И вот тогда Джейсон почувствовал себя особенно неловко.
– Я… – начал он и замолчал, потому что не знал, что сказать этой молодой женщине, которая стояла, уставившись на него так, словно ждала от него объяснений. Чего она от него хотела? Может, резюме? Из его резюме она могла бы узнать, что он владеет пятью сотнями компаний, но в его резюме не было ни слова о его способности или, было бы уместнее сказать, о его неспособности менять подгузники младенцам.
Не дождавшись ничего вразумительного от Джейсона, Эми одарила его мимолетной улыбкой и сказала:
– Представляю, как вы устали. В доме есть свободная спальня. Простите, но там узкая кровать. У меня раньше никогда не было гостей.
Джейсон попытался ответить ей улыбкой. В том, что его брат влюбился в эту женщину, его, Джейсона, вины не было, но, по правде сказать, Джейсон не понимал, что особенного в ней нашел Дэвид. Во что там было влюбляться? Что касается его, Джейсона, личных пристрастий, то ему нравились женщины ухоженные, женщины, которые проводят помногу часов в день в лучших салонах красоты, где специалисты колдуют над каждым их волоском, над каждым дюймом кожи.
– Где ваши сумки?
– Сумки? – спросил Джейсон, не понимая, что она имеет в виду. – Ах да, багаж. Я оставил его у Дэвида. Утром я его заберу.
Она пристально на него посмотрела.
– Я думала… – сказала она и отвернулась, не закончив предложения. – Спальня там, с маленькой ванной комнатой. Там, конечно, не очень… – Она оборвала себя на полуслове, не желая, видимо, пускаться в извинения по поводу недостатков своего жилья. – Спокойной ночи, мистер Уилдинг, – сказала она и вышла через другую дверь. Джейсон не привык, чтобы с ним так обращались. На самом деле ему было куда привычнее, когда над ним порхают, смахивают с него пылинки. И неудивительно, ведь, как правило, всем от него было что-нибудь нужно.
– Угу, – пробормотал он. – Спокойной ночи.
Он пошел в ту комнату, которую ему показала Эми. Это помещение было в еще худшем состоянии, чем все то, что он успел рассмотреть в доме. Удивительно, как такое возможно. Посреди комнаты стояла кровать, застеленная чистым стареньким стеганым одеялом в красно-белую клетку, а рядом перевернутая картонная коробка со старой лампой, которой, судя по ее виду, мог пользоваться сам Эдисон; и больше никакой мебели. Еще имелось крохотное окно без штор и занавесок и две двери: одна из которых, вероятно, вела в кладовку, а другая – в ванную. Ванная комната была выложена ослепительно белым кафелем, большая часть которого успела покрыться трещинами.
Десять минут спустя Джейсон, раздевшись до белья, нырнул под одеяло. Завтра он отправит секретаршу купить ему электрическое одеяло.
Не прошло и получаса, как Джейсона разбудил какой-то звук. То был скребущий звук, за которым последовал другой звук: как будто мнут бумагу. Джейсон всегда спал не слишком крепко, но годы постоянных перелетов сделали его сон еще более чутким и беспокойным, и теперь бессонница стала для него привычным состоянием, которое, наверное, требовало медицинского вмешательства. Но на лечение от бессонницы у Джейсона просто не было времени. Неслышно ступая по холодному полу босиком, он прошел в гостиную. Лунного света, льющегося в окна, хватало, чтобы разглядеть очертания мебели и не натолкнуться на нее. Пару секунд он постоял, прислушиваясь. Звук доносился из комнаты Эми.
Не решаясь войти, Джейсон стоял у открытой двери. Возможно, она там чем-то занята и не хочет, чтобы ее беспокоили. Но нет, когда глаза его привыкли к темноте, Джейсон увидел, что она лежит в кровати и скорее всего крепко спит. Джейсон никогда ни за кем не подглядывал и, не желая опускаться до такой низости, уже повернулся, чтобы вернуться к себе в спальню, но вновь услышал подозрительные звуки. Вглядываясь в темноту, он разглядел в дальнем углу спальни женщины нечто, напоминающее клетку с прутьями, но, поморгав, понял, что это не клетка, а старомодный деревянный манеж, и то, что сидело в нем, больше всего напоминало детеныша медведя.
Джейсон снова заморгал, недоверчиво покачал головой, затем снова посмотрел в сторону манежа. Медвежонок повернул голову и посмотрел на него ухмыляясь. Джейсон отчетливо разглядел два зуба, поблескивавших в призрачном серебристом свете.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джейсон на цыпочках вошел в комнату и наклонился над ребенком. Он внутренне был готов к тому, что малыш заорет, увидев склонившегося над ним незнакомого человека, но младенец не закричал. Напротив, ребенок явно проявил к нему интерес. И этот интерес выразился в том, что младенец вцепился Джейсону в щеку и ущипнул за нее так, что из глаз брызнули слезы от внезапной боли.
Убрав маленькую руку со своего лица, Джейсон поднял ребенка на руки, принес к себе в комнату и, положив на узкую кровать, подоткнул одеяло и сурово приказал:
– А теперь спи.
Младенец недоуменно поморгал, затем заерзал, улегся по диагонали и уснул.
– Неплохо, – восхищенный собственными достижениями, сказал Джейсон. Совсем неплохо. Возможно, Дэвид был прав, когда говорил, что он, Джейсон, умеет находить подход к детям. Плохо, что он не применил этот строгий тон к самому Дэвиду много лет назад. Возможно…
Но тут Джейсон осознал, что теперь спать ему негде. Даже если он развернет малыша, кровать его была слишком узкой, чтобы они могли поместиться на ней вдвоем. Ребенок был толстый, как рождественский гусь. Неудивительно, что он вначале принял его за медвежонка.
И что теперь делать? Джейсон посмотрел на часы. Четыре часа утра. В Нью-Йорке все спят, так что вести дела он не мог. Хотя, подумал Джейсон, если в Нью-Йорке все спали, то в Лондоне шел рабочий день.
И, надев свой шерстяной костюм, чтобы спастись от холода, Джейсон вытащил мобильный телефон из кармана и, подойдя к окну, где прием был лучше, набрал номер. Пять минут спустя он уже принимал самое деятельное участие в телефонной конференции глав недавно приобретенной им компании. Судя по доносившимся до него фоновым шумам, в лондонском офисе рождественская вечеринка была в разгаре, Джейсон чувствовал раздражение менеджеров, которых он лишил возможности веселиться, но все это не имело для него значения. Бизнес есть бизнес, и чем скорее они это поймут, тем лучше.
Глава 3
«Это мне не нравится», – думала Эми, укладываясь в постель. По какой-то непонятной причине Макс все еще спал, она видела этот большой ком в манеже.
– Не нравится, не нравится, – сказала она вслух и встревоженно взглянула на импровизированную детскую кровать, боясь, что разбудила ребенка, но Макс не шевелился. Ей все равно придется его разбудить, иначе молоко разорвет грудь, но все равно приятно, что у нее есть минута-другая для того, чтобы просто поразмышлять.
Когда Дэвид обратился к ней с предложением, чтобы она позволила его кузену (гею) пожить у нее неделю, Эми ответила категорическим отказом.
– Чем я буду его кормить? – спросила она. – Мне едва хватает средств на еду себе и Максу.
– Он… ему нравится готовить. И я уверен, что ему будет приятно готовить еду не для себя одного. Он купит все необходимое. – Но Дэвид сказал это так, что Эми ему не поверила. – Нет, в самом деле, он будет готовить. Послушай, Эми, я понимаю, что веду себя не очень красиво, навязывая тебе постояльца, но мой кузен действительно нуждается в человеческом участии. Джейсон и его друг только что расстались, и моему кузену просто некуда деваться. Ты окажешь мне неоценимую услугу. Я бы позволил ему остаться у нас, но ты же знаешь, как мой отец относится к голубым.
На самом деле Эми встречалась с Бертрамом Уилдингом только раз, и она понятия не имела, как он относится к чему-то или кому-то, помимо сосисок с соусом чили (их он любил) и футбола (его он тоже любил).
– Неужели нельзя пристроить твоего кузена к кому-нибудь другому? Ты всех в городе знаешь, – взмолилась Эми. Дэвид так хорошо к ней относился. Он не взял с нее ни цента за лечение Макса, когда у него воспалились уши, и за прививки тоже не стал брать денег, и он даже направил к Эми медсестру, когда она свалилась с гриппом на три дня. Одинокой матери не просто выживать на такие маленькие деньги, когда приходится считать каждый цент, но с помощью Дэвида она как-то смогла выжить. И поэтому она чувствовала себя ему обязанной. А долг платежом красен, как говорится.
– У тебя есть лишняя спальня, да и тебе он будет полезен. Ты же не имеешь ничего против геев? – спросил он, намекая на то, что он, возможно, составил о ней лучшее мнение, чем она заслуживала.
– Конечно, нет. Я ничего не имею против геев. Вопрос лишь в пространстве и… да, в деньгах. Я не могу позволить себе кормить его, а тем более платить за то, что он будет нянчиться с моим ребенком. И еще…
– Предоставь мне решить эти вопросы. И вообще, предоставь это все мне. Джейсон будет помогать тебе во всем и значительно облегчит твою жизнь.
– Предоставь мне решить эти вопросы. И вообще, предоставь это все мне. Джейсон будет помогать тебе во всем и значительно облегчит твою жизнь.
Да, она доверяла Дэвиду, как доверял Дэвиду каждый живущий в этом городе, и чем обернулось для нее это доверие? Кого он к ней привел жить? Мужчину шести футов роста с презрительной миной, от которого ей хотелось убежать как можно дальше и спрятаться так, чтобы он ее никогда не нашел, – вот кого он к ней привел. Прошлой ночью, вернее сказать, этим утром, как раз в два часа, в обычное время ночного кормления Макса, она едва удержалась от того, чтобы не сказать что-нибудь едкое, когда заметила, как он, брезгливо скривив губы, осматривает ее дом. На нем был костюм, который, вероятно, стоил больше, чем весь ее дом со всеми потрохами. Она кожей ощущала его презрение. В тот момент ее так и подмывало сказать Дэвиду, чтобы он забирал своего кузена и убирался на все четыре стороны. Она его к своему сыну и близко бы не подпустила.
Но тут она вспомнила все то, что рассказывал ей об этом несчастном Дэвид: о разбитом сердце и все такое. Но Эми не показалось, что этот мужчина выглядел подавленным. Скорее, он был зол: зол на весь мир, а возможно, зол конкретно на нее. Когда он потребовал, чтобы Дэвид вышел с ним на улицу, Эми с трудом поборола искушение запереть за ними дверь на засов, а самой вернуться в теплую постель.
Но она этого не сделала, а теперь ей предстоит всю неделю провести как на иголках. И всю неделю она будет видеть эту презрительную ухмылку. Целую неделю!
Но ход ее мыслей прервался, когда она услышала глухой стук, как будто на пол упало что-то тяжелое. Этот звук донесся из комнаты гостя. И следом раздался оглушительный, испуганный крик Макса. Эми успела соскочить с кровати и прибежала в комнату своего постояльца еще до того, как тот успел поднять ребенка.
– Убирайтесь, – сказала она, оттолкнув протянутую к ее ребенку руку гостя, и, схватив малыша на руки, принялась баюкать его, прижимая к груди. – Тише, мой сладкий, – приговаривала она.
Сердце ее колотилось как бешеное. Он упал с кровати. Может, он ударился головой? Все ли с ним в порядке? Не получил ли он сотрясения? Не дай Бог, он повредил голову! Она лихорадочно ощупывала головку малыша, нет ли там шишки, крови или царапины.
– Он просто испугался, – сказал Джейсон. – Он упал на подушку, и, кроме того, на нем столько всего надето, что его спокойно можно сбросить с крыши, и он ничего не почувствует. – При этих словах он одарил Эми чем-то слабо напоминающим человеческую улыбку. Или тем, что в его понимании называлось улыбкой.
Эми метала молнии взглядом. Макс уже перестал плакать и сейчас извивался у нее на руках, тычась носом в грудь.
– Уходите, – сказала она Джейсону. – Я не хочу вас здесь видеть.
Джейсон посмотрел на нее так, словно он не понимал по-английски.
– Уходите, я сказала. Вы уволены.
Она с трудом удерживала Макса, который, согнувшись вдвое, толкался головой ей в грудь.
– Возьмите ваш… ваш телефон и уходите. – Нетрудно было догадаться, что Джейсон стоял у окна, общаясь по телефону, оставив при этом ребенка лежать одного на узкой кровати. Эми не собиралась доверять Макса заботам настолько беспечного человека.
– Меня еще ни разу не увольняли с работы, – сказал Джейсон, удивленно округлив глаза.
– Все когда-нибудь случается в первый раз. – Видя, что Джейсон не сделал и шагу, Эми поджала губы. – У меня нет машины, так что, если вас нужно отвезти, позвоните Дэвиду. Могу дать его номер.
– Я знаю его номер, – тихо сказал Джейсон, не сходя с места. Он продолжал смотреть на Эми во все глаза.
– Так звоните! – сказала она и повернулась, чтобы уйти, прижимая к себе извивающегося Макса.
Она прошла в гостиную, уложила Макса на две подушки на диване, подложив руку ему под голову, затем рассерженно расстегнула ночную рубашку и достала грудь. Макс стремительно ухватился за сосок. Он лежал и пристально смотрел на мать снизу вверх, очевидно догадываясь, что тут происходит что-то необычное.
– Послушайте, я… извините меня, – сказал Джейсон, повернувшись к Эми спиной. Она чувствовала его смущение, вызванное тем, что он присутствовал при кормлении. Стащив со спинки дивана детское одеяло, Эми прикрыла себя и большую часть младенца.
– Дайте мне еще один шанс, – сказал Джейсон, по-прежнему стоя к ней спиной. – Я был… – Он с трудом смог выдавить: – Я был не прав. Я поступил неправильно, оставив ребенка одного на кровати. Но… хм… я хотел как лучше. Я услышал, что он не спит. Вы спали, и поэтому я вынул его из манежа и принес в свою комнату. Я просто хотел дать вам поспать пару лишних часов, вот и все.
Насколько могла судить Эми, каждое слово давалось ему ценой ожесточенной внутренней борьбы. Можно было подумать, что он еще ни разу в жизни ни перед кем не извинялся. Нет, даже не так. Судя по его тону, можно было подумать, что он в своей жизни ни разу не совершал ничего такого, за что пришлось бы просить прощения.
– Вы просите меня, чтобы я еще раз рискнула жизнью своего ребенка? – спросила Эми спокойно, глядя на его спину.
Джейсон медленно повернулся к ней лицом, увидел, что она прикрыта, и сел в кресло с жутковато-веселенькой накидкой.
– Обычно я… я не бываю так неосторожен. Обычно мне приходится одновременно вести несколько дел и отслеживать ситуацию сразу по нескольким направлениям. Как правило, мне удается справляться с теми проблемами, что подбрасывает жизнь. Я бы даже взял на себя смелость заявить, что умение одновременно решать несколько вопросов и при этом находить оптимальные решения для каждого – моя сильная сторона и предмет моей гордости.
– Не надо лгать. Мне это ни к чему. Дэвид все мне рассказал. – Когда она произнесла эти слова, лицо Джейсона приобрело странный оттенок лилового, и Эми утвердилась в своем решении как можно быстрее избавиться от этого типа.
– И что вам рассказал доктор Дэвид? – тихо спросил Джейсон.
Что-то в нем было такое, что ее немного пугало. Она была в большом долгу перед Дэвидом, но она не собиралась возвращать долги кому бы то ни было, рискуя жизнью и здоровьем своего малыша.
– Он сказал мне, что вы гей и что вы не успели оправиться от разрыва с вашим партнером, который разбил вам сердце, и…
– Он сказал вам, что я гей? – тихо переспросил Джейсон.
– Да, я знаю, что это ваш секрет и что вы не хотите, чтобы об этом знали окружающие, но он был вынужден мне об этом рассказать. Вы же не думаете, что я пустила бы в свой дом незнакомого мужчину традиционной ориентации? – Она прищурилась и пристально на него посмотрела. – Или думаете? За кого вы меня принимаете? – Поскольку он не дал немедленного ответа, Эми сказала: – Вам лучше уйти.
Джейсон бровью не повел. Но при этом он смотрел на нее так, словно бился над какой-то очень серьезной проблемой. Эми вспомнила о том, что Дэвид говорил, что его кузену не к кому прийти в гости, не с кем провести Рождество.
– Послушайте, я сожалею, что с вами так вышло. Нельзя назвать вас непривлекательным мужчиной, и я уверена, вы найдете кого-то, кто…
– Другого любовника? – спросил Джейсон, приподняв бровь. – Теперь я у вас спрошу: за кого вы меня принимаете?
При этих словах Эми покраснела и опустила глаза на Макса, который продолжал жадно сосать грудь. Глаза младенца были широко открыты. Он, казалось, ловил каждое произнесенное здесь слово.
– Извините, – сказала она. – Я не хотела никого оскорбить. Для меня все люди равны. Простите меня.
– Только если вы простите меня.
– Нет, – сказала она. – Я не думаю, что из того, что предложил Дэвид, выйдет что-нибудь путное. Я не… – Она вдруг замолчала и вновь опустила глаза на Макса. Он больше не сосал молоко, но отпускать ее сосок он тоже не хотел. Макс считал свою мать большой живой соской.
– Вы мне не доверяете? Вы не хотите простить меня? Что вас не устраивает?
– Вы мне не нравитесь, – выпалила Эми не подумав. – Простите, но вы сами спросили. – Засунув палец Максу в угол рта, она помешала ему тянуть ее за сосок, убрала от груди и запахнулась – и все это одним ловким движением. Эми подняла малыша вертикально и закинула себе на плечо, но ребенок вывернул голову, пытаясь увидеть, есть ли в комнате кто-нибудь еще.
– И почему я вам не нравлюсь?
В этот момент Эми решила, что сполна оплатила свой долг Дэвиду.
– С тех пор как вы вошли в мой дом, вы только и делаете, что морщитесь и ухмыляетесь. – Эми понесло. – Пусть мы и не можем позволить себе носить костюмы, сшитые на заказ, и покупать золотые часы, но мы делаем все, что можем. Я думаю, что где-то на жизненном пути вы растеряли память о том, что такое быть… частью народных масс. Когда Дэвид упрашивал меня пустить вас к себе в дом, я думала, что мы можем помочь друг другу, но теперь я вижу, что вы считаете, что вдова Билли Томпкинса вам не чета. – Последнюю фразу она произнесла сквозь стиснутые зубы. Не прошло и недели со дня ее приезда в Абернети, как она поняла, какого мнения жители этого города о ее Билли.