую родину, как это сделал Хаскинс, Лоуренс не смог бы с легкостью сказать «да». Они оба чувствовали это без слов.
Но если они продолжат уходить от этой темы, будет казаться, что они друг другу не доверяют, и это лишь внесет в их отношения дополнительную неловкость. Поэтому, увидев, что Хоро расслабилась, Лоуренс обвил ее рукой и собрался было притянуть к себе, когда –
– Стой, – сказала она и подняла его руку. – Некогда.
– …
– Хех. Не смотри на меня так. Или ты предпочел бы, чтобы другие снова увидели тебя в панике и замешательстве?
Где-то за ее озорной улыбкой раздались звуки шагов и стук посоха. Судя по всему, вернулись Коул с Хаскинсом.
Хоро встала и смачно потянулась; ее суставы заскрипели, шерсть на хвосте встала дыбом. Лоуренс наблюдал за ней с улыбкой – но, увы, все это продлилось недолго. Хоро не стала щипать его за щеки, но укрыла уши и хвост.
Скрывать свою внешность от Хаскинса ей резона не было. Значит, шаги, которые он услышал после Хоро, принадлежали не только Коулу и Хаскинсу. Неужели…
У Лоуренса волосы зашевелились на голове. Рука сама прижалась к груди, хоть он и знал, что это его не спасет. Ибо там был спрятан королевский указ, взятый Хаскинсом у мертвого гонца.
Даже если Лоуренс прямо сейчас бросит пергамент в огонь, он не сгорит мгновенно, как бумага. Хоро глядела на Лоуренса потрясенно, безмолвно спрашивая, что случилось. Дверь распахнулась. Лоуренсу оставалось лишь молиться Единому богу.
– Прошу прощения.
Голос звучал уверенно, не оставляя места для пререканий. Принадлежал он мужчине в балахоне, не похожем на балахон Хоро. Этот человек явно привык отдавать приказы. За дверью стояли двое монахов (этот, с уверенным голосом, и еще один) и между ними Хаскинс.
– Просим прощения за вторжение. Ты!
– Да!
Младший из монахов вошел в комнату, быстро огляделся и принялся копаться в вещах Хаскинса. Тот следил за его действиями, пряча свои чувства за усами и бородой; его непроницаемое лицо могло бы ввести в заблуждение даже Хоро.
Волноваться следовало бы о Коуле – тот был слишком юн для усов и бороды и никогда в жизни с подобными людьми не сталкивался. Встретившись с ним взглядом, Лоуренс увидел, что мальчик настолько перепуган, что его вот-вот начнет трясти.
– Ты бродячий торговец, да? – обратился к Лоуренсу толстый старший монах, стоя в проеме. Не входя в комнату, он подчеркивал тем самым, что считает обиталище пастуха нечистым.
– Да. Мы здесь остановились на время, потому что не смогли найти комнату на постоялых дворах.
– Понятно. Ты тоже из Рувика?
– Нет. Я член Торговой Гильдии Ровена.
– Хмм, – и монах кивнул. Он производил настолько отталкивающее впечатление, что Лоуренс подивился даже, было ли его хмыканье ответом – может, просто складки жира на шее выдавили воздух, когда он кивнул.
– Позвольте узнать, что случилось?
В воздухе висело слишком ощутимое напряжение, чтобы можно было предположить, что монахи явились просто побеседовать, – особенно с учетом того, что один из них за спиной у Лоуренса грубо рылся в пожитках, одеялах и даже дровах. Возможных ответов было немного.
Несомненно, Хаскинс попал под подозрение монахов. Они думали, что он наткнулся на гонца, когда разыскивал заблудившуюся овцу, и украл что-то у него. В действительности подобное случалось нередко.
– Нет, ничего необычного не произошло… Ты только что сказал, что ты член Торговой Гильдии Ровена?
На вопрос монаха Лоуренс мог лишь ответить честно:
– Да.
– Насколько мне известно, наш монастырь не ведет дел с этой гильдией.
Если сейчас Лоуренс ударится в панику, позже ему не на что будет жаловаться, когда Хоро начнет его пинать в спину.
– Верно, однако я здесь не по торговым делам.
– О? – прищурился монах.
– Я пришел сюда с этой девушкой и этим господним дитем, дабы очиститься в святости монастыря Брондела.
– …Так вы паломники?
– Да.
В монастыре Брондела давно уже не принимали паломников с гостеприимством. В нынешнее время паломнический визит сюда торговца, да еще с монахиней и мальчиком, был делом весьма необычным. Губы монаха изогнулись в улыбку, но глаза не улыбались.
– Ровен… насколько я помню, эта гильдия находится на материке… Разве там нет множества знаменитых церквей и монастырей? Например, в одном только Рубинхейгене есть монастырь Святого Либера, монастырь Ла Киакка, церковь Джибротта.
Его расспросы походили скорее на допрос – особенно на фоне обыска, который учинял второй монах.
– До меня дошел слух, что здесь есть некая священная реликвия.
– Священная реликвия, – повторил монах, не утрудив себя использованием вопросительного тона.
– О да. Я слышал, ваш монастырь глубоко любим не только Господом, но также овцами. И потому он более, чем другие названные тобой места, подходит такому торговцу, как я.
Монах усмехнулся на шутку Лоуренса, но отвел свой жирный взгляд, как только второй монах перешел в соседнюю комнату. Там были пожитки Лоуренса и его спутников; однако все торговцы привыкли носить опасные вещи с собой. Так что, даже если все их вещи вывалят на землю и обшарят, бояться нечего.
– Понятно… судя по твоему виду, ты опытный торговец. Да благословит тебя Господь!
Лоуренс кивнул, хоть и понимал, что монах иронизирует.
– Марко!
Молодой монах, услышав призыв толстого, тут же прекратил рыться в прожитках и выбежал из спальни, словно дрессированная собака. Он нисколько не походил на монаха, как его обычно рисует воображение, – прилежно молящегося день за днем. По правде сказать, больше всего он напоминал хорошо обученного наемника.
– Ну что?
– Я ничего не нашел.
– Вот как?
Почему толстый монах выказывал столь открытую враждебность? Просто чтобы надавить на Лоуренса, Хоро, Коула и Хаскинса? Или он, ничего не найдя, пытался спасти лицо? Как бы там ни было, судя по всему, пока что четверка была в безопасности. Так Лоуренс полагал.
– Кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда. Обыщи этих двоих.
Толстый монах, видимо, сам когда-то был торговцем; но когда Лоуренс это осознал, было уже поздно. Младший из монахов, Марко, кинул взгляд на Лоуренса, потом на Хоро. Похотливая улыбка мелькнула у него на лице, когда он оттолкнул Лоуренса и подошел к Хоро.
– Именем Господа призываю тебя к терпению.
Кажущееся приличие лишь делало Марко еще более похожим на змею. Хвост Хоро был скрыт под балахоном, уши под капюшоном. Она надела выражение лица святой женщины, спокойно готовящейся к мученичеству, но Лоуренс чувствовал себя, как муравей на сковородке.
Как будто этого всего было мало – Марко не стал утруждаться проверкой рукавов балахона Хоро, а сразу положил руки ей на плечи и провел вниз по изгибам тела. Хоро отдернулась, когда он прикоснулся к ее грудям.
– Это что?
Монах обнаружил мешочек с пшеницей, который она носила на шее. Уже то, что он нашел предмет, спрятанный под одеждой, показывало, насколько распутно он проводил свой обыск.
– Пшеница?
– Это амулет…
На ее тихий, как комариный писк, ответ он омерзительно ухмыльнулся, будто удовлетворил свою жажду причинять страдания. Лоуренс проглотил свою ярость, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки. Готовность Хоро вынести позор пропадет впустую, если Лоуренс не будет готов к тому же.
Тем временем руки Марко скользили по пояснице Хоро и ниже, и ему пришлось встать на колени из-за разницы в росте. Если он ощупает ее сзади, непременно наткнется на хвост. Или она все равно сумеет как-то скрыть его?
Лишь благодаря своей тревоге Лоуренсу удавалось с трудом удерживать внутри себя бешенство. Вот руки Марко поползли по бокам назад –
– Уу… у…
Марко бесстыдно ощупывал бедра низко опустившей голову Хоро, но, услышав ее всхлипы, поднял взгляд и цокнул языком. Слезы текли из глаз Хоро; она обеими руками вцепилась в мешочек с пшеницей, будто молясь о божьей защите.
Поняв, что развлечение окончено, Марко убрал руки. Напоследок поспешно проверил рукава и произнес:
– Господь доказал твою невиновность.
Она чуть кивнула. Лоуренс видел, что ее слезы наигранные, однако способность Хоро так плакать его поразила. Впрочем, его облегчение было недолгим – ясно, что его очередь следующая.
– Прошу прощения.
Выражение лица Марко заметно изменилось. Теперь, когда пришло время обыскивать Лоуренса, ему незачем было сдерживаться. В конце концов, Лоуренс был более подозрительным из них двоих.
Лоуренс держал при себе несколько писем; если монахи найдут то, с королевским указом – конец всему. Он лихорадочно пытался придумать, как незаметно достать и спрятать письмо. И, когда руки Марко уже потянулись к Лоуренсу, тот встретился взглядом с Хоро –
– Берегись!
С этим выкриком Лоуренс оттолкнул Марко и бросился к ней. Перед этим Хоро еле заметно кивнула, а потом, все еще со слезами на глазах сжимая мешочек, будто молясь, пошатнулась и начала падать в сторону печки. На нее будто наложили какие-то чары, заставившие ее потерять сознание.
Лоуренс поймал Хоро, и они оба рухнули на пол. Этим они выиграли чуть-чуть времени, но что дальше? Что сейчас следует предпринять? Лоуренс, сжимая Хоро, отчаянно думал; но тут сзади раздались шаги. Он понял, что их уловка продлится недолго.
– Она не поранилась?
Марко бесстыдно произнес эти слова в попытке изобразить сочувствие, но Лоуренсу было не до реверансов, и он в ответ коротко огрызнулся:
– Нет.
Он держал Хоро в руках; та не открывала глаз и делала вид, что в обмороке. Подбежавший Коул вместе с Лоуренсом подняли Хоро.
– Помоги отнести ее.
Лоуренс и Коул отнесли Хоро в соседнюю комнату и уложили на кровать. Все это время Марко не сводил с них глаз, не давая ни единого шанса достать и спрятать письмо. Сердце Лоуренса отчаянно колотилось, пока он пытался найти решение; ему казалось, что его живот весь в огне.
– Теперь можно продолжить?
Лоуренсу оставалось лишь, точно покорному агнцу, подчиниться неумолимому требованию Марко.
– В таком случае прошу снять куртку.
Лоуренс медленно снял куртку и передал ее Марко. Тот несколько раз встряхнул ее, проверил карманы и прощупал подкладку – не спрятано ли там что-либо. По его действиям было видно, что эта процедура ему не внове.
– Рубаху!
«О Господи!» – возопило сердце Лоуренса, когда он, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, снял рубаху, в которой были письма. И –
– …Чисто.
Методично обыскав рубаху, Марко подал ее обратно.
– Господь явил нам истину.
Ограничившись этими словами, Марко повернулся к старшему монаху. Лоуренс сумел не рухнуть на пол мешком лишь потому, что мельком увидел губы лежащей на кровати Хоро – они были изогнуты в гордую улыбку.
– Примите наши извинения за доставленное беспокойство. Господь вознаградит вас за веру, с которой вы отправились в паломничество.
Удостоив напоследок Лоуренса и остальных лишь этими неискренними словами, монахи ушли. Хаскинс, стоя в коридоре, ел их глазами, пока они не удалились, потом присоединился к Лоуренсу. Как только Коул закрыл за ним дверь, трое остальных протяжно выдохнули.
– Я даже не заметил, когда ты их вытащила… – произнес Лоуренс, глядя на Хоро, с озорной улыбкой прислонившуюся к дверному косяку.
– А ты думал, я все время только плакала? Ох уж…
Подойдя к Лоуренсу, она извлекла из-под балахона пачку писем и помахала перед его носом.
– Я думала, ты сразу заметил.
Она собиралась это сделать с самого начала; она поэтому и сжимала мешочек с пшеницей, будто в молитве. А Лоуренс не догадался; интересно, подумал он, насколько плохо все могло сложиться, не встреться он взглядом с Хоро в критический момент. При этой мысли волна страха прошла по его сердцу и отразилась тревожной улыбкой на лице.
– Так или иначе, мы преодолели эту преграду, так что это не имеет значения. Тем более – мне удалось посмотреть, как по-дурацки ты себя вел.
С этими словами она ткнула Лоуренса кулачком в грудь, после чего Хаскинс вдруг тихо рассмеялся. Через некоторое время смех перешел в кашель, и пастух уселся возле печки.
– Простите мне мою невежливость.
Это краткое извинение лишь добавило ситуации неловкости. Хоро делала вид, что ей все равно, но лицо Лоуренса тут же залилось краской.
– Однако, судя по всему, монастырь вышлет людей на поиски гонцов…