Однажды Климук все же решил взять меня в краткосрочный рейд. Прошел уже месяц, как я появилась в группе. Обращалась я со всеми ровно, никого не выделяя особо, лишь с майором мы постоянно находились в состоянии "холодной войны". С чего он вдруг изменил решение - никогда не брать меня в разведывательные рейды - никто не узнает. Возможно, ребята помогли, встав на мою сторону, только майор сдался. На очередную просьбу он неожиданно ответил:
- Ладно. Завтра выходим...
Этот маленький отряд Климук возглавил сам. Противный бронежилет снова оттягивал мои плечи. К этим пятнадцати килограммам добавился рюкзак. В общей сложности пришлось тащить килограммов около тридцати. Разведчики предлагали помочь, но я отказалась. Не хотелось быть им в тягость, так как прекрасно знала, что у каждого из них за плечами килограммов по пятьдесят. Мы поднимались все выше и выше. Вокруг громоздились камни, редкие кустарники и отдельные группы елей. Шли уже два часа. Наконец майор скомандовал:
- Привал пятнадцать минут.
Все попадали, где стояли. Несколько человек, сбросив рюкзаки, мгновенно растворились между деревьев, чтобы проверить местность на наличие боевиков и разведать дальнейший путь. В поиске нам предстояло пробыть три дня, а потом за сутки вернуться назад. Немного отдохнув, двинулись дальше.
Стоянку на ночлег соорудили на небольшой площадке рядом с вершиной горы. На ней расположился наш дозор. Подобраться снизу тоже было невозможно, тропа только одна и она великолепно просматривалась. Там стоял второй пост. С одного бока громоздился крутой склон, а с другой обрыв, густо поросшие шиповником. На склоне, вцепившись в камни корнями, стояли три могучих дуба. Под ними мы устроили спальные места. Внизу бурлил не широкий поток какой-то горной речушки. Сбросив в воду на веревках гроздь из фляжек, парни набрали воды и развели костер.
Несмотря на страшную усталость, я приготовила ужин, сдобрив концентрат диким чесноком и чабрецом, нарванными мною по дороге. Майор наблюдал за мной искоса, хотя и делал вид, что ему дела нет, но время от времени я ловила его любопытный взгляд. Он тут же хмурился и отворачивался. Подошла и попросила его поставить в караул наравне с ребятами, на что Олег, на удивление спокойно, ответил:
- Вы же стрелять не умеете.
- Кто вам сказал? Богота научил меня разбирать и собирать автомат, заряжать рожки, снимать с предохранителя, передергивать затворную рамку. Конечно, промажу наверняка, но стрелять могу.
Он впервые усмехнулся без злости:
- Вот то-то и оно. Вернемся в лагерь, ребята научат вас стрелять. Я распоряжусь.
Мне "шлея попала под хвост" или этого требовало наше постоянное противостояние, не знаю, только я выпалила:
- С чего это вы сегодня такой добрый?
Он снова усмехнулся:
- Да вот думаю, как сказать, что вам сегодня в общей постели спать придется. Вы же у нас существо непредсказуемое...
Я превратилась в соляной столб с хлопающими глазами, а он "утешил":
- Да вы не пугайтесь. Ничего с вами не случится. Ляжете между мной и Бобром. Мы мужчины сдержанные.
Я густо покраснела, кивнула и сбежала к костру, впервые не вступив с офицером в перебранку. Климук внимательно смотрел мне вслед. Как могла, оттягивала отход ко сну, едва не свалилась в потухшие угли, сидя рядом с кострищем. Уже в темноте ко мне подошел Стас Бобр, тронул за плечо и тихо сказал:
- Иди, ложись. Хватит мучиться. Понимаю твое смущение, но делать отдельную лежанку здесь негде, да и время терять не хочется. Ложись.
Я подчинилась и побрела к лежанке. Климук лежал с краю и еще не спал. Тихо спросила:
- А я не могу с краю лечь?
- Нет. Мне вставать ночью приходится. Посты проверять.
Вздохнула и осторожно втиснулась между ним и прапорщиком. Вытянулась на спине, чувствуя, как гудит все тело. Необычность обстановки не давала уснуть. Прошло около часа. Вокруг слышалось сонное сопение. Мужчины спокойно спали. Майор снова застонал. Я сразу повернулась к нему лицом. Нашла его руку под плащ-палаткой, привычно погладила пальцы и автоматически прошептала:
- Спи. Все хорошо.
Он проснулся от моего шепота. Я почувствовала это по дрогнувшим пальцам и испугалась. Замерла. Но ничего не произошло. Руки он не отнял, только слегка шевельнул пальцами в моей руке еще раз. В темноте увидела его открытые глаза, направленные мне в лицо и повторила:
- Все хорошо. Спи.
Я вскоре заснула. Проснулась от движения рядом. Открыла глаза и уперлась в глаза майора: он встал и пытался укрыть меня своей плащ-палаткой. Заметив, что не сплю, счел нужным пояснить:
- Посты проверю и приду.
Над горами все еще стояла ночь. Разведчики спали. Майор пришел через десять минут. Думая, что я заснула, осторожно улегся с краю, не решаясь стянуть с меня часть плащ-палатки. Я подняла руку и молча накинула край палатки на его плечи. Он вздрогнул, когда моя ладонь случайно задела по небритой щеке. Прикрыла глаза и нашла его ладонь. Он ее не убрал.
Проснулась от солнышка. Оно светило прямо в правый глаз. Я открыла его и вздрогнула: мое лицо упиралась в грудь Климука, а левая рука офицера преспокойно лежала на моих плечах. Он спал спокойно и тихо, чуть улыбаясь во сне. Такой нежности на его всегда суровом лице мне еще не доводилось видеть.
В голове мелькнуло: "Только этого и не хватало! Мужики увидят - на смех поднимут". Но будить майора не хотелось и я сделала вид, что сплю. Решив про себя - будь что будет. В конце концов, трудно контролировать себя во сне. Незаметно заснула.
На этот раз проснулась от чуть слышных голосов. Открыла глаза и едва не подскочила: над нами склонился весь отряд. Спали только мы с майором. К моему носу придвинулись губы прапорщика Бобра. Чуть слышный шепот долетел до моих ушей:
- Полежи с ним еще немного. Пусть поспит. Я потом расскажу.
Как ни странно, никто не смеялся надо мной. Не было даже тени улыбки. Они смотрели на командира с какой-то внутренней застывшей болью. И одновременно, мне показалось или это действительно было так, они словно бы облегченно вздохнули. Мужики буквально на цыпочках отошли от нас и принялись за приготовление завтрака. Я ничего не могла понять и продолжала лежать рядом с майором, чувствуя его теплое дыхание на своей макушке. Прошло около получаса, когда Климук проснулся. Мгновенно прикрыла глаза и притворилась спящей, чтобы не смущать ни его, ни себя. Он поверил и осторожно встал. Подошел к мужикам. Я слышала, как он тихо и чуть смущенно сказал:
- Спит журналистка, да и я с ней проспал. Пригрелся, наверное. Почему не разбудили?
Ответил прапорщик Бобр:
- А чего будить? Время раннее. Я посты сменил. Вы хорошо спали, Олег Александрович. Пожалел будить.
Майор ничего не ответил. Я тоже вскоре сделала вид, что проснулась. Села на постели из веток и потянулась всем телом:
- Доброе утро!
Разведчики дружно ответили:
- Доброе! Мы завтрак уже сварганили. Вставай, сейчас есть будем.
- Вот спасибо! И что бы я без вас делала?
И они и я понимали, что это игра - игра перед майором. Он быстро взглянул на меня и тут же отвернулся по обыкновению. Развернулся, направляясь по тропинке вниз. Зная, что там есть естественный, хоть и крутой спуск к речушке, я вскоре направилась следом. Прошла метров сто, когда увидела раздавленный ботинком клочок травы и "приглаженный" шиповник на краю обрыва. Сердце обмерло.
На коленках подползла к краю: майор висел, ухватившись одной рукой за куст шиповника. За обшлаг куртки из распоротой колючками руки стекала кровь. Бежать за помощью было поздно - он соскальзывал, а кричать нельзя. Внизу, метрах в восьми торчали острые обломки камней. Я быстро огляделась. Уцепившись рукой за пару стволиков потолще и чувствуя, как впиваются в ладонь острые шипы, наклонилась вниз. Потянулась чуть сильнее всем телом и схватила офицера за кисть:
- Держись!
Его пальцы обхватили мою руку за запястье, отпустив хлипкие ветки. Под тяжестью вторая моя рука заскользила по колючему стволу, собирая шипы. Боль была страшной, но руки Климука я не выпустила, как не выпустила и кустарник. Наоборот потянула тело офицера вверх и прерывающимся шепотом попросила, глядя на него расширенными от ужаса глазами:
- Дотянись до меня второй рукой, пожалуйста! Иначе не удержаться.
Он твердо глядя мне в глаза, сказал:
- Отпусти меня.
И разжал пальцы. Я отчаянно помотала головой:
- Нет. Или ты дотянешься или мы оба падаем! Я через минуту разожму руку.
Еще сильнее сжала пальцы на его кисти и попыталась подтянуть майора к себе, собрав все силы. Он снова ухватился за мое запястье длинными сильными пальцами. Мне удалось приподнять его всего на пару сантиметров. Казалось, что каждая мышца в моем теле вдруг вздулась до невероятных размеров. В висках застучало от напряжения. Он вдруг дернулся вперед, оттолкнулся от гладкой стены ботинком и схватился второй рукой за мою шею. Я думала, что он мне ее сломает и напрягла все мышцы, удерживая его вес. Олег еще чуть-чуть подтянулся и вцепился уже левой рукой в кустарник на обрыве. Отпустил меня. Мне сразу стало легче, но я не могла приподняться, не хватало сил, и продолжала висеть, наклонившись над обрывом.
Климук подтянулся и рывком забросил свое тело на каменный край. Обернулся. Встав на колени, схватил меня за талию и поднял на твердую почву. Моя рука на шиповнике не разжималась. Оба стволика до половины были в крови и на них не было ни единой колючки, на камне под ними тоже натекла лужица. Майор одним движением ножа срубил обе ветки. Подхватил меня на руки и потащил в лагерь. У меня совершенно не было сил. Следом за нами тянулась кровавая цепочка следов.
Разведчики перепугались и мгновенно похватали оружие. Но майор скомандовал:
- Отставить. Санинструктор где? Ева вены на ладони порвала колючками!
Я шипела и ругалась вполголоса, как сапожник, когда парень, остановив кровь, таскал пинцетом из голого мяса многочисленные шипы. Богота держал мою руку, которую я при каждом движении медика пыталась убрать. Еще один парень вцепился мне в плечи, удерживая на месте. Метрах в двух от меня разведчик таскал колючки из рук Климука и он вполголоса рассказывал, что произошло:
- Поскользнулся на росистой траве и полетел вниз. Успел схватиться за молодые кусты, а она вцепилась в старые и меня вытянула. Зато руку угробила надолго.
Он не рассказал им только о моих словах насчет падения вдвоем. Разведчики поглядывали на меня, покачивали головами и задумчиво отходили. В конце "операции" сознание я все же потеряла: в голове вдруг почернело и окружающее исчезло. Сколько провалялась в отключке, не знаю. Очнулась уже перевязанной и лежавшей на постели. Богота сидел рядом и сразу спросил:
- Есть хочешь? Я твой завтрак на углях держу.
Я заметила, что в лагере тихо:
- Мужики где?
- На разведку ушли. Дальнейший маршрут проверить надо.
- А майор? Как его руки?
- Олег с ними ушел. Он ведь только поцарапался слегка, да несколько заноз загнал, а так нормально. Молодые шипы не так сильно кожу раздирают, как старые. А вот ты сильно руку искалечила. Санинструктор вообще требовал вертушку вызвать и тебя отправить, да майор побоялся, что ты бунт поднимешь.
- Правильно побоялся. Я бы с вертолета выпрыгнула. Слушай, а что это вы меня утром лежать заставили с ним?
- Полтора года назад мы в такую переделку попали! Чехи нас со всех сторон окружили возле Чечен-Аула. Вертушки вовремя не появились и пришлось своими силами пробиваться. Клима ранило дважды, а он все командовал. Сам хотел наш отход прикрыть, а тут его еще раз долбануло. Отключился. Двое парней погибли, прикрывая меня и Лабузаева, когда мы его вытаскивали. Парни были - золото! Нашего майора врачи считай, что с того света вытащили, он почти половину крови потерял. После этого Клим спать перестал. Выписали из госпиталя, домой поехал, а жена уже не одна. Истерику ему закатила. А ему в тот момент и так было плохо. В общем, развелись. Он вернулся в отряд. С вечера вроде заснет, а после полуночи бродить начинает по лагерю. Мы первое время боялись даже. Начали исподволь расспрашивать - простить себе не может, что жив остался, а они погибли. Целый год так бродил. А сегодня смотрим, он рядом с тобой спит. Обрадовались!
- А я боялась, что смеяться будете...
- Зачем? Ты, кстати, не хотела бы замуж за него выйти? Мужик хороший, только война вот нутро искалечила. По нашим сведениям у тебя тоже жизнь не сложилась...
Я не знала плакать мне или смеяться от его слов. Глупо спросила:
- Это ты сватаешь меня или как?
- Просто подумай. Мы тут заметили, что он к тебе отношение изменил в лучшую сторону. К женщинам в последнее время он еще так не относился. Может, оттаивать начал? Подумай...
Разведчик ушел за котелком с едой. В голове царил сумбур: целый отряд готов был сосватать меня за своего командира. А я даже не знала, как к нему отношусь. С одной стороны хорошо, а с другой, все еще обижена на его прошлое отношение. К тому же уехать из Москвы в Чечню, как на постоянное место жительства... Что делать здесь журналисту? А ведь я практически ничего больше не умею. Только писать, писать и писать. Да, жизнь не баловала. Муж не выдержал моих командировок и нашел другую...
Богота явился с котелком. Поставил его на ветки и протянул ложку:
- Рубайте!
Мысли сами собой прервались. Приготовленная разведчиками перловка с тушенкой отдавала дымком и была необыкновенно вкусной. Ваня отправился за чаем для меня. Вернулся с кружкой. Быстро поставил ее рядом с котелком и подул на пальцы:
- Горячая! Мы по твоей методике трав насобирали, да с шиповника молодых веточек нащипали. Чай что надо получился! Мужикам нравится.
Климук с разведчиками прибыли через час. Богота за это время успел "свернуть" лагерь. Я пыталась помочь, но одной рукой мало что сумела сделать. Слава Богу, что хоть свои вещи смогла забить в рюкзак и даже застегнуть его при помощи зубов. Когда разведчики прибыли, мы были готовы к переходу. Не смотря на слабость, я застегнула на себе бронежилет и попробовала закинуть рюкзак на спину одной рукой. Ничего не получилось. Климук подошел и отобрал рюкзак:
- Идите. Я сам донесу ваши вещи.
Рядом никого не было и я тихо сказала:
- По-моему, на том обрыве мы перешли на "ты". Я понесу сама, у тебя и так не легкий груз. Не настаивай. Когда решу упасть, скажу.
Олег не стал спорить, лишь пристально посмотрел в глаза. Я впервые увидела в них сочувствие. Помог мне надеть рюкзак и шагнул к мужикам. Что-то тихо и быстро сказал им. Я не расслышала слов, но, думаю, - речь шла обо мне. Отряд отправился дальше. Вначале пути мне было трудно. В голове кружилось, но я упрямо шагала вперед. Потом все наладилось, лишь слегка постукивало в висках. Через час Климук объявил привал. Знала, что он сделал это из-за меня и была искренне благодарна за заботу. Остальные тоже знали, но никто не высказал недовольства, никто не подшутил надо мной, хотя мы безбожно опаздывали.
Прапорщик Бобр помог сбросить рюкзак и бронежилет. Заметил явное облегчение на моем лице, когда скинула бронежилет. Тихо сказал:
- Броник отдай мне, я донесу.
- Стас, я дотащу его и сама, только не на теле. Ты можешь его сложить и ремнями присобачить спереди к лямкам рюкзака?
- Тогда зачем снимать?
Я наконец-то призналась:
- Да он мне спину натер до крови!
- Санинструктор посмотрит, я сейчас скажу.
- Фигушки! Обойдусь как-нибудь.
Прапорщик засмеялся, поняв, в чем дело:
- Он же медик! Сейчас жарко, всякое может случиться, так что показывай свою болячку. Сергей, подойди сюда!
Рыжий санинструктор с закатанными по локоть рукавами, подошел и передвинул на живот сумку с красным крестом. Помаргивая светлыми ресницами, тревожно спросил:
- Швы разошлись?
До этой минуты я даже и не знала, что он мне сшивал разрывы на ладони. Бобр ответил:
- Да нет. Ева спину натерла бронежилетом, посмотри.
Обернулся ко мне и его темные круглые глазки стали еще круглее от дружеской усмешки:
- Давай-давай, задирай тенниску!
Я взмолилась:
- Ну, не при всех же!
Стас посуровел и скомандовал:
- Отвернуться всем!
Мужики дружно повернулись спиной. Я приподняла одежду. Санинструктор, не сдерживаясь, ахнул:
- Да как же вы это терпели!
Ясно расслышала шорох, но обернуться не дал медик:
- Стой спокойно. Сейчас промою, мазь наложу и перевязку сделаю. Чего раньше не сказала?
- Майор отчислит из группы. Боялась.
За спиной прошелестел тяжелый вздох. Санинструктор за пару минут справился с задачей. Поправил мне тенниску и куртку. Строго сказал:
- На спине ничего нельзя носить по меньшей мере дней пять. Вечером перевязку по новой сделаю, у тебя уже загнаиваться начало по краям. Раньше надо было сказать...
Я перебила его разглагольствования:
- Эластичный бинт есть?
- Имеется.
- Тогда перетяни спину им по обычному бинту и я понесу груз сама.
Медик понял, что лучше не спорить и сделал, как просила. Помог забросить рюкзак за спину, а Бобр привязал спереди сложенный бронежилет, внимательно разглядел его и направился к майору. О чем они говорили, я не знаю, но майор помрачнел и пару раз взглянул в мою сторону.
К четырем часам пополудни мы преодолели лесополосу и вышли на альпийский луг с кустарником. Вскоре впереди идущие разведчики привели наш отряд к покинутой кошаре. Хибара была старой, но прочной, так как была сложена из валунов. К тому же и стояла на открытом месте. Никто не сможет подобраться неожиданно. Из гранатомета ее тоже было не пробить ни с которой стороны. Толстенная земляная крыша не пропустила бы даже мину. Это мне сказали довольные разведчики. Они мигом натаскали еловых лап для постелей и валежника для костра. Меня от работы освободили, но я уговорила Боготу пойти и насобирать трав. Майор не возражал, хотя предупредил:
- Внимательно смотрите под ноги. Здесь могут оказаться мины. Ева, заметишь что-то подозрительное, замри и зови Ивана.
Но все обошлось благополучно. За полчаса мы с Ваней насобирали охапку травы для чая, в огромном количестве накопали ножами луковичек дикого чеснока и нащипали молодых листочков щавеля. Богота унес травы и корешки в лагерь. Взамен притащил из кошары два котелка. Вскоре мы наполнили их крупной земляникой, в большом количестве алевшей в траве. Ягоды ели после ужина с чаем. Морщились, когда попадались кислые. Климук вдруг подскочил и бросился к своему рюкзаку: