— Зачем? Юридически он незаконен.
— Зато законен для тебя, верно?
— Хм-м-м… Ладно, черт с тобой.
— Тогда волоки свои полисы на свет божий — посмотрим, на сколько можно выписать вексель. Бросив взгляд на Диксона, Харриман резко повернулся и прошел к своему сейфу. Вернулся он с целой грудой толстых папок. Они сложили стоимости полисов — сумма по тем временам вышла просто поразительная. Диксон заглянул в вынутую из кармана шпаргалку:
— Кажется, пропустили один, и довольно крупный. Вероятно, «Североатлантического взаимного». Харриман бросил на него злобный взгляд:
— Кажется, пора гнать с работы всех моих служащих.
— Не стоит, — мягко сказал Диксон, — информация у меня не из вашего лагеря. Харриман опять полез в сейф, вынул полис и добавил его к куче других.
— А мои не желаешь? — спросил у Диксона Стронг.
— Нет, — ответил Диксон, — в этом необходимости нет. — Он принялся запихивать полисы в карман. — Я их сохраню и позабочусь о выплатах. И, конечно же, это дело фактурирую. Можешь послать вексель и формы изменения бенефициария в мою контору. Вот твоя тратта. Он извлек из кармана лист бумаги. Это была тратта, уже выписанная на общую сумму полисов. Харриман пристально посмотрел на Диксона.
— Порой я и понять не могу, — медленно сказал он, — кто же кого надувает? — Он перебросил бумагу Стронгу: — Ладно. Джордж, займись. Я — в Париж, ребята. Пожелайте мне удачи. Вышел он с видом веселым, как у щенка-фокстерьера. С захлопнувшейся двери Стронг перевел взгляд на Диксона, потом на вексель:
— Мне бы следовало его порвать…
— Не надо, — попросил Диксон. — Видишь ли, я действительно верю Ди-Ди. — Помолчав, он добавил: — Ты, Джордж, Карла Сэндберга когда-нибудь читал?
— Да какой из меня читатель…
— Будет время — прочти. У него была история о человеке, пустившем слух, что в аду найдена нефть. Очень скоро все перебрались в преисподнюю, поддавшись на провокацию. А парень, пустивший слух, посмотрел на все это, почесал репу и сказал сам себе: в конце концов, там просто не может не быть чего-нибудь такого! И сам отправился туда же. Выслушав историю, Стронг сказал:
— И в чем же здесь суть?
— Суть в том, что я всего лишь хочу быть готовым защитить себя в случае надобности. И тебе, Джордж, советую. А ну как Делос сам поверит в свои слухи? Алмазы… Идем, Джек.
12
Следующие месяцы оказались такими же суматошными, как и все время до отлета «Пионера», ныне с помпой переданного Смитсоновскому университету. Группа инженеров и большой штат рабочих занимались катапультой, еще две группы — новыми кораблями «Мэйфлауэром» и «Колонистом».
Третий корабль был пока что только но бумаге. Главным инженером всего проекта был Фергюссон; Костер же, как и прежде, поддерживаемый Джеком Беркли — техническим консультантом, работающим над тем, над чем хочет. Колорадо-Спрингс быстро развивался; поселения городов-дорог Денвер-Тринидад вышли далеко за его пределы, вплотную подступив к «Петерсон Филдс».
Харриман крутился, точно белка в колесе. Постоянно расширяющиеся торговля и реклама отнимали у него восемь дней в неделю, но, доведя до язвы Монтгомери с Кэминсом, сам почти без сна, он все же успевал частенько наезжать в Колорадо и подолгу беседовать с Костером.
Было решено, что Луна-Сити будет основан уже при следующем полете. «Мэйфлауэр» должен был нести полезную нагрузку не только в количестве семи пассажиров, но и запасы воздуха, воды и пищи, достаточные, чтобы четверым из пассажиров можно было продержаться до следующего корабля. Жить им предстояло в гофрированном алюминиевом домике — прочном, герметичном и вдобавок захороненном под рыхлой лунной почвой до прилета следующего корабля.
Выбор остальных четырех пассажиров превратился в очередное состязание, очередную рекламную кампанию и большую продажу акций. Харриман настоял на отборе двух семейных пар, на что ему тщетно пытались возражать все поголовно научные организации. Уступил Харриман только в одном — пусть все четверо будут учеными, но при этом они все равно должны составлять две семейные пары.
Это привело к увеличению скоропалительных браков и разводов — после того как объявили итоги конкурса. «Мэйфлауэр» был загружен по максимуму — только-только, чтобы с помощью катапульты и собственных двигателей выйти на околоземную орбиту. Старту «Мэйфлауэра» должны были предшествовать старты четырех других кораблей (правда, космическими кораблями в прямом смысле слова они не являлись), таких же больших, как и он, безымянных танкеров.
Самые скрупулезные баллистические расчеты и предельная точность при запусках помогут им собраться в одной и той же точке одной и той же орбиты. Там их встретит «Мэйфлауэр» и заберет оставшееся топливо. Это была самая тонкая часть всего проекта. Если четыре танкера сойдутся на орбите, Лекруа, используя крошечный запас топлива для маневров, сможет подойти к ним на своем новом корабле. Если же нет — что ж, в космосе ему будет жутко одиноко. Над пилотированием танкеров размышляли всерьез.
Предполагалось поместить туда пилотов и счесть неизбежными издержками расход топлива на отделение спасательного бота с крыльями, уменьшение скорости при входе в атмосферу и посадочное торможение. Однако Костер нашел более рациональный способ. Радар-автопилот, чьим предком был дистанционный взрыватель, а родителями — системы наведения самонаводящихся ракет, получит команду: свести танкеры вместе.
На первом танкере его не будет, однако второй автоматически «увидит» первый и на минимальной тяге направится на сближение. Третий подойдет к двум первым, как и четвертый. Если это сработает, у Лекруа будет существенно меньше проблем.
13
Стронг хотел было продемонстрировать Харриману отчеты о реализации автоматических бытовых выключателей «H amp; S», но Харриман лишь отмахнулся. Стронг опять придвинул их к Харриману, прямо под нос:
— Делос, тебе пора бы хоть немного заинтересоваться такими делами. Кое-кто в этом кабинете должен бы наконец заметить, что к нам поступают некие деньги, принадлежащие лично нам. Иначе этому кому-то скоро придется идти торговать яблоками на углу. Харриман откинулся в кресле, заложив руки за голову.
— Джордж, как ты можешь? В такой день!.. Никакой в тебе поэзии! Или ты не слышал, что я сказал, когда пришел? Рандеву осуществлено. Первый и второй танкеры соединились, как сиамские близнецы! На этой неделе — в полет!
— Очень может быть. А бизнес своим чередом!
— Стало быть, ты им и управляй, а у меня назначена встреча. Когда Диксон обещал быть?
— Должен с минуты на минуту.
— Хорошо. Откусив кончик сигары, Харриман продолжал:
— Знаешь, Джордж, я уже не жалею, что не полетел с первым кораблем. Зато сейчас полечу! Я нетерпелив, как жених, и так же счастлив. Он замурлыкал себе под нос какую-то песенку. Диксон на сей раз явился без Энтенсы — так повелась с того дня, когда ему больше не нужно было скрывать, что он контролирует два пая. Они пожали друг другу руки.
— Слыхал новость, Дэн?
— Да, Джордж говорил.
— У нас все готово! То есть, почти готово. Через неделю — ну там чуть больше или меньше — я буду на Луне! С трудом верится… Диксон молча уселся в кресло. Харриман продолжал:
— Ты что, не хочешь меня поздравить? Да это же великий день!
— Ди-Ди, — спросил Диксон, — а зачем?
— Чего-о?! Не задавай дурацких вопросов! Для чего я, по-твоему, все это затевал?
— Я не просто так тебя об этом спрашиваю. Я спрашиваю, для чего тебе нужно на Луну? У четверых колонистов причина достаточно веская. Кроме того, каждый из них — отобранный специалист-исследователь. Лекруа — пилот. Костер — инженер, проектирующий лунный город. Но ты-то там зачем? Что ты там будешь делать?
— Как это — что? Я — тот самый тип, который всем заправляет. Черт-побери, когда я доберусь туда, стану мэром! Сигару, приятель? Моя фамилия Харриман, не забудь проголосовать. Он ухмыльнулся. Диксон был мрачен.
— Вот не знал, что ты собираешься там остаться. Харриман смущенно отвел взгляд.
— Ну, это все еще не наверняка… Если удастся быстро установить домик, возможно, мы сэкономим достаточно припасов, чтобы и я мог продержаться до следующего корабля. Ты ведь не станешь мне завидовать, так? Диксон смотрел в глаза Харримана:
— Делос, я вообще не могу позволить тебе лететь. Харриман онемел от изумления. Немного придя в себя, он сказал:
— Дэн, не шути такими вещами. Я лечу, и ты меня не остановишь. Никто на Земле меня не остановит!
— Делос, я не могу тебе этого позволить, — покачал головой Диксон. — Я слишком глубоко в этом деле. Если ты улетишь, и, не дай Бог, с тобой что-то случится — я потеряю все.
— Это глупость какая-то! Вы с Джорджем продолжите дело.
— А вот ты спроси у Джорджа. Стронг ничего не сказал. Казалось, он старательно избегал взгляда Харримана. Диксон продолжал:
— И не пытайся схитрить, Делос. Предприятие — это ты. А ты — это предприятие. Если ты погибнешь, всему конец. Я не говорю, что прекратятся космические полеты — ты уже дал им такой толчок, что дело будет продолжаться, даже если на твое место встанут людишки помельче. Но наше предприятие — вот эта самая Компания — пойдет прахом. Нам с Джорджем придется ликвидировать его по полцента за доллар. И это еще с учетом продажи патентных прав! Недвижимость же не стоит ничего.
— Черт с ним! Мы торгуем тем, что нельзя положить в рот! Ты с самого начала это знал.
— Самый важный актив — ты, Делос. Ты — курица, несущая золотые яйца. И я хочу, чтобы ты никуда не улетал, пока еще способен их нести. Ты просто права не имеешь рисковать в космическом полете, пока дело не поставлено на рентабельную основу, так, чтобы любой знающий менеджер, вроде нас с Джорджем, мог вести его дальше и поддерживать платежеспособность. Это я серьезно, Делос. Я слишком много вложил в это дело, чтобы позволить тебе рисковать им ради увеселительной прогулки. Харриман встал, тяжело дыша и упершись кончиками пальцев в край столешницы.
— Тебе меня не остановить, — медленно и непреклонно сказал он. — Ты отлично знаешь, что я собираюсь лететь. И никакие чистые и нечистые силы меня не остановят!
— Прости меня, Делос, — спокойно возразил Диксон. — Но я могу и хочу остановить тебя. Я могу, например, задержать этот самый корабль.
— Попробуй! Адвокатов у меня не меньше, к тому же мои — лучше!
— Ты увидишь, что уже не так популярен в американских судах — особенно с тех пор, как США сообразили, что Луна им вовсе не принадлежит.
— А я говорю, попробуй! Я разобью тебя, да вдобавок отберу твои же паи!
— Спокойнее, Делос. Не сомневаюсь, у тебя есть наготове план, с помощью которого ты хоть сейчас можешь отнять Компанию у нас с Джорджем. Если захочешь. Однако — ты вовсе не обязательно станешь это делать. И я не обязательно стану задерживать корабль. Я не меньше твоего хочу, чтоб этот полет состоялся. Но вот тебя в корабле не будет — ты передумаешь лететь.
— Я передумаю?! Я что, по-твоему, на чокнутого похож?!
— Нет, напротив.
— Тогда — с чего это я передумаю?
— Из-за твоего векселя, который у меня. Я хочу его инкассировать.
— Как это? Срок еще не вышел!
— Верно. Однако я хочу быть уверенным в инкассации.
— Зачем, дубина ты безмозглая? Если я погибну, ты его инкассируешь гораздо скорей!
— Вот как? Ошибаешься, Делос! Если ты погибнешь во время полета, я ничего не получу! Я справлялся во всех страховавших тебя компаниях — большинство из них вносит оговорки насчет экспериментальных аппаратов; так повелось еще со времен ранней авиации. К тому же все они аннулируют полисы и будут стоять насмерть в суде, если ты ступишь на трап корабля.
— Это ты их надоумил!
— Остынь, Делос. Иначе жилы полопаются. Конечно, я справлялся у них, но ведь я вполне законно соблюдал собственные интересы. Я не хочу инкассировать вексель — ни сейчас, ни в случае твоей смерти. Я хочу, чтобы ты погасил его своими собственными трудами, оставшись дома и пестуя нашу Компанию, пока она не стабилизируется. Харриман швырнул так и невыкуренную, но сильно изжеванную сигару в мусорную корзину — и промазал.
— Мне плевать, что ты на этом прогоришь. Если б ты их не потревожил, они бы заплатили, не пикнув.
— Однако в твоих планах, Делос, обнаружилось слабое место. Если космические полеты будут регулярными и успешными, страховым компаниям придется их страховать.
— Черт побери, одна уже сейчас так делает — «Североатлантическая взаимная».
— Я смотрел их рекламу и полюбопытствовал, что они предлагают. Все это — просто рекламные фокусы с обычными оговорками. Нет, все виды страховки придется пересматривать. Харриман задумался.
— Надо проверить. Джордж, позвони Кэминсу. Возможно, нам придется учредить свою страховую компанию.
— Не стоит звонить Кэминсу, — возразил Диксон. — Дело в том, что ты не можешь отправиться в этот полет. Слишком много такого вот сорта мелочей, которые постоянно требуют хозяйского присмотра и заботы. Харриман заглянул в глаза Диксона:
— Дэн, ты никак не можешь понять? Я лечу! Если сможешь — задержи корабль. Если ты расставишь вокруг шерифов — я найму громил, чтобы вышвырнуть их вон. Диксон заметно опечалился.
— Я не хотел говорить об этом, Делос, однако тебя остановят без меня.
— Это кто же?
— Твоя супруга.
— А она-то здесь причем?
— Она хоть сейчас готова подать на тебя в суд на алименты: она узнала о полисах. А когда услышит о твоих последних выдумках, уж точно притащит тебя в суд и получит возможность проверить бумаги с учетом твоих активов.
— Это ты ей подсказал!!! Диксон колебался. Он знал, что миссис Харриман ввел в курс дела Энтенса — со злости. Но что толку подливать масла в огонь?
— У нее и своя голова имеется, — сказал Диксон, — чтобы кое-что выяснить о положении своих собственных дел. Я, честно говоря, беседовал с ней, но она сама меня пригласила.
— Да я вас обоих засужу! Харриман прошел к окну и выглянул наружу. Окно было настоящим, приятно иногда было вот так подойти к нему и смотреть в небо… Подошедший Диксон положил руку ему на плечо.
— Не расстраивайся так, Делос. Никто не собирается отнимать у тебя твою мечту. Однако сейчас тебе не следует лететь. Ты не имеешь права подводить нас. Мы вместе с тобой зашли слишком далеко, и ты обязан быть с нами до последнего. Харриман молчал. Диксон продолжил:
— Ну ладно, я тебе не очень-то нравлюсь. А Джордж? Он ведь с тобой, и вы оба против меня. Однако ему больно от одной только мысли о том, на что ты его обрекаешь. Именно обрекаешь — если не доведешь дело до конца. Как же быть с Джорджем, Делос? Ты и его готов подвести? Не обращая на Диксона внимания, Харриман резко обернулся к Стронгу.
— Джордж, что скажешь? Ты тоже считаешь, что я должен остаться? Стронг потер руки, пожевал губу, и наконец поднял глаза.
— Со мной полный порядок, Делос. Делай, что считаешь нужным. Харриман долго глядел на него. Похоже было, что он сейчас заплачет. Потом он хрипло выговорил:
— Ладно, крысы. Ладно. Я остаюсь.
14
То был один из великолепных вечеров, что, впрочем, обычно для пика Пайкс после того, как гроза покидает небо. Трек катапульты прямой линией устремился к вершине горы, для этого пришлось срыть весь склон. Во временном здании космопорта Харриман в компании других почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра». Толпа почти вплотную подошла к рельсам катапульты.
Не было надобности держать людей на расстоянии: двигатели не включатся, пока корабль не окажется на вершине пика. Охранялся лишь сам корабль, да сияющие рельсы. Диксон и Стронг вместе — ради Компании и для взаимной поддержки — держались у края площадки, отведенной экипажу и гостям. Они смотрели, как Харриман подшучивает над улетающими:
— До свиданья, доктор. А вы, Жанет, с ним построже: нечего там лунных дев искать! Потом они принялись наблюдать, как он, о чем-то заговорив с Костером, хлопнул его по спине.
— Не вешает нос, верно? — шепнул Диксон.
— Может, надо было его отпустить? — спросил Стронг.
— Что? Ерунда! Он нужен здесь. Во всяком случае, место в истории ему обеспечено.
— Да что ему история, — серьезно ответил Стронг. — Он ведь просто хотел слетать на Луну…
— Да, черт его побери… Пусть летит — только сначала с нашим делом пусть закончит. В конце концов, он же все это затеял! Все это сделал он!
— Я понимаю. Обернувшись, Харриман увидел своих компаньонов и направился в их сторону. Они тут же замолчали.
— Ладно, нечего там, — весело сказал он. — Все в порядке. Полечу в следующий раз. К тому времени дело должно уже само собой двигаться. Посмотрите, — он повернулся к «Мэйфлауэру», — каков красавец, а? Внешний люк был задраен, вдоль трека и с контрольной вышки мигали огни готовности. Завыла сирена. Харриман подошел поближе.
— Пошел! Кричала вся толпа. Громадный корабль мягко тронулся вверх по треку, набирая скорость. Через некоторое время он, уже совсем крохотный, достиг вершины и устремился в небо. На долю секунды он завис над землей, затем из его сопел вырвался сноп пламени — включились двигатели. Потом он превратился в светлое пятнышко — огненный мячик — и вскоре совсем исчез.
Улетел — вперед и вверх, на рандеву с танкерами. Едва корабль достиг вершины, толпа переместилась к западному краю платформы. Харриман остался на месте. Диксон и Стронг тоже не пошли со всеми. Они остались втроем. Харриман был самым одиноким из них — он, казалось, не замечал никого вокруг. Он смотрел в небо. А Стронг смотрел на него. Наконец он шепнул Диксону: