Воронов тем временем, завершив петлю, снова оказался за крайним немцем. Минус два! Опять ушел вверх, повторяя маневр. «Фоккеры» упрямо продолжали идти тем же курсом, рассчитывая, видимо, на прочность и скорость своих самолетов, а также - на криворукость советских пилотов. Три Яка пошли во вторую атаку. Андрей, понимая, что в таких условиях толку от атаки на пролете опять будет мало, приказал тем сбросить скорость и прочно сесть на хвост противнику, чтобы иметь возможность качественно прицелиться. Других вражеских истребителей в округе вроде бы не наблюдается, и можно рискнуть. Тем более, что переправа уже близка и затягивать нельзя.
Увы, даже этот приказ помог не сильно. Пилоты Яков садили длинными очередями по как-то лениво даже уворачивающимися от них «Фоккерам», но видимых результатов пока не было заметно. Хотя нет, вот один фашист зачадил и, сопровождаемый шикарным черным хвостом, отвернул на обратный курс. Хорошо, но только повредивший его Як потратил на это не меньше половины боезапаса! Таким макаром на всех не хватит!
Тут Андрей прервал наблюдение за действиями своих подчиненных, потому что, тоже сбросив немного скорость, «прицепился» к летевшему справа немцу, до того еще не атакованному никем. Тот, однако, оказался опытным бойцом и сразу заметил преследование. Когда Воронов начал сокращать дистанцию, готовясь к стрельбе, то вдруг заметил, как от «Фоккера» отделилась черная точка и упала в лес. Он тут же инстинктивно увел машину с курса. Знаем мы эти штучки! На взрывателе бомбы смонтирован замедлитель, установленный на две-три секунды, чтобы сбросивший ее самолет не подорвался на ней же. Следуй Андрей прежним курсом, то бомба сработала бы аккурат во время его пролета. Хитрый немец на это, видимо, и рассчитывал. Но сейчас взрыв прогремел далеко слева от Воронова, и фашист, убедившись в неудаче своего замысла, тут же заложил крутой вираж, вступая в маневренный бой. Его облегченная от бомбовой нагрузки машина имела некоторые шансы, которые, однако, Андрей оставлять противнику не собирался. Да и куда там «Фоккеру» до «семерки» с форсированным двигателем! Небольшой доворот вправо - и огненный шар рухнул на землю. Минус три!
Он развернулся и увеличил скорость, догоняя группу. Та состояла из четырех самолетов - трех наших и одного немца. Но должен быть еще один! Ага, слева чернеет столб дыма - значит, одного все же сбили. А сейчас Яки висели на хвосте последнего противника, но огонь не вели. Наверно, уже истратили весь боезапас, поливая врага длинными очередями! Эх, молодежь!
- А ну, разойдись! - бросил он в эфир.
Яки прыснули в стороны, освобождая ему место. Андрей аккуратно прицелился, сознавая, что за его действиями сейчас наблюдают три пары внимательных глаз. Не опозориться бы! Короткое нажатие на гашетку - и из двигателя «Фоккера» повалили клубы дыма. Самолет накренился влево, и по пологой нисходящей дуге направился на встречу с поверхностью земли. Когда полыхнула вспышка взрыва, Воронов не удержался и выжал тангетку рации:
- Вот так надо! Уяснили, соколы?
Пока они преследовали «Фоккеров», уже почти долетели обратно до переправы. Воронов вышел на связь с другими звеньями. Они занимались подходившей с запада группой пикировщиков Ю-87. Эти давно устаревшие тихоходные самолеты с неубирающимся шасси и слабым оборонительным вооружением все еще встречались, однако, в больших количествах в фронтовом небе. Хотя их производство немцы собирались прекратить еще в прошлом году, но большие потери вынудили их, наоборот, увеличить выпуск этих простых и эффективных, в общем-то, при отсутствии сильного противодействия машин. Тем более, что производство уже давно было отлажено, а сам самолет обходился значительно дешевле своих более современных собратьев.
Истребительное прикрытие пикировщиков связали боем самолеты соседнего полка, а подчиненные Андрею Яки пытались заставить бомберы свернуть с боевого курса. С переменным успехом. Пикировщики держали строй, сбившись в плотную стаю и эффективно прикрывая друг друга огнем задних стрелков. Хотя пару-тройку машин Яки сбили, а еще десяток повредили, но самого главного - завалить ведущего, без которого строй рассыпется - сделать не смогли! А немцы были настроены решительно и просто так отказываться от выполнения боевого задания не собирались. Тем более увидев, что на этот раз имеют дело с не особо опытными пилотами советских истребителей.
Воронов форсировал двигатель до максимума, пытаясь поскорее набрать высоту в два с половиной километра, на которой шли «Штуки» - с меньшей они пикировать не могут. Вот не повезло - над аэродромом пасмурно, а над переправой - ни облачка. Бомби - не хочу! Одновременно отдавал команды по рации, пытаясь направить в нужное русло действия вертящихся вокруг вражеских самолетов Яков. Но это привело лишь к тому, что один из них не рассчитал и выскочил в сотне метров перед строем «лаптежников». Те не замедлили воспользоваться его ошибкой, щедро полив того очередями из курсовых пулеметов. Пока пылающий истребитель несся вниз, Андрей мог только беспомощно скрипеть зубами от злости на себя. Ведь это из-за его приказа молодой пилот так глупо подставился!. Надо было понимать, что тот недостаточно опытен для такого маневра!
Но высота, наконец, набрана. Воронов направил истребитель наперерез строю Ю-восемьдесят седьмых, разгоняясь. На дистанции открытия огня стрелками «Штук» поднырнул под строй, оказавшись вне сектора обстрела и, влупив очередь по ведущему, переворотом ушел вниз, чтобы не подставиться, как давешний Як. В зеркало заднего обзора с удовлетворением успел увидеть огненный хвост, стелившийся за головным бомбардировщиком. Чтобы не столкнуться с ним, соседние стали отворачивать в стороны, ломая строй. Чего мы и добивались.
Пока Андрей разворачивался и опять набирал высоту, на нарушивших нормальное взаимодействие немцев набросились Яки. Не все - часть, видимо, уже растратила весь боезапас. Воронов прикинул, сколько должно было остаться у него. Выходило, что еще не меньше трети. Теоретически, хватит на шесть-восемь очередей. А практически - сейчас проверим!
Он ринулся в самый центр образовавшейся свалки. Вот, один пикировщик, сбросив куда-попало бомбы, разворачивается на обратный курс. Нет, конечно, прежде всего надо валить тех, которые все еще пытаются бомбить прицельно, но этот сам влез в перекрестие. Расстояние настолько мало, что Андрей успевает увидеть, как его снаряды взрывают кучей осколков фонарь кабины фашистского стервятника. Вражеский самолет исчезает из виду под капотом истребителя, но с его судьбой уже все ясно. Следующий! Вот и он! Несущаяся почти вдвое быстрее ползущих как черепахи «Штук» «семерка» стремительно настигает очередную жертву. Та еще не успела избавиться от бомбовой нагрузки. И уже не успеет!
От близкого взрыва вражеской машины истребитель сильно тряхнуло. По лобовому бронестеклу с грохотом проехался отлетевший от пораженного немца кусочек обшивки. Воронов выдернул машину вверх из кучи беспорядочно мечущихся самолетов, поднялся метров на пятьсот над боем, вытер стекающий из под шлемофона пот и огляделся. Собственно, боя как такового уже не было. Несколько Яков еще наседали на сбросившие над своей территорией бомбы и намылившиеся улизнуть пикировщики. И все. Остальные враги или уже сбежали, или догорали на земле. Нет, не все. Андрей проводил взглядом свою последнюю, все еще падающую по плавной нисходящей спирали и весело полыхающую жертву. Седьмой, однако! «Чего это меня угораздило!» - вдруг осознал он этот факт. «Никогда больше трех за один бой сбивать не получалось! А тут как будто сами в прицел лезли!»
На следующий день временный командир полка встал, как и весь остальной личный состав полка, ранним утром, в полшестого. Летом вставали еще раньше, но в ноябре вскакивать в четыре утра не было никакого смысла - восток понемногу начинал алеть только в начале седьмого. И то - в хорошую погоду. А сегодня та была так себе. В утреннем сумраке добрались до столовой, позавтракали и попили кофе. После насыщенного событиями вчерашнего дня среди пилотов чувствовалась некоторая психологическая усталость. Гибель командира, потом тяжелейший и ответственнейший бой над переправой, возвращение на свой аэродром на последних каплях бензина - далеко он, все же, от линии фронта - не могли не сказаться на состоянии молодых еще, в массе, воздушных бойцов. На самом деле, потрепанному в последних боях личному составу полка сильно не помешал бы выходной. Что там с обстановкой, интересно?
Быстренько проглотив остатки кофе, Воронов направился в штаб и связался с руководством дивизии. Оттуда, неожиданно, сообщили об отсутствии на сегодня боевых заданий - погода над передним краем не баловала. Опытные пилоты могли бы летать, но массовые действия авиации противника при такой погоде исключены. Поэтому в штабе предпочли дать передышку самым потрепанным из авиаполков. Приказали провести профилактический ремонт техники и дожидаться нового командования.
Новое командование не замедлило явиться. Около девяти часов утра из серой дымки, стелившейся над окружавшим аэродром лесом, вынырнул биплан У-2 и несколько раз прошелся на бреющем, убеждаясь, видимо, что не ошибся адресом. После посадки тот подрулил прямо к избушке штаба. Два прибывших летчика и оказались присланными из штаба дивизии командирами.
После короткого знакомства Андрей поводил нового командира полка, подполковника Сергея Алексеева, по расположению, показал, что знал. Потом стал прощаться:
- Ну, Сергей, дальше ты сам. А я двину, пожалуй. Тут мне уже делать нечего!
- Погоди, Андрей! Мне же тут еще во всем разбираться, а в штабе приказали сегодня же подготовиться к перебазированию. Надо бы слетать на новую площадку, осмотреться. Помоги, а?
Воронов задумчиво потер старательно выбритый по случаю выходного подбородок. С поиском новых площадок у него были связаны не самые приятные воспоминания, но не подводить коллегу же!
- Ладно, слетаю! Только дай кого-нибудь из своих пилотов ведомым.
Рекомендованная штабом дивизии площадка оказалась бывшим польским, а затем немецким аэродромом и располагалась, соответственно, уже за государственной границей, на захваченном и сильно расширенном в последние дни плацдарме за Западным Бугом. То есть - летим за рубеж! Разве что, предъявить загранпаспорта вряд ли кто-нибудь потребует.
Андрей садиться, хорошо помня свой предыдущий опыт, не спешил. Покружил над площадкой, слетал к ближайшей деревеньке, внимательно рассмотрев расположившиеся там на отдых войска. Нет, «тридцатьчетверки» ни с чем не спутать! А сама деревенька выглядит ничего, почти целая. Даже шпиль местного костела белеет, как ни в чем не бывало! И местное населения довольно бодро тусуется вокруг наших солдат. Контраст с тем, что Воронов наблюдал с воздуха на нашей стороне границы, был разительным. Там, отступая, немцы не оставляли ничего целого. На месте населенных пунктов чернели только остовы сгоревших зданий. Фашисты не жалели ничего, даже церкви. Не говоря уже про население… Массовые казни гражданских те начали практиковать еще задолго до советского наступления, с целью прекратить поддержку партизанского движения. А при отступлении убивали вообще всех, кто под руку попадется. Хорошо еще, что многие заранее уходили в лес целыми семьями. Ничего, скоро фашисты за все ответят! Как эсэсовцы, так и не сильно уступавшие тем во многих случаях в бессмысленной жестокости армейцы. Недолго еще гулять осталось…
Еще раз связавшись, на всякий случай, с командным пунктом, Воронов, наконец, пошел на посадку, приказав своему ведомому покружить над аэродромом, пока Андрей с земли не даст зеленую ракету. Никто на севший самолет нападать не спешил. Не доверявший уже ничему летчик, взяв наизготовку пистолет, вылез из кабины. Но все приготовления оказались излишними. Кроме нескольких представителей штаба дивизии, гонявших по аэродрому саперный взвод в поисках заложенных немцами мин, никого там не было. Воронов, с облегчением вздохнув, дал ракету.
После проверки состояния аэродрома связался с Алексеевым и дал добро на начало перебазирования. Дивизия выделила два транспортника для перевозки техников и части самого необходимого оборудования. Остальное доберется за пару дней по земле.
- Ты только пока не улетай никуда, - предупредил его Алексеев. - Тут к тебе гости прибыли! Отправляю их с одним из транспортников.
- Какие еще гости? - на понял Андрей.
- Сюрприз!
Загадочные гости явились через час. Когда по спущенному из люка Ли-2 трапу первыми полезли одетые в гражданское личности с фотоаппаратами и записными книжками наперевес, Воронов все понял. Судя по по завершавшей процессию парочке с громоздкой кинокамерой в руках - это была сборная солянка репортеров как минимум фронтового масштаба. Так и оказалось. Подробности вчерашнего боя были широко разрекламированы штабом дивизии, а личный результат Андрея, вскоре подтвержденный наземными войсками, вызвал фурор. Такого счета в единственном бою редко кто достигает! Поэтому оперативно организовалась журналистская группа и отправилась на поиски виновника переполоха.
Пришлось потратить пару часов на интервью «по горячим следам» и фотосессию. Фотограф очень сетовал на то, что Воронов не взял с собой всех наград, особенно звезду Героя. Смотрелось бы гораздо круче…
Назавтра в штабе фронта Андрей уже читал в фронтовой газете первое интервью:
«Символично, что прикрывшего нашу переправу через пограничную реку героя мы нашли на первом же захваченном на территории противника аэродроме. Где же ему еще быть, как не в первых рядах воинов, загоняющих фашистского зверя обратно в его логово…» Ну что же, излишне напыщенно, на его вкус, но для провинциального журналиста неплохо.
Уже через несколько дней Воронов понял, как сильно он ошибался. После возвращения в Москву на него набросились уже столичные журналистские «зубры». И к удивлению, качество их текстов оказалось ничем не лучше фронтового корреспондента. Причем некоторые особо разленившиеся акулы пера просто переписали ту, самую первую статью, своими словами. На просьбу прекратить поток интервьюеров Рычагов резонно ответил: «Сам сбил - сам и отвечай!». Так что теперь фотографии Андрея, на этот раз уже с полным иконостасом на груди, украсили страницы центральных газет.
Глава 17.
Андрей открыл фонарь и сразу же чуть не задохнулся от проникшего, казалось бы, до самых глубин желудка потока морозного воздуха. В новом, тысяча девятьсот сорок третьем году, февраль выдался на удивление холодным. По крайней мере, сорокаградусные морозы случались в Москве чуть ли не через день. В других условиях Воронов бы никуда сегодня не полетел, но на далеком фронтовом аэродроме его вдруг настиг срочный вызов из Кремля. Пришлось вылезать из теплой, хорошо протопленной землянки и топать к самолету. Сначала он даже немного беспокоился, так как они в штабе с утра слегка отметили с командиром дивизии нелетную погоду парой стаканов «беленькой», но, пока продрался через царивший в поле мороз до стоянки, алкогольные пары улетучились без остатка.
И вот, после тяжелого многочасового перелета, с несколькими посадками для дозаправки, он, наконец, в столице. На Центральном аэродроме его уже ждала машина, и вскоре Воронов, как был - в не особо чистом летном комбинезоне, входил в столь знакомый ему кремлевский кабинет. Тут ничего особо с последнего посещения не изменилось. Разве что подробные карты, развешанные на стенах и испещренные красными стрелками, отображали гораздо более западные районы, чем несколько месяцев назад.
- Заходите, товарищ Воронов, садитесь, - Сталин был, вроде бы, в неплохом настроении. - Где вас разыскали - в Польше или в Румынии?
- В Румынии! Хотя и почти на границе с Югославией. Скоро уже и туда войдем!
- Вот именно! И это сильно беспокоит наших союзничков! - сразу перешел к делу Вождь. - Они уже несколько недель настойчиво предлагают организовать личную встречу руководителей стран. Черчилль, вон даже готов немедленно примчаться в Москву. Но Рузвельт настаивал на другом месте. Короче говоря, остановились, как и у вас там, на Тегеране.
- Чего это вдруг? Шах уже оттуда сбежал, английских войск в Иране больше нет. Не страшно? - удивился Андрей.
- Дело не в этом. Просто на территории СССР Рузвельту не подходило по политическим причинам, а других альтернатив не имелось. Так что через месяц едем туда. Вы тоже.
- Зачем и в качестве кого? - поинтересовался заинтригованный гость.
- В качестве представителя Главного Управления ВВС. А зачем - разве не понятно? Могут возникнуть вопросы, требующие немедленного решения. Я предпочитаю в таких случаях сначала посоветоваться. И кстати, Рычагов представил вас к следующему званию. Заслужили, в общем-то, да и генерал-майор звучит более солидно, чем полковник…
Сталин, как и ожидалось, отправился до Баку на поезде. Ну не доверял он самолетам! Поэтому лететь согласился только на конечном участке маршрута, где других вариантов просто не было. Его сопровождала основная часть советской делегации, но некоторые отправились к месту действия заранее, подготовить почву, так сказать. В основном эксперты и сотрудники контрразведки. Сталин, конечно, знал, что в прошлом варианте истории германские спецслужбы пытались организовать успешно сорванное советскими покушение на впервые собравшихся вместе глав стран антигитлеровской коалиции, в прямом смысле слова убив одним выстрелом даже не двух а сразу трех «зайцев», и проследил за тем, чтобы ведомство товарища Берии и на этот раз подготовилось не хуже. Хотя тут немцы работали в более сложных условиях - весь Иран был в руках Красной Армии и вычистка многочисленной вражеской агентуры велась успешнее. Кроме того, многие состоятельные европейцы из оккупированных фашистами стран, сбежавшие из придавленной нацистским сапогом Европы, проживали в Тегеране, где им покровительствовал молодой шах, получивший западное образование. Но англичанам из Ирана пришлось уйти, а вскоре сбежал и сам, не «сработавшийся» с советскими товарищами шах, и многие из «дорогих» гостей тоже стали оттягиваться в более «теплые» страны. А ведь именно к этой группе временного населения Тегерана принадлежало большинство нацистских агентов.