Остановившись у прилавка с бижутерией, Аксенов поздоровался с продавщицей. Она ответила на приветствие и на всякий случай улыбнулась. «Сейчас будет думать, откуда она меня знает. Не вспомнит, конечно, и решит, что я «гнилой интеллигент».
Вспоминая разговор с Людмилой Хмелевой, следователь отметил, что девушка предпочла говорить о преступниках как о боевиках: «Все одинаковые: рост, комплекция». Скорее всего, они произвели впечатление на окружающих, действуя не так, как бандиты в общепринятом понимании этого слова. Лишь после того как по магазину пронеслась весть о вооруженном ограблении, открылась их сущность. Но хорошее впечатление осталось в подсознании окружающих. И уходили они, по рассказам очевидцев, красиво: спина к спине, один пятится, прикрывая тыл, другой... И для многих стали более симпатичны. Явно профи. Прошли или проходят «обкатку». Где?
Аксенов остановился у секции с сувенирами. Вот здесь они бежали, два человека, два боевика. Охранник рассказывал, как ближний к нему боевик не обратил на него никакого внимания. «Хотя позиция для удара у него была выгодной. А я уже пистолет наполовину вытащил!» Рембо. А вот второй отключил его одним ударом минут на десять. При этом боевики не перекинулись ни словом, значит, все действия были строго расписаны, тщательно изучены малейшие детали операции, где каждый делал только свое дело и был уверен в товарище.
К следователю подошла продавщица. Аксенов предположил, что сейчас она произнесет сакраментальное: «Я могу вам помочь?» Когда ему задавали подобные вопросы, он отчего-то смущался и старался поскорее покинуть торговую точку, если даже ему необходимо было сделать покупку. Вежливо прогоняли одной фразой. Дико, что кто-то чувствует себя ущербным, когда ему предлагают профессиональную помощь в выборе того или иного товара; стыдно за свое смущение, а иногда за свой нарочито сосредоточенный взгляд поверх головы продавца и излишне уверенный собственный голос: «Нет, не нужно, я сам». Конечно, сам. Интересно, а сами продавцы смущаются в подобных ситуациях?
Аксенов опередил девушку:
– Извините, вы можете мне помочь?
– Я?.. – На ее лице появилась улыбка, девушка искреннее удивилась. – Да... А что вас интересует?
Точно смутилась. Одна кровь. Два сапога...
– Вот эти игральные карты – они пластиковые?
– Нет, обычные.
– Я возьму их. Платить в кассу?
– Да, пожалуйста.
Зачем мне карты? – думал Аксенов, выбивая в кассу пять рублей пятьдесят копеек. Поэкспериментировал на пять с полтиной. Хотя он знал, что если бы попросил помощи и ничего не купил, обидел. Букет комплексов.
Он достал удостоверение.
– Девушка, вы работали в день ограбления магазина?
– Да, но во вторую смену. Так что помочь вам ничем не смогу.
Аксенов поблагодарил ее и пошел дальше.
Вот лифт, тут один из боевиков долбанул охранника. Бедняга летел, наверное, метра четыре. Фраза получилась ироничной, комично-сочувствующей, следователь снова невольно симпатизировал преступникам, хотя не имел на это права.
Он подошел к секции с китайско-турецкими безделушками и покосился на двух молоденьких продавщиц. Подойдут – опережу.
Наверное, у него все было написано на лице. Одна девушка чуть склонила голову.
– Я могу вам помочь?
Аксенов улыбнулся.
– Можете. Вчера вы работали в первую смену?
Приветливое выражение с лица продавщицы исчезло. Она переглянулась с подругой.
Следователь показал ей удостоверение.
– Да, работала. Но я уже давала показания.
Судя по ответу, оперы беседовали с ней сухо.
– Вас зовут Светлана?
– Да, – девушка машинально поправила на груди фирменную пластиковую карточку торгового дома «Радуга», на которой была ее фотография, фамилия, имя, отчество и номер отдела, в котором она работала.
– Скажите, Света, вы ничего необычного не заметили в действиях преступников?
Она ответила не задумываясь:
– Нет. Они очень быстро работали.
«Работали... Не грабили. Не чистили. Не «ставили». А работали. Еще одно частное мнение – гладкое и симпатичное. Стена из облицовочного кирпича».
– Что вы подразумеваете под словом «работа»? Ограбление?
– Извините, я не так выразилась.
«Да нет, именно так».
– А до ограбления ничего подозрительного не замечали? Ваш отдел почти вплотную примыкает к служебному помещению. Понимаете? Отсюда, с этого места, где я стою, очень удобно наблюдать. Может, кто-то вам запомнился? Покупал что-то незначительное несколько раз, заговаривал с вами, пытался познакомиться? Вспомните, Света.
Девушка снова переглянулась с подругой.
«А вот тут я оказался прав, – подумал Аксенов. – Девочка наверняка что-то знает».
– Это был молодой человек? – Он отметил явную растерянность на лице девушки.
Ответила она не сразу.
– Может, это совсем не он. Просто подходил несколько раз.
– А как его зовут?
– Он не представился.
– Ну хорошо. А внешность его запомнили?
– Даже не знаю... Нет, я просто уверена, что он тут ни при чем. – В ее голосе прозвучала горячность. – Почему я должна подставлять порядочного человека?
Слава Богу, первое «порядочное» слово: «подставить».
Рядом остановилась молодая пара и стала прислушиваться к разговору.
– Светлана, уделите мне десять-пятнадцать минут, поговорим на свежем воздухе.
Она обернулась к подруге:
– Люд, посмотришь? – И первой пошла по проходу.
Аксенов шел рядом, но чуть сзади, оценивая про себя стройную фигуру девушки, короткую стильную прическу; до этого он отметил ее глубоко посаженные серые глаза, слегка вздернутый нос и пухлые губы.
Они встали за стеклянным фотосалоном «Кодак», и Аксенов отчетливо представил себе гражданку Хмелеву, которая «чуть не села!», когда делала второй снимок. Следователь кинул взгляд на дорогу: так же, как и на фотографии Хмелевой, сейчас у здания автовокзала стояло несколько такси.
Снимки Хмелевой могли оказаться ценными для следствия. По двум из них можно было с точностью до сантиметра определить рост нескольких преступников, опять же обмундирование, оружие. Последний снимок мог вывести на новых свидетелей, водителей такси, ставивших свои машины на площадке возле вокзала и пожелавших остаться в стороне. Узнав себя и свои машины на фотографии, обязаны будут разговориться.
Светлана, видимо, уже наметила для себя линию поведения со следователем и начала первая:
– Я ведь не обязана отвечать на ваши вопросы, так? И гражданский долг меня как-то не интересует.
Аксенов нисколько не удивился ее словам.
– Все верно. Я не задам вам больше ни одного вопроса, если вы правдиво ответите мне только на один: почему?
– Что почему? – переспросила Светлана.
Следователь охотно пояснил:
– Я указываю на ваше нежелание отвечать на вопросы. Я не говорю «помочь следствию», потому что вы только что откровенно и честно сказали о гражданском долге. Итак, почему? Что, трудный вопрос? – Аксенов снова окинул девушку долгим взглядом, остановившись на ее выразительных глазах. – Давайте я вам помогу, а вы только подтвердите, прав я или нет.
Светлана, скрестив на груди руки и повернув голову, разглядывала витрину фотосалона. Голос следователя прокуратуры звучал четко, но смысл слов не всегда доходил до нее. Девушку отвлекали собственные мысли.
– Причин что-то скрывать у вас, по-видимому, нет, – говорил между тем Аксенов. – Однако в вас живут предрассудки. Во-первых, те ребята произвели на вас впечатление. Во-вторых, они не сделали ни одного выстрела, не произнесли грубого слова, вели себя, можно сказать, по-джентльменски. Скажите, Света, они оставили о себе впечатление как герои нашего времени? Мне интересно ваше личное мнение. Бритоголовые бандиты перестали быть таковыми, хотя некий статус героев у них еще есть. По крайней мере, они стараются изо всех сил поддержать эту марку. О них уже перестали говорить, эти ребята смотрятся обычным делом, как, например, урны для мусора на тротуарах. Они есть, но мы плюем в них. А тут совсем другое дело. Новая волна, свежее веяние, так сказать. Остановимся на этом. Итак, ваше мнение, Света, о том, что я тут вам порассказал.
– Не знаю... – Девушка задумалась. – В чем-то вы правы. Могу сказать одно: если бы кто-то из них наорал матом, ударил, застрелил, я бы помогла вам.
– Ловлю вас на слове: на ваших глазах были избиты три охранника.
– Это была часть ихработы. Они не сделали ничего лишнего: не пинали, не добивали со злобными криками. Я много раз видела, как дерутся парни, из-за меня тоже дрались.
– Ничего похожего, да?
– Да просто нельзя сравнивать. Во-первых, ситуация совсем другая. Во-вторых, те, кого я знаю, не способны на такое. Я видела спины, руки этих людей – ни дрожи, ни суеты, ни одного неверного или нервного движения.
– Работали, – подсказал Аксенов.
– Именно работали.
– У вас не сложилось впечатления, что это был спецотряд вроде ОМОНа?
– Работали, – подсказал Аксенов.
– Именно работали.
– У вас не сложилось впечатления, что это был спецотряд вроде ОМОНа?
– Нет.
– Как же так? – улыбнулся следователь. – А многие служащие универмага утверждают, что их действия были сходны с работой налоговой полиции.
– Это говорили те, кто не видел их лиц.
Аксенов нахмурился.
– Погодите...
Девушка быстро перебила его:
– Нет, я тоже не видела, но представила себе: ничего надменного в их лицах, как у боевиков ОМОНа, быть не должно.
– Да, нафантазировали мы тут с вами... – следователь покачал головой.
– Вы спросили, я ответила. Извините, мне нужно идти.
Светлана кивнула Аксенову и отошла на несколько шагов. Следователь окликнул ее:
– Секунду. Почему вы умолчали о том, что один из боевиков во время «работы» оглянулся на вас?
Девушка медленно повернулась к нему.
– Откуда вы знаете?
– Какие были у него глаза – голубые, карие? – Аксенов неторопливо приближался к ней. – Как у того парня, который вам не представился? Именно поэтому в их лицах не должно было быть надменности?
– Вы... – Девушка побледнела. – Это нечестно! Это... провокация! – Светлана развернулась и почти бегом добралась до дверей универмага.
15
Когда следователь возвратился в прокуратуру, его ждал помощник.
– Короче, Дмитрий Иванович, эти штуки, что были в руках боевиков, называются «клин-2», созданы творческим коллективом конструкторов на «Ижмаше».
– Можно не так сухо? – попросил Аксенов. – Кстати, где ты почерпнул эти сведения?
– В областном стрелково-спортивном клубе. Недалеко от «Радуги», знаете?
– Знаю, знаю, пионером ходил туда стрелять. Это что у тебя? – следователь кивнул на исписанный мелким почерком лист бумаги.
Помощник взял его в руки.
– Зачитываю: «Тактико-технические характеристики пистолета-пулемета «клин-2». Калибр 7,62 миллиметра. Длина со сложенным прикладом 303 миллиметра. Начальная скорость пули без глушителя 310 метров в секунду; с глушителем – 290. Темп стрельбы 900 выстрелов в минуту». Маленький, зараза, но злой.
– Они точно определили, что это тот самый автомат?
– Точнее не бывает – с полувзгляда, Дмитрий Иванович. Там спецы высшего класса. А еще я проехал в «Выстрел», спецмагазин агентства «Аникс».
– Значит, все-таки сомневался?
– Нет, но фотографии тоже показал. Ответ один и тот же: «клин-2». В «Выстреле» мне показали точно такой же жилет, что на боевиках. Я глазам не поверил: смотрю – висит на стенде. Не наш жилетик, импортный, фирмы «Блэк Хок», называется «TAC-V1». Как самолет или танк, ей-богу. Отличный жилет, сказали мне. Эти ребята, что на снимках, знали, что брали. «Блэк Хок» – узкоспециализированная фирма, ее продукцией пользуются многие спецподразделения США.
– Ну и...
– Ни одного жилета еще не продали – дорого. Хотя иногда приходят бойцы, облизываются.
– А другие магазины торгуют подобной продукцией?
Голос Прокопца прозвучал с сожаленим, даже с некоторой обидой за собственный город:
– Да у нас магазинов-то – «Безопасность» да «Стрелец». У них нет такого обмундирования. А у «Аникса» – и только у них – контракт на поставку с санкт-петербургским магазином «Солдат удачи». Там продают все: армейскую и спецодежду, экипировку, всевозможную военную атрибутику, аксессуары. Я адресок записал и телефон.
– Надеешься на командировку в Питер? – усмехнулся Аксенов.
– Ну город же на Неве все-таки! Моим именем назван. Дмитрий Иванович, я ни разу в Питере не был. – Прокопец заискивающим взглядом смотрел на шефа. – Самолетом, а, Дмитрий Иванович?
Аксенов махнул рукой:
– Ну ладно, черт с тобой. Только не радуйся и плечами не двигай, как невская чайка. Этот вопрос нужно согласовать с прокурором. Что там насчет обмундирования?
Помощник с готовностью ответил:
– Камуфляжа полно в каждом магазине. Берут пачками и по одному. По фамилиям, естественно, покупателей не записывают. Спросил, конечно: по десять брали? И по двадцать брали, говорят. Сейчас каждый дачник старается в камуфляж залезть – практично и черт его знает, кто это в пятнистом костюме: то ли отставной спецназовец, то ли бывший афганец. Ну что, я заказываю билет?
– Ты работаешь в прокуратуре, Петя. Этот вопрос нужно согласовать с прокурором.
Глава седьмая
16
Десятилетняя Маринка Евсеева за полтора часа успела съесть три пакета воздушной кукурузы – два сладких, один соленый и запить их бутылкой «Миринды». Все это время она не спускала глаз с дверей универмага. В кармане ее платья лежала записка, которую ей передала сестра. Эту записку девочка в свою очередь должна передать одному парню. «Ну помнишь, я тебе еще говорила: издалека подъезжает, по-тихому. Я чувствую, он снова придет». Маринка никак не могла вспомнить. Светке во время работы сотни раз приходилось разговаривать с парнями. Некоторые откровенно «клеились». Девочка во время школьных каникул часто бывала у сестры на работе, она лучше Светки знала, что и почем на витрине. Но вот вспомнить «одного парня»...
– Маринка, ну вспомни, пожалуйста! Это очень важно. Он такой высокий, блондин, широкоплечий.
– Не помню. А он что-нибудь покупал у нас?
– Покупал?.. Не знаю... Не помню.
Маринка пожала плечами: тогда извини, ничем не могу помочь. Она и так примчалась по Светкиному звонку, как угорелая: «Срочно!» Что-то «жизненно важное!» А вспомнить не может.
– Ну, Мариночка, пожалуйста, вспомни. Он скромный такой, сначала все стоял возле секции с компьютерными дисками, смотрел в мою сторону. Я тебе показывала на него.
– Скромный широкоплечий блондин?! Где это ты такую породу видела?!
– Марина! – Светлана топнула ногой в тапочке. – Давай, вспоминай.
– Погоди, я у Кольки спрошу.
– У какого Кольки?
– Который дисками торгует.
– Никаких Колек, поняла?! Чтоб никто не узнал, ни одна живая душа! Ну давай, времени нет. Ему лет двадцать пять на вид.
– А-а! – Маринка вдруг вспомнила на свою голову этого «скромного широкоплечего». И вот почти два часа стоит на выходе, питается кукурузой.
Вот так втюрилась сеструха! Вот это страсть! Это я понимаю. И еще в туалет хочется.
Маринка в очередной раз вынула из кармана записку и пробежала ее глазами: «Ко мне не заходи, за мной следят. Попробую прийти сегодня вечером в городской парк культуры. На всякий случай жди меня у центрального входа сегодня и завтра с восьми до десяти вечера. Остальное при встрече. Будь осторожен».
Кто за ней следит? – думала Маринка, складывая послание. Другие парни, что ли? А что, запросто могут надавать и широкоплечему. У Светки бывший поклонник, как называла его бабушка, штангист. В ширину больше, чем в высоту. Морда, как блин от штанги. После какой-то бодибилдер был. Потом не очень здоровый, потом... Одним словом, если все соберутся...
Ой! Маринка чуть не упустила новый сеструхин объект воздыхания.
Девочка шагнула следом и потянула парня за рукав.
– Привет. – Ну точно он. Про него она говорила Светке: «Глухонемой. Нет неба без земли – глухонемой». И что-то показала ему издали на пальцах.
Парень удивленно посмотрел на девочку, потом, узнав, улыбнулся.
– Здравствуй.
– А мы, оказывается, разговаривать умеем. К Светке идешь?
Он, неопределенно пожав плечами, промолчал.
– Ну вот, это уже что-то знакомое. Короче, не ходи к ней.
– Почему?
– Не знаю, по-моему, тебе хотят накостылять по шее. На вот, читай. А я побежала.
Маринка, не в силах терпеть, помчалась к автовокзалу, сжимая в руке рубль на платный туалет.
Алексей Ремез, внимательно прочитав записку, покинул универмаг.
* * *– Ну что, приходил? Отдала записку?
– Ага. Еле удержала его. Кто, говорит, хочет мне накостылять по шее?!
– По какой шее? Ты что сказала ему?!
– Да так... Говорю, будь осторожен. Строго по записке. – Маринка понизила голос, стараясь разговаривать басом: – Ладно, говорит, приду в парк и буду там ждать Свету. Если завтра не придет, послезавтра буду ждать. С восьми до девяти. – Она перевела дух. – Разговорчивый такой.
– Кто тебя просил, а? – Светлана покосилась на чернявого молодого человека, который уже минут пятнадцать слонялся от отдела к отделу. – Ну ничего доверить нельзя!
– Хочешь, я вместо тебя в парк пойду?
– Перебьешься. Ладно, иди домой. И сделай вот что: заранее приготовь ключи от подвала, чтобы не греметь ими. А то родители начнут задавать вопросы: зачем тебе в подвал?
– А зачем тебе в подвал?
– Чтобы улизнуть из другого подъезда.
17
– Юрий Иванович, это Рябушкин. В универмаг приходил следователь, о чем-то долго беседовал с одной телкой, продавщицей со второго этажа. По-моему, она о чем-то знает.
После дозы снотворного Блинов чувствовал себя отвратительного. Заявлять о вторичном нападении он, конечно, не собирался – двойной позор. Он бы и о первом не сообщил, но граната сильно давила между лопаток. Пришлось. Он, как опытный следователь, искал любую самую маленькую зацепку, чтобы выйти на банду грабителей. Однако понимал: у них есть преимущество – они «работают» организованно и нелегально, он же у всех на виду.