Огромная бальная зала была залита светом многочисленных люстр. Блики скользили по паркету и отражались в нем. Мужчины в национальных шотландских килтах, в черных бархатных пиджаках, дамы в длинных белых платьях, украшенных кушаками из разноцветной шотландки. Мечи, знамена, портреты на стенах. Волынщики уже загудели в трубы своих инструментов, наполнив все вокруг заунывными звуками национальных мелодий. Сизые клубы дыма от сотен сигарет и сигар медленно поднимались вверх по лестнице, на которой стояла Пенни, созерцая картину всеобщего великолепия.
В центре зала стояли Эффи и ее жених. Сейчас гостей официально уведомят об их помолвке. На пальце невесты сверкало кольцо, украшенное бриллиантами и сапфирами, рассыпая вокруг снопы искр. И такие же искры сыпались из синих глаз Эффи. Воистину, это был ее бал, час ее триумфа и славы. Мама, облаченная в бархатное платье цвета лаванды, с замысловатой прической в виде искусно уложенных локонов, неподвижно замерла неподалеку. Она с нескрываемым восхищением разглядывала собственное чадо и принимала поздравления с величавым видом королевы, снизошедшей до разговора с придворными. Для нее это тоже незабываемый, поистине судьбоносный миг. Слава богу, ее миссия почти закончена: одна дочь выходит замуж.
Наблюдая за происходящим со стороны, Пенни подумала, что, скорее всего, это последний мамин триумф. Уж лично она никогда не согласится пройти через подобный вздор для того, чтобы обзавестись надлежащим спутником жизни. Она прочитала немало книг по биологии и имела неплохое представление о том, как именно выводятся элитные породы животных. Воспитание и уход – вот что главное в деле взращивания будущих рекордсменов стада. Правила игры диктует жизнь, а выезды в свет, приемы, пышные свадьбы – все это пустые забавы, и только.
Она уселась на стул рядом с другими будущими дебютантками. Девочки с трудом сдерживали переполнявшие их эмоции: ножки сами собой притоптывали в такт музыке. Им так страстно хотелось на паркет, туда, где мужественные красавцы в накрахмаленных манишках под бравурные звуки оркестра легко и непринужденно вели своих партнерш в танце. Но этикет есть этикет. Пока скромным воспитанницам элитных школ и пансионов еще нельзя вместе со всеми: кавалеры для будущих дебютанток будут допущены на бал позднее, когда устанет взрослая публика. Это нечестно, снова мелькнула в голове Пенни прежняя мысль. Они тут сидят, вжавшись в стулья, ведут какие-то скучные и никому ненужные разговоры, а остальные знай себе веселятся.
Мама стояла у нее за спиной. В углу зала, возле камина расположилась группа молодых людей. Они чему-то громко смеялись. Стаканы с виски поблескивали в языках пламени. Мать небрежно кивнула в их сторону:
– Должно быть, отпрыски лорда Балранноча. Красивые юноши, ничего не скажешь, но совершенно неуправляемые. Мне рассказывали, что их несчастный отец не может найти управу на собственных сыновей, – продолжила леди Фабия, разглядывая молодых людей с таким видом, будто изучает породистый скот. – А вот тот высокий юноша – их приятель. Произношение сразу выдает в нем выходца из колоний. По слухам, мальчишку выгнали из Итона. – Последняя реплика была сказана матерью с особым презрением в голосе. – У лорда Балранноча есть еще один сын, Торквил или Тормод, не помню точно его имени. Но он сейчас в армии. Какая жалость, что их мать умерла так рано. Некому было позаботиться о правильном воспитании мальчиков. Впрочем, надо отдать должное, танцуют они превосходно.
Дама в платье с кушаком из шотландки, примостившаяся прямо за спиной у Пенни, наклонилась к матери и прошептала:
– Фабия, ты что, уже высмотрела среди них кого-то подходящего для Пенелопы?
Пенни затаилась в ожидании ответа.
– О нет! Пока еще нет! Вот если бы у них была сестра…
– Для твоего Александра? Увы, в их семье одни мальчики. Но вот тот, он самый спокойный среди братьев, думаю, он вполне подойдет для Пенелопы.
Пенни почувствовала, как к щекам прилил жар. Ее охватила ярость. Ну уж нет! Еще не хватало, чтобы ее, словно ненужную вещь, навязывали первому встречному. Сославшись на то, что ей надо в уборную, она тихонько выскользнула из залы. Глоток свежего воздуха, вот что ей сейчас нужно больше всего на свете. Она быстро побежала длинными коридорами, освещенными факелами, по уже знакомому маршруту в сторону библиотеки. В библиотеке было тихо и прохладно. Горели настольные лампы, в камине весело потрескивали поленья, и от него шло такое приятное тепло. «Наконец-то я одна», – вздох облегчения вырвался у нее из груди, и она подошла к полке, чтобы взять ту самую книгу по археологии, которая произвела на нее столь сильное впечатление. Сейчас она усядется в глубокое кожаное кресло и начнет читать. Какое-то время ее никто не хватится.
Но тут Пенни заметила лежащий на столе экземпляр газеты «Скоттиш филд», а рядом – каталог выставки керамики из Кносского дворца, которая развернута в музее Ашмола при Оксфордском университете. Оксфорд ведь совсем близко от их дома. Надо попытаться уговорить сестру съездить туда за покупками. А там если постараться, то можно и на выставку попасть: попытка ведь не пытка.
– Неплохо, да?
Пенни подпрыгнула от неожиданности, услышав у себя за спиной мужской голос.
– Некоторые из этих артефактов я видел воочию. Всем этим вещицам по меньшей мере пять тысяч лет, если не больше. А вид у них такой, будто их изготовили только вчера. Вам интересно все это?
Пенни повернулась лицом к собеседнику. Странный акцент, она такого еще не слышала: гласные протяжные, согласные произносятся мягко. А, да это же тот парень, о котором говорила мама, разглядывая толпу необузданных молодых людей.
– А где вы их видели? – спросила она, окинув взглядом молодого человека. Высокий. Выше, чем ее брат. Волосы щедро политы бриллиантином и прилизаны по последней моде, а вот кружевное жабо уже забрызгано виски.
– На одном острове, неподалеку от Греции. Мы своими глазами видели, как их извлекают из земли и очищают от многовековой грязи. Некоторые экземпляры нам даже разрешали мыть, чаще всего отдельные фрагменты, которые мы потом собирали в единое целое. Конечно, этим занимались главным образом те, кто умеет обращаться с подобными раритетами. Я же просто наблюдал. Я как раз был в это время на курсах летней школы в Афинах – курсы организовала Британская школа археологии. Красотища на этом острове неописуемая!
– Как здорово! Я бы тоже хотела заниматься раскопками! – Пенни подавила горестный вздох. И почему это мужчинам все можно? Вот пожалуйста! Путешествуют по заграницам, посещают всякие экзотические места.
– Между прочим, в эту школу принимают и девушек, – словно прочитал ее мысли молодой человек. – Можете подать документы. Правда, работенка еще та, я вам доложу. Жарища, пыль, грязь… Да, совсем забыл, курсы ведь платные! Но все равно, впечатления – незабываемые! Попытайтесь на следующий год!
Последнюю фразу молодой человек промолвил с легкой улыбкой, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. Конечно, для него это пара пустяков, с завистью подумала Пенни, видя, как зажглись огнем энтузиазма его черные глаза. А еще, когда он говорил, то придвинулся поближе, от него явственно пахло виски. Надо же! С ней еще никто не разговаривал вот так, на равных.
– Откуда вы? – вежливо поинтересовалась она. – Акцент у вас точно не шотландский.
– Мои родители давно уехали отсюда в Новую Зеландию. А меня послали в Англию на учебу. В школе я и познакомился с этими сумасшедшими близнецами Балранночами. – Молодой человек залился жизнерадостным смехом, который напомнил Пенни мелодичный перезвон колокольчиков. – Сейчас я учусь в Кембридже. Хочу стать археологом, но отец говорит, что после окончания университета я должен пойти в армию. А вы в какой школе учитесь?
– Я не учусь, – вспыхнула от смущения Пенни. – В следующем году Эвадна выходит замуж. А потом моя очередь дебютировать в высшем свете.
Последнюю фразу Пенни пробормотала извиняющимся тоном.
– А, так вы та самая младшая сестра Георга! Вот здорово! Наслышан о вас!
– Вот как? – растерялась от неожиданности Пенни.
– Да, среди местных ходят разговоры, что вы стреляете лучше самых опытных охотников. Можете с лету поразить любую мишень. Вас еще ласково называют тут горной козочкой . – Молодой человек снова рассмеялся и бросил на собеседницу самый благожелательный взгляд. – А меня зовут Брюс. Брюс Джардин к вашим услугам, мисс! Правда, все это «оперение» не мое! Позаимствовал на время у братьев. – Он кивнул на свой килт. – Моя семья родом с Шотландской низменности, не принадлежит ни к какому клану, а потому и своего тартана у них нет. Спасибо, Торквил выручил, отдал тартан своего клана.
– А меня зовут Пенелопа Георг, но вы это и так знаете, – проговорила Пенни вежливым тоном, несколько смутившись от неожиданных комплиментов, которыми одарил ее молодой человек. Уж не издевается ли он над ней?
– Никогда бы не подумал, что юные дебютантки могут увлечься разглядыванием старинных черепков. – Он бросил заинтригованный взгляд на книгу, которую Пенни взяла с полки. – По-моему, их больше должны интересовать живые люди, преимущественно молодые. Между прочим, если завтра будет дождь и охоту отменят, то я собираюсь показать те слайды, которые сделал на раскопках в Греции.
– Где? – непроизвольно сорвалось с ее уст.
– Да вот здесь же! В библиотеке! Вот я и заскочил сюда на разведку, чтобы оглядеться, что и как. Приходите! Сами увидите, о чем я рассказывал.
– А я вовсе и не собираюсь дебютировать в свете! – вдруг неожиданно для себя самой выпалила Пенни.
– И правильно! А чем займетесь? Будете поступать в университет?
– Шутите! Да у мамы удар случится, если я объявлю ей о своем намерении получить высшее образование. И потом, я ведь нигде не училась. То есть, я хочу сказать, системно, класс за классом. Но одно я знаю наверняка: на эту ярмарку породистых кобылок они меня точно не затащат!
Глаза ее налились слезами отчаяния. Брюс сел рядом и бросил на нее участливый взгляд. Кажется, он действительно услышал, а главное – понял то, что она хотела сказать. Он извлек из кармана трубку и стал неспешно набивать ее. По комнате поплыл густой табачный аромат. А вот дома никто не желает даже выслушать Пенни. Особенно если речь заходит о серьезных вещах. А так хорошо, когда рядом человек, который понимает. И так уютно потрескивают поленья в камине, и от света настольных лам по комнате разливается приятный полумрак. Как далек библиотечный мир от той суеты, которая царит в бальной зале. Пенни блаженно откинулась на спинку дивана. Как было бы хорошо, если бы этот миг продлился вечность.
– Знаете, – вдруг неожиданно подал голос Брюс, – моя старая няня в таких случаях обычно говорит: «Если захочешь чего-то очень сильно, то это непременно сбудется». А еще она говорит так: «Постарайся понять, какое дело тебе нравится больше всего на свете, и научись делать его хорошо». До завтра!
С этими словами молодой человек легко поднялся с дивана и исчез за дверью. В библиотеке сразу стало пусто и даже холодно, будто камин погас. Пенни зябко поежилась. Ей тоже пора наверх. Иначе мама, чего доброго, организует настоящую поисковую операцию по ее поимке. Но прежде чем бежать в бальную залу, она еще некоторое время неподвижно посидела на диване, мысленно прокручивая только что состоявшийся разговор. Странно, но сравнение с горной козочкой ей почему-то пришлось не по душе. Она вдруг ощутила странное желание тоже ступить на паркет и, подобно Эффи, изящно заскользить в танце под светом хрустальных люстр. Что в любом случае гораздо лучше, чем подпирать стенку в обществе других потенциальных дебютанток.
Хорошо Брюсу заявлять: «Постарайся понять, какое дело тебе нравится больше всего на свете, и научись делать его хорошо». Совет как раз для него. А что я? Как я могу изменить свою судьбу, как посмею сломать планы родителей? Как и где я смогу получить образование, которое позволило бы мне воплотить в жизнь свою мечту? Конечно, выход есть всегда. Но мне потребуется очень много упорства, чтобы добиться свободы. И все же это шанс. Особенно если ты, Брюс, тоже будешь на моей стороне и поверишь в меня. Тогда, быть может, что-то у меня и получится.
А в общем-то, жизнь не такая уж скверная штука! Она вскочила с дивана и вприпрыжку помчалась наверх.
2001 год
На следующее утро я проснулась под впечатлением от первой встречи с Брюсом Джардином. Как давно это было! Первые, еще не вполне осознанные желания – и одновременно стыд при мысли о том, что я ничего не знаю. Невежда, не имеющая никакого представления о мире! Я вдруг вспомнила, как на следующий вечер крадучись пробралась в темную библиотеку (ставни на окнах были предусмотрительно закрыты), горя желанием продолжить начатый разговор. А заодно и поприсутствовать на просмотре слайдов. С десяток гостей удобно устроились перед белым экраном на стене, попыхивая сигарами и трубками. Клубы дыма сливались в сплошную пелену, и сизо-голубой туман стелился перед проектором.
Слайды, которые демонстрировал Брюс, перенесли зрителей в совершенно иной мир. Такую красоту редко увидишь в обычном кинотеатре. Горы, покрытые шапками снега, на фоне пронзительно голубого неба; бухта, заполненная старинными судами (Брюс назвал их кайками), мужчины, облаченные в непривычные костюмы: куртки до пояса, широкие, мешковатые брюки, заправленные в сапоги до колен. Пышные усы на загорелых дочерна лицах. Брюс запечатлел на память и руководителей своей экспедиции, супружескую чету Пенделбери. Они курировали работу всей Британской школы археологии и постоянно проживали на Крите. Мистер Пенделбери – высокий мужчина со стеклянным выражением глаз, а рядом – его миниатюрная жена по имени Хильда. Смотрит куда-то вдаль через камеру, щурясь на солнце.
Потом пошли слайды непосредственно с места раскопок: археологи в защитных шлемах, всецело поглощенные поиском древних сокровищ. Вот они аккуратно счищают песок и грязь с керамических ваз, потом так же осторожно моют их. Среди участников экспедиции полно девушек в шортах, по возрасту не намного старше меня. Они прямо на месте делают зарисовки найденных артефактов. Рядом – множество плетеных корзин, доверху заполненных самыми разными предметами, которым еще предстоит присвоить соответствующие инвентарные номера и внести их в каталог. А вот вид с вершины какой-то горы, потом снимки пикника возле грота. Хорошие любительские снимки, на всех – веселые улыбающиеся лица, на одном – мужчины, танцующие какой-то странный танец. Я невольно почувствовала зависть. Все эти люди свободны в своем выборе и занимаются тем, что считают нужным и важным. Как там красиво! Разве можно сравнить ту жизнь с моим унылым существованием? Но где он, этот Крит! До него отсюда, как до луны. Это молодым людям позволено раскатывать по всей Европе самостоятельно. Им не нужны всякие там гувернантки и наперсницы, и иностранные языки они учат по нескольку штук. А меня без сопровождения и на городскую улицу вряд ли выпустят. Рядом обязательно должен быть кто-то взрослый, он станет отдавать мне приказы, проверять, ровно ли натянут у меня шов на чулке, и все такое. Я никогда не ездила одна в автобусе или в трамвае, не заходила ни в одно общественное место, будь то отель или магазин. Мне не позволялось задерживаться нигде допоздна. Так кто же разрешит мне отправиться в какую-то там экспедицию на другой конец света? Ну и что из того, что Греция – родина моего отца и в моих жилах тоже течет капля греческой крови?
Я вдруг снова остро почувствовала, сколько мелких и крупных обид мне пришлось пережить в детстве, и это несмотря на все привилегии, которые были у нас с сестрой и братом. А потом я рассмеялась вслух.
Но все же кое-что тебе, старушка, удалось! Да, ты добилась всего обходными путями, это правда. Но юношеская целеустремленность победила. Такова уж была твоя судьба, и ты понеслась ей навстречу, подобно Икару, устремившемуся к солнцу. И никто и ничто не смогло остановить тебя.
Я вздохнула и грустно покачала головой. Правду говорят: если бы молодость знала, если бы старость могла. Разве могла я тогда предположить, сколько жертв будет принесено на алтарь борьбы за собственную свободу? Что ж, пришла пора платить по старым долгам.
Рекламный проспект, живописующий красоты Крита, все еще лежал на прикроватной тумбочке. Я вернусь туда, вернусь в это место, которое значит для меня столь много. Постараюсь собрать осколки себя самой, которые, быть может, оставила там много лет тому назад. Вот только сумею ли я отыскать их? Наверное, только погрузившись в прошлое, я найду ответы на те тайны, которые все еще сокрыты на этом острове. Острове, похожем на сон, где люди мечтают и совершают подвиги.
Стокенкорт Апрель 1937 года
Приготовления к свадьбе Эвадны шли полным ходом уже несколько месяцев кряду. Ни шокирующее отречение короля от трона, ни коронация нового короля Георга, пришедшего на смену брату, никак не отразились на графике подготовки. Для мамы все эти эпохальные новости стали всего лишь второразрядными происшествиями в сопоставлении с главным событием года, каковым, по ее мнению, должна была стать свадьба ее старшей дочери. И даже слухи, что войны с Германией не избежать, множившиеся день ото дня, не охладили ее пыла сделать бракосочетание Эффи гвоздем сезона. Планировалось устроить грандиозный прием на открытом воздухе в имении, причем вся обслуга специально была выписана из Лондона. А само венчание должно было состояться в местной приходской церкви.
Дизайн свадебного платья Эффи поручили самому Виктору Стрибелу, известнейшему кутюрье, обшивавшему весь высший свет Лондона. Создание наряда было сопряжено с бесконечными примерками, и невеста в сопровождении младшей сестры зачастила в Лондон как на работу. Пенни получила отличный шанс использовать эти вылазки в своих целях, что она с успехом и проделала с помощью Дианы Линслей, главной подружки невесты на предстоящей свадьбе.