29) Ни того, кто при смиренном виде и одеянии говорит смиренно, не тотчас предполагай смиренным в сердце, ни того, кто говорит высоко и высокопарно, не вдруг почитай исполненным надмения и гордости, не испытавши их наперед; но от дел их познай их.
30) Плод Духа Святого есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22). Плод же противоположного духа есть ненависть, малодушие мирское, нестроение душевное, тревожность сердечная, лукавство, любопытное мудрование, беспечность, гнев, неверие, зависть, многоядение, пьянство, бранчивость, осуждение, похоть очес, надмение и гордость. От таковых плодов познавай древо, и сим способом верно будешь ты узнавать, какого духа тот, кто говорит с тобою. Имеешь признаки их и словом Господа еще яснее указанными. Благий человек, говорит Он, от благаго сокровища сердца своего износит благая: лукавый же от лукаваго сокровища сердца своего износит лукавая (Мф. 12, 35). Ибо по древу и плод его.
31) В ком есть и усматриваются плоды Духа Святого; в тех и Бог обитает. От них и немутный источник Слова с мудростию и разумом, смиреннословящими ли ты слышишь их, или высокое вещающими. В ком же не усматриваются плоды и дары Святого Духа, а видятся плоды противного духа, в тех – мрак неведения Бога, толпа страстей и жилище вражеских духов; смиренноглаголивыми ли и смиренно мудрствующими видятся они тебе, или говорящими о высоких вещах, в одежде заморской и с представительною наружностию.
32) Не лицами, не внешним видом и не словами характеризуется истина, и не в них почивает Бог, но в сердцах сокрушенных, в духах смиренных и в душах просвещенных Боговедением. Бывает, что иной, как видим, наружно на словах ставит себя ниже других и пред всяким смиренные о себе употребляет речения для уловления похвалы человеческой, внутри будучи полон самомнения, лукавства, зависти и злопамятства против ближнего. Бывает напротив, что иной, как видим, наружно высокомудрыми словами ратует за правду и восстает против лжи или преступления Божественных законов, на одну только при сем взирая истину и внутри полон будучи скромности, смирения и любви к ближнему, хотя иногда хвалится о Господе, подражая Павлу, который, хваляся о Господе, говорил: похвалюся в немощех моих (2 Кор. 12, 9).
33) Бог смотрит не на наружность того, что мы говорим или делаем, но на душевное расположение и цель, с какою или делаем что из видимых дел, или говорим о чем из вещей мысленных: как из людей превосходящие других разумением смотрят паче на силу слов и цель дел, и по ним составляют суждения о лицах непогрешимые. Обыкновеннее же бывает, что человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце (1 Цар. 16, 7).
34) Богом присуждено, чтоб из рода в род не прекращалось уготовление Духом Святым пророков Его и друзей для благоустроения Церкви Его. Ибо, если змий древний не перестает изрыгать яд греха в уши людей на пагубу душ; то создавший наедине сердца наши (Пс. 3, 15) не воздвигнет ли от земли смирения нища, и от гноища страстей не возвысит ли убога (Пс. 112, 7), посылая в помощь наследию Своему меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17)? Преподобно убо те, кои отвергаются себя, начиная смирением, востекают на высоту ведения, и дается им свыше силою Божиею слово премудрости, яко благовествующим спасение Церкви Его (Пс. 67, 12).
35) Познай себя самого; и это есть воистину истинное смирение, научающее смиренномудрствовать и сокрушающее сердце, и сие самое делати и хранити понуждающее. Если же ты не познал еще себя, то не знаешь и того, что есть смирение, и делания и хранения его еще не коснулся: ибо познание есть конец делания заповедей.
38) Всякий, познавший себя, почил от всех дел, кои по Богу, и вошел в святилище Божие, в мысленное богослужение Духа и в божественное пристанище бесстрастия и смирения. Не познавший же себя чрез смиренномудрие еще в труде и поте шествует путем жизни сей. О сем и Давид гадательствуя сказал: сие труд есть предо мною, дондеже вниду во Святило Божие (Пс. 72, 16. 17).
39) Когда кто познает себя; а это требует многого совне охранения, упразднения от дел мирских и строгого испытания совести, – тогда тотчас внезапно приходит в душу и божественное некое паче слова смирение, приносящее сердцу сокрушение и слезы теплого умиления: так что тогда испытывающий его в себе действие почитает себя землею и пеплом, червем, а не человеком, недостойным даже и животной сей жизни, за превосходство сего дара Божия, в коем пребыть сподобившийся исполняется неизреченным некиим опьянением умиления, входит в глубину смирения и, из себя изшедши, ни во что вменяет все внешнее яства, пития, одеяния тела, – как изменившийся добрым изменением десницы Вышняго (Пс. 76, 11).
40) Смирение есть нечто величайшее в добродетелях: ибо оно в ком вкоренится чрез искреннее покаяние и в спутницы к себе приимет молитву с воздержанием, тех тотчас делает свободными от страстей, мир силам их подает, сердце очищает слезами и исполняет его тишины в нашествии Духа. Когда же они так настроятся, тогда для них уясняется чрез то слово ведения Божия, и они входят в созерцание таин Царствия Божия и познания тварей. Но поскольку они углубляются в глубины Духа, потолику погружаются и в глубину смиренномудрия; а от сего возрастает в них познание своих мер и немощи человеческого естества и увеличивается любовь к Богу и ближним, так что они убеждены бывают, что почерпают освящение от одного приветствия и близости обращающихся с ними.
41) Ничто так не окрыляет души к вожделению Бога и возлюблению Его как смиренномудрие, умиление и чистая молитва. Смиренномудрие сокрушает дух, источает потоки слез и, представляя пред очи сознания невеликость наших человеческих мер, научает видеть свою немощность; умиление очищает ум от всего вещественного, просвещает око сердечное и делает душу всю светлоблестящею;
чистая молитва всего человека сочетавает с Богом, делает его сотрапезником Ангелов, дает ему вкусить сладости вечных Божиих благ, сокровищами великих таин снабжает его и, воспламенив любовию, располагает его дерзнуть на положение души своей за другов своих, как ставшего уже выше пределов человеческого ничтожества.
42) Сохрани ты мне добрый залог обогатительного смирения, в которое складываются на сохранение сокровенные сокровища любви, в коем хранятся маргариты умиления, – и Царь, Христос Бог, покоится как на престоле, окованном златом, разделяя дары Духа Святого питомцам его и великих сподобляя их удостоений: слова ведения Его, неизреченной Его премудрости, узрения божественных вещей, предузрение вещей человеческих, животворного умертвия в бесстрастии и соединения с Ним теснейшего для соцарствования с Ним в Царствии Отца и Бога, как Сам Он Ему молится, говоря о нас: Отче, их же дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин.17, 24).
43) Когда кто, деятельно трудясь в исполнении заповедей, внезапно исполнится радостию неизглаголанною и неизреченною, так что и сам изменится дивным некиим и невыразимым изменением, и, как бы совлекшись бремени телесного, забудет о пище, сне и других потребах естества: тогда да ведает, что это есть Божие ему посещение, производящее в подвизающихся животворное умертвие и вводящее чрез то в состояние бесплотных. Такой блаженной жизни виновница есть смирение; питательница и матерь – святое умиление; другиня и сестра – созерцание Божественного света; престол – бесстрастие; конец – Пресвятая Троица-Бог.
44) Достигший до сего акрополя (кремля) не может быть держим узами чувства ни к чему из всего тварного, не обращает взора ни на какие утехи житейские, не различает неподобного от преподобного, но как Бог равно дождит и солнце воссиявает на праведных и неправедных, на злых и благих (Мф. 5, 45), так и он воссиявает и простирает лучи любви своей на всех, не утесняясь в утробах своих (2 Кор. 6, 12), но чреватым пребывая любовию ко всем, и если чувствует тесноту и тяготу, то только тогда, как не может благотворить, сколько хочет. Отсюда, как некогда из Едема, другой некий исходит источник, разделяющийся на четыре начала (Быт. 2, 10), – смиренномудрие, чистоту, бесстрастие и неразвлекаемую ничем (безмолвную) молитву, и напояет лицо всего мысленного творения Божия.
45) Не вкусившие сладости слез умиления и не ведающие, какова благодать их и каково действо, думают, что они ничем не разнятся от тех, кои проливаются по умершим, придумывая при сем многие виды предположений пустых и недоуменных умозаключений. – Но они естественно нам прирождены; и когда гордость ума склонится к смирению, а душа смежит очи свои от прелести видимых благ и устремит их к одному видению первого невещественного света, отрясет всякое к миру чувство и свыше утешения Духа сподобится: тогда слезы, как воды источника, исторгаются из нее, утверждают чувства ее и исполняют мысли ее всякого радования и света божественного; и не это только, но и сокрушают сердце, и ум в видении лучшего соделовают смиренномудрым. Всему сему невозможно быть в тех, кои плачут и рыдают по иным причинам.
46) Невозможно разверзть источник слез без глубочайшего смиренномудрия, ни опять смиренномудрым быть без умиления, производимого наитием Духа: ибо умиление от смиренномудрия, и смиренномудрие от умиления Святым порождаются Духом. Они, как звенья цепи, держась друг за друга и единою благодатию связуясь, составляют неразрывный союз духовный.
47) Свет, от Духа Святого нисходящий в душу, обыкновенно отходит по причине уныния, нерадения и безразличия оносительно слов и яств: ибо как безразличие в яствах и вообще сытая трапеза, так равно и неудерживание языка и очес нехранение изгоняют его из нее и делают нас омраченными. Когда же мы наполнимся тьмою; тогда все звери селения сердца нашего и скимны – страстные помыслы – с рыканием расходятся по душе, ища себе пищи в страстях и покушаясь похитить положенное в нас Духом сокровище (Пс. 163, 21). Но истинная другиня наша – воздержание, и ангелотворная молитва не только не попущают ничему такому произойти в душе, но и сохраняют в уме неугасимым светением Духа, сердце делают тихим и чистым, источают божественное умиление, душу расширяют любовию к Богу и всю ее, в веселии и девственности, всецело сочетавают со Христом.
48) Ничто так не свойственно разумности, как чистота и целомудрие души, коих матерь и другиня есть воздержание всестороннее, а отец – страх Божий. Страх же Божий, преложившись в вожделение Бога и сочетавшись с сердечным расположением к божественным вещам, соделовает душу свободною от страха, полною любви и божественного разумения родительницею.
49) Страх, наперед сочетавшись с душою, чрез покаяние делает ее чреватою помышлением о суде. Тогда окружают ее болезни адских мучений (Пс. 114, 3); воздыхания и скорбные томления с сжатием сердца терзают ее при помышлении о будущем воздаянии за дела злые. Потом она, многими слезами и трудами во чреве помышление зачатое (намерение содевать спасение) возрастивши, рождает на земле сердца своего дух спасения (решимость), и освободившись от мучении при мысли об аде, и избавившись от стенаний под действием представления суда, воспринимает в себя вожделение и радость будущих благ и сретается другинею – чистотою с целомудрием, кои искреннею любовию сочетавают ее с Богом. – С Богом же сочетавшись, душа ощущает неизреченную сладость, и от сего с удовольствием уже и наслаждением проливает слезы умиления, чуждою делается сочувствия всему, что в мире, и как бы в исступлении сущи, течет вслед Жениха, так взывая к Нему безгласным гласом: «вслед Тебе, в воню мира Твоего теку. Возвести ми, егоже возлюби душа моя, где пасеши? где почиваеши в полдень чистого созерцания? чтоб не быть мне вынужденною блуждать по стадам другов Твоих – праведников (Песн. 1, 3, 6): ибо светлосияние великих таинств у Тебя». – Жених же, введши ее в сокровище-хранительницу сокровенных Своих таин, делает ее созерцательницею существа творений с премудростию.
50) Не говори в сердце своем: невозможно мне прочее стяжать чистоту девства, после того как я столько раз растлевал себя и подпадал неистовству тела. Ибо где приложены будут болезни и труды покаяния с злостраданием и теплотою душевною и источатся реки слез умиления: там все твердыни греха разрушаются, всякий огнь страстей угасает, и совершается новое свыше рождение наитием Духа Утешителя; – и душа опять соделовается палатою чистоты и девства, в которую преестественный Бог, нисшедший во свете и радовании неизреченном, и как на Престоле Славы, восседши на высоте ума ее, дает мир сущим в ней силам, так говоря: «мир вам от борющих вас страстей, мир Мой даю вам для естественного вам действования, мир Мой оставляю вам для достижения преестественного совершенства». Исцелив таким образом тройственностию дарования мира троечастность души и к троичному возведши ее совершенству и с Самим Собою соединивши, всю уже делает ее Богом девственною, всю доброю, всю прекрасною, намастив ее благоуханием мира чистоты, и говорит ей: «востани, прииди, ближняя моя, добрая моя, голубице моя, в деятельном любомудрии. Яко се зима страстей прейде, дождь сластолюбивых помыслов отъиде, отъиде себе, цвети добродетелей с благоуханием помышлений явишася на земли сердца твоего. Востани, прииди ко Мне в разумном ведении естества, прииди ты, голубице моя сама о себе, в покров и мрак таинственного Богословия и веры, сего твердого во Мне Боге камня» (Песн. 2, 10–14).
51) Блажен мне из сподобившихся доброго изменения и восхода горе тот, кто, – деятельным любомудрием превзошедши стену страстных привычек и оттуда на посребренных крыльях бесстрастия в ведении поднявшись в мысленный воздух созерцания всего сущего, а отсюда вошедши в мрак Богословия, – почил наконец от всех сих дел своих в Боге блаженною жизнию: ибо он, соделавшись в совершенстве земным Ангелом и небесным человеком, прославил Бога в себе, чего ради и Бог прославил его.
55) Худо неверие, лукавого сребролюбия и зависти лукавейшее порождение. Если же оно худо, не паче ли худо то, что порождает его? ибо сие последнее любовь к злату делает в сынах человеческих предпочтительнейшею любви ко Христу, Содетеля вещества почитает меньшим сего вещества, и ему служить паче, нежели Богу, научает тех, кои охотнее соглашаются служить твари паче Творца и истину Божию пременяют во лжу (Рим. 1, 25). Если же недуг сей так худ, то какой степени худости не превосходит душа, произвольно им недугующая?
56) Если любишь быть другом Христовым, ненавидь злато и его ненасытное любление, так как оно к себе обращает помышление любящего его и отрывает его от сладчайшей любви к Господу Иисусу, которая является не в виде слова, а в виде действования по заповедям Его. Если вожделеваешь злата, то, увы! конечно приобретешь его, если приобретением считаешь, а не крайнею потерею любовь к нему предпочтительно пред любовию ко Христу. Но ведай, что при сем Христа всячески потеряешь, а вместе с Ним потеряешь и Бога, без Коего нет спасения человекам.
57) Если любишь золото, то не любишь Христа. Если же Христа не любишь, а любишь золото; то смотри, кому тиран сей уподобить тебя старается? Оному, хотя ученику, но не верному, хотя другу, но оказавшемуся наветником, зле восставшим на общего Владыку, бедственно отпадшим от веры и любви к Нему и бросившимся в глубь отчаяния. – Убойся же этого примера и ты, и бегай злата и любви к нему, да Христа приобрящешь, оказывая вместе с тем и к себе самому истинную любовь: ибо видишь, какова участь падшего в этот грех?
58) Без призвания свыше никогда не ищи получить председательство при помощи золота или при содействии и ходатайстве людей, хотя бы ты видел, что имеешь силу пользовать души; ибо три следующие беды могут сретить тебя, и одна из них сбудется: или негодование Божие и гнев найдут на тебя в различных напастях и скорбных обстоятельствах, когда восстанут на тебя не только люди, но и вся почти тварь, – и жизнь твоя будет многовоздыхательна; или с великим бесчестием будешь свергнут оттуда, когда преодолеют тебя другие; или умрешь не в свое время, будучи отсечен от настоящей жизни.
59) Нельзя ни во что вменять славу и бесчестие и быть выше неприятностей и приятностей, если не сподобится кто право смотреть на то, чем кончается все такое. Когда же увидит, как всякая слава, всякое удовольствие и утеха, всякое богатство и благоденствие кончается ничем, потому что смерть все это отнимает и растлевает; тогда, познав явную суетность человеческих вещей, обращает он чувства свои к вещам божественным и к этим, пребывающим и растлиться никогда не могущим, прилепляется, а от тех отвращается, – вследствие чего становится выше скорбей и утешений земных: скорбей, как победивший в душе сластолюбие, славолюбие и любоимание, – утешений, как отторгший от души мирское чувство (всякое сочувствие к мирскому). От того, почитают ли его или бесчестят, скорби ли или утешения облежат его, он всегда одинаков и за все благодарит Бога, не ниспадая помыслом долу.
60) Тщательный может и по сновидениям угадывать движения и расположения души и соответственно тому направлять попечение об устроении своего духовного состояния. Ибо по настроению внутреннего человека и его забот бывают и телесные движения, и душевные мечтания. Кто имеет душу веществолюбивую и сластолюбивую. тому мечтаются стяжания вещей и денежные прибытки, также женские лица и страстные объятия, от коих случается с ним осквернение плоти и одежды. У кого душа любостяжательна и сребролюбива, тот и во сне видит всегда золото: то взыскивает уплаты, то умножает проценты, то прячет добытое в кладовую, то будто осуждается как немилосердый. Кто гневлив и завистлив, тому представляется, будто за ним гонятся звери или ядовитые пресмыкающиеся, – и он испытывает великие ужасы и страхи. У кого тщеславием напыщена душа; тому мечтаются добрая о нем молва, шумные ему встречи народные, предложение ему или получение им какого-либо чина или начальства. У кого душа горда и самомнением наполнена; тот видит себя разъезжающим на блестящих колесницах или летающих на крыльях по воздуху, а других всех трепещущими пред великостию власти его. Равным образом и Боголюбивый человек, как ревностный о делах добродетели и неутомимый в подвигах благочестия, имея душу чистую от пристрастия к вещественному, видит во сне или сбытие будущих вещей, или откровение страшных видений, и просыпаясь, всегда находит себя молящимся в умилении и мирном устроении души и тела, со слезами на ланитах и с беседою с Богом в устах.