Я кивнула и улыбнулась.
– Спасибо.
Она потянулась через стол и взяла меня за руку.
– Не за что, моя милая.
Как же по-матерински она это сказала! Я снова улыбнулась и продолжила есть. Вкус у чесночного хлеба оказался неземной и точно плясал на языке. Я покосилась на официанток в миленьких юбочках и сапожках, гадая, как же они ухитряются держаться в форме на этой работе? У меня бы точно начались большие неприятности с чесночным хлебом…
Вернувшись к Питеру, мы все разошлись по своим делам.
Биш отвел меня в сторонку и спросил о свадьбе. Джен рассказала ему, что я хочу сыграть все наши свадьбы в один день, и он хотел понять почему. Я ответила, что это просто логично. Трое членов моей семьи запечатлелись. Это само по себе чудо. А разве можно лучше отметить наш день, чем быть друг рядом с другом и видеть, как все мы полностью отдаемся тем, кого любим? Мне это казалось вполне разумным.
– Знаю, я не говорю, что не хочу, просто… из-за всей этой спешки у меня остается совсем мало времени, чтобы все доделать.
– Ты про квартиру? – догадалась я.
– Ага, – вздохнул он.
– Прости… Слушай, Биш, я понимаю, как тебе тяжело, но на самом деле эта семья счастлива уже оттого, что ты стал ее частью. Все сознают, что ты сделаешь Джен счастливой, а это многого стоит. И даже не спрашивай, откуда я знаю. – Я усмехнулась. – Я мысли читаю, помнишь?
– Знаю, – сказал Биш, не поддаваясь на уговоры. – Просто мне все время кажется, что я отстаю. И в универе… Ну ходил я на занятия по искусству, ну и что мне теперь делать с этим искусством в Теннесси?
– А вот с этим, похоже, помогу тебе я, – прервал нас Питер, подняв руки. – Прошу прощения, я не хотел совать нос в чужие дела, но ненароком вас услышал. Послушай, Биш, нам в фирме очень пригодится искусствовед. Фирма ведь архитектурная, – пояснил он. – Мы гордимся своими смелыми дизайнами и необычными идеями. И мне кажется, ты прекрасно нам подойдешь, если тебя это, конечно, интересует. К тому же Джен уже у нас работает, поэтому вам не придется быть порознь в первые годы семейной жизни.
Биш уставился Питеру на ботинки.
– Без обид, сэр, но вы предлагаете мне эту работу только потому, что я скоро стану вашим зятем.
– Так, черт возьми, и есть. – Питер засмеялся, напомнив мне при этом Калеба. – Я предлагаю тебе работу еще и потому, что ты нареченный моей дочери. Во-первых, вам обоим будет легче, а во-вторых, мы любим вести дела по-семейному. Почти вся моя семья так или иначе работает в фирме. Поэтому пристрастен я скорее буду, если не предложу тебе работу.
Питер понял, что загнал Биша в угол, и в ожидании ответа растянул губы в джейкобсонской усмешке. Я услышала, как Биш обдумывает услышанное. А затем он уступил:
– Вы не представляете, как я вам благодарен, сэр.
– Сынок, – Питер положил руку ему на плечо, – на долю моей дочери выпало гораздо больше, чем на долю других женщин. Своих женщин мы ценим превыше всего, они – центр наших вселенных, и меня, как отца, мучила мысль о том, что Джен ни с кем так не сроднится, не узнает, каково это – в буквальном смысле чувствовать сердцебиение любимого человека в своей груди. Но потом появился ты… – Я закусила губу, глядя, как Питер борется со своими чувствами. – И ты делаешь ее такой счастливой, какой я видел ее лишь однажды: когда родилась Мария. Еще не понимаешь, почему ты нам так дорог? – Он улыбнулся. – Для меня ты теперь сын, и я хочу лишь одного: стать тебе родным. Наконец на мою дочь кто-то смотрит так, как я смотрю на Рэй. А потому ты не представляешь, как я благодарен тебе… сэр. – Питер вернул Бишу его слова и, взволнованно засмеявшись, по-мужски его обнял.
Биш похлопал Питера по спине и, так же взволнованно его поблагодарив, отстранился. Я услышала мысли Джен раньше его: она стояла на пороге дома и гадала, что случилось. Биш оглянулся на нее и расплылся в улыбке. Потом он кивнул Питеру, крепко меня обнял и двинулся к Джен: стиснул в объятиях, оторвал от пола и, хохочущую, понес в дом.
– Спасибо, – сказала я Питеру.
Биш тоже многое пережил, и бедняге не помешало бы успокоиться.
– На здоровье. И это все от чистого сердца. – Питер притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Ну что ж, кажется, твоя карета подана.
Я растерянно на него посмотрела, и он кивнул в сторону гаража. Калеб сидел на мотоцикле, держа под мышкой мой шлем. Я взвизгнула (буквально – взвизгнула!) и побежала к нему. Питер у меня за спиной захохотал, но мне было все равно.
Как только я подбежала к Калебу, он слез с мотоцикла и нахлобучил шлем мне на голову.
– Я так понимаю, ты соскучилась по Лолите?
Я засмеялась:
– Заткнись, и поехали уже, Джейкобсон.
– Есть, мэ-эм, – усмехнулся он в микрофон.
А потом, оседлав мотоцикл, мы покатили по подъездной дорожке. Прежде чем мы выехали за ворота, я замерла, зная, что сейчас услышу…
– Держись крепче, красавица.
Я хихикнула и крепко схватилась за Калеба, а он, смеясь, погнал вперед. Мы оба чуть наклонились, а мотоцикл с каждым поворотом все отчаяннее мчал по дороге. И не важно, что сердце мое бешено колотилось, не важно, как быстро мы неслись…
Я была с Калебом. И на целом свете нет места безопаснее.
Глава 12. Калеб
Я бежал по пляжу… было жарко, и воздух был влажным даже ночью. Она бежала быстрее меня… атлетка, черт возьми… Я пытался ее поймать… Биш и Джен стояли рядом, ничего не замечая… Мэгги потянулась как раз вовремя… остановила пулю… Повсюду была кровь… моя Мэгги… я пытался ее спасти, но не мог… ее уносило прочь… уносило… Она смотрела мне в глаза и мысленно говорила, что все хорошо, но это была ложь…
Она прикоснулась ладонью к моей щеке, и я резко подскочил в кровати. Я весь взмок, а Мэгги пыталась меня успокоить, прижимаясь губами к моей шее – не целуя, а просто прижимаясь.
Моя Мэгги…
Я осторожно усадил ее к себе на колени, обвил руками ее маленькую фигурку и прижал к себе. Я вдохнул запах ее волос, пытаясь убедиться, что она рядом. Она была рядом, и ее всю трясло, и меня всего трясло. Мое сознание только тогда окончательно очнулось, и я откинулся на кровати и коснулся щеки Мэгги, слабо погладил ее пальцами.
– Прости, – сказал я, сам не зная, за что извиняюсь.
– Это просто кошмар, Калеб, – неловко солгала она.
– Нет, и ты это знаешь, милая, – вздохнул я. – Кажется, во сне я позаимствовал у тебя способность. Видение было почти таким же, как то твое, только мое… – у меня перехватило дыхание и я сглотнул, – …мое было намного хуже.
Я притянул ее к себе и коснулся лбом ее лба. Теперь во сне были не только Биш и Джен, но и Мэгги. Нужно что-то придумать… придумать и остановить это видение…
– Остановим, – уверила меня любимая. – Я не успокоюсь, пока не перестану его видеть. После свадьбы я этим займусь. Попробую найти Маркуса… Хотя все это кажется невыполнимым, – вздохнув, пробормотала она сокрушенно.
– Я тоже не успокоюсь. Как и вся наша семья.
– Давай просто поспим. У нас обоих завтра тяжелый день.
– Не думаю, что смогу, – признался я. – Я только что увидел, как погибает моя нареченная.
Мэгги посмотрела на меня, а потом сказала:
– Давай пройдемся.
Я глянул на часы: полчетвертого утра.
– У нас завтра куча дел, детка, – напомнил я ей. – Последний холостяцкий день.
– Завтра никуда не денется, а сейчас – пойдем со мной.
Я кивнул. Ее слово – закон.
Мы оделись, и Мэгги взяла с комода свой телефон и мой айпод. Мы снова уселись на мотоцикл, и любимая попросила меня поехать в ее город. Так я и поступил. Когда мы почти приехали, я услышал, куда она хочет дальше, и, улыбнувшись, свернул на нужную улицу. Оставив мотоцикл на обочине, я взял Мэгги за руку. Мы двинулись по безлюдной улице и остановились у знака пешеходного перехода.
Там, где все началось.
Она натянула капюшон моей толстовки, которую я ей одолжил, потянула меня за руку и усадила рядом с собой на тротуар; наши ноги соприкасались, вылезая на дорогу. Затем Мэгги взяла мой айпод, поделилась со мной одним наушником и, склонив голову на плечо, включила «Прямо у меня на глазах» группы «Кейдж зи элефантс» и принялась постукивать ногой в такт песне. Именно эту песню я слушал, когда она спасла мне жизнь.
Склонив друг к другу головы, мы слушали, как солист с чувством обращается к неизвестной девушке: «Прямо у меня на глазах весь мир перевернулся с ног на голову…»
Боже, как же хорошо, что в тот день я был погружен в свои мысли!
Так мы и сидели – хотите верьте, хотите нет – до самого рассвета.
Потом я повернулся к Мэгги и провел пальцами по ее щеке.
– Уже завтра, – сказал я. – Остался один-единственный день. Поскорее бы ты поселилась у меня. Хочу слушать, как ты поешь в душе и мычишь, когда готовишь кофе, хочу заходить в комнату, когда ты переодеваешься… – (Она засмеялась.) – И чтобы в каждой комнате пахло твоими духами…
Склонив друг к другу головы, мы слушали, как солист с чувством обращается к неизвестной девушке: «Прямо у меня на глазах весь мир перевернулся с ног на голову…»
Боже, как же хорошо, что в тот день я был погружен в свои мысли!
Так мы и сидели – хотите верьте, хотите нет – до самого рассвета.
Потом я повернулся к Мэгги и провел пальцами по ее щеке.
– Уже завтра, – сказал я. – Остался один-единственный день. Поскорее бы ты поселилась у меня. Хочу слушать, как ты поешь в душе и мычишь, когда готовишь кофе, хочу заходить в комнату, когда ты переодеваешься… – (Она засмеялась.) – И чтобы в каждой комнате пахло твоими духами…
– Не волнуйся, – нежно ответила Мэгги и поцеловала мою ладонь. – Я никуда не денусь.
Когда солнце выглянуло из-за домов, она привстала и улыбнулась.
– Ну что, может, пойдем?
– Куда скажешь, туда и пойдем, красавица.
– Тогда давай к папе, сделаем все дела, а потом поедем домой. Можем лечь пораньше. Отдохнем перед завтрашним днем.
– Звучит прекрасно.
– Ты сегодня что-то очень уж податливый, Джейкобсон, – пошутила она.
– Хочу, чтоб твой последний незамужний день стал незабываемым.
Мэгги засмеялась и умилительно сморщила носик.
– Тебе даже не придется раскошеливаться на кольцо, – заметила она. – Дома будет достаточно.
– Есть, мэм.
– Пошли. Возьмем с собой завтрак и разбудим папу с Фионой.
Я вопросительно изогнул бровь, точно зная, что она задумала.
– Ты что, и вправду хочешь повести меня к Большому Джону накануне свадьбы?
– Должен же кто-то убедиться в чистоте твоих намерений, не так ли? – засмеялась она и потащила меня к мотоциклу.
Мы прошли через дверь-вертушку в кафе «Жаровня». Запахи и музыка тут же навеяли воспоминания о том, как я побывал здесь впервые. Я огляделся в поисках Джона и его мясницкого ножа. Их нигде не было видно. Но только я с облегчением вздохнул, как почувствовал у себя на плече огромную, сильную и горячую руку.
– Мотоциклетник.
– Здрасьте, сэр. – Сглотнув, я обернулся и посмотрел в его суровые глаза.
Я, конечно, ценил то, как он оберегает мою девочку, и, разумеется, все понимал. В жизни не видел никого крупнее этого громадины!..
– Би-Джей! – восторженно воскликнула Мэгги и позволила Джону оторвать себя от пола. (Я тем временем окинул его взглядом, пытаясь углядеть оружие, но ничего не заметил.) – Ты что, похудел?..
– Ага, только никому не говори, – просипел он и, опустив Мэгги на пол, прочистил горло. – Умница пристала, мол, на здоровье скажется.
– Ну, – сказала Мэгги осторожно, – ты тут уже давно хозяин, а жареная еда никому не сулит ничего хорошего.
– И ты туда же, – проворчал Джон.
– Без тебя мне здесь будет грустно…
Он вздохнул, а затем вдруг оживился.
– Кстати, о «без тебя», – сказал он и, стрельнув в меня свирепым взглядом, повернулся к Мэгги. – Где ты пропадала?
Она замешкалась, быстро обдумывая, что бы сказать такого правдоподобного.
– Просто… Разбиралась со всякими делами. Ну, с университетом, всякими домашними делами… за папой ухаживала… вот обручилась недавно.
Джон замер, и я вздохнул, зная, что сейчас будет.
– Обручилась? А кольцо твое где?
– Ну, – начала Мэгги, – у меня его пока нет.
Джон весь побагровел и бросил через плечо:
– Умница! Тащи сюда мой мясницкий нож!
Все гости в зале повернулись к нам, недоумевая, из-за чего весь сыр-бор. Мэгги попыталась исправить положение:
– Большой Джон, ничего страшного. Мне оно и не нужно. У Калеба семья очень традиционная… Он мне вместо кольца подарит кое-что другое.
– Что, например? – пробасил он и, подойдя поближе, свысока на меня поглядел. – Кто, скажи на милость, не дарит своей невесте кольца?
– Тот, кто вместо этого покупает ей дом, – тихо ответил я.
Джон нахмурился.
– Это семейная традиция. Кроме того, Мэгги украшений не носит – один только браслет, который ты ей подарил. А как тебе должно быть известно, колец с огромными камнями она не любит.
Джон поджал губы.
– Конечно, известно. Просто странно это все.
– А папа, кстати, тоже скоро женится, – вмешалась Мэгги.
Большой Джон замолк и поглядел на нее, смягчившись.
– Правда?
Она кивнула. Из подсобки пришла Умница и настороженно на нас покосилась. Затем увидела выражение лица и приобняла его, а он притянул ее к себе.
– Вот это новость, горошинка!
– Ага, – согласилась Мэгги. Она уступила дорогу одному из посетителей и встала возле меня. А потом взяла за руку, и я сжал ее ладонь. – Невесту зовут Фионой. Она очень милая.
– Быстренько вы это. Оба.
– Если уверен – чего тянуть, правда?
Джон было нахмурился, но Умница так успокаивающе погладила его по большому животу, что его досада тут же растаяла.
– Ага, – согласился он.
Они приняли у нас заказ, и Большой Джон продолжил меня игнорировать. Я не обижался, поскольку понимал: ему кажется, что я украл у них Мэгги, – а так, по сути, и есть. Будь я на его месте, наверняка сам бы себя невзлюбил.
Прежде чем мы ушли, Мэгги и ее друзья перецеловались и переобнимались вволю, и я при виде этого не мог не улыбнуться. Мэгги пообещала к ним заглядывать, тем более что ее папа по-прежнему здесь живет. Умница заулыбалась и, похлопав меня по спине, сердечно поздравила. Эна-Бена велела мне заботиться о Мэгги и подмигнула на прощание.
Мотоцикл мы решили оставить на стоянке и несколько кварталов до дома Джима прошли пешком. Мэгги ни о чем не жалела, и я, этакий злодей (по мнению Джона), хоть немного приободрился.
Почти сразу, как мы постучались, Фиона открыла дверь. Одета она была в ярко-фиолетовый халат, а волосы ее были собраны в растрепанный пучок на макушке. Когда Мэгги пожелала ей доброго утра и прошла в дом, она сонно на нас уставилась.
– А мы завтрак принесли.
– Вижу. – Фиона закрыла дверь и пошла за нами в кухню. – Не стоило, милая. Знай я, что вы придете, что-нибудь бы приготовила.
– А мы это неожиданно решили, – объяснила Мэгги, доставая посудину с сосисками.
Тут Мэгги остановилась и закусила губу.
«Ой… я же здесь теперь не живу, так? Позвонить, что ли, надо было…»
Фиона заметила неожиданную перемену в ее настроении и подошла поближе.
– Послушай, ты можешь приходить сюда когда захочешь…
– Нет, я все понимаю… – Мэгги принялась заворачивать обратно сосиски и мысленно бормотать о том, какая же она глупая, что решила, будто все будет по-прежнему. – Не нужно было вот так заявляться.
– Мэгги, перестань.
Я удивился ее словам: быстро же она свыклась с тем, что Мэгги Прорицательница.
– Милая, я же не к тому это говорю, что ты мои чувства задела. Твой отец всегда будет твоим отцом, а этот дом – твоим домом. То, что я теперь здесь живу, ничего не меняет. Я просто имела в виду, что если б знала, что вы придете, то не стояла бы здесь в одном пеньюаре и с гнездом на голове! – Она засмеялась, и Мэгги неохотно к ней присоединилась.
– Я не хотела вам мешать, просто подумала, раз уж мы здесь, то можно и завтраком вас угостить, – снова принялась оправдываться Мэгги.
– Ничего страшного. – Фиона посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. – Пожалуй, пойду оденусь.
– Хорошо, – сказал я, стараясь не смотреть на нее.
Она выскользнула из комнаты, а Мэгги, повернувшись ко мне, принялась жаловаться, что ужасно сглупила. Тут в комнату вошел ее папа. Он был в футболке и джинсах и выглядел… странно.
– Мэгз, крошка моя, привет! – радостно воскликнул он. Может, Фиона и не особенно ей обрадовалась, но вот отец был счастлив хоть куда. – М-м… сосиски с подливкой?
– Есть еще печеньки, – сообщила Мэгги. – Прости, что мы вот так нагрянули к вам с Фионой.
– Глупости, – отмахнулся Джим и окинул ее взглядом. – Дом был твоим изначально, поэтому можешь приходить когда угодно. Фиона это понимает.
– Ну, я бы не хотела, чтобы так заваливались к Калебу, – сказала она и мельком на меня взглянула. Может, папа и не заметил ее румянца, но от меня он не укрылся. – Как недавно Линн с Кайлом. Я была не в восторге. А сегодня и не подумала об этом…
– Не волнуйся, моя хорошая. – Затем Джим повернулся ко мне, и я с удивлением заметил, что он улыбается, хотя раньше всегда был сдержан. – Здравствуй, Калеб. Как дела, сынок?
Сынок?
Я нахмурился, но тут же спохватился:
– Хорошо, сэр. Мэгги вам и кофе принесла.
Я протянул ему стакан и глотнул из собственного. Джим отхлебнул кофе и довольно что-то промычал.
– Ну тогда, как только Фиона оденется, давайте поедим, а потом…
У меня зажужжал телефон.
– Прошу прощения, – произнес я и взглянул на экран.