– Прости. – Она заплакала.
Я сделал глубокий вдох, стараясь сдержать собственные переживания. Ее чувства плюс мои чувства плюс предчувствие того, что дальше наверняка будет только хуже, меня убивали. Мэгги коснулась моего лица своими холодными ладошками и заглянула в глаза.
– Прости. Прости меня.
– Детка, – ответил я, – ты не виновата.
– Ты это говоришь, потому что запечатлен. Запечатление не позволяет тебе на меня злиться.
– Нет, я говорю так, потому что это правда, – заметил я твердо. – Ты не виновата в том, что случилось с Бекки. И с Родни. – В горле встал ком. – Мэгги, всякое случается. И иногда происходит такое, в чем никто не повинен и что невозможно было предотвратить.
Мои слова ее, казалось, не убедили; ее пальцы скользнули с моего лица. Она оглянулась на Джен.
– Биш уже собирается?
– Да, ему Мария помогает, – ответила Джен и улыбнулась: – Пока они неплохо ладят.
– Он ее обожает, – согласилась Мэгги. – И она его. – Она посмотрела на меня и кашлянула. – Нам тоже, наверно, пора собираться.
– Все мои вещи тут, – заметил я. – Я уже принес их сверху. Сейчас положу в чемодан.
Мэгги кивнула, и я занялся делом. Они с Джен еще некоторое время разговаривали, а потом Мэгги закрыла за ней дверь и замерла, чего-то ожидая. Я знал, что в последние несколько дней она лишь носит маску. Ради нас она притворялась счастливой и сильной, но то, что случилось с Родни, а теперь еще и с Бекки, стало последней каплей. Однако вела себя Мэгги так, будто совсем не нуждается в моей поддержке.
Может, ощущая свою вину, она пытается себя наказать? А может, и правда думает, что я ее ненавижу, но запечатлен и поделать ничего не могу?
Запихивая охапку футболок в спортивную сумку, я оглянулся и поймал ее взгляд.
– Все хорошо?
Она кивнула:
– Да, просто… – и покачала головой. – Я готова ехать. Хочу поскорее увидеть мистера и миссис Ти.
Я кивнул.
– Постараюсь отвезти тебя к ним поскорее. Из аэропорта заедем к твоему папе, а уже оттуда – к Бекки.
– Спасибо.
Я решил не заострять внимание на возникшем между нами трении и больше о нем не упоминать. Пускай Мэгги все обдумает. Я подожду.
Мы собрались в тишине, и я усмирил отчаянное желание ее защитить. Я взял тяжелые сумки, а Мэгги пошла вперед со своей сумочкой и толстовкой, которую я собирался надеть в самолете.
Мы почти дошли до прихожей, когда из-за угла вдруг выскочил Джонатан. Он врезался в Мэгги, но вовремя подхватил ее под руки. Он, конечно, просто хотел ей помочь, но при одном только виде его прикосновения к ней я пришел в бешенство.
Мэгги резко отстранилась. Не потому ли, подумал я, что почувствовала мою досаду? Или, может, ощутила яростный зуд – из-за того, что до нее дотронулся кто-то другой? Я нахмурился. Сейчас она, правда, не жаждала и моего прикосновения…
Мэгги стрельнула в меня взглядом.
– Неправда.
Черт. Я забыл от нее отгородиться.
– Правда, – мягко возразил я. – Это глупо, Мэгги. Ты не должна себя наказывать.
– Я не наказываю.
– Нет? – уточнил я.
Она на секунду замерла, а потом покачала головой, отказываясь на меня смотреть. Разжав пальцы, я бросил сумки на пол, а затем подошел к Мэгги.
– Это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата.
Джонатан просто стоял, переводя взгляд с нее на меня и обратно, будто смотрел волейбол. Я его не замечал.
– Мэгги.
– Признай, я виновата в смерти Бекки и Ральфа, – произнесла она и наконец подняла на меня глаза.
– Нет. Потому что виноват я сам. – Раз уж моя прекрасная маленькая Мэгги хочет поиграть в мучеников, я тоже поиграю. Посмотрим, чья возьмет.
– Нет, – возразила она растерянно. – Ты-то тут при чем?
– При том, что я к тебе прикоснулся и сделал своей. – Это была правда: жизнь Мэгги, мягко говоря, не отличалась безмятежностью с тех пор, как я втянул ее в свой мир.
– Не говори так, – взмолилась она. – Опять ты за старое.
– Чего не говорить? Что если бы не я, ты и твоя семья жили бы в мире и спокойствии, как раньше?
– Калеб… – У нее снова задрожали губы, и я понял, что победил.
Я замолчал и, потянув ее за руки, обнял. Кожа у нее была такой мягкой и так сладко пахла, что я сглотнул. Приподняв пальцами подбородок Мэгги, я заставил ее на меня взглянуть, а другой рукой обхватил за талию, удерживая на месте.
– Мэгги Камилла, – выдохнул я и почувствовал, как у нее перехватило дыхание. – Прекрати сейчас же. Ты виновата в случившемся не больше, чем я. Да, всякое бывает. И да, это тяжко, очень тяжко, но, детка… у меня за тебя сердце кровью обливается. Я бы очень хотел, чтобы все прошло, но ничего не могу поделать. – Я провел большим пальцем по ее нижней губе.
Она всхлипнула и обхватила меня за шею. Когда ее кожа коснулась моей, я выдохнул и крепче прижал ее к себе, избавляя от терзаний. Я был обязан защищать свою Мэгги – даже от нее самой.
Я ощутил ее дыхание у себя на шее и, как всегда, начал терять самообладание. Открыв глаза, я обнаружил, что Джонатан стоит все на том же месте. Я кивнул на прихожую, веля ему уматывать. Он кашлянул и послушно ушел.
Откинувшись назад, я прислонился к стенке, но тут оказалось, что это и не стенка вовсе, а дверь лестничной клетки.
– Черт! – вырвалось у меня, но было уже поздно. Я крепче схватил Мэгги, и мы рухнули на пол: я – навзничь, а Мэгги – ничком на меня. Она захихикала прежде, чем я понял, что случилось. Я тоже засмеялся и отвел волосы с ее лица; повертел прядь между пальцами. Чертовски шелковистая.
– Упс.
Мэгги засмеялась и, коснувшись ладонью моей щеки, села на меня верхом.
– Глупый мальчишка, – мягко сказала она.
Я сжал руками ее бедра и попытался напомнить себе, что Мэгги расстроена. Но она у меня на коленях… Мое запечатленное тело перестало слушаться. Оно ее хотело. Целиком и полностью.
Мэгги чуть посерьезнела и облизнула губы.
– Извини.
– Ты не должна извиняться, детка, в этом все дело. – Я взял в ладони ее лицо. – Это был несчастный случай, а не видение. Ты не могла его предотвратить.
Я ощутил вспышку тревоги, в ее мыслях мелькнуло видение с Бишем и Джен.
– Я знаю, – кивнула она.
– Тебя переполняют чувства, я понимаю. Только не отталкивай меня, ведь я хочу лишь одного: быть рядом.
Она наклонилась и поцеловала меня в подбородок, а я еле сдержал стон. Затем, бросив взгляд из-под ресниц, она поцеловала меня в губы. Мои руки снова потянулись к бедрам Мэгги, и я велел им остановиться. Стойте, руки. Не шевелитесь.
Поцелуй закончился слишком быстро. Я знал, что Мэгги по-прежнему страдает, поэтому погладил ее по рукам, успокаивая и прогоняя мрачные мысли.
Вскоре она согласилась идти. Я помог ей встать, и мы вернулись в коридор, где снова столкнулись с Джонатаном.
– Приятель! – вспылил я.
– Постой, – сказала Мэгги, и в ее мыслях я прочел коварный план. Она деловито схватила Джонатана за руку и выглянула за угол.
Надо признать, из нее вышла чертовски хорошая Прорицательница.
Тут из-за угла с книгой в руках показалась нареченная Родни – та самая девушка, от которой Мэгги узнала о своем предназначении. Девушка была полностью поглощена книгой и взгляда не поднимала. Мэгги замерла и вдруг толкнула к ней Джонатана. Девушка заметила его как раз вовремя и, отскочив в сторону, смущенно хихикнула. Джонатан же, чертов донжуан, схватил под руки теперь ее и не дал ей упасть.
И тут мы увидели, как с дрожью и трепетом началось их запечатление. Мы обнялись, вспоминая, как пережили это сами. Тот самый день, когда я погубил ее, мою Мэгги, и обрел в ней любовь всей жизни.
Тот самый день, когда она стала моей.
Я зашептал ей на ухо, как она восхитительна. Наверное, ей уже надоело это слушать, но остановиться я не мог. Глядя, как ее подопечные обретают судьбу, Мэгги разрывалась между грустью и чувством выполненного долга.
Я обнял ее крепче и ощутил в ответ благодарность.
– Я всегда буду тебя поддерживать, – сказал я решительно.
Она повернулась и притянула меня к себе. И, подчинившись ее губам, я коснулся руками своего любимого места. Ее бедер. И я велел своим рукам остановиться. Стойте, руки. Не шевелитесь.
Глава 3. Мэгги
Мы устроились в самолете. Я уютно завернулась в толстовку Калеба. Перед нами сидели Биш и Джен, а перед ними – Фиона с папой. Питер купил нам билеты в первый класс, и меня за это немного мучила совесть, но намного сильнее было чувство вины за случившееся с Бекки и Ральфом.
Нет, нельзя сказать, что все было плохо. Биш и Джен, например, оставив Марию с Питером и Рэйчел, друг от друга не отлипали. Выглядело это и мерзко, и мило одновременно. Джен сидела к Бишу лицом и, разговаривая, гладила его по волосам. Она рассказывала ему о своей работе и избегала разговоров о том, где они будут жить и что делать в будущем. Пока они поживут с Питером, но после…
Я тоже не хотела об этом думать. Не секрет, что у Биша совсем нет денег, а по традициям Виртуозов именно жених покупает невесте дом, куда приводит ее после свадьбы.
Я вздохнула и прогнала эти мысли. А потом Биш коснулся ее подбородка и поцеловал.
Я отвернулась и, пристегнув ремень, посмотрела на Калеба. Я собиралась проспать всю дорогу и как следует отдохнуть перед встречей с родителями Бекки. Подняв подлокотник, Калеб откинулся в кресле, и я прижалась к его груди. Пальцы Калеба размеренно гладили меня по шее, успокаивая и ободряя…
Выспалась я на удивление хорошо.
Когда я открыла глаза, мы уже были в Теннесси. Я потерла лицо и поморщилась от вопля какой-то женщины, которая громко об этом сообщала. Мы с Калебом двинулись к папе.
У них с Фионой все в отношениях было так же ново, как и у Биша с Джен, только не столь явно. Папа и с мамой всегда вел себя нежно – но только дома. Он не из тех, кого задерживают за развратное поведение, поэтому я не удивилась, заметив, что они с Фионой лишь держатся за руки.
Я улыбнулась папе, и он улыбнулся в ответ. М-да, как же изменилась моя жизнь. Я еду домой даже не с одной, а с двумя парами новых нареченных (и еще одну оставила во дворце).
Жизнь у Виртуозов налаживалась, а у меня болталась вверх тормашками, но я старалась об этом не думать. Я не хотела, чтобы Калеб винил себя и в этом.
Когда мы добрались до папиного дома и я зашла внутрь, у меня отвисла челюсть. Папа убрал все мамины вещицы: снял со стен совместные с ней снимки, оставив лишь наши с ним фото; спрятал светильники с кружевными абажурами и выбросил глупые финтифлюшки. Дом стал обычным, и я была за это благодарна. Папа и правда покончил с прошлым, и, судя по всему, очень вовремя. Вышло бы неловко, окажись Фиона в доме, полном фотографий другой женщины.
Я повернулась к папе.
– Вижу, пока меня не было, ты времени даром не терял!
– Ты же не против? Но кое-что я для тебя сохранил, положил на твою кровать. А вот это, – он указал на большое зеркало, которое они с мамой как-то откопали в антикварном магазине, – мне кажется, ты захочешь оставить… для вашего с Калебом дома.
– Спасибо, пап, – кивнула я. – Я только за. По-моему, давно пора.
Он приобнял меня одной рукой, но мне этого было мало. Я обняла его за талию, как в детстве, и крепко стиснула. Папа тоже меня обнял, как бывало, и прижал к себе.
– Мне очень жаль Ребекку, милая, – прошептал он.
Я кивнула.
– Сейчас пойду к ее родителям.
– Хочешь, мы с тобой?
– Нет, – ответила я. – Мне и в одиночку-то будет трудно смотреть им в глаза. Лучше сходите со мной завтра на службу, ладно?
– Хорошо, как скажешь.
– Заодно вы пока тут устроитесь. – Я покосилась на Фиону, которая стояла в стороне, величественная и молчаливая. – Мы сегодня переночуем у Калеба. – Я не стала вдаваться в подробности.
– А я, думаю, поживу пока с Джен у Питера, – быстро вставил Биш. – Заберу только кое-какие вещи.
– Смотри в обморок не грохнись, когда увидишь их дом, – заметила я. – Он гигантский.
Биш не улыбнулся, но подошел и заключил меня в свои огромные медвежьи объятия, которых мне так не хватало.
– Мэгги… – Он вздохнул, не найдя что сказать.
В его мыслях действительно было пусто: не завалялось ни единого утешающего словечка. Я покачала головой, давая понять, что все хорошо. Он поцеловал меня в щеку и спросил:
– Ты же попозже заглянешь? К Питеру?
– Вряд ли, – ответила я и обратилась к Калебу: – Я хотела переночевать у тебя. Если ты не против.
Тот с укоризной кивнул:
– Само собой.
Я снова повернулась к Бишу и подытожила:
– Так вы и сами устроитесь, и никто вам мешать не будет.
– Как скажешь, – согласился Биш. – Мы придем завтра на службу.
– Спасибо.
Калеб по-прежнему держал в руках наши сумки. Я вдруг поняла, что ехать нам не на чем. Его мотоцикл остался у дяди Макса. Я перевела взгляд на папу.
– А можно, мы оставим вещи и зайдем за ними попозже?
– Конечно.
– Отлично, – кивнула я и сказала Калебу, своему мужественному телохранителю: – Можно идти.
Я потрясла связкой его ключей в переднем кармане толстовки. Они забрякали о кольцо-звездочку, которую ему подарили ребята из «Жаровни», словно напоминая: что бы ни случилось, на свете есть люди, которые любят меня, которым я дорога.
Я думала об этом, пока Калеб, держа руку на моей талии, повел меня на улицу; слышала, как папа и Фиона мысленно обо мне разговаривают. Бедная я, милая я, так много пережившая я. Но что насчет бедной Бекки? И бедного Ральфа? Ведь это они поплатились за мои ошибки.
Мы пошли к дому Бекки коротким путем, и мои кеды зашлепали по дороге. Калеб молчал и просто держал меня за руку, и я была ему за это благодарна. Общаться не особо хотелось, а хотелось лишь одного: чтобы Бекки оказалась жива… Но я знала, что это не так, и все из-за меня. Боже… Она обругала бы меня. Точно бы в клочья порвала.
Я засмеялась, вспомнив, как Бекки на меня однажды наорала. Нам с ней было по двенадцать, и я разревелась, потому что ее посадили под домашний арест. Ее поймали, а меня нет, и теперь я хотела явиться с повинной и во всем сознаться. Однако Бекки меня высмеяла, будто я была полной дурой. «Ну зачем, зачем тебе это делать? Тогда влетит нам обеим! Что за глупость, Мэгз!»
Однако я чувствовала себя такой виноватой, что в конце концов все-таки сама себя выдала. Совесть так меня терзала, что в воображении рисовались плакаты «Разыскивается» с моей фотографией. То было наивное, простое, легкое и совсем иное время в наших жизнях.
Калеб провел большим пальцем по костяшкам у меня на руке, вызволяя из плена воспоминаний. Я подняла голову и поймала его сочувственный взгляд.
Вскоре мы добрались до дома Бекки, и на подъездной дорожке я заметила ее машину. Видимо, уехали они на автомобиле Ральфа. В окне дома мелькнули силуэты родителей Бекки, и боль в груди стала почти невыносимой.
Калеб остановил меня и повернул к себе.
– Постой.
– Я не выдержу, Калеб, – сказала я ему с дрожью в голосе. – Я не смогу…
Его теплые губы прижались к моим, и я замолчала. И не сказать, чтоб я целовала Калеба, но Калеб точно целовал меня. Он прижал меня к себе и целовал, пока у нас не перехватило дыхание. Я сжала пальцы в кулаки, точно из последних сил держась над обрывом, но чем сильнее Калеб меня целовал, тем глубже я падала.
Я почувствовала благодарность за то, что он прогоняет скорбь и наполняет меня спокойствием. Но теперь я невольно попала во власть другого чувства… чувства потребности… потребности в Калебе. Я обвила руки вокруг его шеи, а ноги словно сами собой встали на цыпочки, подталкивая меня к нему.
– Черт, Мэгги, – пробормотал он мне в губы и хищно прижал к себе.
Мне вдруг стало очень жарко в толстовке. Как странно… Я никогда не испытывала ничего подобного. Точно телу надоело идти на поводу и выполнять мои приказы. Ему было наплевать, что происходит вокруг: оно просто знало, что Калеб здесь, что он прикасается ко мне, что он мой.
Все это было уже слишком, но я не могла остановиться. Будто включился автопилот и мной управляло запечатление. Я потеряла над собой власть.
Калеб поднял руки к моему лицу и, резко выдохнув, отстранился.
– Все нормально. – Большими пальцами он успокаивающе погладил мое лицо. – Все хорошо. Со мной с самого начала было точно так же, это нормально. Просто наши тела… устали ждать соединения, вот и все.
– То есть ты все это время себя так чувствовал? – спросила я еле слышно.
– Ну… не совсем так, но иногда приходилось несладко, – усмехнулся Калеб.
– И случай с боксерами?.. – поинтересовалась я.
Он засмеялся и закусил губу.
– Ага. Возглавляет список.
– И что это значит?
– Помнишь, я рассказывал, что большинство нареченных женится в течение нескольких недель после запечатления? Ну так вот, несколько недель прошли, детка. Мы можем подождать еще, но легче нам точно не станет.
Он старался не ухмыляться.
– Ой, ну ты, я смотрю, прямо страдаешь, – поддразнила его я.
Он засмеялся и крепко схватил меня за бедра.
– Может, я и не страдаю, нет. Но ты наконец-то хочешь меня почти так же, как я тебя, а это не может не радовать.
Я добродушно закатила глаза, и тут мы оба поняли, что отдых окончен. Я снова посмотрела на машину Бекки и прошептала:
– Спасибо, детка.
Он улыбнулся слову «детка».
– Я люблю тебя, и ты справишься. Я рядом, помнишь? Я всегда буду тебя поддерживать.
Я обхватила Калеба за талию и позволила сжать себя в объятиях, поцеловать в голову.
Отчасти я злилась, что так от него завишу, но он был прав. Он всегда меня поддерживал, и я должна принимать это как данность, а не отталкивать.