Император уже собирался что-то ответить, скорее всего – нелицеприятное, когда распахнулась дверь. Охрана и адъютанты, находившиеся в приемной знали о идущем в бункере совещании, знали кто там собрался и какие вопросы обсуждаются. И если все же решились побеспокоить – значит вопрос был решительно срочным.
Государь принял из рук порученца – в форме капитана первого ранга – обычный лист бумаги с распечаткой, бегло прочитал. Все замерли, с тревогой смотря на Государя.
– Господа… – каким-то надтреснутым голосом произнес государь – только что пришло сообщение о том, что в Казани полчаса назад произошло несколько мощных взрывов… С британского интернет-сайта "Лекарство, которое хуже болезни"
Происходящее в Романовской империи в очередной раз заставляет задуматься о судьбе этой огромной страны, находящейся в руках тирана и пытающейся диктовать свою волю цивилизованному миру. Страна, управляемая исключительно по воле одного человека, несменяемого и передающего свою неограниченную власть по наследству. Страна где систематически попираются самые элементарные права и свободы человека, где при общении с любым представителем власти самое распространенное чувство, которое охватывает людей – это страх. Страна, чья площадь составляет без малого четверть территории земли, страна, занимающая по запасам углеводородов и многих минералов, безусловно, первое место в мире снова ставит перед нами вопросы, на которые мы не можем не дать ответ.
Первый вопрос, на который мы должны дать честный ответ – можем ли мы, может ли весь цивилизованный мир мириться с угнетением и беззаконием, что имеет место в Российской Империи. Можем ли мы по-прежнему покупать у русских нефть, добытую на территории, залитой кровью невинных людей? Кровью людей, вся вина которых заключалась в том, что они хотели жить в свободной стране и чтить нормы ислама. Можем ли мы оставаться безучастными к страданиям мусульман на оккупированных Россией еще в начале века территориях?
Сейчас, пока вы читаете это, в России вновь творится зло, вновь льется кровь. Мы уже рассказывали о том, что на Восточных территориях вспыхнуло восстание. Это восстание местных жителей, не желающих жить под пятой русских, эти люди просто хотят жить в свободной стране. Сейчас мы уже знаем, что восстание жестоко подавляется – русский царь отдал команду применить против восставших армию, в район конфликта перебрасываются отборные части, по позициям восставших наносятся артиллерийские и авиационные удары, привычно зверствуют казаки. Прямой связи с районом восстания, но уже сейчас можно сказать – количество жертв исчисляется тысячами, если не десятками тысяч.
Заслуживает нашего внимания и то, что русское правительство лицемерно называет "борьбой с терроризмом". В наши руки попали свидетельства, свидетельства людей, которые своими глазами видели, что произошло в Казани, этого "города двух религий" буквально несколько часов назад. Как нам стало известно, в городе проводится соревнование чтецов Корана. По этому поводу русские ввели в город армейские и жандармские части, начались обыски, незаконные аресты. Сегодня же, во время проверки документов на Романовском мосту русские солдаты внезапно открыли огонь из автоматов и пулеметов по одному из ожидающих проверки грузовиков, после чего тот загорелся и взорвался. У нас нет точных данных о том, что же все-таки произошло на самом деле – но есть свидетельства, что в городе произошло еще несколько мощных взрывов.
Сейчас у нас нет связи ни с Казанью ни с Бейрутом. Русские власти перекрыли доступ к информации, отключили все виды связи. Обычно так происходит, когда готовятся новые зверства и расправы с мирным населением. Потом, когда смоют кровь и уберут трупы – власти, конечно пригласят прессу и независимых наблюдателей для того, чтобы попытаться опровергнуть давно предъявляемые обвинения в геноциде. Но довольно лжи! Мы должны, здесь и сейчас дать ответ – готовы ли мы и дальше покрывать злодеяния этой последней и ничем не ограниченной в своих злодеяниях абсолютной монархии на земле.
…
Лидер парламентского большинства и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер сегодня на парламентских слушаньях заявила, что правительство и народ Великобритании не могут спокойно смотреть на творимые Россией злодеяния. Сегодня по официальным каналам Российской империи направлено предложение о проведении совместной операции по поддержанию мира в конфликтном регионе Ближнего Востока. Ответа России пока не последовало, но по неофициальным данным сегодня Россия привела свои вооруженные силы, в том числе и ядерную составляющую в состояние повышенной боеготовности…
…
Стало известно, что усиленная эскадра британского флота выдвинулась в Средиземное море. Официальный комментарий Министерства обороны гласит, что данная передислокация войск не носит враждебный характер по отношению к кому бы то ни было и обусловлена всего лишь возвратом войск и кораблей флота к местам постоянной дислокации после проведенных на днях крупных учений в Индии.
…
Стало известно, что сегодня в Санкт Петербурге, столице Российской империи произошли демонстрации с требованием отставки некоторых должностных лиц и расширении прав и свобод граждан. Эти демонстрации были жестоко разогнаны полицией и казаками. Местонахождение Александра Романова, абсолютного монарха Российской Империи остается неизвестным, по некоторым данным он покинул столицу, отбыв ночью в неизвестном направлении. Его сын же, Николай Романов, наследник российского престола по нашим данным находится на Ближнем Востоке, где лично руководит действиями карателей.
Каффрия, долина Бекаа
30 июня 1992 годаНа улице уже стреляли – не скрываясь, одиночными и очередями, стреляли и за околицей. Сжимая винтовку – сжимая до боли в ладонях, до побелевших пальцев – Сашка беззвучно ругался про себя. Как же так получилось, как же так вообще могло произойти? Ведь любое казачье поселение на Востоке располагалось на господствующей над местностью высоте, на расстояние пятьсот-шестьсот метров от него оставляли голую местность, чтобы в случае необходимости отражать нападение боевиков-арабов. Сашка помнил рассказы своего деда – старого, два года назад умершего казака из первопоселенцев. Умер он в девяносто пять лет – вечером гулял на какой-то лихой пирушке, пришел домой, лег спать – а утром нашли уже холодного. Внука он воспитывал, наверное, даже больше чем отец – и словом и ремнем. Сашка помнил его рассказы о тех первых, самых первых годах его станицы – когда половина казаков ночевали не дома, а на постах, на периметре вокруг станицы, сжимая в руках деревянные ручки станковых пулеметов "Максим" и чутко вслушиваясь, всматриваясь в ночную тьму. Половина казаков ночевала не дома – а половина – по домам, причем не всегда по своим, из-за чего потом поролись плетьми, рубились шашками и даже стрелялись. Он рассказывал про арабов-лазутчиков, вооруженных пистолетами и кинжалами и умеющих бесшумно подкрасться к человеку на расстояние удара кинжалом. Заснул на позиции – и можешь уже не проснуться, а твою голову обнаружат утром на бруствере. Для того, чтобы спастись от таких лазутчиков, поселения окружали рядами колючей проволоки, вешали на нее пустые консервные банки, чтоб не заснуть клали камень в сапог. И все равно – спасало не всегда. Иногда на поселения налетали конные и моторизованные банды – их звали на местный манер, муртазаками – и тогда за оружие брались и стар и млад, понимая что если не сдержат бандитов, прорвутся они в станицу – вырежут всех поголовно. Вырежут и стариков и женщин и детей. На Востоке нет понятия "ребенок", каждый ребенок у врага – это угроза, детей врага надо убивать пока они не выросли и не могут дать отпор. Поэтому оружие у пацанов с семи лет было, за периметр без оружия, без взрослых – ни шагу.
Но ведь это было тогда, очень давно. Уж успели смениться поколения, и в гимназии русские пацаны в компании с арабами мутузят других русских и арабов, совершенно не обращая внимания на национальности. Периметр хотя и остался – но пулеметов там давно нет, все сняли. И не дежурит давно никто – днем работать надо, а умаешься – какое тут еще ночное дежурство может быть, до койки бы дойти. Да и откуда взялись эти – тех, кто лежал сейчас во дворе в луже крови, Сашка никогда раньше не видел.
– Иди за мной! Тихо!
Михаил, прижимая к себе винтовку, ловко перепрыгнул забор, бросился на зады, к сараям. Сашка старался не отставать, непривычная винтовка больно била затвором по боку на бегу. На дворе у Михаила лежал еще один бандит, вокруг него медленно расплывалась красная, подернутая поверху пыльной пленкой лужа. Сашка заставил себя не смотреть.
– Чисто, пошли!
Оглядываясь, задами, перепрыгивая через заборы, проскочили еще два дома, добежали до Михеевского лабаза. Михеевский лабаз – был тут такой купец Михей, не казак, но казаки его уважали – честный был человек, не обмерял и не обвешивал. Потом Михея не стало, сыны его в городе уже торговали, большими людьми стали, а михеевский лабаз с тех пор покосился и использовался ребятней для игр. Дальше идти было нельзя – дальше была улица, и даже отсюда была слышна незнакомая, отрывистая, гортанная речь. И выстрелы – опять выстрелы, отрывистый сухой треск автоматов, гулкие, похожие на щелканье пастушеского кнута хлопки винтовок. Стрельба не прекращалась.
– Чисто, пошли!
Оглядываясь, задами, перепрыгивая через заборы, проскочили еще два дома, добежали до Михеевского лабаза. Михеевский лабаз – был тут такой купец Михей, не казак, но казаки его уважали – честный был человек, не обмерял и не обвешивал. Потом Михея не стало, сыны его в городе уже торговали, большими людьми стали, а михеевский лабаз с тех пор покосился и использовался ребятней для игр. Дальше идти было нельзя – дальше была улица, и даже отсюда была слышна незнакомая, отрывистая, гортанная речь. И выстрелы – опять выстрелы, отрывистый сухой треск автоматов, гулкие, похожие на щелканье пастушеского кнута хлопки винтовок. Стрельба не прекращалась.
Мишка остановился, по-звериному втянул воздух. И вдруг пулей метнулся в лабаз, послышался глухой, еда слышный удар, какая-то возня, снова удары. Сашка заскочил следом…
– Черт… – Мишка сидел на ком-то, пытаясь завернуть руку за спину, а этот кто-то сопротивлялся. И успешно сопротивлялся! Вот он начал поворачиваться, выходя из захвата…
– Помогай!
– Тихо! Тихо! – Сашка что-то услышал, возня на полу прекратилась.
Поднятые возней пылинки медленно оседали в ярком, остром луче света, бьющем из зияющей прорехами крыши. Шаги приближались, гортанная, чужая речь была все ближе – чужие не понижали голос, не старались скрыться, они вели себя здесь как хозяева.
Мишка отпустил того, кому еще несколько секунд назад крутил руку – этот кто-то оказался пацаном их же возраста, только чернявым и немного пониже ростом. На нем, как на двух казачатах была обычная для этих мест одежда – свободные, песочного цвета брюки и сетчатая, пропускающая воздух к телу футболка. Пацан возмущенно сверкал черными глазами, но не произносил ни слова.
Шаги приближались…
Мишка поднял трофейную винтовку, встал напротив дверного проема, целясь в исходящий солнечным светом прямоугольник на фоне серой стены. Он не пытался спрятаться – он просто стоял во весь рост, нацелив винтовку на дверь, и от всей его уверенной позы веяло каким-то спокойствием и непоколебимостью. Это было круто – но это было и глупо. Сашка положил ему руку на плечо, покачал головой, кивнул головой назад.
Все правильно… Вся местная пацанва, выросшая на войнушках вот в таких вот строениях, знала их наверное лучше, чем их владельцы, знала тут каждый закуток. В задней части лабаза, где во времена его работы купец Михей держал товар, был почти незаметный ход на крышу. Самое главное – там не было лестницы, подниматься надо было, цепляясь за выступы в стене. Сделаны эти выступы были специально – и Миша и Сашка не раз сидели там, в засаде с рогатками, поджидая войско противника. И хотя сейчас вместо рогаток в руках было боевое оружие – суть игры осталась прежней. И здесь они могли и должны были выиграть у чужих…
Когда-нибудь лежали неподвижно на крыше, если до этого ее как следует прокалило солнце, а из одежды у вас – всего лишь тонкие штаны. И подложить под себя нечего. Если нет – попробуйте, получите незабываемое удовольствие, даю гарантию…
Подняться-таки успели. Сашка, Мишка и третий пацан – Рашид с соседней улицы. Дружбы с Рашидом и вообще с соседней улицей у пацанов не было. Но обстоятельства заставляли отложить разборки на потом. Стиснув зубы, пацаны лежали бок о бок на раскаленной солнцем крыше…
– Где они? – сказано было по-русски, с отчетливыми командными нотками
В ответ два человека зачастили наперебой на незнакомом, чем то похожем на арабский языке.
– Ищите! Ищите, сыны шакалов! Пошли отсюда! Ищите, быстро!
Через пробитую временем и ржавчиной крышу Сашка имел возможность украдкой видеть того, кто говорил по-русски. Среднего роста, чисто выбритый, худощавый, в каком то странном, светло-песочного цвета комбинезоне. На носу черные, солнцезащитные очки – из местных такие не носил никто. Под рукой, на переброшенном через плечо ремне – небольшой автомат со странным, изогнутым как у "Калашникова", но меньшим по размерам магазином. На араба этот человек ну никак не походил.
На плече у человека мелодично запиликала рация, тот нажал на кнопку, молча выслушал передачу на громкой связи, коротко бросил "Rodger". Оглянулся по сторонам – Сашка сжался в ожидании того, что человек глянет наверх – и вышел. В отличие от остальных, которые топали и шумели при передвижениях, этот двигался бесшумно, его шагов не было слышно, даже когда он находился в лабазе…
– Это пашту… – прошептал Рашид
– Что?
– Пашту. Те двое разговаривали с этим на пашту. У меня мать этот язык знает, на нем в Индии говорят.
– Слушай, друг… – Мишка повернулся на бок, недобро сощурился – что-то ты слишком много знаешь. Может, ты с ними, а?
– Тихо! – шикнул Сашка – подеритесь еще!
Михаил пробурчал что-то вполголоса, но затих, он и сам понимал – для разборок не время
– Надо спускаться…
– Ага, а если там этот… Ждет пока мы спустимся
– Он бы уже нас услышал! Болтаешь как баба!
– Кто баба?
– Да заткнетесь вы или нет?!
Спуститься все-таки пришлось – лежать дальше на раскаленной крыше не было никаких сил. Первым спустился Мишка, затем Рашид и третьим – Сашка. Снаружи точно никого не было – спускаясь, Сашка сорвался со скобы и здорово приложился об земляной, вытоптанный до каменной твердости пол. Не услышать это было невозможно – однако, в лабаз никто не зашел проверить что это такое упало. Пока они были в безопасности…
– Черт, до пузырей обжег… – Мишка мрачно почесал локоть – и все-таки ты скажи нам, Рашид, что это такое, твоя пашта?
– Да не пашта, а пашту. Язык такой, на нем в Индии говорят на севере. Там народ есть такой, пуштуны. Или паштуны, так правильнее, так они сами себя называют. Мама этот язык знает, у нее в роду пуштуны были.
– Ага, а здесь эти самые пуштуны – что забыли? Может, их кто в гости пригласил?
– Хорош собачиться… – Александр Саввич мрачно посмотрел на уже готовых пуститься в драку одногодков – если бы Рашид с ними был, он бы уже нас сдал. Крикнул – и все. Чем собачиться, лучше подумай, что дальше делать.
– Темноты надо ждать – авторитетно высказался Мишка – сейчас на улицу не сунься, везде они. Темноты подождем – и за околицу идти надо. По темноте как мыши прошмыгнем, если не сдаст кто.
– Кто сдаст? – вскинулся Рашид
– Да хорош уже вам! – Сашка недобро, с вызовом смотрел на двух пацанов, волею судьбы ставших с ним в одном строю, в котором трое и больше никого – Вы что, не поняли, враги в нашем доме! Не время, с..а, лаяться! И за околицу я не пойду – здесь сдохну, а не уйду. Кто еще этого не понял?!
– Да тише ты… – буркнул Мишка просто для того, чтобы что-то сказать – лучше скажи… те пулеметы старые с периметра, их куда дели? Их ведь не выбрасывали, не уничтожали…
– А ведь точняк же… – вскинулся Сашка, даже забыв про осторожность – их по домам разобрали, да по чердакам. У нас дома на чердаке кое-что есть, забрать бы и…
– И! – передразнил Мишка – вот тебе и "и". У меня дома тоже есть, да забрать суметь надо. Как ты заберешь? Незаметно ведь надо, иначе кранты. Я как началось – почти телешом на двор выскочил, едва штаны успел напялить, и ружье схватил. По любому до ночи ждать надо.
– До ночи? А с нашими что, они же на поля поехали?
– А что мы сделаем? Нам самим надо думать, как до ночи заховаться чтобы не нашли, ты что охренел, пусти!!
– Хорош уже!
На сей раз, в роли миротворца выступил Рашид, он схватил Сашку за руку и дернул назад, не дав ударить Михаила. Несмотря на внешне субтильное сложение в драке Рашид не уступил бы ни одному из казаков.
– За что?!
– Да за то! Ты наш, а хуже врага говоришь! Ховаться, за околицу… Не буду я ховаться, пусть они ховаются!
– Ты дурак!? Их человек тридцать, не меньше! Нас трое! В лоб пойдем – все поляжем! Умно сделаем – их положим! Понял?!
– У нас два ствола!
– Да на первый же выстрел вся свора сбежится!
Шепот постепенно перерастал в крик, спасало пацанов пока только то, что михеевский лабаз находился на задах улицы, был заброшен и особо внимания налетчиков не привлекал. Кое-где еще сопротивлялись, стрельба то затихала, то вспыхивала вновь подобно плюющемуся искрами костру – и это для налетчиков было намного важнее, чем обыскивать пустые строения на задах деревни.
– Тогда предлагай! – более миролюбивым тоном сказал Сашка
– До вечера за околицу выйдем. Вечером вернемся, к домам проберемся задами. Они все равно на каждый дом человека в караул не поставят, а если и поставят – втроем справимся. На чердак проберемся, там много всего заховано, у бати даже ручной пулемет старый есть. А потом и думать будем. Наши тоже просто так не дадутся, даже в поле.
– Лучше здесь заховаться… – предложил Рашид – пойдем через периметр, нас видно будет. Там не спрячешься, подстрелят как шакалов. Здесь надо ховаться, а если кто придет – на крышу.
– Здесь заховаемся. Давайте, на крышу потихоньку пару досок вытащим, лежать на железе сил нет… – подытожил Сашка.