В мои планы не входило дальше следить за Кузнечиком, но так уж случилось, что он обогнал меня, и я невольно оказалась на хвосте у «Киа Рио». Вскоре он зарулил в «обитель разврата», то есть во двор дома номер шестнадцать по Провиантской улице. Такого пункта в распорядке его сегодняшнего дня не значилось, если Иванов, конечно, не ввел сознательно в заблуждение журналистку Петину. Я припарковалась у торца дома и направилась во двор пешком. Кузнечик стоял посреди двора и пытался понять, с какой точки можно наблюдать за окнами последнего этажа. Напротив шла стройка, рабочие клали кирпич на втором этаже. А вот позади нее высилась жилая многоэтажка. Оттуда, вооружившись мощной оптикой, наверняка можно разглядеть, что происходит за незашторенными окнами дома номер шестнадцать. Уж не знаю, что дал Лехе этот мониторинг. Он смачно сплюнул на асфальт, сел в свою машину и резко рванул с места. Я же перестала копаться в сумке, изображая, что ищу ключи, и отошла от первой парадной.
* * *По дороге в коттеджный поселок я заехала в супермаркет за продуктами. Оказавшись дома, я сразу же направилась в кухню-столовую, чтобы разгрузить сумки.
— Привет! — бросила я Арише, сидевшему за столом, на котором стояла одинокая тарелка с дымящимися сосисками. — Приятного аппетита!
Дедуля ограничился лишь скупым кивком. Когда я разложила по полкам в холодильнике весь провиант, он неожиданно произнес:
— Полетт, нам, вероятно, придется теперь экономить.
— Не поняла? — я повернулась к деду.
— Что уж тут непонятного? Сегодня ночью я проигрался…
— Много проиграл? — Я присела напротив своего прародителя.
— Немало. Я даже не помню, когда со мной случалось нечто подобное! Да и случалось ли? — Ариша воткнул вилку в сосиску и поднес ее ко рту.
— Надеюсь, дело не дошло до того, чтобы заложить дом? Может, нам уже пора собирать чемоданы? Или чемоданы лучше продать? — пошутила я и поняла, что вышло это неуместно.
— Не беспокойся, — глухо отозвался дед, — до этого дело не дошло. Но подтянуть потуже пояса нам все-таки придется.
— Ариша, не переживай! Клиент перевел мне аванс. На первое время нам хватит, даже с учетом накладных расходов… Ну а потом ты потихоньку отыграешься.
— Долго, однако, придется отыгрываться… — В голосе деда так и сквозила безнадежность.
— Но как же случилось, что ты проиграл так много? — удивлялась я, зная, что Ариша умеет вовремя остановиться.
— Соперники оказались достойными, — не постеснялся признаться дед.
— Уж не Стас ли Бабенко?
— Ну что ты, — отмахнулся Ариша, — он сам проиграл внушительную сумму. Ладно, хватит об этом. Скажи, а чем ты сейчас занимаешься, Полетт?
— Собираюсь наказать трех мерзавцев, изнасиловавших восемнадцатилетнюю девчонку. Причем в одного из них она была влюблена без памяти класса с седьмого, трепетала от каждой случайной встречи с ним, писала стихи, ему посвященные. Увы, она обожествляла в своем сознании законченное ничтожество. Ему надоело, что она бегает за ним, и он вот что придумал… — Я ввела деда в курс дела.
— У меня нет слов… приличных слов, — поправился Ариша, — чтобы оценить эту выходку! Не знаю, что ты, ma ch?re, собираешься делать с этими ублюдками, но мне кажется, это тот случай, когда их надо посадить. Там, на зоне, с ними сделают то, что сделали они с этой несчастной девочкой.
— Дедуля, пострадавшая сторона приняла решение не обращаться с заявлением в правоохранительные органы. Сам понимаешь, городок у нас маленький, пойдут слухи… К тому же Наташа потеряла вкус к жизни, ей не вынести протокольных вопросов, следственных экспериментов и судебных разбирательств. Да и никакой гарантии нет, что вину этих сексуально озабоченных мажориков удастся доказать. Их родители — не последние люди в нашем городе. — Я назвала из имена.
— Теперь понятно, откуда у них такая уверенность в своей полной безнаказанности. Им определенно надо воздать по заслугам. Полетт, можешь рассчитывать на меня в этом благом деле, — предложил мне дедуля свою помощь.
Вчера я просила его навести справки о Перфилове-старшем, но он, похоже, пропустил мою просьбу мимо ушей. Ариша был каким-то потерянным еще до того, как отправился на игру. Может, он потому и проиграл, что его внимание было расфокусировано? Давать ему то же задание уже не было смысла. Я сама узнала нечто очень важное: ближайшую неделю родителей Ника не будет не только в городе, но и в стране. Лучшего времени, чтобы достать его, пожалуй, и не сыскать.
— Дедуля, пока что я еще до конца не разработала концепцию мести. Но спасибо, что ты это предложил…
— Забыл сказать, тебе звонила Ромашкина, — спохватился Ариша. — Уж не знаю, что ей от тебя нужно, но она просила, чтобы ты к ней зашла.
— Пожалуй, я сначала позвоню соседке.
Я поднялась в свою комнату и набрала номер домашнего телефона Ромашкиных.
— Алло! — ответил ее сын.
— Вадим, здравствуй! Это Полина. Могу я поговорить с Александрой Владимировной?
— Конечно, сейчас я передам ей трубочку. Мама, это тебя.
— Здравствуй, Полиночка! — пропела в трубку тетя Шура. — А я тебе звонила. Мне есть что тебе сказать по поводу судейства «Кузницы звезд». Может, зайдешь? Вадик тоже будет очень рад тебя видеть…
Вот именно из-за Вадика мне и не хотелось идти к Ромашкиным. Около года тому назад он сделал мне предложение руки и сердца, но я отказалась его принять. С тех пор у нас с ним были натянутые соседские отношения.
— Александра Владимировна, я бы рада к вам зайти, но у меня тут в духовке мясо… Вы же знаете, домработницы у нас нет, так что приходится самой следить за всем.
— Ну да, конечно… — Соседка дала понять, что приняла мой отказ. — Ладно, Полина, я попробую по телефону рассказать тебе о том, чем закончился мой утренний разговор с Вениамином. Сначала он уверял меня, что увидел у Мануйлова огромный творческий потенциал, поэтому и ставил ему оценки авансом. Но я намекнула Боровскому, что я в курсе, кто родители Данилы, и упрекнула своего давнего поклонника в ангажированности. Вениамин стал отнекиваться, но по его не слишком-то уверенному голосу я поняла, что попала в точку…
— Подождите несколько секундочек, я мясо проверю… — Я выждала какое-то время, затем спросила: — Значит, вы уличили Боровского в том, что он завышает Мануйлову оценки?
— Уличила! — с нескрываемым торжеством призналась Ромашкина. — Веня никогда не умел врать, тем более мне. Я пообещала, что ославлю его перед всем музыкальным сообществом Горовска, и он дал мне слово исправиться.
— А что же другие члены жюри? Боровский сможет как-то на них повлиять? — поинтересовалась я.
— Знаешь, Полиночка, я как-то не догадалась попросить его об этом, — растерялась Ромашкина. — Точнее, мне показалось, что это само собой разумеется. Он же все-таки председатель жюри.
— Будем надеется, что ваш знакомый сам догадается повлиять на мнение своих младших коллег.
— Зато я попросила Вениамина позаботиться об Олесе Лапшиной, — не без гордости заметила бывшая пианистка. — Ну, помнишь, эта девочка вылетела в первом туре?
— Которая из детского дома?
— Да-да, — подтвердила Ромашкина. — Вениамин обещал пригласить ее в музучилище на прослушивание. Кто-то же должен помогать сироткам!
— Конечно, Александра Владимировна. Но, если честно, мне больше Оксана Пермякова нравится. Она в последней передаче джаз пела, — напомнила я.
— Да, я тоже обратила на нее внимание. Талантливая девочка. Сама музыку пишет, стихи…
— Похоже, кроме нас с вами, никто этого не замечает. Оксана почему-то стала скатываться по графам турнирной таблицы вниз, — пожаловалась я.
— Я думаю, у нее все будет хорошо, а баллы ей снижают, чтобы она не расслаблялась, — предположила Ромашкина. — Очень часто бывает, что конкурсанты, получающие стабильно высокие баллы, к финалу перегорают. Приходится немножко скупиться с оценками, чтобы держать их в тонусе. Вот когда меня приглашали судить выступления молодых дарований, я именно так и поступала. Помню, в середине восьмидесятых…
— Простите, Александра Владимировна, у меня мясо подгорает! Я вам как-нибудь еще позвоню. — Я отключилась, потому что не собиралась выслушивать мемуары Ромашкиной, а по делу она больше ничего интересного сказать мне не могла.
Я, конечно, догадывалась, что объективного судейства в принципе не бывает. Но, пообщавшись с пианисткой, которая не раз была членом жюри различных музыкальных конкурсов, я еще больше утвердилась в этом мнении. Как выяснилось, судьи всегда ведут свою игру, которой ни конкурсантам, ни зрителям не понять. В прошлый раз Александра Владимировна сказала, что на первоначальном этапе творческих соревнований ей сознательно приходилось завышать кому-то оценки, дабы создать балласт, от которого не жалко будет избавиться ближе к финалу. Сегодня же она сболтнула, что некоторым сильным конкурсантам умышленно занижала баллы, дабы они не расслаблялись. Неужели турнирную таблицу всегда надо читать снизу вверх? Если так, тогда Мануйлов находится не в лидерах, а в аутсайдерах. Может, ничего и не стоит предпринимать в этом направлении? Все решится само собой. Или не решится? Данила пошел в «Кузницу звезд» ради того, чтобы пользоваться популярностью у девчонок. Каждая передача только удлиняет список его побед. И все-таки чем быстрее «Кузница» избавится от балласта в его лице, тем лучше! Он ведь не дает дорогу действительно талантливым конкурсантам.
Я вышла в Интернет, чтобы узнать фамилии других членов жюри. Мне мало верилось, что Вениамин Боровский так сильно испугался смутных угроз полупарализованной женщины, что и сам сразу же станет объективнее, и своих коллег на это сагитирует. Пожалуй, надо поработать с каждым членом жюри в индивидуальном порядке. А Веню Боровского пусть тетя Шура дожимает. Пенсионер пенсионера лучше поймет. Хотя для меня четверо — это слишком много, тем более что есть и другие дела. Может, Минеева «отдать» Алинке?
Глава 8
На утро следующего дня у меня было запланировано архиважное дело — сдача анализов для экспертизы ДНК. Честно говоря, я сильно волновалась… из-за того, что снова все сорвется. Подъехав к «Пульсу» и еще не выходя из машины, я поняла, что технических препятствий нет — котлован зарыли. Двери в медцентр буквально не закрывались, пациенты так и сновали туда-сюда. Выйдя из машины, я огляделась по сторонам и, не заметив нигде Пашутина, направилась ко входу в «Пульс». Каково же было мое удивление, когда я увидела, что он сидит в фойе, рядом со стойкой рецепции, и почитывает рекламный буклет!
— Привет! — бросила я ему.
— Здравствуй, Полина. — Вольдемар поднялся с мягкой кушетки. — Я уже стал беспокоиться, что ты не придешь.
— Как видишь, я пришла.
— Дедушкины волосы принесла?
— Нет.
— Забыла? — с наигранной обреченностью спросил Пашутин.
— Не забыла.
— Значит, испугалась делать экспертизу? — уточнил Вольдемар.
— Нет. В прошлый раз ты сказал, что сомневаешься, Аришины ли я взяла волосы, поэтому я решила сама сдать анализ. — Повернувшись к администратору, я уточнила: — Девушка, если мы сводные брат с сестрой, анализ наших ДНК это покажет?
— Да, вам обоим необходимо сдать для этого свой биоматериал. Из каждого образца наши специалисты выделят ДНК-профиль, после чего сравнят генетические маркеры и выявят общие, если, конечно, таковые найдутся, — администраторша перевела взгляд с моего лица на лицо Пашутина, вероятно, пытаясь найти визуальное сходство. — Этот тест будет гораздо точнее, если бы мы располагали также биоматериалом вашего общего родителя: отца или матери.
— К сожалению, это невозможно, — сказала я. — Его уже нет в живых.
— Зато дед жив, — вставил свое слово Вольдемар, пояснив: — Отец нашего отца.
— Он с вами? — Администраторша обвела взглядом холл.
— Нет, но мы можем его сюда пригласить, — уверенно заявил мой предполагаемый братец.
— Не можем, — возразила я с еще большей уверенностью в голосе.
— Это не критично. Если участие родителя в ДНК-тесте по каким-либо причинам невозможно, достаточно того, что вы назвали своего предположительно общего родителя. В вашем случае, если я правильно поняла, это отец, так?
— Так, — ответили мы с Володькой практически в унисон.
— В принципе, знание этого и сравнение ваших ДНК-профилей будет вполне достаточным для того, чтобы рассчитать «индекс родства», показывающий возможность родственной связи между вами. Если «индекс родства» ниже единицы, то кровная связь отсутствует. Если «индекс родства» равен единице и выше, то, как вы, наверное, и сами догадываетесь, кровное родство существует. Чем выше данный показатель, тем выше вероятность того, что тестируемые пациенты являются биологическими родственниками.
— Простите, что это значит — «вероятность выше»? — растерялся Вольдемар.
— У родных братьев и сестер этот показатель высокий, у сводных — ниже, у двоюродных — еще ниже. Понятно?
— Теперь понятно, — кивнул Пашутин.
— Тогда надевайте бахилы и проходите в пятый кабинет. Можно вместе.
Процедура взятия проб слюны заняла не больше пяти минут. Столько же времени ушло на заполнение анкеты. Володьке кто-то позвонил, и он вышел из кабинета первым. Я задержалась, отвечая на последние вопросы. Когда я вышла, Пашутин стоял около стойки рецепции.
— Ну вот, через три дня наконец-то все прояснится, — сказала я, снимая бахилы.
— Через две недели, — поправил меня Володька и добавил, упреждая мой вопрос: — Извини, у меня не оказалось при себе необходимой суммы для срочного анализа.
— А меня подождать ты не мог?
— Как-то неудобно было просить у тебя деньги.
— Девушка, — я обратилась к администраторше, — а доплатить за срочность можно?
— Медцентр «Пульс», — ответила та на телефонный звонок, не услышав меня. — Да-да, записываю…
— Полина, — Пашутин взял меня за руку, — а давай оставим все как есть? Две недели, если разобраться, это не так уж и много, чтобы морально подготовиться к любому раскладу. Конечно, если тебе хватит и трех дней, чтобы навести порядок в моей комнате…
— Размечтался! Уж тебе-то точно не хватит трех дней, чтобы раз и навсегда расстаться со своими иллюзиями.
— Все записала, — сказала в трубку администраторша и обратилась ко мне: — Вы что-то хотели уточнить?
— Уже ничего. — Я вышла на улицу и сразу же направилась к «Мини Куперу».
— Полина! — окликнул меня Вольдемар, когда я открыла дверцу своего авто. — Скажи, а как долго мисс Робин Гуд сводила с ума убийцу нашего отца?
— Я тебе точно не скажу… — Я задумалась, вспоминая, как все происходило. — Где-то около месяца. А что, твой дядька все никак не решится позвонить ей?
— Ну почему же? Он уже с ней связался и даже внес аванс. Просто он ждет мгновенных результатов, но пока что ничего не происходит…
— Ну, с этим уже не ко мне. Лично я ее не торопила, мне важна была не скорость, а конечный результат.
— Вот я так дяде Тимофею и сказал: «Не гони лошадей!» Только он ждать не умеет или не хочет. Ему уже кажется, что мисс Робин Гуд исчезла с нашими деньгами. Мобила-то у нее не отвечает! Может, ты мне подскажешь, как связаться с ней по Интернету? Это так, для подстраховки. — Я назвала форум, на котором можно было найти мисс Робин Гуд, и опять-таки собралась сесть в машину, но Пашутин вновь обратился ко мне: — Полина, помнишь, у нас сорвался поход в торгово-развлекательный центр? Может, повторим попытку сыграть в боулинг? Что скажешь, сестренка?
— Скажу, что я все же не восточная девушка, чтобы всюду ходить исключительно в сопровождении своих родственников мужского пола. Если мне захочется развлечься, то я как-нибудь обойдусь без твоей компании, братишка.
— Полина, ну зачем же так грубо? Дедушке бы это наверняка не понравилось, — морально надавил на меня Вольдемар. — Знаешь, я так по нему скучаю…
— Это твои проблемы. Кстати, а почему ты, вернувшись в Горовск, решил остановиться не у нас, а у Чуркова?
— Понимаешь, дядька позвонил мне и сказал, что ему нужна моя помощь. Я думал, что-то серьезное случилось, а оказалось, что он просто боялся уйти в запой. Ему нужен был рядом человек, который не давал бы ему постоянно пить. Раньше дядя Тимофей так сильно спиртным не увлекался, а после того, что с Наташей случилось, он едва не превратился в запойного алкоголика. Помнишь, как у Маяковского? «Дайте нам стаканы! знаю способ старый в горе дуть винище…» — Володька замолчал, вспоминая стихи своего тезки. — Вот черт! Забыл. Короче, пока я дома, он не прикладывается к рюмке, но стоит мне уйти, так он сразу напивается…
— Ну что ж, Вова, тогда я не буду тебя задерживать. Возвращайся поскорее домой. Спасай родственника от зеленого змия.
Пашутин снова открыл рот, дабы что-то произнести, но слушать его я не стала, села наконец-то за руль, захлопнула дверцу и начала медленно выводить машину со стоянки. Володька махнул мне рукой, то ли прощаясь, то ли, напротив, пытаясь меня задержать. Я не разгадала его жеста. В любом случае мне с ним было не по пути. Я поехала к Алинке.
— Так, Поля, — взяла она меня в оборот буквально с порога, — рассказывай, что тебе уже удалось сделать? Мне ведь отчет перед твоим клиентом держать надо. Я должна быть в теме!
— Пока что сделано не так уж и много, но начало положено — я убедилась, что в изнасиловании действительно участвовали трое…
— А ты что, в этом сомневалась?
— Сомневалась, что все трое — отпетые негодяи. Оказалось, что так и есть. — Я вкратце рассказала ей о том, как мне удалось прийти к такому выводу. — Конечно, мне следовало бы сразу взяться за Перфилова. Такого омерзительно бесстыжего типа, как он, еще поискать надо! Но я начала, как ты и просила, с Мануйлова.
— Правильно, слишком много чести для него — мелькать на экране телевизора каждую пятницу, да еще и в прайм-тайме! — поддержала меня Нечаева.
— Дело усложняется тем, что Дан стал брать уроки вокала. Так что петь он будет лучше, а вот оценки должен получать хуже. С председателем жюри работа в этом направлении уже ведется. — После этих слов моя подружка удовлетворенно кивнула головой. Я выдержала небольшую паузу и сказала: — Алина, тебе придется взять на себя Минеева.