— Ты предстанешь перед Капитаном.
— Прекрасно! — ответил Хью. — Спасибо, Билл. Только почему ты думаешь, что с этой идеей стоит соваться сразу к Капитану? Может, сперва как следует обсудим с остальными?
Эртц был раздражен его очевидной тупостью и не скрывал этого.
— Ты не понял, — проворчал он. — Ты идешь к Капитану, чтобы предстать перед судом — за ересь!
Хью сделал вид, что такая мысль ему и в голову не приходила. Потом спокойно ответил:
— Вы спустились не по тому проходу, Билл. Возможно, суд и обвинение — это наилучшее решение проблемы, только я не крестьянин, чтобы меня тащить к Капитану. Меня должен судить Совет. Ведь я Ученый.
— До сих пор? — вкрадчиво спросил Эртц. — Я посоветовался по этому поводу. Ты уже вычеркнут из списков. Что ты сейчас есть — это решит Капитан.
Хью остался невозмутим. В этой ситуации не стоило зря злить Эртца. Эртц подал знак; невооруженные конвоиры схватили Хью за руки. Он безропотно пошел за ними.
Хью смотрел на Капитана с новым интересом. Старик не сильно изменился — может, еще чуть потолстел.
Капитан, кряхтя, опустился в кресло, потом взял лежащие перед ним листки.
— Что это? — раздраженно начал он. — Я ничего не понимаю.
Обвинение против Хью собирался изложить Морт Тайлер, обстоятельство, которое Хью не мог предвидеть и которое не добавило ему хорошего настроения. Он мысленно прошелся по воспоминаниям детства, чтобы найти какие-нибудь зацепки для завоевания его симпатии, но не вспомнил ничего. Тайлер откашлялся и ответил:
— Это дело Хью Хойланда, Капитан, бывшего молодого Ученого…
— А, Ученого? Так это же дело Совета?
— Он уже не Ученый, Капитан. Он перекинулся к мутам. Теперь он вернулся, проповедуя ересь и желая подорвать Ваш авторитет.
Капитан взглянул на Хью с явной враждебностью человека, ревниво относящегося к своим прерогативам.
— В самом деле? — проревел он. — А сам ты что скажешь про себя?
— Это не так, Капитан, — ответил Хью. — Все, что я сказал, лишь подтверждает абсолютную истинность древнего Учения. Я не оспаривал законы, по которым мы живем; я лишь нашел им более веские подтверждения. Я…
— Я все-таки не понимаю, — прервал Капитан, тряся головой. — Ты обвиняешься в ереси, но утверждаешь, что веришь в Учение. Если ты невиновен, то почему ты здесь?
— Возможно, я могу прояснить дело, — встрял Эртц. — Хойланд…
— Да, надеюсь, что сможешь, — продолжил Капитан. — Давай, послушаем.
Эртц излагал довольно правильную, хотя и несколько произвольно сокращенную версию возвращения Хойланда и его странного рассказа. Капитан слушал с выражением, меняющимся от озадаченности до раздражения.
Когда Эртц закончил, Капитан повернулся к Хью.
— Хм! — произнес он.
Хью немедленно заговорил:
— Все, что я утверждаю, Капитан — то, что наверху воочию можно узреть истинность нашей веры и убедиться, что Корабль движется, увидеть План Джордана в действии. Это не отрицание веры; это подтверждение ее. Нет необходимости верить мне на слово. Сам Джордан засвидетельствует мои слова.
Видя, что Капитан колеблется, вмешался Тайлер:
— Капитан, существует возможное объяснение этой невероятной ситуации, и я считаю себя обязанным довести его до Вашего сведения. Вкратце — есть две очевидные интерпретации смехотворной истории, сочиненной Хойландом. Во-первых, возможно, он просто виновен в неслыханной ереси, а во-вторых, он, возможно, скрытый мут и лелеет план предать Вас в их лапы. Однако существует и третье, более милосердное толкование, и я лично считаю, что именно оно вернее всего. Существуют записи о том, что Хойланда всерьез собирались отправить в Конвертор во время послеродового освидетельствования. Отклонения от нормы были незначительны — слишком большая голова, и его оставили. Я думаю, что зверства, которым подвергали его муты, окончательно повредили его неустойчивый разум. Бедняга просто не отвечает за свои действия.
Хью взглянул на Тайлера с неким уважением. И снял все обвинения, и гарантированно отправил в Путешествие. Это надо уметь!
Капитан махнул рукой.
— Давайте заканчивать, — потом произнес, повернувшись к Эртцу. — Есть предложения?
— Да, Капитан. Конвертор.
— Что ж, очень хорошо. Но, Эртц, я в толк не возьму, — добавил он раздраженно, — зачем меня побеспокоили с этой ерундой. По-моему, ты и без моей помощи в состоянии навести у себя порядок.
— Да, Капитан.
Капитан, поднимаясь, отодвинулся от стола.
— Рекомендация подтверждается. На списание.
От бессмысленной несправедливости Хью окатило яростью. Они и не подумали взглянуть на единственное свидетельство его правоты. Он услышал вопль «Подождите!» — и понял, что это его собственный голос. Капитан остановился, глядя на него.
— Подождите минуту, — продолжал Хью. Слова лились сами собой. — Это ничего не решит, какого черта вы уверены, что знаете все ответы, что мудры настолько, что не хотите пойти и взглянуть своими глазами? И все-таки — все-таки — он движется![9]
У Хью было время подумать, лежа в комнате, где его оставили дожидаться, пока Конвертору понадобится энергия. Время подумать, осознать свои ошибки. Ошибка номер один — немедленно рассказать свою историю Эртцу. Нужно было подождать, заново познакомиться с ним и прощупать, а не надеяться на дружбу, которая никогда не была слишком крепкой.
Вторая ошибка — Морт Тайлер. Услышав это имя, нужно было разузнать, какое влияние он имеет на Эртца. Хью же знал его слишком давно, следовало быть осторожнее.
И вот он осужден как мутант — а может быть, как еретик. Это все равно. Он поразмыслил, не следовало ли ему попробовать объяснить, как произошли мутанты. Сам он прочел об этом в одной рукописи из библиотеки Джо-Джима. Нет, это бы не помогло. Как рассказать о радиации Снаружи, вызывающей рождение мутантов, если слушатели не понимают, что такое Снаружи? Нет, он все провалил еще до встречи с Капитаном.
Его самообвинения прервал звук отпираемой двери. Время скудной кормежки еще не наступило; он подумал, что за ним наконец пришли, и вновь пообещал себе, что один в Путешествие не отправится.
Но он ошибся. Раздался голос, исполненный доброты и достоинства:
— Сынок-сынок, как же это случилось?
Это оказался Лейтенант Нельсон, его первый учитель, совсем постаревший и высохший.
Разговор расстроил обоих. Одинокий старик когда-то возлагал большие надежды на своего воспитанника, даже подумывал, что тот может стать капитаном, хотя никогда не говорил об этом, считая, что не следует захваливать молодых. Когда Хью пропал, сердце старика было разбито.
Теперь Хью вернулся мужчиной, вот только обстоятельства сложились против него и он приговорен к смерти.
Для Хью встреча тоже была нерадостной. Он по-своему любил старика, хотел порадовать его и получить его одобрение. Но, рассказывая свою историю, видел, что Нельсон не способен воспринимать ее иначе, как поразившее Хью расстройство рассудка. Он подозревал, что Нельсон предпочел бы узнать, что он принял легкую смерть в Конверторе, где его атомы расщепились бы до водорода и дали чистую полезную энергию, чем видеть, как он глумится над древним Учением.
В этом он был несправедлив к старику; он недооценил милосердие Нельсона, а не его преданность «науке». Однако следует отдать Хью должное — если бы ставки не были так высоки, он, наверное, предпочел бы умереть, чем разбить сердце своего благодетеля, — ведь он был романтиком, способным на дурацкие поступки.
В конце концов, визит стал слишком тяжел для них обоих, и старик поднялся.
— Могу я что-то сделать для тебя, сынок? Тебя хорошо кормят?
— Вполне, спасибо, — солгал Хью.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет… разве что немного табаку. Я так давно его не жевал.
— Об этом я позабочусь. Может, хочешь повидать кого-нибудь?
— Но мне казалось, что ко мне не пускают посетителей — обычных посетителей.
— Верно, но я думаю, что мог бы добиться послабления. Только обещай мне, что не будешь говорить о своей ереси, — беспокойно добавил он.
Хью лихорадочно размышлял. Появился какой-то шанс. Дядя? Нет, они хорошо ладили, но никогда не понимали друг друга — а теперь стали и вовсе чужими. Ему никогда не везло на друзей; Эртц, например, считался его другом, а чем это кончилось! Тут он вспомнил своего деревенского приятеля, Алана Махони, с которым играл еще мальчишкой. Правда, он почти не видел его с тех пор, как стал учеником Нельсона. И все же…
— Алан Махони все еще живет в нашей деревне?
— Ну да.
— Я бы хотел увидеться с ним, если он согласится прийти.
Алан пришел, нервный, смущенный, но, очевидно, обрадованный встречей с Хью и сильно расстроенный тем, что Хью приговорили к Путешествию. Хью похлопал его по спине.
— Молодец, — сказал он. — Я знал, что ты придешь.
— Конечно, я пришел, как только узнал, — запротестовал Алан. — Только в деревне никто не знает. Думаю, даже Свидетель не знает.
— Что ж, ты здесь, и это главное. Расскажи, как ты живешь. Женился?
— Хм-хм, нет. Да что обо мне говорить — только время тратить. У меня ничего не происходит. Но как, во имя Джордана, ты попал в такой переплет?
— Я не могу об этом рассказывать, Алан. Я обещал Лейтенанту Нельсону.
— Старина, какие обещания, когда речь идет о голове?!
— А то я не понимаю!..
— Кто-то что-то против тебя имеет?
— Хм… Наш старый приятель Морт Тайлер был не на моей стороне; думаю, это-то я могу сказать.
Алан присвистнул и медленно покачал головой.
— Это многое объясняет.
— Та-ак… Ты что-то знаешь?
— Может да, а может и нет. Когда ты пропал, он женился на Идрис Бакстер.
— Вот оно что… Да, это кое-что проясняет.
Он помолчал.
Вдруг Алан сказал:
— Слушай, Хью. Ты ведь не собираешься тут задерживаться, так? Особенно если впутался Тайлер. Нам надо вытащить тебя отсюда.
— Как?
— Не знаю. Может, устроить налет. Думаю, я смогу собрать лихих ребят с ножами…
— И все окажемся в Конверторе. И ты, и я, и твои приятели. Отпадает.
— Но ведь нужно что-то делать. Нельзя же просто сидеть и ждать, когда тебя аннигилируют.
— Понимаю. — Хью заглянул Алану в глаза. Можно ли доверить ему такое?
Ободренный увиденным, он продолжил.
— Слушай. Ты сделаешь все, чтобы вытащить меня отсюда, так?
— Сам знаешь, — в голосе Алана прозвучала обида.
— Что ж, хорошо. Есть карлик по имени Бобо. Я скажу тебе, как его найти…
Алан карабкался все выше и выше, выше, чем когда-то, еще мальчишкой, безрассудно рискуя, забирался вместе с Хью. Теперь он повзрослел, стал осторожнее; исчез молодой задор. К реальным опасностям, подстерегающим вдали от исхоженных маршрутов, примешивался суеверный страх. Однако он двигался вперед.
Должно быть, уже близко — если только не ошибся в счете. Но никаких карликов не видно.
Бобо заметил его первым. Снаряд из пращи попал Алану прямо в солнечное сплетение. Он успел лишь вскрикнуть «Бобо!».
Пятясь, Бобо вошел в комнату Джо-Джима и свалил свой груз к ногам близнецов.
— Свежее мясо, — гордо произнес он.
— Да-да, — безразлично сказал Джим. — Забери и проваливай.
Карлик поковырял большим пальцем в своем корявом ухе.
— Смешно, — сказал он. — Знает, как зовут Бобо.
Джо поднял глаза от книги. Он читал «Собрание стихов» Браунинга[10] в издании «Л-Пресс» (Нью-Йорк, Лондон, Луна-Сити).
— Интересно. Подожди минутку.
Хью подготовил Алана к шоку от внешности Джо-Джима. Достаточно быстро Алан собрался с мыслями и смог изложить свою историю. Джо-Джим слушал в основном молча, Бобо — внимательно, но мало что понимая.
Когда Алан закончил, Джим заметил:
— Ну, ты выиграл, Джо. У него не получилось. — Потом, повернувшись к Алану, добавил: — Ты можешь занять место Хойланда. Умеешь играть в шашки?
Алан переводил взгляд с одной головы на другую.
— Вы что, — сказал он, — ничего не поняли? Разве вы ничего не собираетесь делать?
Джо, кажется, был озадачен.
— Мы? А зачем?
— Но вы должны. Как вы не понимаете? Он надеется на вас. Ему больше не от кого ждать помощи. Поэтому я и пришел. Разве не понятно?
— Подожди минутку, — медленно произнес Джим. — Подожди минутку. Предположим, мы бы хотели помочь ему — а мы не хотим — как, Джордан побери, мы бы это сделали? Ответь-ка.
— Ну… ну… — Алан даже начал заикаться от такой тупости. — Само-собой… собрать отряд, спуститься и отбить его!
— А почему это мы должны погибать в драке, пытаясь спасти твоего приятеля?
Бобо навострил уши.
— Драка? — с надеждой спросил он.
— Нет, Бобо, — покачал головой Джо. — Никакой драки. Просто разговариваем.
— А, — сказал Бобо и снова притих.
Алан взглянул на карлика.
— Если бы вы хоть Бобо отпустили со мной…
— Нет, — отрезал Джо. — Об этом не может быть и речи. Забудь.
Алан уселся в уголке, в отчаянии обхватив колени. Если бы он мог выбраться отсюда. Он бы все еще мог попытаться собрать какую-нибудь подмогу внизу. Кажется, карлик спит, хотя кто его разберет. Если бы Джо-Джим тоже заснул…
Джо-Джим не выказывал никаких признаков сонливости. Джо пытался продолжать чтение, но Джим то и дело прерывал его. О чем они говорили, Алан не слышал.
Вдруг Джо повысил голос.
— Значит, для тебя это развлечение? — требовательно спросил он.
— Ну, — сказал Джим, — это лучше, чем шашки.
— Да ну? А если получишь ножом в глаз — что тогда со мной будет?
— Стареешь, Джо. Теряешь кураж.
— Мы одногодки.
— Да, только я хоть в мыслях молод.
— Уф, меня от тебя тошнит. Делай, что хочешь — только меня потом не вини. Бобо!
Карлик вскочил, готовый к действию.
— Да, хозяин.
— Иди и приведи Коренастого, Борова и Долгорукого.
Джо-Джим поднялся, подошел к шкафчику и принялся доставать ножи.
В коридоре, ведущем к его застенку, Хью услышал какой-то гвалт. Может быть, это стража явилась затолкать его в Конвертор? С чего бы им так галдеть? Может, этот шум вообще к нему не относится? А может быть…
Это оно и было! Дверь распахнулась, и влетел орущий Алан, швырнул ему в руки охапку ножей. Хью выскочил, затолкал ножи за пояс и схватил еще пару.
Джо-Джим не обратил на него внимания, он был занят — невозмутимо и методично, словно в собственной комнате, метал ножи. Бобо закивал головой и широко ухмыльнулся окровавленным рассеченным ртом, не переставая вращать пращу. Из троих оставшихся Хью узнал двоих — личных телохранителей Джо-Джима. Это были муты только по месту рождения; они не были обезображены уродствами.
Несколько человек неподвижно лежали на полу.
— Пошли! — завопил Алан. — Сейчас сюда еще набегут. — Он рванул направо по проходу.
Джо-Джим поколебался и последовал за ним. Хью наудачу запустил ножом в фигуру, убегающую налево. Мишень была плохая, и у него не было времени посмотреть, попал ли он в цель. Они пробирались по проходу, Бобо позади всех, будто не желая покидать место развлечения. Наконец они достигли пересечения главного прохода с боковым.
Алан снова повел их направо.
— Впереди лестница! — крикнул он.
До лестницы они не добрались. Перед ними, ярдов за десять до лестницы, упала шлюзовая дверь, которая сроду раньше не закрывалась. Головорезы Джо-Джима остановились и с сомнением посмотрели на хозяина. Бобо обломал свои толстые ногти, пытаясь открыть дверь.
За их спинами, уже совсем близко, топотала погоня.
— Западня, — мягко произнес Джо. — Надеюсь, Джим, теперь ты доволен?
Хью увидел, как из-за угла, который они миновали, показалась голова. Он бросил нож, но расстояние было слишком велико; нож бесполезно клацнул о сталь. Голова исчезла. Долгорукий наблюдал за углом с пращой наготове.
Хью схватил Бобо за плечо:
— Слушай! Видишь свет?
Карлик тупо моргнул. Хью указал на осветительные трубки, там, где они сходились над перекрестком проходов.
— Свет. Сможешь попасть точно в пересечение?
Бобо на глаз измерил расстояние. Попасть туда в любом случае было бы непросто. К тому же — узкий проход, настильная траектория, да еще непривычно высокий вес.
Бобо не ответил. Хью лишь почувствовал дуновение ветерка от его пращи. Раздался треск; проход погрузился в темноту.
— Вперед! — завопил Хью, увлекая всех за собой. Рядом с перекрестном он крикнул:
— Не дышать! Здесь газ!
Радиоактивный газ медленно выливался из разбитой трубы наверху и наполнял коридоры зеленоватым туманом.
Хью побежал направо, радуясь, что он инженер и знает расположение осветительных схем. Он выбрал верное направление; проход впереди был черным, лампы не работали. Вокруг него раздавались шаги; были это враги или друзья, он не знал.
Они вырвались на свет. Вокруг никого не было, кроме испуганного крестьянина, который тут же дал тягу. Беглецы быстро огляделись. Прорвались без потерь, только Бобо с трудом передвигал ноги.
Джо посмотрел на него.
— Газом надышался. Постучите его по спине.
Боров охотно исполнил это. Бобо глубоко вздохнул, его вырвало, и он заухмылялся.
— Он в порядке, — решил Джо.
Эта небольшая задержка позволили одному из преследователей догнать их. Он выскочил из темноты, не сразу сообразив, на какую силу нарвался. Алан схватил за руку Борова, готового метнуть нож.
— Оставь его мне, — потребовал он. — Он мой!
Это был Тайлер.
— Поединок? — предложил Алан, держа руку на лезвии ножа.
Тайлер окинул взглядом противников и принял приглашение, ринувшись на Алана. Помещение было слишком мало для метания ножей; они приблизились друг к другу, готовясь к рукопашной.